Медный ларец

Этот роман редактировала моя дорогая Эльза Арман. У неё легкая рука  и кем бы был я без её руководства. Мало того что она  моя муза.. еще и редактор. Я безмерно ей признателен и если ему когда-то суждено будет опубликоваться то она обязательно будет числиться в соавторах. 

Медный ларец
Василий Лыков
    
Ну, очень рыцарский, просто фантастический роман.

МЕДНЫЙ ЛАРЕЦ

Предисловие авторское (не пугайтесь)

         Все, о чем здесь говорится, в принципе могло произойти, и наверное произошло где-то, где вас не было. Досконально не известно, возможно ли такое вообще. Хотя порой ниже изложенное кажется правдивым и временами даже забавным. Что ж, сказка есть сказка.
         Во всяком случае, чем все это хуже «забивания козла» под грибком во дворе при пустой бутылке из-под пива? Или копания в ржавых запчастях гаража. И уж точно приятнее копошения в огороде. Хотя тут вопрос спорный. (Одному, как говорится, мил арбуз, а другому по душе свиной хрящик.)
         А рыцари все скачут и скачут на резвых конях, невзирая на холод и жару. Бьют драконов, почем не попадя. Лезут по веревочным лестницам в башни к прекрасным принцессам. Во все времена, пока есть где-то принцессы и драконы, а злые колдуны чего-то замышляют против всего доброго и светлого, пусть молодые и рьяные лезут, бьются, ломают копья за любовь и честь. И да будет так! Иначе вся жизнь постепенно превратится в забивание одного долгого-долгого козла, под звон пустой пивной бутылки. Постепенно плоские животы героев округлятся, и появятся вторые, а то и третьи небритые подбородки. А вместо стремления к лучшему, светлому и справедливому возникнет сытая отрыжка, насыщенная запахом чеснока и перегара – запахами истлевших надежд.
         И если нет драконов и принцесс, значит, их стоит выдумать, и заставить БЫТЬ!!!
         Благородный сэр Дон Кихот из Ламанчи! С тех пор как тебя пустил по свету величайший узник всех времен и народов Мигель де Сервантес Сааведра, у людей появилось знамя, с которым стоит идти вперед! В поход, который, как я смею надеяться, не будет иметь конца.
         Один мой знакомый (не дюже грамотный, правда) испугал меня до коликов в животе, рассказав свою теорию - об устройстве индивидуального мира человека. По его словам, все, чем мы являемся, записано в виде импульсов, имеющих электрическую природу, которые со сверхвысокой частотой проносятся по тончайшей корочке серого вещества, именуемого мозгом. Личность, дескать, не существует, есть лишь короткая программа, записанная на жесткий диск, в виде тонкой серой пеночки – коры мозга. Немного поразмыслив, он добавил:
         - И вообще ничего нет. Все вокруг состоит из атомов протонов, нейтрино и всякой чепухи, связанной практически ничем – пустотой.
         - А как же мораль, любовь, и все-все, из чего сложен целый мир? – воскликнул возмущенно деревенский обыватель, лишенный и без того всяческого культурного блага.
         - Бред и идеализм, пурга в виде творческой мысли и совокупление в результате эмоций,- ответил мой бывший друг и добавил: – Да и эмоции бред…. Примитив. Все ваши копошения и представления об окружающем мире - есть лишь суть химических прочесов, проходящих в вышеупомянутом куске плоти. А тела ваши только накапливают внешнее раздражение через специальные приемники: уши, нос, глаза, рецепторы кожи. Дескать, все, о чем вы беретесь благообразно рассуждать, сидя за посменным столом или в кухне вечерами, к вашему сознанию отношения не имеет. Так же, как и к миру, что вокруг вас.
         После того, как я все это услышал и переварил, так сказать, химическими процессами серого вещества, пришлось сделать вывод: таких друзей стоит терять сразу. Раз и навсегда, причем бесповоротно. Нафига, простите, нам в деревенской глуши, где и так культуры кот наплакал, эдакий «научный» нигилизм. Пусть себе убирается в крупные мегаполисы, где все уже достаточно запутались в поисках великой морали и смысла жизни. Я же решил (отчаянно испугавшись) рассказать вам очередную небылицу, поведанную мне декабрьской ночью запечным домовым Федотом Небывальцевым, умелым сказителем и романтиком зимних посиделок за чашкой чая.
         Поэтому попробуйте, почитайте, поругайте, а где-то и посмейтесь. Не судите строго, если вам покажется, что автор вмешивается в монументальную историю, или пуще того - в культурологию. Как я уже сказал выше, сказка есть сказка, а все это могло и не произойти вовсе. Или произойти, но где-то там…

С уважением, В. Лыков.
 ПРОЛОГ

          - Все, что вы мне рассказываете, так удивительно! А нельзя ли это все как-то посмотреть?
         Роберт сидел и, раскрыв рот, слушал Еремея. Доведись ему услышать такое раньше, он либо не поверил бы вовсе, либо, возмутившись, воскликнул бы:
          - Да это ересь и богохульство!
         Однако теперь, после всего испытанного и увиденного собственными глазами, его охватило чувство чего-то небывалого, волшебного. Роберт готов был побиться об заклад в том, что в словах Еремея есть доля истины.
          - Всему свое время, сэр Роберт,- продолжал Щукин. - Мы еще шагнем с вами и на кромку, которую маги разных стран называют Темные пути или Черные тропы, по-разному. А теперь просто слушайте. Кромешникам дано великое умение читать заклятья, находясь на грани между явью и навью. Все, что творят маги, здесь или где-нибудь еще, оставляет там, как бы это вам сказать, - словно круги на воде после камня. Понятно?
         - Понятно, пойдем на кромку,- восторженно воскликнул Роберт. Еремей с усмешкой смотрел на юного рыцаря, еще вчера, в начале их знакомства, свято верившего в мир, где до прихода Христа, жили одни демоны и колдуны.
          - Не торопитесь. На кромке не так безопасно, как вам кажется.
         - Да где сейчас безопасно! Небось у нас в Аквитании режут друг друга почем свет стоит. Бургундцы – Номан. Номане – Провансальцев. Даже здесь венгры с болгарами друг другу хвост топчут.
          - Нас с вами на кромке ждет древняя богиня, Морана. Она же Моргиана, или Моргана, как у вас в Европе принято её называть. И привела её, как ни странно, хозяйка вашей возлюбленнной, которую вы все время хотите спасти. Моргиана набрала сил, ей бы теперь ворота между мирами захватить под свой контроль,- серьезно говорил Еремей.
          - Ага, слышал про такую, демонессу. Так давай её прихлопнем, и айда за сундуком!
         В голосе Роберта пылала надежда. Конечно, он молодой, сильный, рыцарь воинства христова. Да он любого демона прихлопнет, тем более, что у него меч колдовской.
          - Только помни, сэр Роберт, единожды вступив на кромку, ты уже не будешь прежним рыцарем. Это как заглянуть внутрь себя самого, вывернуть все, из чего ты сложен. Как бы наизнанку. Ну, в плане души, конечно.
          - Теперь, сэр Еремей, я готов на все, к тому же я должен как рыцарь освободить мир от дьявольских печатей и спасти прекраснейшую из женщин из бесовского плена, - задумчиво сказал Роберт.
         – Ведите меня, сэр дьявол, я доверялся вам не раз, доверюсь и теперь.

Глава 0.

                Строго секретно.
                Господину полковнику Лефевру де Романс,
                командующему особым подразделением
                государственного проекта «Еремеус».
                Лично в руки.
                12.03.1954

         Господин генерал, мною, сержантом Гаспаром Макларомом, обнаружен манускрипт. Сведенья, содержащиеся в нем, небезынтересны научной группе специалистов «проекта».
         Старинный сверток, обнаруженный в развалинах одного из древнейших замков Франции, привожу ниже.
         К нему прилагаю датируемую тем же числом находку (кусок пластмассовой карты), на которой в качественном порядке расположен буквенно-цифровой шифр одного из нынешних вновь образованных банковских домов Швейцарии.

Сверток

Года от рождения Христова 1462-го. Сентября месяца 12.

         Я, монах обители св. Антония, отец Писариус, изгнанный из своего монастыря поборниками нечистого (иначе не скажешь о тех чудовищах, подверженных греху Онана блудодеях), пишу сие послание ко святому престолу и, обращаясь мысленно к господу нашему, прошу секретаря секретной мисси в Ватикане г-на Ле Варежье содействовать мне в разоблачении огромного, чудовищного, заговора. Заговора против человечества, созданного господом.
         Заговорщиками я считаю приютившего меня господина графа Роберта де Шале и его супругу графиню де Шале. Как только я оказался в их имении, я с ужасом для себя обнаружил вопиющее презрение этих дворян к религии, и более того, мне удалось выяснить - они являются настоящими колдунами.
         Граф Роберт де Шале, именующий себя еще и Робом Макларреном, умеет вызывать демонов и проходить сквозь стены. Однажды мне удалось лицезреть приход антихриста в облике рыжебородого мужчины, который появился из мрака, в результате заклятья, произнесенного самим Робертом. Рыжий дьявол выглядел весьма странно, в руках у него было оружие чудовищной мощи, которое изрыгало огонь и разрушало камень на расстоянии. Демон принес Макларрену несколько фолиантов, страницы которых словно не писаны человеком, но словно бы оттиснуты на тончайшей бумаге. Еще у него было странного вида зеркало, в котором отражались картинки людей, словно бы находящихся где-то далеко-далеко, и они двигались и говорили.
         Макларрен сбежал с этим демоном в полночь, исчезнув сквозь землю.
Господин сек… (Дальнейшее расшифровать не удалось)



 Глава 1.
Роберт Макларрен, любовник- неудачник,
или
Как стать настоящим рыцарем, впав в грех блуда.
В молодости мы, к счастью или к несчастью,
чаще подчиняемся зову плоти,
нежели голосу рассудка.
Всяческое же увещевание людей умудренных и зрелых,
мы воспринимаем как посягательство на свою свободу.
Тогда как свобода сия
есть путь множества и множества ошибок.
(бабушка Дуся)

Это случилось как раз в тот момент, когда леди Линда де Романс, скинув ночную рубашку из вышитого позолотой льна, легла, вытянувшись, словно сытая кошка, на огромную кровать, полузакрытую бархатным пологом.
В мерцающем свете единственного масляного светильника её белое пухлое тело призывно раскинулось на широком ложе. Волосы, словно золотая солома, пышной волной ниспадали на округлые плечи.
Даже в полутьме на их алебастровой белизне видны были красные пятнышки, оставленные пальцами Роберта. Юный воин стоял, раскрыв рот над женщиной, в томлении тершей ногу о ногу, при этом чарующе улыбающейся. Казалось, еще миг - и он взорвется, глядя на все это великолепие. С трудом сглотнув, он снял с себя подлатник и стал, путаясь, развязывать тесемку на белье. Леди Линда призывно вздохнула, закатив глаза, и протянула к нему руки.
- Ну, что же вы медлите? - шепнула она, показав ослепительной белизны зубы, юноше показалось - даже клыки…. Роб с трудом отрывал взгляд от её восхитительно пышной груди.
Наконец ему удалось справиться с тесемкой, которая жалобно лопнула, освободив его, полного неутолимого желанием и страстью, от шерстяных портков. Он готов был вновь и вновь атаковать это чудо природы. Кровь стучала в висках почище грома небесного. Роберт шагнул к кровати и….
Двери за его спиной надрывно лязгнули, и в спальню ворвались стражники. Впереди всех, размахивая двуручным мечом, влетел сам сэр Арчибальд де Романс, сокольничий короля и волей божьей муж леди Линды.
- О боже, я пригрел змею на своей груди! - взревел господин сокольничий.
Леди Линда, жалобно вякнув, попыталась спрятаться за широкой спиной Роберта. Однако разгневанный Арчибальд неожиданно сильно толкнул своего воспитанника рукоятью меча в грудь. Оцепеневший Роберт с нелепо спущенными до колен штанами уселся на пол, промычав в ответ:
- М… Ваш..ст…во…
При этом он развел руки в стороны, как бы давая понять, дескать, я тут вовсе ни при чем, мол, дело молодое… увидел и ослеп от чувств. Обезумел просто. – У- у- у…
Он что-то невнятно промычал еще, растирая ушибленную грудь.
- Перестаньте отпираться, молодой человек! - взревел, направляя в его сторону острие меча, разгневанный рогоносец. - Мы все видели вашу измену! Вы посягнули на честь своего суверена! Вяжите его, - скомандовал он стражникам.
Леди Линда тем временем безуспешно пыталась заползти под невысокое ложе. Сэр Арчибальд схватил её за ногу и, выказывая недюжинную для его лет силу, потащил наверх на всеобщее обозрение. Воины жадно уставились на обнаженную и испуганную госпожу. Некоторые вытянули шеи, словно гуси.
- Отвернитесь же, черт вас раздери! - вежливо обратился к ним сэр Арчибальд. Сам же, сорвав с кровати бархатный полог, весьма пыльный, надо сказать, набросил его на плечи всхлипывающей госпожи Линды.
- Извольте объясниться, сударыня! - в голосе сэра Арчибальда де Романса звучал металл.
- Он…! – простонала, всхлипывая, госпожа Линда. Её дрожащая рука указала на связанного Роберта. – Он сам пришел и, и он хотел… он почти сделал это.
Голос госпожи Линды был настолько трепетен, что все окружавшие их стражники и рыцари сразу поверили в злые намерения молодого повесы менестреля. Сам же сэр Арчибальд, зло усмехнувшись, тоже сделал вид, что поверил.
- В подвал его! - бросил он стражникам, и начал теснить всех из поруганной супружеской спальни.
Оставшись с женой один на один, засветил правой ладонью аккуратный фиолетовый фонарик под испуганным глазом супруги, приговаривая:
- Значит, он сам, значит, он сам! Волк голодный!!! - грубо нагнув её, овладел беззащитным, поруганным злодеем, телом.


- Что за свинство, однако! Хотя спектакль удался на славу,- прошептал сэр Арчибальд, выходя из спальни. Он снова сделал злобное лицо, и, подобрав брошенный впопыхах меч, отправился в замковый зал для пиров. По пути случайно пинал под зад подглядывающих слуг.
Воины отволокли Роберта в замковый подвал, при этом сочувственно ослабив веревки на руках и ногах. Даже двери, ведущие в каземат, только прикрыли. Немного погодя двое слуг принесли в подвал огромное кресло.
Роберт, все еще не пришедший в себя, тупо смотрел на кресло и наглую крысу, тут же заскочившую на подлокотник. Наконец пошевелился и сел. До полуночи сам себя ругал и всячески критиковал за допущенную оплошность. Ведь знал же, что сэр Арчибальд в любой момент может явиться. Ну, помял немного ляжку благородной леди, там, на конюшне. Ну, еще немного в оружейной. И все! И хватит…! Пора бы и честь знать. Нет же, понесла нелегкая на кухню, а затем в святая святых! – в супружескую спальню. Можно сказать, в альков чистоты! Тьфу!
- Боже милостивый, как я неосторожен! - шептал Роберт.
- Вот теперь сиди, дурак! Жди, чего по твою душу сюзерен придумает. Вот возьмет и выгонит к чертовой бабушке на кулички. Тогда буду знать, как с раками зимуют, с голыми, - проворчал он, стукаясь головой об стену.
- Не стоит так убиваться, мой юный друг, - это был голос сэра Арчибальда, милостью божьей сокольничего короля Карла. Сэр Арчибальд, тяжело дыша, спускался в подвал по широким каменным ступеням. Обернувшись, он громко крикнул в открытые двери темницы:
- Эй, человеки! Вина бургундского и рябчиков сюда!
Отдав приказание, сэр Арчибальд уселся в принесенное ранее кресло и стал пристально разглядывать молодого человека.
Роберт на всякий случай скорчил виноватую рожу.
- А я-то доверял тебе, как сыну, со временем мог бы взять тебя в Ватикан. И даже в Римский кабак. Подумывал женить тебя на дочке постельничего короля, прекрасной Брумгильде. У тебя же здоровые зубы, черт возьми! Ну, признайся, зачем тебе все это! Ладно, я муж, мне поневоле, а ты-то! Молодой человек, почти рыцарь, лучше всех в войске владеешь мечом, прекрасный наездник, красавец, как твой покойный отец. Тот, бывало, такое вытворял, упокой господь его душу… - сэр Арчибальд, что-то вспомнив, болезненно сморщился.- Зачем все-таки ты туда полез? Я же тебя предупреждал, просил, наконец. Теперь и у тебя будет репутация моего «молочного братца».
- Мы… вы… да разве ж я знал... Сэр! Все как-то так вышло. Она искала утешения и сострадания… - потупя взор и краснея до кончиков ушей, просипел Роберт.
- Молчи, Боб! Ты предал сюзерена! - сэр Арчибальд отхлебнул прямо из горла огромной бутыли вина, и захрустел жареным рябчиком. Сок горячей жирной птички, щедро посыпанной перед готовкой пряностями, стекал по его небритому подбородку и капал на кованый нагрудник. Одуряющий запах пряностей и дымка плыл по всему подвалу.
Роберт почувствовал, что в его желудке проснулся пес адский, потянулся и принялся гонять огромных зеленых лягушек.
А сэр Арчибальд все хрустел и хрустел нежнейшими косточками, вкусно пахнущих рябчиков. Юный Макларрен взвыл, захлебываясь слюной и стукнувшись в отчаянии головой о стену, взмолился:
- Сэр рыцарь! Это не по-рыцарски - так издеваться надо мной. Да, согласен, не удержал плоть свою в узде целомудрия, и все такое! Как вы там всегда меня учили. Да, согрешил против вашей чести! Но не до такой же страшной пытки!
- Тшерпи… ты нашазан! - прошепелявил набитым ртом сэр Арчибальд. При этом глаза его грозно сверкнули.
- У…. - взревел Боб, и, отвернувшись к стене, стал разглядывать мокриц, ползающих по камню. Полчаса он давился слюной и слушал свой негодующий живот.
Наконец сэр Арчибальд, утолив голод, вытер жирные руки о вертевшуюся меж ног собаку, и уже без тени раздражения в голосе, сказал:
- Ладно, Боб, хватит дуться, иди, перехвати пару- другую птичек. Черт с ней, с леди Линдой. Сдается мне, её нестойкие бастионы прямо сейчас атакует наш утешитель, прелат отец Андре. И заметь, все это - пока мы с тобой тут мило беседуем. Ох, придется посадить её на кол. Прости господи, - сыто рыгнув, добавил он.
Несмотря на терзавший его голод, Роберт возмутился:
- Сэр наставник! Зачем же на кол, это не справедливо и жестоко!
Арчибальд удивленно вскинул брови:
- Одной шлюхой меньше, одной больше, в мире ничего не изменится. Поверь мне, малыш.
- Это жестоко, сэр рыцарь. Ведь вы даже не знаете, почему она такая, а уже готовы прихлопнуть её, как поганую муху.
- Как не знаю? По-твоему, я не знаю своей жены? Ошибаешься, по её милости все в этом замке, кто мало-мальски похож на мужчину, готовы наставить мне рога.
- И все же, вы неправы, - разгорячился Роберт. – Она сама ангел, она добрая и никому не желает зла. Просто её душа так устроена. Она любит…, любит жизнь и нежность, просто не может устоять. Она мечтательна и по-своему мудра. А уж о терпеливости её нужно слагать баллады.
- Ну- ну?
- Она не может никому отказать. Понимаете, какая у неё жизнь. Тоска и унынье, замок наш на отшибе, ко двору почти не выезжаем, охотимся неделями. А она все сидит, горемычная, да глядит в окно башни, вышивает крестиком. Хоть бы ребеночка родила.
- Ну, продолжай, - сэр Арчибальд пристально рассматривал распалившегося ученика.
- Простите её, сударь, умоляю, она такая красивая и добрая, и даже глупая немного... Что она видела в жизни? Кроме пары-тройки добрых турниров, букетика цветов, который вы спьяну подарили ей по ошибке. Даже отец Андре, который пьет больше, чем весит, и гребет под себя все, что шевелится, переживает за неё. Все в этом замке, кроме вас, жалеют госпожу и готовы на все, чтобы услужить ей. - Роберт перевел дыхание, и вновь взглянул на рябчиков и вино.
Сэр Арчибальд поднялся с кресла, задумчиво почесал седые кудри на затылке.
- Все они одинаковы, и полагаться на них нельзя, мой мальчик, со временем ты это поймешь.
- Неправда, сэр. Она не все, и я вовсе не оправдываю леди Линду!
- Кто же, по-твоему, виноват во всем этом? - спросил Арчибальд.
- Женщины вообще редко виноваты. Все больше мы, словно животные, мы лезем к ним. А кто-либо из нас остановился и спросил, что они чувствуют, чего хотят? Неужели вы, мой наставник, так и не поняли…! Они таким образом защищаются от нас с вами, - с грустью в голосе закончил Роберт.
- Иди, ешь. А то от голода у тебя в голове такое творится.. - он немного помолчал, покачал головой, словно услышал, что-то необычное. – Ладно, пускай живет. В конце концов, всякая божья тварюшка достойна жизни.– Арчибальд махнул рукой и стал медленно подниматься по лестнице.
Роберт мгновенно разорвал связывавшие его веревки и с ревом дикого пещерного льва накинулся на неостывших еще рябчиков. На миг показалось, что жареные птички шарахнулись, пытаясь улететь из рыцарской пасти. Сэр Арчибальд довольно улыбнулся, глядя на то, как уплетает его воспитанник.
- Истинный бог, как ты похож на покойного сэра Дункана, твоего непутевого папашу. Я имею в виду не внешне, тот был пониже ростом и толстоват.
Сэр Арчибальд почесал в затылке.
- А вот оруженосец у него….
Помолчав немного и чему-то улыбнувшись, он добавил:
- Поедешь со мной ко двору, намечается охота в Булони на диких кабанов. Пока посиди здесь, отоспись, отдохни, доспехи тебе приготовят, коня выберешь сам. Только, пожалуйста, не трогай больше этого пегого, а то он всех кобыл перепортит в дворцовых конюшнях. Говорят, он однажды посягнул даже на лошадь господина Прево…. А это сам знаешь, чем чревато. Сподобил же господь этого пегого негодяя таким шустрым, почти как его хозяин.
Боб в ответ только махнул рукой с зажатой в ней тушкой. Рожа у него была довольная, сытая. А глаза светились сыновней любовью.
Глава 2.
Охота Карла, короля Парижского, Аквитанского и всех прочих провинций

Если быть острожным и внимательным,
а также не рисковать попусту своим здоровьем,
а вместо буйной атаки применить тактику сидения в засаде,
то можно преспокойно добиться того же результата
с гораздо меньшей суетой.
(охотник Фигушкин)

Немного обрисуем картину в целом, чтобы внести ясность, в какую ситуацию попадут наши герои.
Год восемьсот ...ый в истории всего мира и Европы совсем не должен был стать переломным годом. Если бы не ряд обстоятельств, приведших вышеупомянутую рыцарскую Европу к великим потрясениям.
События, о которых идет речь, то есть охота на кабанов, состоялась примерно в июне месяце в Булонском лесу. Король Карл Толстый, чуть не пал под копытами кабана – секача. Возможно, конечно, допустить, что не было никакой охоты вовсе, но источник утверждает - все-таки имели место весьма странные события. Но давайте по прядку.
Ватикан в эти годы (впрочем, как все последующие) прикладывал много усилий для подавления вспышек язычества по всему западу. Костры полыхали с удвоенной силой, первая волна инквизиции катилась с запада на восток со скоростью снежной лавины. Жарили, как говорится, всех, кто иначе шевелится, мыслит и ходит не в тех плащах. Крестовые походы, малые и большие, осуществлялись рыцарским войском буквально во всех направлениях. Надо признать - весьма успешно.
Новоиспеченный нормандский конунг Эд Парижский, собрав команду из таких же деятельных и смелых, как сам, нормандских дворян, умело осадил город Париж, угрожая Карлу Толстому, королю аквитанскому и бургундскому и всех провинций, вместе взятых.
Так вот, этот самый Эд, или как его назвали норманны, Эдгар Стремительный, своим походом на Карла Толстого и его вассалов (очень не нравящихся Папе) смешивал все карты кардиналов Ватикана, мечтавших видеть по всей Европе полную победу католичества. Война эта грозила затянуться надолго, денег не хватало ни у тех, ни у других. И если бы не вмешательство неких магических сил, много поспособствовавших распаду Европы на мелкие страны, неизвестно - чем все это могло бы закончиться.
Карл же Толстый, король парижский, уверенный в своих силах, не придавал огромного значения очередному, как он считал, набегу Норманнов. Он развлекался вовсю, устраивая по всем провинциям публичные охоты и рыцарские турниры, казни ведьм и сжигание нечисти.
При этом один год его правления стоил стране, теряющей на этих забавах половину собранных в казну средств и огромных человеческих потерь, сравнимых лишь с недавней чумой. Кроме того, он заметно стал отходить из-под влияния Папы. И сквозь пальцы поглядывал на возрождение очагов язычества в Ливонии и Эстонии. А уж на восток и вовсе перестал обращать внимание.
А между тем, там, в самой странной и непонятной, полуязыческой стране мира, в Славяно-Скифии или Руси после захвата варягами почти крещеного Киева к власти стремительно двигался Вещий Олег. Византийский ставленник, как возможно сказал бы Папа, случись ему об этом поговорить.
Убийство поглядывавшего на запад Аскольда на многие годы, если не века, грозило отшвырнуть Русь от благородной Европы. Католичество, молодая и сильная на тот момент религиозная структура, теряла свое влияние на язычников Руси. Вещий, чтя завет своей матери, скандинавки Хельги, крещенной в православии, и нареченной Ольгой, грозил привести славянские племена под одну руку. Для этого вел успешные походы и войны с язычниками.
Он же затеял поход на северян и уже почти объединил все народы на своем пути. Хотя и не торопился крестить всех покоренных в Византийскую веру.
Олег долго возился с Древлянами и пока не трогал Лютичей, однако не далек тот день, как боялись кардиналы, когда эта северная мощь повернет на запад. И тогда Европе придется столкнуться с тем, что окажется пострашнее гуннов, готов и прочих Атилл, вместе взятых.
Тут на арену всплывает темный и древний орден Друидов. Поклонников древней и страшной, дохристианской религии. И святой престол решает воспользоваться этим чудовищным оружием для устранения угрозы с востока. Звучит негласный лозунг: Подобное – подобным!
Ну, так вот. Кардиналы Европы, тайно сговорившись, решают столкнуть два огромных по своему влиянию направления языческой религии. Волхвы восточной Руси вступают в борьбу с магами запада, не понимая всей угрозы такого противостояния.
Грядет последняя битва волхвов, предвестница полного краха язычества в Европе и Руси.
Меж тем, от Дона до Днепра кочуют Хазары, они устремляются к низовьям Волги, по пути воюя с Половцами. Олег же, поддерживая последних, объявляет войну пришельцам. Но боевые столкновения русского воинства с хазарами пока редки, и война идет вяло. Хазары еще не рискуют встать в полный рост против славян и их куманов, половцев. Им требуется поддержка кого-либо сидящего за Карпатами. Например, Магнатов из Венгрии.
В общем, грядет разделение огромной Европы на многочисленные княжества и страны. А в европейской части Руси, наоборот, очередное объединение под властью князя-волхва.
Жаль, что этого пока не понимает никто из правителей, кроме древнего и могущественного Друида, по имени Юстирис. Он же прилагает все усилия, чтобы не только уцелеть в борьбе с Ватиканом, но и выиграть битву за древнюю магию, и веру друидов. Собрав уцелевших магов в единый союз, он решается на отчаянный шаг. Шпионы и лазутчики, маги и колдуны его ордена, умело, маскируясь, ведут тихую войну по всей Европе и Азии, собирая древнейшие артефакты могущества. Им противостоят волхвы, тайно оберегаемые Вещим Олегом, его учителя и наставники. Они так же умело охотятся за остатками магических символов по всему миру. Идет война двух пока еще могущественных структур язычества. Волна, от которой впоследствии породит множество тайных обществ и орденов по всей Европе и Азии.
Итак, война объявлена, и тайное оружие Друидов, захороненное когда-то в Карпатских горах, уже достали и везут в Загреб.
А Карл Толстый, не догадываясь, что скоро его власти придет конец, охотится в Булони на кабанов.

* * *

Охота началась.
- Гоните стадо к оврагу! - взревел месье Прево, взгромождая свое огромное тело в седло. Загонщики подняли рога и затрубили, своры сорвались с поводков. Пятьдесят рыцарей в тяжелых доспехах, сопровождаемые толпой дворцовых слуг, рванулись в сторону огромного оврага, навстречу кабаньему стаду. Построившись четким стальным клином, как привыкли в бою. Впереди в облаке пыли скакал сам Карл Толстый – парижский.
По правую руку Карла, горячил коня сэр Арчибальд де Романс, его любимый сокольничий и поверенный в мутных делах. Рыцари были настроены решительно, глаза их блестели, ноздри носов раздувались в преддверии схватки.
Стадо появилось внезапно из рощи, спускавшейся в овраг, плавно переходящей в кусты ольхи и орешника. Впереди шли огромные, лохматые секачи, в холке почти равные рыцарским коням. Однако намного тяжелее и свирепее. Следом за кабанами шли наиболее опасные существа, свиноматки. Они прикрывали собой верещавшее стадо поросят, разного возраста. Рыцари, растянувшись полукругом, ударили длинными копьями, пытаясь смести таранную мощь секачей. Это им почти удалось, лишь немногим животным повезло прорваться за строй рыцарских коней. Здесь их встретили стрелы из арбалетов и луков и клыки разъяренной своры. Сотни псов - волкодавов, привезенных из гор далекой Шотландии, вцепились в шерсть лесных гигантов. Строй охотников в тяжелых доспехах смешался со стадом, и закипела нешуточная битва. Да-да, именно битва. Потому что животные, припертые к стенке, не хотели уступать своим убийцам. Свиноматки вцеплялись в ноги лошадей, иногда даже опрокидывая рыцарей наземь. И тут только сила, и резвость воинов могла спасти их от беспощадных клыков свиней.
С тупым упорством стадо прорывалось сквозь рыцарский кордон. Всюду стоял оглушающий визг и хрип. Воздух наполнился запахом вскрытых животов и крови. Пыль забивала щели в забралах шлемов. Пот заливал глаза королевских охотников. Кто-то с распоротым животом орал, что было сил, ругая свинину. Кто-то отвечал - дескать, она вредна для печени. В общем реве и радостном азарте никто не заметил, что произошло с королем. А случилось вот что.
Сэр Арчибальд ударил копьем в бок ведущему секачу, самцу. Самому крупному и свирепому. Наконечник его копья вспорол толстую кожу и проник внутрь. Однако это не остановило животное. Кабан вывернул из рук рыцаря копье и, сломав попутно древко о выступающий бок чьего-то коня, кинулся на короля Карла. Король в этот момент был увлечен другим, он успешно рубил огромной секирой с инкрустированной серебром рукоятью, более молодого кабана. Король не успел заметить, как ведущий самец-секач ударил в бок его окованного латами коня. Мгновение - и Карл Толстый вылетел из рыцарского седла наземь, а раненный секач налетел на него всей ударной звериной мощью, придавив к земле. Огромные челюсти кабана сомкнулись на предплечье короля, грозя раздавить латы, а вместе с ними и руку монарха.
Все слуги и рыцари, как назло, были очень заняты битвой, чтобы немедленно прийти на помощь монарху, им пришлось бы найти его, сбитого наземь в пыли, среди копыт кабанов и лошадей. Стадо оказалось неожиданно большим, а пыль, поднятая битвой, скрыла Карла под копытами и телами.
Только двое видели всю трагическую неудачу, постигшую правителя страны. Это был сокольничий сэр рыцарь Арчибальд де Романс и его воспитанник, молодой и отважный воин, Роберт Макларрен. Однако в силу каких-то причин, сэр рыцарь только отпустил поднятую вверх для удара секиру, и казалось, стал чего-то ждать. Карл Толстый верещал, отбрыкиваясь всем своим огромным телом, от гигантских клыков секача. Еще миг, и его челюсти сомкнуться на царственном челе правителя Европы.
Роберт с трудом вырвал окровавленный меч из горла огромной и свирепой свиноматки. Струя ринувшейся из раны крови, ударила ему в лицо, обагрив его доспех парующей массой. Отплевываясь и отчаянно чертыхаясь, он кинулся на кабана, пытающегося перевернуть историю древней страны с ног наголову. Прыгнув на спину животному, он принялся изо всех сил колоть его длинным мавританским ножом, обоюдоострым и волнистым. Кабан на миг отпустил изрядно помятого монарха, к которому тут же подоспели слуги и дворня. Все впопыхах кололи уже убитого Робертом секача, грязно ругались и даже матерились. Самому же Роберту все-таки досталось от пробегавшего мимо кабанчика-пятилетка. Он попросту наступил Робу между ног раздвоенным копытом и побежал дальше, оставив дико орущего Макларрена корчиться под копытами и ногами рыцарей.
В грохоте и реве никто не расслышал, как сокольничий и фаворит короля, сэр Арчибальд, негромко сказал:
- Храни меня, господи, от исполнительных дураков. Славный юноша, зачем же ты так тороплив и благороден. Прямо, как твой папаша-оруженосец.
Уже вечером, когда все кое-как пришли в себя, а забинтованный и умытый Роберт Макларрен валялся в палатке, рассуждая про себя о том, как ему повезло в том, что он решился залезть на леди Линду, аккурат перед приездом сюзерена. А то не видать бы ему королевской охоты. Остался бы в замке в качестве хранителя её целомудрия, и чести сюзерена. Все взаимосвязано, - как говорит прелат. И лист не упадет….
В палатку вошел сам сэр Арчибальд.
- Ну, вот, друг мой, ты, можно сказать, поцеловал святого Луку в зад. Теперь король вознаградит тебя сполна. Станешь, наконец, рыцарем и капитаном крестоносцев.
- Служу королю и господу!- воскликнул радостно Роберт и вскочил с лежанки, при этом по привычке стукнулся головой о щит, висящий у изголовья.
Сэр Арчибальд брезгливо поморщился, и поковырял в ухе, пытаясь изгнать звон, оставленный потревоженным щитом. Роб же как ни в чем не бывало напяливал на себя походный доспех, наспех оттертый от крови слугой.
- Твой король в опасности! Страна в опасности! - грозно нахмурив брови, сказал он, глядя в преданные, синие как небо очи Роберта. Боб, совсем обалдевший, выпучил глаза, и казалось - вот-вот пустит струйку.
- Вся надежда на тебя, сынок! Я растил тебя для подвига, во имя престола, во имя бога и короля! - отвернувшись, сказал сэр Арчибальд. На лице его лежала тень глубочайшего сомнения.
Задумчиво произнося эту тираду, сэр рыцарь Арчибальд, все время прохаживался вдоль палатки и поглядывал на реакцию своего воспитанника.
Роберт с умным видом кусал ноготь и преданно глядел в глаза своему воспитателю и сюзерену. Закончив с ногтем, он ковырнул пальцем в носу и вытер его о штаны.
- Хорошо - не съел,- подумал сэр Арчибальд. Кажется, удалось-таки отучить его от этой «благородной» привычки.
- Ну-ну, мой юный друг…. Не стоит так волноваться. Мне хочется сказать тебе следующее. Один очень влиятельный человек, как ты понимаешь, желающий остаться инкогнито, в силу определенных обстоятельств, хочет поручить тебе важное задание. Отнесись со всей присущей тебе ответственностью и честью. Не опозорь меня.
- Готов на все, и на всех! - громко взревел сэр Роберт.
В этот момент в палатку вошел камердинер короля и три слуги. Через час, отмытый и гладко выбритый Боб Макларрен, предстал пред очи самого Карла Толстого.
Без лат и кольчуги, Карл выглядел действительно немного толстым. Он возлежал на огромном, походном диване, укрытый бархатным одеялом и лениво потягивал вино, из огромного позолоченного кубка. Рука его была забинтована, и под глазом красовался огромный синяк. Тем не менее, было видно, что король доволен прошедшей охотой.
Здесь-то и был наконец-то посвящен в рыцари сэр Роберт Макларрен де Шале. Как теперь гордо именовался его графский титул. Ему даже была пожалована небольшая вотчина, отобранная перед этим у графа де Шале, по кличке Синий нос, казненного за сношение с нечистью. Церемония орыцарствления прошла быстро и сдержано, как раз в духе Карла Толстого, не любившего раздавать владения даже спасшим его от смерти людям. Тем не менее, она произвела на Роберта огромнейшее впечатление.
Спустя восемь дней, наш новоиспеченный молодой граф встретился с не менее влиятельным человеком, древним друидом и истинным сюзереном Арчибальда де Романса, Юстирисом.

Глава 3.
Задание и поход

Главное - получить точное направление
и хорошо обозначить цель.
И постарайтесь не сбиться с пути.
(из устава проводников им. Сусанина)

- Для того, чтобы вызвать этого духа и сделать его нашим союзником, необходимо добыть восемь символов власти над демонами Атлантов. Они уже доставлены в Загреб и хранятся у наших братьев Эльфийцев, которые и не подозревают об их ценности, - говорил, прохаживаясь по кабинету высокий седовласый человек с необыкновенно красивым и благородным лицом. Его голос был мягок и приятен. В нем чувствовался явный кельтский акцент.
- Вы уверены, сэр Арчибальд, что избранный вами юноша способен привезти эти амулеты? - добавил он, обратившись к сэру Арчибальду.
- Уверен, мой господин, - с поклоном отвечал ему Арчибальд. На этот раз в его облике невозможно было угадать и тени того дикого норманнского рыцаря, каким он был у себя в замке. Перед нами предстал человек, чье чело буквально озарил свет, данный знаниями. В его жестах присутствовала некая благородность и чувственность. А голос его звучал напевно, словно шорох листвы.
Немного подумав, он добавил:
- Я достаточно обработал это юное создание. Он предан мне, как своему отцу, в меру дик, но благороден в повадках. Он смел, храбр и решителен. В меру туп - как раз то, что нам необходимо. Настоящий Рыцарь, какие были во времена этого чудака Артура. И кроме того - у него полностью отсутствуют магические способности. Смею вас уверить, мессир. Он - то, что надо. Довезет, как говорится, кота в мешке и еще будет горд этим. Он мечтателен и хочет стать командующим войском крестоносцев. Таково якобы было желание его покойного отца.
- Хорошо, это можно устроить, ведите его.
В кабинет вошел Роберт. Кто бы мог сказать, что титул, дарованный ему королем, так преобразит этого юношу. Облик его претерпел огромные изменения. Кроме того, он обзавелся новыми рыцарскими доспехами, необыкновенно тяжелыми, но зато надежными. И ослепительно белым плащом из чистой шерсти. Высокий и без того рост его, казалось, увеличился на несколько дюймов. А ширина плеч стала такова, что при взгляде на неё думалось: на груди этой, закованной в латы из доброй стали, можно разместить небольшой надел. Волосы Роберта, белокурые от природы, были теперь гладко расчесаны и убраны в толстый хвост на затылке. Широкий подбородок, тяжелый, словно валун, выпячивался вперед, бросая одним своим видом вызов всему, что еще шевелится в его присутствии. В голубых глазах сверкала искра стали.
- Ну что ж, весьма впечатляет!- сказал, оглядев его, Юстирис. - Входите, молодой человек. Вы в курсе событий?
- Да, милорд, мой названный отец уже рассказал мне вкратце о задании,- ответил Роберт без тени смущения.
- Боюсь, не все, мой друг, не все... - подходя к Роберту, произнес Юстирис. - Вас выбрали для того, чтобы вы доставили нам шкатулку. Но ни под каким предлогом вы не имеете права заглядывать в неё,- продолжал с нажимом Маг.
Роберт лишь кивнул и вытянулся, словно на королевском войсковом осмотре.
- С вами поедет человек из монастыря…. Впрочем, неважно, из какого. Он достаточно хороший воин, однако вы, скорее, будете охранять его, чем он вас. Отец Патрициус отлично знает все дороги в Европе, он умеет обращаться с картами, и в отличие от вас грамотен. Ясно?
Роберт опять кивнул и вопросительно глянул на сэра Арчибальда, весьма странно одетого сегодня и какого-то притихшего. Тот сделал ему знак, означающий: слушай и запоминай.
- На пути из Загребской крепости, где вас встретят, будут устроены всевозможные засады. Причём не только воинские, но и магические ловушки. Вас даже будут пытаться преследовать и взять в плен. Тогда и только тогда, когда вы почувствуете - выхода нет! - разрешаю вам открыть ларец, а содержимое его облить вот этой жидкостью.
Сказав это, Юстирис передал Роберту стеклянный флакон с прозрачной жидкостью.
- Вперед, мой юный друг! И помните, вы служите величайшей цели, вы служите Франции! Вернувшись, вы сможете рассчитывать на капитанский ранг, не менее. Уж я-то вам обещаю,- добавил маг, поворачиваясь спиной к Роберту. – Карты и деньги вам выдаст сэр Арчибальд.
Роберт мгновенно воспрянул духом. Это надо же! А все началось из-за какого-то адюльтера с пухлой бабенкой. Без сомнения, надо её отблагодарить…
Вечером того же дня Роберт познакомился со своим попутчиком и напарником. Им оказался толстый, словно колобок, монах, абсолютно лысый и с красным лицом, испещренным мелкими прыщиками и синим, как баклажан, носом. Росту в служителе божьем было столько, что он аккурат доставал до груди Роберта.
- Отец Патрициус,- тонким голоском представился он Робу.
Рыцарь критически оглядел монаха с ног до головы, почесал в затылке и глубокомысленно произнес:
- Это хорошо, что Патрификус. И что отец, тоже хорошо. Пьете?
- Патрициус,- улыбнувшись, поправил монах. – Выпиваю, иногда, - добавил он, смутившись.
- Вельми учены?
- Премного грамоту разбираю.
- Ну-ну… До завтра,- сказал Роберт, торопясь в покои леди Линды.
Он пребывал в приподнятом настроении, несмотря на боль в паху и предстоящий поход. Ведь, несмотря на все, ему впервые предстояло самостоятельно отлучиться куда-то дальше родной Франции. Путешествие на восток возбуждало и пьянило его, как лучшее бургунское.
Этой же ночью, лежа в постели очаровательной Линды де Романс, Роберт дал себе зарок.
- Вернусь, во что бы то ни стало. Я должен стать капитаном в христовом войске. Послужим стране и королю, не опозорим род Макларренов, черт его возьми! С таким везением, как у меня, это просто - раз плюнуть,- прошептал он и, обняв покрепче сомлевшую от ласк леди Линду, Боб захрапел с чувством полного удовлетворения на лице.
В полураскрытую дверь спальни тихонько заглянул сэр Арчибальд. Чему-то гнусно улыбнувшись, он прикрыл её и, повернувшись, зашагал в старую библиотеку, оставшуюся ему в наследство вместе с замком от бывшего хозяина, графа де Пуасуеля, чернокнижника и звездочета.
Войдя в старую башню, наполненную стеллажами книг и всяким магическим мусором, он громко чихнул, подняв при этом тучу пыли. В маленькой комнатке на самом верху башни его поджидало странное существо, полуженщина-полуящерица. У неё были ослепительно желтые глаза, с прямыми, вертикальными зрачками, расположенные на абсолютно лысой голове, с маленькими рожками. Увидев сэра Арчибальда, драконица встрепенулась, словно выходя из сна - транса, и ласково вильнув длинным, чешуйчатым хвостом, сказала:
- Милый, это ты? А я так ждала тебя, ты не представляешь, какая это пытка - ждать в твоем измерении.
- Любовь моя,- шипящим голосов отвечал ей сэр Арчибальд де Романс, целуя чувственные маленькие рожки на её лбу и поглаживая хвост. – Дела, все время дела.
- Когда же, наконец, мы сможем не разлучаться? - спросило с любовью в голосе создание, ласково касаясь щеки рыцаря.
- Скоро, моя любовь, скоро, как только этот дурачок привезет нам амулеты. Мы взломаем печати, и вся вселенная падет к нашим ногам. Мы убежим навсегда.
- А если их перехватят монахи, или хуже того, служители Одина? - с тревогой в голосе спросила демонесса.
- Я об этом позаботился, моя сладость,- ответил сэр Арчибальд, медленно разоблачаясь. Под одеждой и накладным животом, оказался весьма стройный, хотя и не молодой, лысоватый мужчина, грудь и живот, которого, были покрыты курчавыми, слегка седыми волосками. – За ним поедут два друида из моего тайного отряда, и еще два беса. Они, в случае чего-либо доставят ларец мне, а не этому старику.
- Я не перестаю восхищаться тобой! Милый, ты гениален!- со стоном в голосе воскликнуло существо и обвило бедра сэра Арчибальда своими чешуйчатыми ногами, прижавшись головой к голой груди. Через миг башню огласили нежные и протяжные стоны, двух совершенно разных и невозможно-далеких существ.

Глава 4.
Еремей Емельяныч Щукин, тайного приказа человек

Иной раз весьма приятно путешествовать налегке.
Новые страны, новые впечатления, города.
Знакомства с умными людьми.
(Атилла – Бич Божий)

На дворе стояло пыльное и жаркое лето ...го года.
Вдоль дороги на Белград, что расположился на берегу Дуная, ехал на маленьком лохматом коне, худощавый человек. На вид ему можно было дать и сорок, и шестьдесят лет. Всклокоченные волосы, ослепительно рыжие с проседью, и такая же борода были пыльными и местами свалявшимися в колтуны. В них застряли колючие семена растений и всякий придорожный мусор. Зеленые глаза на его покрытом сетью морщинок лице были расположены несколько раскосо. Тонкий и удивительно греческий для рыжины волос нос имел небольшой шрам ближе к правому глазу. Можно было подумать, что он вовсе не болгарин, а скорее армянин из Урарту.
Кроме длинного шеста из дуба, необыкновенно тяжелого, на манер посоха, который он небрежно держал поперек седла, оружия при нем не было никакого. Одет он был, как венгерский виноградарь, или карпатский пастух. Широкие штаны, подпоясанные льняным кушаком, с кисточками на концах, рубашка, видавшая виды, латаная на локтях и расшитая выцветшим крестиком, войлочная безрукавка, подбитая бараньей шерстью и шляпа, без полей заткнутая за пояс, дополняли портрет существа.
Он что-то напевал себе под нос, время от времени пристально оглядывая безоблачное небо. Наконец от единственного облачка отделилась маленькая черная точка. Она все росла и росла, пока не превратилась в черного ворона. Ворон несколько раз кружнул над одиноко ехавшим вдоль большака всадником, затем аккуратно спикировал на валун, лежащий у дороги.
- Аще паче свиделись, Еремей Емельяныч,- каркнул ворон, как только человек к нему приблизился.
- И тебе дай бог здоровья, почтеннейший Ораж Знатыч,- ответил ворону рыжий человек, слезая с конька и отпуская того пастись вдоль тракта.
- Одоли верстах в дюжине отседова войско прет, оружное, с пиками и саблями сарматскими. Або его тебе не стретить, спеши в лесок, что за этой горой. От, там и переждешь,- косясь одним глазом на котомку Еремея, рассказывал Ораж.
- А многим числом едут?- спросил ворона Еремей, морщась от разговорной манеры ворона.
- До полста, поперед, да еще кучка дюжины три, одним счетом сотня. Иудеи, поди, албо Хазары,- отвечал ворон. Он немного поклевал разложенную на камне Еремеем снедь и вытерев клюв, сказал: – Ну все, Еремеюшка, дальче мне хода нет и лету нету. Нельзя мне нонче заговоренных мест покинуть. Чеши один, да берегись супостатов.
- На том исполать тебе, божий птах, дальше Авось поможет,- ответил с поклоном Еремей.
Ворон потоптался еще немного на камне и сиганул в небо, напоследок каркнув заклятье невидимости.
Десять дней тому назад Еремея Емельяныча вызвал к себе в стольный Киев-град сам князь Олег. Выдернули прямо с заимки, что под Суздалем, где Еремей Щукин выслеживал чудище болотное, для разъезда витязей варягов, посланных князем Олегом в помощь Суздальцам.
Кикимора в действительности оказалась лютой, большой и злобной. Сотню лет она спала в недрах болотных, пока не разбудила её ведьма огнепоклонница, неправильно справившая обряд. Сам Еремей с нечистью связываться не стал, только поговорил как следует. Пытался вразумить, что ж, не стала слушать болотница его мудрого совета, не ушла на кромку от греха подальше. Теперь с ней варяги быстро разберутся. С ними монах из Константинова да волхв Яромир. Эти против ведьминого семени натасканы люто. Случись им с сам Еремеем потягаться, известным ведьмаком и колдуном в придачу, неизвестно кто бы победил. Да только нынче Еремей Щукин сам на стороне князя Олега. Хоть и поневоле.
А вот как все началось. Олег же вызвал тогда старого волхва Валибора, потому как сам был великим колдуном и волхвом. Однако он все реже пользовался тайными знаниями, которые даровали ему премудрые старцы. Недосуг ему теперь было. Олега занимало другое, хотел он объединить все славянские племена. Кого огнем и мечом, кого кнутом и пряником. Дар же свой при этом почти не использовал, опасаясь прослыть ведьмаком. Хотя вперед заглядывал. То есть волхвовал, предвидел. Понемногу и тайно.
Однажды ему было видение, где говорилось, будто бы Кто-то древний и могущественный попытается открыть двери в нижние миры. Откуда придут могущественные демоны и низринутые боги. И будут тогда на земле великие войны, и глад, и мор. А его, Вещего Олега, такие перемены - ох как не устраивали! Особенно теперь, когда он затеял ряд походов, в которых прочился ему успех. Тиверцев и Валахов, Дреговичей и даже Радимичей, и северян хотел объединить князь Олег.
Спрашивал Валибора Олег:
- Как возможно такое открытие, о котором шла речь в видении. И есть ли на самом деле еще двери между мирами?
Волхв Валибор, самый старый из древних, и пока еще живущих волхвов, говорил таковы слова:
- Да, князь батюшка, есть восемь печатей, медных, золотых, серебряных и деревянных. Великие маги древности запечатали двери, отдав за это самое дорогое. Отдали не только жизнь земную, но право вечное возродиться когда-либо где-либо в других мирах. А пребывают они теперь стражами дверей между мирами, открытыми первыми волхвами еще в древности.
- Что за печати это?- спросил Олег.
- А это их земная ипостась, - её воплощение, если её правильно сломать, то двери будут отворены, и шагай куда пожелаешь. Обряд нужен, как положено, с жертвой и кровавыми мучениями. Тогда врата те откроются, а владеющий ими станет правителем мира.
- Это значит - можно несметные армии привести оттуда? Подчинить себе всех, кого задумаешь? - наклонившись к волхву, спросил князь.
- Можно, великий. Да только цена у такой победы будет велика.
- Какова? - заинтересовался Князь.
- Глад, мор и смятение великое. Мы в ответе за жизни людские, князь,- наставительно отвечал Валибор. - Смотри, на Земле сколько неправды, несправедливости. Вот ты с нечистью борешься. А не знаешь, что в самый корень мира забрался. Нечисть, она дерево жизни питает, как и племена человеков. Мир ведь - как яблоко наливное. Вырежи из него нечистую силу. Тут же будет ранка, а она гнилью забьется. Со временем и все яблочко сгниет.
- Ничего, Валибор, всю не вырежу, на расплод оставлю. А лучше я её себе на службу поставлю, пусть послужит. Всех этих ведьмаков и колдунишек. Только покажу, кто здесь главный,- зло прищурился князь.
- Смотри, князь, если природных инородцев убьешь всех, новые тогда придут, из числа людей, эти не такие сильные магией будут. Однако у них душа другая будет.
- Какая?
- Не благородная, не праведная душа. Отмерзшая, что ли…
Князь раздраженно махнул рукой и спросил:
- Кто у нас может те печати найти и достать?
- А их, князь батюшка, уже достали, и везут к тому, кто знает, как их сломать.
- Так что же ты медлишь, волхв!- воскликнул, вскакивая с кресла, Олег.
- Не так это все просто, князь. Все силы в мире сейчас охотятся за этими печатями.
- Кроме меня, что ли? - возмутился снова Олег.
- Теперь и ты. Вопрос в другом - зачем тебе они? - тихо и серьезно ответил Валибор, глядя в глаза князю.
- Добудем, там увидим,- сказал Олег, глаза его загорелись холодным огнем. Валибор, ощутивший всю первобытную мощь этого огня, испуганно закрылся рукавом. Олег усмехнулся и сказал тихо и жестко:
- Найдите мне Еремея. Ты же волхв, отправишь его за печатями.
Через три дня и три ночи Еремей Щукин сидел на скамье перед верховным волхвом Валибором.
- Ты, Еремеюшка, поспешай. Супостаты опять ящерово колдовство учудят, готовят они приход Змия на землю. Где-то нашли допотопные обереги, печати. Хотят их по обряду сломать, да двери лютому в мир отворить. Одна надежа на тебя, нынче и ведунов-то толковых не сыскать. Все повымерли, а иные сами на кромку ушли, кто смог. Бродят теперь по другую сторону мира земного, в наши дела не лезут. Ох, не ко времени нынче… Друиды эти выползли, итак человечьего племени дюже погибло. Ох, беда! - говорил ему верховный Волхв, и в голосе его была неподдельная озабоченность и страх.
- Значит, говоришь, Олег меня для того послал, чтобы я эти печати сыскал? А не боится князь Вещий мне такие поручения давать? А ну, как я сам решу недоброе сотворить? Мало он моего племени в костры покидал! - отвечал раздраженно Еремей Емельяныч Щукин.
- Знать, не боится, мил человече. Да и выхода у него нету никакого. Волхва или колдуна в Европе сыскать еще можно. А вот простого витязя труднее. А за печатями придет только простой, причем не самый известный. Это для того, чтобы легче спрятаться было, раствориться. У них там, на западе, сейчас столпотворение началось, затеряется их посланник, как песчинка в омуте, как пить дать. Только тебе под силу найти его да прихлопнуть,- с усталостью в голосе говорил Валибор.
- А коль найду эти замки? Оставит тогда в покое мое племя Олег?
- Оставить, мил человече, он вас никак не может, иначе, чем под печатью своей и властью.
- Управлять, значит, хочет! - с негодованием в голосе воскликнул Еремей.
- Хоть так назови, мил человек. А то всех под корень изведет. Ты-то знаешь - он сам Белый ведун,- вставая с кресла, просипел Валибор.
- Убийца он, хотя, может, так им людям и надо. Он же наших кровей, из кромешников.
- Нет, Еремей, есть в нем кромешная кровь, но в целом он волхв,- сказал Валибор, надрывно закашлявшись. И добавил, отдышавшись: - И грозный князь.
Еремей не удержался и глянул на тень волхва. Жить верховному жрецу осталось недолго. В тени уже затаились Норны, и они потихоньку мотают на клубок нить его жизни. Он встал, поклонился Валибору, и вышел из светлицы. Раздражение все еще кипело в душе. Едва усмирил гнев, глубоко вдохнув.
Вот так и случилось - выполнять поручения ненавистного князя - варяга. Объединившего почти все племена Руси в один общий котел и истребившего почти всех кромешников, ведьм и ведунов, с которыми сотни лет жили в мире даже волхвы светлых богов.
Сам Еремей пришел на службу к Олегу пять лет назад, когда понял, что открытое противостояние варяжскому князю-колдуну для его народа не только бесполезно, но и опасно. Решив действовать хитростью, он постепенно, что называется, втянулся в игру. И стал лучшим следопытом князя, легко находившим все проявления нечистой силы, мешающей Олегу.
Все эти годы он терпеливо вычислял нечисть и успевал предупредить, а кого не успевал, того варяги жарили на кострах. Всякий раз омывалось сердце лазутчика кровью, когда погибал ни в чем неповинный леший, или кикимора. Однако он продолжал служить белому. Мудрый даже не подозревал, кто на самом деле спасает от костра кромешников. Наоборот думал, что Еремей - предатель своего племени, служит ему верой и правдой.
- Ничего…. - бормотал Еремей, выходя из горницы волхва Валибора. - Придет время, - Человеки и вас на ваших столбах распнут. Как и вы бога своего нового распяли. А на смену нам придут с ледяной душой. Тогда бойтесь, ибо родятся они среди вас….
Многие кромешники, предчувствуя беду, тщательно маскировались, даже крестились. Со временем их сила убывала, знания терялись, они вымирали.
- Так будет, так будет, так б у д е т…!!! – шептал, ведя в поводу своего заговоренного коня, Еремей.
Вот уж и месяц Урвень подходит к концу, и проехал Еремей почти все земли Дреговичей и Лютичей, Лехию и Чехию. Впереди город Зелград. В нем сидит князь Яромир Мудрый. Почти всех ведьм сжег, паскудник, сам-то, небось, колдун из колдунов. Все религии перебрал, всем богам насолил. Сейчас ему с Хазарами бы ратиться, православных родовичей, Лехов, поддерживать. А он с ними дружбу завел. Мадьярам свой и Хазарам кум. Как говорил мудрый ворон, что в слугах у самого Одина, отца богов, «Князь князю глаз не клюет».
- А коль ссорятся паны, так у гайдуков чубы трещат,- добавляет Еремей. - Всем хорошо, окромя простого люда.
В самом деле, по тракту проехало посольство Хазар, вслед за ними - посольство из половецких степей. Только половцы опоздали. Примет Белградский князь Хазар поперед половцев и весь сказ. Тогда половецким куманам один путь - под Олега, - размышлял Еремей.
В Белград он явился под утро. На заре видел наметанным взглядом, как метнулся в подворотню сторожевой будки маленький домовой. Да где-то в подлесье взвыл тоскливо серый оборотень, которому на крещеную землю больше не вступать. – Видать, пришлый, - прошептал, глядя на лес, Еремей.
- Принял, значит, Белград веру христианскую. Все против нас, против нас,- ворчал он себе под нос, видя строящийся костел.
Рынок уже кипел страстями, несмотря на то, что в город прибыло хазарское посольство, стражников на улицах было мало. В основном простой люд, крестьяне, которые еще с вечера привезли полные подводы с прошлогодней пшеницей и рожью. Лыцари, шляхтичи и рыцари всех рангов и мастей. От простых видавших виды вояк до расфуфыренных, как медные чайники с цветочками на шлемах. Министрели и шуты, скоморохи и коробейники, купечество и простолюдины - всякого люда высыпало на улицу Белграда сегодня, впрочем, как и всегда.
Стояла жара, на небе не было видно ни одного облачка. Девушки с корзинами белья и Дунайской рыбы, воришки, спарывающие калиту у зазевавшегося горожанина или приезжего купца. Купцы в богатых мехах и тончайших халатах из китайского шелка. Речь разноголосая, разноязыкая, восточная и западная.
Когда-то римляне назвали Белград второй столицей Шелкового пути. Правда, ненадолго. Кабары в союзе с мадьярами его чуть не сожгли. Едва потушить успели, затем построили заново. Хотя уцелели только каменные стены. А еще раньше Гунны, прокатившиеся здесь волной, надолго отбросили его назад.
Венгерские магнаты - частые гости в нем, их армии имеют здесь особое влияние. Мусульмане всего мира, стремятся сюда, почувствовав свободу торговли, везут мечи из Дамаска и шелк из Китая. Они почти вытеснили Иудеев из торговых сделок, и те медленно, но верно отступают на север Европы к Провансу.

Кипит страстями утренний Белград. Непонятно чей город - то ли Венгерский, то ли Болгарский. Болгар вроде больше, а Венгры главнее. Вот и с Хазарским посольством переговоры ведут Венгерские Магнаты.
Еремей, немного поторговавшись, снял маленькую комнату в чайхане краснорожего перса с лисьими глазами. И уж было совсем собрался немного поспать, пережидая полуденную жару, когда почувствовал ИХ.
Печати были недалеко.
Правду сказал Валибор. Это были символы, запечатывавшие дверь между миром и его изнанкой. Только сильный Ведьмак, каким был сам Еремей Щукин, мог бы почуять их.
Ощущения, надо сказать, были не из приятных. Его прямо покоробило от такой магической наглости. По зеркалу мира, великому стеклу пространства и времени, скользили восемь маленьких точек. На каждой из которых было отмечено имя стража.
На замершего в трансе Еремея стали обращать внимание, пришлось подняться к себе в комнату и тут уж вглядеться как следует.
Видел он печати, числом восемь и чудились они ему маленькими бликами на ровной глади озера, яркими и обжигающе сверкающими. В каждом из этих бликов, чувствовалась жизнь. Чья-то горящая неутомимым огнем подвига жизнь, словно души, заключенные в них, радовались своей неволе. Кто же создал такую магию, высочайшую по своей природе! Чистая субстанция духовного самопожертвования была воплощена в маленькие кусочки вещества. И вдруг Еремей понял, скорее почувствовал: заключение это было добровольным.
Он испытал шок, осознав - какое трудное решение приняли эти существа, способные стать великими настолько, что без труда победили бы всяких богов. Однако пожертвовавшие всем ради спасения мира.
Когда он вышел из транса, по щекам его потекли слезы восхищения и жалости к тем мудрым и богатым душой людям, которые выбрали для себя такой конец. Что это именно конец, Еремей понял сразу. Потому что уничтожить их можно и сейчас. Просто сломав, расплавив или бросив в огонь. А вот повторить их подвиг было бы невозможно уже никогда. Даже богам. Особенно богам…. Потому что, как бы ни возвеличен был бог, он всегда требует себе жертв и алтарей. А эти обрекли себя на смерть бесповоротную, тихо и незаметно для всех. Став стражами на пути вселенского зла, на дороге между мирами.
- Так…. Немного придя в себя, сказал вслух Еремей. – Теперь посмотрим, кто у нас все это охраняет, и кто за этим охотится. Он снова впал в транс, теперь в обычный для кромешника, когда и не день и еще не ночь, - сумерки, одним словом. И на грани этих сумерек стал вглядываться в тени существ, окружавших печати.
Первым он увидел невысокого монаха, потому что на груди того светился ярким огоньком нательный крест. Монах был настоящим, то есть никакой магии в себе не нес. Затем мальчик с детской и светлой душой, искренне верящий в жизнь, и радующийся всякому её проявлению. Чистая, благородная душа. Наивен, таким и должен быть курьер, посланный за печатями. Такой сам не возжелает, так сказать.
Вдали от ларца с печатями болтались два демона из нижнего мира. Они терпеливо ждали, боясь спугнуть монаха и юношу. Это Еремей понял по их неторопливой беседе. Говорили демоны на новом германском наречии, напоминающем лай собак. Еще были минимум десять заинтересованных в ларце человек, шпионы всех мастей. И один ифрит, восточный дух которого и демоном-то назвать было трудно, настолько он был слаб в магическом плане. Однако это и насторожило Еремея больше всего. Что делает Блазень восточного бестиария, на территории Zehxlemin? Так среди бесов и мороков, называлась земля вокруг Дунайских захоронений. Здесь когда-то стоял город Атлантов и оградительное заклятье, все еще работающее, должно было отпугнуть восточную мелочь. Однако этого не случилось. Значит, ифрит к кому-то прикрепился, и его наездник - маг огромной силы.
- Странно, странно... Надо к нему приглядеться вживую,- прошептал Еремей.
Совсем рядом, в двух верстах, в какой-то заброшенной кузне сидели два друида, переодетые в серые ризы монахов, у каждого на груди была отличная подделка изображающая христианский крест. Еремей это понял, потому что на темной стороне настоящие кресты светились яркими огоньками.
- Эти видимо сопровождают рыцаря и монаха, следят издали за шпионами.
Еремей еще немного последил за ларцом, затем вышел из транса. Перекусил и лег спать, сплетя заклятье-сторож, которое должно было разбудить его, если к ларцу кто-то приблизится, кроме юноши и монаха.
Глава 5.
Потеря ларца

Если вы вдруг обнаруживаете потерю,
то вам не в коем случае не стоит отчаиваться.
Скрижали искренне советуют нам
поздравить кого-то с находкой
(философ Юзик Батончиков)

Месяц назад из Мирны вслед за вывозимыми из Загреба амулетами выехал звездочет Мусса аль Бен Руфи. За ними этот восточный маг охотился вот уже тридцать лет. Тридцать лет он провел в библиотеках, раскопках и неустанных научных поисках. И вот, наконец, ему удалось рассчитать стечение обстоятельств и природных факторов, дающее возможность проникнуть за грань пространства и времени. Дело стояло за малым. Необходимы были затворяющие двери замки. Ключевые заклятья к ним Мусса аль Бен Руфи подобрал еще в Дамаске. Звездочет понимал, что за артефактами такой мощи, как эти, будут охотиться все мало-мальски способные маги из уцелевших. И это больше всего волновало его. Что ж, он будет внимателен и осторожен, недаром он шел к своей цели тридцать долгих лет.
Мусса нагнал посланника друидов уже в Белграде, в корчме у пристани. Сегодня ночью его арабы- ассины попытаются выкрасть заветный ларец у молодого рыцаря. Рыцарь вел себя весьма беспечно. Еще днем он сумел ввязаться в какой-то скандал, грозивший его миссии разоблачением.
– Неужто этот безграмотный франк не подозревает о том, что везет? - удивлялся Мусса, размышляя над поведением молодого рыцаря.
Он решил подождать еще день, приглядеться, нет ли здесь соперников, способных помешать ему завладеть печатями.
Роберт благополучно и почти без приключений достиг города Загреба. Если не считать трех стычек с разбойниками и одного поединка из-за дамы, затеянного им в Регенсбурге, куда его занесло после пьянки с отрядом крестоносцев, возвращавшихся из Аркадиополя.
В Загребской крепости, точнее севернее её, в лесах на старинном капище, ему передали таинственный медный ларец, напоминающий горшок, запечатанный тремя замками. И вот теперь, вместо того, чтоб спокойно вернуться тем же путем в Париж, он должен был мотаться по всей Европе, зачем-то заметая следы.
Макларрен так и не понял, от кого они с братом Патрициусом прятались. Однако, блюдя данное слово, Роберт выполнял задание как положено и вовсе не интересовался содержимым позеленевшего от времени ларца. Да и дел хватало с лихвой. Золотой запас, выданный ему сэром Арчибальдом, еще не подошел к концу, и они со святым отцом, как оказалось отпетым пьяницей и драчуном, посещали все попадающиеся на пути трактиры.
Сегодня утром, буквально в квартале от рынка, Роберт и Патрициус влипли, что называется, по самые уши. День грозил быть жарким, и это никак не прибавляло хорошего настроения потеющему в латах Роберту и его унылому, страдающему похмельем спутнику, семенившему вслед за пегим жеребцом рыцаря на маленьком ослике. Путь им преградила цепь невольниц, ведомых на рынок дюжего вида арабами. Девушки, явно славянки, едва держались на ногах, понукаемые плетьми надсмотрщиков и криками хозяина перса. Роберт, отчаянно зевающий, вяло смотрел, как вслед за колонной невольников и невольниц везли огромную клетку, внутри которой была прикована всего лишь одна.
Взглянув на девушку внимательнее, Роберт буквально потерял дар речи. Она была высокой и стройной, с широкими, мускулистыми бедрами и большой, упругой грудью. Лицо прекрасной, прикованной цепями, незнакомки скрывалось под длинными белокурыми волосами, ниспадавшими на восхитительные полушария. Время от времени меж прядями волос сверкал гневный и непокорный взгляд. В ней было что-то маняще-диковатое, заставляющее кровь струиться с удвоенной силой.
Пальцы сильных, но очаровательно длинных ладоней незнакомки до боли сжимали проклятые цепи, сковавшие изящные запястья. Она всего лишь секунду смотрела в глаза Роберта. Но этого хватило с лихвой, чтобы юноша прочел в этом взгляде дьявольскую смесь восхищения и ненависти.
- Кто эта женщина? - вставая на стременах и выпячивая грудь, окованную железом, взревел Роберт. Прохожие живо обернулись на его голос, подобный звериному рыку.
- Ростовская княжна,- бросил в ответ Перс. Он цепким взглядом продавца обежал фигуру и стать молодого франка и, видимо решив для себя, что много с такого не возьмешь, невозмутимо двинулся дальше.
- Ростовская!- воскликнул Роберт. Да где ж ты взял эту амазонку?
- На Ладожских торгах,- раздраженно ответил восхищенному рыцарю Перс.
В этот момент дорогу каравану преградил отряд охранников венгерского магната. Или просто воинов, непонятно куда спешащих. Они перегородили дорогу колонне рабов Перса.
Образовалось небольшое столпотворение. Венгр, сидящий на коне, почти таком же резвом, как пегий, вскинул руку и крикнул купцу:
- Мой хозяин хочет ту! - он указал плеткой на закованную ростовчанку.
Княжна, прикованная в клетке из толстых деревянных брусьев, поначалу без интереса взирала на то, как перс разговаривает с красивым, но по виду тупым франком. Однако когда франк о чем-то заспорил с окружившими их мадьярами, Елена встрепенулась и впервые пригляделась к рыцарю. Он был явно возбужден видом её наготы и крутым разговором с Венгром. Видимо, спорили, кому она достанется. Она устало опустила взор. Как все похоже! В каждом городе из-за неё кто-то торгуется, дерется, спорит, играет в кости. Животные, тупые, потные животные….
Однако Перс все не хочет её продавать. Он везет её своему другу, богатому Уйгуру, который обещал ему столько золота, сколько весит сама Елена. И зачем ему женщина? Ведь он, как и её хозяин, предпочитает мальчиков. Наверное, извращенец? Елена глубоко вздохнула и опустила взор.
Что может предложить этот норманн! От силы дюжину золотых франков, или мадьяры? У них обмен натуральный. Все меняют на вино, шерсть или кукурузу. Перс никогда не пойдет на такую сделку.
И все-таки он допустил ошибку, не завесив клетку пологом. Елена понимала, что её тело, обнаженное и распятое на всеобщее обозрение, привлекает сильных и богатых мужчин, как мух бочка меда. И это даже льстило ей поначалу. Однако было жарко, и она устала. А демон внутри все время пытался её усыпить.
Между тем спор между Венграми и Робертом все разгорался. Франк покраснел как рак в кипятке, и опустил руку в латной перчатке не рукоять длиннющего меча. Венгры горячили коней. И лишь персидский купец, в лапы которого она попала два месяца назад, с грустной и усталой миной на лице взирал на то, как эти двое схватились за непредназначенный им товар.
Позади франка на тощем осле сидел католический монах в грязной ризе и стоптанных сандалиях. Он со злобой на лице что-то выговаривал игнорировавшему его норманну. Рыцарь уже не кричал, он просто сжимал до хруста рукоять меча. Глаза его налились кровью, а на скулах играли желваки.
В этот момент на улице показалась городская стража. Трое конных и дюжина пехотинцев. С копьями наперевес, они устремились к разгоряченным спором франку и мадьярам.
- Что здесь происходит?- взревел капитан стражников, здоровый дядька в чалме.
Купец протиснулся к нему и начал что-то быстро говорить на ухо, воровато поглядывая на мадьяр. Те гарцевали на своих конях, распугивая собравшуюся поглазеть на происходящее толпу зевак. Наконец стражник сам подъехал к Роберту и, поравнявшись с ним, вежливо, но достаточно громко сказал:
- Господа, советую вам мирно разойтись, ибо этот почтенный купец утверждает, что товар, о котором идет спор, уже продан.
Мадьяры с негодованием глядели на то, как слуги арабы закидывают клетку рогожей. Однако никто из них не решился вступить в спор со стражей.
Роберт успел еще раз взглянуть в глаза прекрасной незнакомке, перед тем как её лицо окончательно скрыл полог. В какой-то миг ему показалось, будто бы они молили о помощи. Сердце его сжалось, затем стукнулось в латы и куда-то упало.
Настроение еще больше испортил отец Патрициус. Он вдруг начал причитать о том, как де они глупо поступают, ввязываясь в подобные перепалки, когда на кону секретная и важная миссия.
Роберт на всякий случай похлопал дорожную сумку, где был спрятан ларец. Медный горшок был там. Прощупывались и все три замка на крышке. Роберт мысленно помянул святую деву и обернулся к монаху.
- Поедем на постоялый двор, падре Пафигиус. Надо бы все обдумать и залить гнев.
- Патрициус! - с нажимом поправил Монах.
- Вот я и говорю, Ципифус,- ответил рассеяно Роберт, глядя на отъезжающую клетку с незнакомкой.
Мадьяры, стоявшие в стороне, о чем-то злобно спорили, глядя на благородного рыцаря. Роберт на всякий случай грозно глянул в глаза их капитана. Не пристало гордому воину христова войска, франкскому дворянину, пасовать перед немытыми кочевниками.

В кабаке невдалеке от Дунайской пристани они смогли бы провести сравнительно спокойную ночь. Если не считать небольшой перебранки, пьяного отца Патрициуса и какого-то заезжего монаха латинянина. Такого же горького богослова и философа. И ночного нападения асасинов Муссы аль Бен Руфи. Но, по порядку…
Из головы сэра Роберта все не шел тот печально-обреченный и вместе с тем гордый взгляд карих глаз незнакомки. Не помогло даже слабенькое вино, взращенное на местных виноградниках. Он с тоской смотрел на диспут двух колобков-монахов, которые заплетающимися языками пытались выкрикивать латинские слова. Затем, допив очередную бутыль, отправился спать, прихватив сумку с ларцом.
«И зачем мне навязали общество этого свихнувшегося обжоры богослова»,- думал, поднимаясь по каменным ступеням лестницы, сэр Роберт. У себя в комнате он с трудом сбросил опостылевшие за день доспехи и буквально рухнул на жалобно всхлипнувшую кровать. Ему снилось, как он, невзирая ни на что, рубит головы наглых Венгров, потом пинает под зад купчишку перса, и вот прекрасная незнакомка падает на его широкую грудь. Вся такая благодарная, нежная, покорная. Дальше сон почему-то переходит в кошмар. Его, спящего на постоялом дворе, пропахшем рыбой и немытыми телами, пытаются проткнуть длинным кинжалом.
Роберт дернулся и, проснувшись, едва успел перехватить занесенную над его грудью руку кого-то темного и худого, воняющего рыбой. Кинжал уже оцарапал кожу под ложечкой.
- Ах ты, тварь! - взревел хриплым голосом рыцарь и пнул второго, вязавшего ему ноги веревкой. Раздался противный хруст ломаемых ребер.
– Наверное, я сапоги снять забыл,- успел подумать сэр Роберт и сломал руку убийцы, державшего кинжал. Краем глаза успел увидеть тень, держащую в руках ларец и метнувшуюся к окну. Вскочил, кинулся следом, но споткнулся о чье-то тело, валявшееся в луже крови на его пути. Тварь тем временем расправила огромные, кожистые крылья и, сверкнув во мраке красными, словно угольки глазами, метнулась в небо.
- Черт! И все его родственники, в печенку, в селезенку и в … - взревел в отчаянии сэр Роберт. – Потерять ларец в первый же день, ну не в первый, да какая теперь разница! Он метнулся к разбросанным по всей комнате доспехам. На шум прибежал слуга трактирщика с лампой, чадящей и вонючей.
- Что случилось, господин рыцарь? - испуганно всхлипнул он, увидав корчившихся на полу убийц и истекавшего кровью монаха. Только тут сэр Роберт разглядел, о кого он споткнулся на пути к окну. Это был отец Патрициус. Он лежал, вытянув руку в сторону двери с перерезанным горлом. Ноги монаха были туго скручены бечевкой, к которой был уже прикручен камень.
- Они хотели утопить тела! - ревел, напяливая на себя нагрудник, сэр Роберт.- Твари! Бедный отец Патрицио, или Патрис? Не важно…. Ты погиб, как истинный христианин, выполняя свой долг! - переведя дух, наконец выдохнул Роберт. И обернувшись к слуге, взревел, еще громче. - Зови, наконец, стражников, пока я не разнес по камню весь этот вертеп.
Убийца со сломанной рукой попытался скрыться. Однако заметивший это Роберт ударил его по шее кованой перчаткой. Услышав хруст сломавшегося позвоночника, обиженно взревел:
- И тут неудача! Не могли, что ли, прислать с нормальной шеей!
Прибежавший через час стражник и двое караульных с деревянными колотушками наперевес долго и с пристрастием расспрашивали хозяина и слуг. Однако ничего путного так и не добились. Хозяин все отрицал, ссылаясь на нечистую силу, а слуга вообще ничего вразумительного не сказал. Только мычал и пускал слюни. Сэр Роберт, в благородном негодовании сломал пару столов в зале, где питались постояльцы, и разбил китайскую вазу, запустив её на манер ядра в голову хозяина.
- Тридцать три кабаньих рыла и все их родственники до седьмого колена!!! - ревел он, сталкивая двух слуг и стражников головами.- Где теперь мне искать украденный ларец?
Наконец с первыми лучами солнца он выехал из города, понуря в отчаянии голову.
- Теперь же не вернусь, пока не отыщу этот треклятый ларец, ибо всякое поругание рыцарской чести должно быть отмщено. А за святого отца Примитиуса, или как его там - Патисониуса? - я сдеру с вас шкуру живьем! -вскрикивал он, грозя бледному лику заходящего месяца.
Три дня сэр рыцарь ехал, что называется, куда глаза глядят, периодически удивляя вопросами встречных купцов и крестьян – не видели ли они крылатого демона с красными глазами, летящего в небесах, и несущего в руках медный сундук, похожий на скрыню? Однако прохожие отрицательно кивали в ответ и крутили у виска вслед ведущему коня в поводу франку.
А два дня назад, в доме у богатого Уйгура, торговца перекупленными у Твердичей соболиными мехами, персидский купец, смеясь, рассказывал почтенному другу, как из-за его подарка чуть не передрались невежественный Франк и капитан стражи венгерского Магната, торгующего шерстью. Уйгур, толстый и сластолюбивый старик с поросячьим глазками, громко и визгливо смеялся, представляя, как испугался капитан городской стражи, узнав, кому предназначена женщина. За свою новую игрушку он выдал другу персу четыре сумы золота. И очень удивился и обрадовался, узнав о строптивом нраве Ростовчанки.
- Эти славянки непокорны и упрямы, особенно северные. Особое удовольствие сломать норов такой красавицы,- брызгая слюной от удовольствия, говорил Уйгур. Он уже предвкушал, как будет мучить прикованную в подвале женщину. О, как сладко грезилось ему! Именно дворянку из славян….
Перс уже начинал жалеть о том, что не поднял цены за строптивость. Мехоторговец как раз и отличался любовью к укрощению строптивиц. В действительности все сводилось всего лишь к телесным пыткам жертв.
- Я испытывал её всю дорогу. Четыре раза она пыталась сбежать. Под конец даже посадил её в клетку. Вы бы видели те жадные взгляды, которые бросали на её обнаженное белое тело мужчины. Они были готовы отдать любые деньги за обладание этой жемчужиной,- с досадой в голосе говорил купец.
Ночью на дом уйгура – мехоторговца был осуществлен дерзкий налет. Не помогли даже стражи арабы, натасканные на убийство лучше голодных волков. Самого хозяина и его друга купца, нашли лежащими в обнимку в недвусмысленной позе. Оба были зарезаны, словно свиньи. На лице Уйгура застыло немое удивление. А естество перса, было не только отрезанным, но и умело вставленным в рот его любовника-извращенца.
Тем временем, связанную и завернутую в ковер Елену увозили притороченную к седлу Венгерские воины. К коню, идущему следом, была привязана сума полная золотых монет, равная по весу красавице в ковре.

Сэр Роберт все брел, продолжая задавать свой вопрос, а следом за ним, отстав всего на пару полетов стрелы, ехал Еремей Емельяныч Щукин. На этот раз у него за плечами висел огромный славянский лук с толстыми, как дротики, стрелами. А к седлу был приторочен кривой сарматский меч. Да и одет он был, как подобает стражнику и витязю - в плетеную из колец кольчугу до колен и круглый шлем.

Глава 6.
Сражение и помощь Еремея

Начиная битву, хорошенько взвесите ваши возможности.
Сопоставьте их с возможностями ваших врагов.
Вот. А теперь бегите и кричите КАРАУЛ!
(бабушка Матрена И.)

Как он и предполагал, мальчишка потерял ларец. Точнее, его у него украли, увез тот самый демон-ифрит, который прятался в наезднике. Точнее, в наезднице, её теперь тоже увозили. И, как не странно, колдовство было проделано так умело, что сама девушка или не подозревала о своем спутнике, или ифриту не было дела до её соблазнительного тела. Демон умело покинул его ночью и, проникнув в комнату Роберта, сцапал ларец. Что-то не очень он похож на рядового восточного духа…
- Эх, хорошо сработали черти! Не придерешься. Эта бестия далеко не улетит. Все-таки в этом измерении они летают не так, как им хотелось бы. И направление мальчишка угадал верно. Через день-два им придется тащить ларец на себе. Вот тут он их и нагонит. А вот венгры-то оказались фальшивые! Четверо хазар, остальные итильские булгары. Причем в жизни враги врагами. А работают дружно. Интересно бы узнать - на кого?
Еще Еремей заметил друидов, тех самых. Эти сильно отстали, видимо испугались ночной схватки. Успеть бы перехватить негодников до границы германцев. Там, среди рыцарства, наверняка есть сторонники затеявшего все это супостата. Главного друида из уцелевших, Юстириса.

В одном из ремесленных поселков, обнесенных по местному обычаю невысокой каменной стеной, сэр Роберт решил остановиться и переночевать. За прошедшие три дня он похудел и осунулся. С лица его не сходила печаль и озабоченность, по ночам, когда удавалось забыться коротким сном, он видел один и тот же кошмар. Он спасает красавицу незнакомку и убивает страшного демона, похитившего скрыню. И вдруг незнакомка сама превращается в демонессу, отчаянно красивую, и отнимает у него ларец. А его, бедного и бледного, ведут на казнь.
- Сэр Роберт Макларрен!- звучит приговор. - Вы предали короля и отечество, и не будет вам пощады, вы больше не рыцарь христова воинства!

Роберт просыпался в холодном поту и кричал. По лицу его, обросшему жесткой бородой, текли слезы. А следов демона все не было и не было. Ему встречались барды и менестрели. И он просил их спеть свою любимую песню, о бедном рыцаре и королеве, сбежавшей с ним за море, в далекую и прекрасную Моравию. Однако это только прибавляло грусти и совсем не излечивало душу.
На постоялом дворе, где он остановился, в это время года было очень мало посетителей, и лишь два благородных грека со слугами занимали первый этаж. Остальные помещения пустовали. Роберт выпил с ними пару амфор превосходного вина. По привычке расспросил о демоне с сундуком и отправился спать в каморку на самом верху трактира. Деньги, выданные ему сэром Арчибальдом, как назло, заканчивались. И Роберт уже подумывал, не сыграть ли ему в кости, поставив дорогого его сердцу пегого. В каморке горел ночник, с некоторых пор он стал спать при свете, думая, что так лучше. Нет, он больше не боялся, просто так было спокойнее. Свет словно прогонял его ночные страхи.
Он принял ванну, попросту вылив на себя дюжину ведер нагревшейся за день воды. Даже побрился, памятуя наставления сэра Арчибальда, дескать, у рыцаря все должно быть прекрасно. И рожа, и кожа, и доспехи, а особенно оружие и дама. Завалившись на лежанку, он принялся по привычке мечтать на ночь. И было совсем намечтал себе большой каменный замок в Бургундии, и красавицу жену, и кучу маленьких Робертиков с белокурыми как у него волосами, когда услышал, как во двор трактира въезжают всадники. Один из них что-то говорил, заставляя всех пошевеливаться. А другой, с до боли знакомым голосом Венгерского капитана, приказал хозяину тащить на стол мяса и чистой родниковой воды.
Сэр Роберт стремительно поднялся и выглянул в окно. При свете почти полной луны он увидел, как двое воинов вносят в трактир завернутую в ковер женщину.
- Она…. - чуть не закричал сэр Роберт, и, прихватив меч, стремительно бросился вниз по лестнице, сбив с ног полусонную служанку. При этом он грозно рычал.
Увидав бегущего с криком рыцаря, лже-венгры остановились. Один из них, кажется, главный, тут же взревел в ответ:
- А, это ты, нормандская свинья!- и выхватив мечи, разбойники, притворявшиеся мадьярами, набросились на сэра Роберта.
Надо сказать, что при дворе Карла Толстого Парижского сэр рыцарь Роберт Макларрен слыл одним из лучших фехтовальщиков. Еще в раннем детстве его обучение возглавил сам сэр Горм Константинопольский, равных которому не было во всем войске крестоносцев. У него даже прозвище было: Византийская молния. Жаль, спился теперь и попал под телегу.
Роберт блестяще владел двуручным клинком. Был холоден как лед и рассудителен в бою. Однако всего его умения хватило лишь на то, чтобы с успехом отбивать быстрые, словно змеиные броски-уколы мадьяр. От рубящих ударов его спасали доспехи и шлем, который он, слава богу, успел надеть. Однако от них же голова начинала звенеть, как колокол Болонской ратуши.
Одно только утешало сэра Роберта. Его противники в узком помещении трактира мешали друг другу. Но они, как видно, поняв это, начали отступать к дверям. Сэр Роберт ринулся за ними в благородном порыве - смести этих бестий к их чертовой бабушке. Однако поздно сообразил, что попал в ловушку. На улице ему пришлось схватиться уже с двенадцатью врагами. Ковер с ворочавшейся в нем Еленой отчаянно звал на помощь.
Поняв свою ошибку, Роберт стал вылаживаться на полную. Вот только усталость прошедших дней давала о себе знать. Вскоре его удары стали не так точны и не так уверены, а темнота служила на руку его врагам. И вот сэр Роберт споткнулся о лежащую у колодца чурку и полетел в лужу, разбрызгивая её на врагов. Враги не преминули этим воспользоваться, три сабли вошли глубоко в его тело, отворив фонтанчики крови. В этот момент в воздухе загудели стрелы. Они падали откуда-то сверху, пронзая его врагам головы и плечи. Всюду раздавались хриплые стоны умирающих лже-мадьяр. Они кинулись врассыпную, оставив раненого беспомощного франка в грязи. А в распахнутые ворота постоялого двора въехал на коне без седла невысокий воин с натянутой тетивой. Стрела на его луке медленно поворачивалась, выбирая цель. Однако никто из уцелевших так и не решился продолжить схватку. Шестеро буртасов умирали от огромных славянских стрел.
- Все это видели? - произнес Еремей. Удивительным образом неведомый воин умудрился не разу не промахнуться. Разбойники понимали - с таким лучше не связываться. Этот ближнего боя не допустит. Перестреляет всех из своего огромного лука, и точка.
- Ушли бы вы по добру-по здорову, ребята. А то неравен час, пришибу,- спокойно продолжил Еремей, продолжая водить луком вдоль строя витязей. Командир разбойников немного подумал, соблюдая достоинство, и хрипло сказал, глядя куда-то в сторону:
- Мы уйдем, северянин. Только заберем своих и девку.
Елена уже не ворочалась в ковре, просто лежала и прислушивалась. Роберт что-то простонал из лужи, попробовал встать. Однако руки его словно подломились, и он снова рухнул в грязь.
- Франка можешь оставить себе, он больше не жилец,- прибавил другой разбойник, смуглый, с раскосыми глазами хазарина. Этот ухмылялся больше всех.
- Вот-вот, и не называй меня свиньей. Даже мысленно, а то раздумаю и стрельну. Понял? - сказал Еремей. Хазар удивленно вскинул глаза.
Они отвязали уставших коней, погрузили на них мертвых соратников и связанную Елену и отправились в ночь.
Еремей, сидящий возле раненого Роберта, смотрел вслед, понимая, что им далеко не уйти. Разве - до ближайшей дубовой рощи. Он мысленно пошарил вокруг и увидел одинокого старого блазня, притворявшегося ветхим пнем.
– Исполать тебе,- шепнул он на языке лесного народа. Старик что-то прошамкал в ответ, с трудом угадывая того, кто к нему обратился.
- Ладно, зроблю. До побачення,- проскрипел он, проснувшись окончательно.
Еремей, как ни в чем не бывало, взвалил на плечо сэра Роберта, и понес его в каморку. Хозяин, выскочивший лишь теперь, помог ему подняться в комнату сэра рыцаря и освободить того от доспехов, полных крови.
- Что же мне с тобой делать? - прошептал Еремей, глядя на полумертвого Рыцаря. Совсем мальчик, весен двадцать не больше. И ведь погибнет ни за грош. Еремей вгляделся в тень Рыцаря. Норн там как раз не оказалась. Ведьмак удивленно вскинул брови. Зато сидела огромная серая Навья, маскирующаяся под хозяек нитей жизни. В руках нечисти даже было подобие клубка. Она упорно притворялась Норной, даже, когда Еремей окликнул её.
- Тебя кто сюда позвал, болезная моя? - спросил вкрадчивым голосом ведьмак.
- Не твое дело, человече,- зашипела серая Навья.
Еремей Щукин знал это племя злобных полудухов – полумороков хорошо. Не раз сталкивался с их паразитической деятельностью. Даже своих не жалели, твари. Присядет такая мразь на тень или на отражение и - пиши пропало. Будет силу попивать, взамен наполняя наездника злобой и усталостью. Удивительное дело - на крещенных, особенно сразу после ритуала, эти мороки не садились до поры и не зарились. Раньше бывало, от них младенчики страдали и матери после родов. А вот после прихода христовой веры им труднее стало наездника себе найти.
Еремей немного подумал об этом и вдруг мысленно осенил Навью крестным знамением. Прямо в тени самого наездника. – Кто знает, авось, поможет.
Эффект оказался неожиданным. Навья покрылась ледяной корочкой и зашипела, разваливаясь на миллион мелких льдинок. А рука тени самого Ведьмака заныла и нагрелась. Чувствовалось – магия-то не своя, людская. Вот ведь как! «Надо взять на заметку», - про себя заметил, Еремей.
- Век живи, век учись, и знать не будешь, от чего помрешь,- сказал он начавшему приходить в себя Роберту.
Кровь он заговорил сразу, еще там, у колодца. Теперь за жизнь сэра Роберта можно было не переживать, если, конечно, Еремей его не оставит.
- Хотя, с другой стороны... Зачем мне этот мальчишка, еще к тому же Арийских кровей. Они, эти арии, вечные враги магии и колдовства. Потому как сами люди из людей. И магического в них - кот наплакал. Вот славяне…- размышлял шепотом Еремей.
- Это да, в этих всяких кровей намешано. Они даже христианство под языческие обряды умудрились подогнать. Разве что - варяги их исправят? Однако это вопрос….
Еремей еще немного посидел у кровати заснувшего Роберта Макларрена и решил для себя:
- Не брошу парня. Душа у него чистая, верит он в справедливость и мужества ему не занимать. Вон как за девицей-то кинулся. Эх, не знает малец, что девица-то засланная. А чего терять, все одно придется за амулетами гнаться. Хоть ему глаза на жизнь открою.
Все эти последние годы, что жил Еремей вместе с людьми, всякого навидался и научился ценить в них справедливые чувства. Стал больше уважать, за храбрость за жизнестойкость. А главное, что нравилось ему в людях – это склонность их к самопожертвованию. Такое среди его племени встречалось редко, ох, как редко. Может быть, поэтому пришел он на помощь молодому норманнскому дворянину.
Три дня провел Еремей у постели бредящего Роберта. Поил отварами из трав, менял повязки на ранах и мокрую тряпку на лбу. Наконец в организме Роберта наступил пиковый момент борьбы за жизнь. В эту ночь он особенно сильно метался в жару, бредил, кричал и почти рассказал опытному ведьмаку всю свою короткую и, в общем-то, нелегкую жизнь.
Кое-что узнал Еремей и о воспитателе Роберта, друиде-отступнике по имени Аргониус. Через детские воспоминания Роберта и обрывки фраз сложил картинку жизни изгоя Аргониуса. Имя, конечно, в тени вычитал по следу, что тянулся от магии.

Было время, друид этот хотел вернуть на землю племя драконов, за что и пострадал. Теперь, вроде бы, жил под личиной рыцаря Арчибальда де Романса, при дворе Карла Толстого.
- Вот кто еще играет в тавлеи, судьбами таких мальчиков,- прошептал Еремей. – Всем хочется выйти в дамки за счет других. Наверняка этот Аргониус его обманет.
Роберт забеспокоился и открыл глаза.
- Кто здесь? Где я? - простонал он.
- Лежите спокойно, сэр рыцарь, вам нельзя подниматься, - Еремей приложил мокрую тряпку ко лбу Роберта. И вглядевшись в его зрачки, понял:
– Кризис миновал, скоро встанет на ноги.
Глава 7.
Елена
Месть и отчаянье толкают человека в бездну.
Даже если этот человек женщина.
(Саня В.)

Хелена родилась двадцать три весны назад, в Гданьске, неподалеку от берегов Балтийского моря, в семье рыбака, где жила, пока ей не исполнилось семь лет. В один из набегов викингов на Гданьск и близлежащие к нему поселения она и её мать попали в плен к ярлу Густафу Фрею. В его фьорде они прожили семь лет. А когда девушке исполнилось четырнадцать, её продали в рабство в Упсала. В этот год Датский конунг Готлиб Рыжий часто плавал на Шведское побережье, совершая истребительные набеги. Здесь Хелена опять попадает в плен и становится женой Родрика Рудого, побратима конунга Готлтиба.
Затем холера косит почти все войско датчан, уплывшее в викинг на германский Гамбург. И отважный Родрик Рыжий остается на века в балтийских водах.
Так Хелена впервые овдовела. Обладая красивой внешностью, высоким ростом, статью и совсем не присущей бывшей рабыне строптивостью и гордостью, она сама взяла власть над викингами умершего мужа. Собрав викингов, уцелевших в походе в земли германцев, она решает продать награбленные Рудым украшения и меха в Новгороде и, купив там дом, заняться торговлей.
Однако её планам так и не суждено было сбыться. Викинги взбунтовались на Ладоге, выбрав нового ярла, связали Хелену и продали её Руссу Олафу Псковитянину. Так она стала Еленой, приняв это имя при крещении. Выйдя замуж за Псковитянина, она готовилась стать матерью, когда на Псков напала дружина князя Рюрика.
Олафа назвали предателем Руссов и казнили, а Елену отдали волхвам темной богини Мораны. Только прежде, чем отдать в капище адептов злобной богини, её изнасиловали и избили воины Рюрика. Ребенок родился мертвым. Елена с трудом пришла в себя. И отрекшись от христианства, к которому так и не успела привыкнуть, она поклялась отомстить варягам, надругавшимся над ней и убившим её мужа и сына. В общем, в свои двадцать три года Хелена, как говорится, успела повидать все стороны рабской и семейной жизни. И горя в ней было несравненно больше, чем счастья.
В капище под Муромом ей встретилась сама Шаша Студеная. Великая колдунья и ведьма, жрица Мораны. Она-то и провела первый обряд над телом и душой Хелены, призванный привести истерзанную ненавистью душу женщины в лоно падшей богини. Два года Елена изучала магию под руководством ведьмы - некромантки. И вот, став неплохой лазутчицей, получила задание, смысл которого заключался в том, чтобы провезти в Загреб священный сосуд с демоном. А потом, когда демон выполнит, то, что ему положено, доставить его обратно в капище к своей хозяйке Шаше.
Под Суздалем, в лесах дремучих, её и еще несколько ехавших с ней купеческих семей пленила ватага Прохора Зубаря. Себе на горе они надругались над купчихами и зарезали новгородчан. Той же ночью поднятые Еленой мертвецы отомстили сполна, выпив кровь из растерзанных глоток разбойников. А сама Елена, опасаясь в дальнейшем таких происшествий, приняла решение - вскрыть сосуд. Демон оказался вовсе не пленным, он просто не мог иначе, ибо в этом измерении существовать во плоти долго не имел права. Ну, разве что - пару ночей. Он-то и рассказал о задании добыть печати. Шаша хотела с помощью печатей открыть путь на землю своей госпоже, падшей богине Моране.
Они заключили сделку. Елена провезет опытного старого духа преисподней в своем теле, туда, куда он просит, а он в свою очередь поможет её отомстить Рюрику, который к тому времени бежал от Вещего Олега в земли Булгар.
В Ростове ифрит устроил так, что красавица Елена попала в лапы купца, работорговца-перса. Дальше в его караване она ехала в Загреб, к тому времени почти оккупированный Венгерскими Магнатами.
Здесь Демон, сидящий в теле Елены, нашептал ей, где находится ларец с печатями. Но сначала необходимо было освободиться из рабства. Она могла бы просто сбежать в любой момент, просто применив магию. Однако не такова была Елена. Сбежать, не отомстив лживой, персидской твари, любящей насиловать маленьких мальчиков. Это было выше её сил.
В ту ночь в роскошном доме купца Уйгура, она проникла в спальню, где противоестественно развлекались любовники – извращенцы. И вот, когда они умерли страшной смертью, не успев как следует удивиться, в дом ворвались двенадцать убийц, которые, как выяснилось позже, тоже охотились за ларцом.
Елена вновь попала в плен, теперь к буртасам и их командиру хазару, который оказался слугой великого шамана из Саркела, по имени Адагаст- ша. Теперь её везли, завернутую в персидский ковер на восток. А её сообщник, ифрит, который должен был ждать её в трех днях пути от Белграда, в старом полуразрушенном замке, остался навечно прикованным к ларцу в подвале замка. Ведь без её помощи, ему никогда не доставить печати хозяйке, Шаше Студеной.
Елена не знала, удалось ли ифриту добыть ларец.
Из разговоров хазар и буртасов она узнала, что ларец Кто-то похитил. Буртасы явно кого-то преследовали. Наконец на одном из привалов, на постоялом дворе, им встретился хозяин ларца. Молодой рыцарь, франк. Елена очень удивилась, увидев, что этот мальчик вступил в неравный бой, чтобы спасти её. Ей даже польстило такое отношение. Ведь как она думала, эти напыщенные индюки, рыцари и шагу не сделают без выгоды. А какая выгода ему, норманнскому дворянину, спасать грязную рабыню? Здесь что-то крылось. Необходимо было во что бы то ни стало разобраться с этим мальчиком.
Однако, похоже, ей это не удастся. Во дворе трактира что-то произошло. Завернутая в ковер Елена не видела, кто напал на буртасов. Это был смелый и удивительный воин. Потому что буртасы сами были лазутчиками, волками приволжской степи. И тем не менее, шестеро из них погибли в первые минуты боя. Все это она узнала позже. Жаль, что ей не удалось как следует разглядеть воина. Скорее всего, это был знакомый молодого франка. Потому что он явно остался, чтобы помочь рыцарю.
Елена размышляла об этом всю дорогу до какого-то горного ущелья, где в дубовой роще остановились воины буртасы. Они похоронили убитых на постоялом дворе соратников и, поужинав, сами развязали ее, чтобы покормить и расспросить. Елена решила сыграть в свою игру.
- Вы славные воины, - вкрадчивым голосом начала она говорить с десятником буртасов.
- Молчи женщина, - коротко бросил ей хазар. Ешь и иди в те кусты, там же ручей, помойся, а то от тебя воняет старой кобылой. Потом придешь ко мне и постараешься понравиться, ох, как постараешься, иначе мы бросим тебя в погребальный костер.
Он кивнул на горевший в долине костер с погибшими воинами. Елена сделала покорное лицо и пошла в кусты. Место было такое, что спрятаться было практически не возможно. Кусты были невысокими и редкими, и все воины могли видеть моющуюся и оправлявшуюся Елену. Она гордо подняла голову и пошла к ручью, призывно вильнув бедром толстому буртасу, жадно пялившемуся на неё всю дорогу. При этом походка у неё была волнующе женственной. Все в её облике в лунном свете говорило, что она женщина до мозга костей.
Елена встряхнула длинными, белыми волосами, показывая полноту своей груди и слегка наклонилась, давая разглядеть себя получше. В лагере чувствовалось напряжение. Жадные взгляды изголодавшихся по женской ласке воинов, прожгли каждую ямку на её роскошном теле. «Ну вот. Вы теперь мои друзья. Сначала вы попытаетесь мной овладеть, только придется решать, кто будет первым»,- думала Елена, чувствуя взгляды воинов. Пришло время поколдовать. Елена шепнула слабенькое заклятье раздора. Только для усиления эффекта производимого её омовением.
Первым не выдержал толстый буртас, с красным, одутловатым лицом. Он буквально кинулся к ручью. Однако, споткнувшись о подставленную ногу главного, полетел, кубарем сметя трухлявый пень. Он вскочил и заорал какие-то ругательства, вынимая кривой нож. В этот момент двое самых хитрых попытались обойти его, спорящего с хазаром. Елена видела как хазар, обернувшись, стегнул их плетью. Попав одному по лицу. Она снова шепнула заклятье, заставляющеё людей испытать сильный гнев. Через миг все трое набросились на капитана, размахивая кривыми саблями. Двое воинов, кинулись к внезапно забеспокоившимся лошадям. Буртасы ослепленные заклятьями гнева, рубились друг с другом и с хазарами на чем свет стоит до тех пор, пока трое из них не оказались лежащими в лужах крови. А один из хазар, зажимая обрубок руки, чуть не упал у ног Елены в воду ручья. В этот момент на поляне возникли арабские воины, или цыгане. Елена сразу не разобралась, кто они. Эти сразу пустили в ход луки. Елене пришлось даже присесть в воду, прикрыв голову руками.
Арабы быстро покончили с ранеными и уставшими буртасами. Двое подбежали к ней. Один, явно из Нубии, замахал рукой, вызывая её на берег. «Странно», - подумала Елена. – «Откуда взялись эти арабы здесь, в лесу!»
- Мой господин зовет тебя, женщина, не бойся,- быстро проговорил Нубиец на болгарском. Елена, прикрыв грудь и низ живота рукой, вышла на берег. Один из воинов подобрал брошенный кем-то из буртасов плащ, и накинул его на плечи Елены. Вдали, у кромки деревьев стояли на лошадях еще двое. К ним-то и направились воины, поддерживая Елену под руку.
Солнышко уже вставало за дальними горами, и в первых его лучах Елена хорошо разглядела хозяина воинов арабов. Это был пожилой седовласый человек с крючковатым носом и тонкой бородкой. Он смотрел на Елену пронзительно-зелеными глазами, излучавшими силу. «Ведьма, ты ведьма…»- казалось, говорили эти глаза. По спине Елены пробежали мурашки. Мусса аль Бен Руфи заговорил, глядя ей в глаза:
- Ты уже выпустила ифрита? - он помолчал, потом повернул коня и приказал слугам. – Дайте нашей гостье одежду и коня, поедем отсюда. Пусть эти собаки гниют.
- Да,- принимая вызов, гордо ответила Елена. Она почувствовала силу в голосе араба - силу, которой нельзя было не подчиниться. Но в месте со страхом пришло сильное раздражение и гнев. «Кто он такой, что смеет мной распоряжаться!»
- Хорошая работа,- Мусса кивнул на лежавших вокруг буртасов. - Северные ведьмы весьма сильны…. Только не пытайтесь проделать такое со мной и моими людьми. - при этом он как бы случайно повернул руку таким образом, что стало видно огромное кольцо на его пальце.
Елена сразу поняла - её чары будут моментально разгаданы существом, сидящим в кольце. Этот восточный колдун что-то знал, и она зачем-то была нужна ему, раз он оставил её в живых. Ей принесли одежду и подвели лошадь одного из убитых хазар. Затем двое арабов на конях стали по обе стороны от её лошади, и вся кавалькада двинулась на север.
Мусса аль Бен Руфи молчал до тех пор, пока они не покинули лесок, затем что-то сказал своим воинам, и они спешились, разбивая лагерь.
Через два часа Елена и пожилой араб сидели в шатре и попивали восточный чай. Ведьма пристально рассматривала мага, пытаясь понять, почему он её до сих пор не убил.
- Мы с вами охотимся за одним и тем же, госпожа Хелен,- учтиво кивая головой, произнес восточный маг.
Елену поразила его прямота. Восточные люди, как она знала, редко так прямолинейны. Они склонны заходить издалека, плести схоластические сети, заставляя собеседника невольно проговориться. Бен Руфи, наоборот, начал с главного, не расспрашивая, кто она и откуда. Это означало одно: Руфи знал о ней все. Даже то, что она помогла ифриту, рискнув пустить демона в свое тело. Елена и вправду не знала, что существует опасность потерять свое тело, доверившись такому коварному духу как ифрит.
- Но ведь он был мужчина! - удивленно вскинула она глаза, когда Бен Руфи сказал ей об этом.
- Ифрит может менять пол так же легко, как и лгать. У духов и сущностей преисподней нет условностей. Они легко захватывают тела людей, если те приглашают их сделать это,- спокойно объяснял ей Арабский колдун. - Впредь будьте осторожны.
- Что же вы можете мне предложить, господин звездочет?- спросила недоуменно Елена. Араб не ответил, он продолжал спокойно пить ароматный чай из Шри Ланки. Наконец, когда раздражение Елены почти достигло предела, снова начал говорить:
- Как я понял, вы должны доставить ларец еще кому-то? Вас лично не интересует та мощь, которая заключена за печатями?- откидываясь на подушки, произнес он, улыбаясь.
- Ифрит взамен обещал мне помочь отомстить,- сказала со злобой в голосе Елена. - Её глаза сощурились, метнув злую искру.
- О боги! Какая банальность! Такая прелестная, способная ведьма, как вы, просит помощи в осуществлении глупейшей мести самое лживое существо во вселенной. Уверен - как только ифрит, заполучивший ларец, вселился в ваше роскошное тело, он напрочь забыл бы о своем обещании. Искра вашего разума сгорела бы бесследно в пучинах его нечеловеческой памяти.
Комплимент, брошенный Мусой, моментально остудил Елену. «Он умеет льстить. Впрочем, как и все восточные мужчины»,- подумала она, с интересом оглядев фигуру пожилого мужчины.
- Не стоит бояться, девочка моя. Вы еще слишком молоды, чтобы всерьез относиться к смерти. Я не собираюсь убивать вас. Я предлагаю вам сменить хозяина. Всего лишь сменить хозяина.
Он помолчал и продолжил:
- Ваша хозяйка, видимо, - Шаша. Я знаком с её методами, и скажу вам больше - я не восхищаюсь ни её знаниями, ни её примитивной богиней. Я вообще не верю богам. Но это другой вопрос. Став моей слугой, или ученицей, как вам будет угодно, вы получаете реальный шанс отомстить тем примитивным животным, которые нанесли вам оскорбление. Хотя стоят ли они, эти черви, усилий такой перспективной колдуньи, как вы. Ведь пройдет всего лишь пара-другая лет, и такие, как они, будут ползать у ваших ног, готовые расстаться с жизнью ради вашего взгляда или жеста. Подумайте…. Разве много было в вашей жизни такого?
- Скажите, зачем я вам?- дрогнувшим голосом спросила Елена. Она вдруг поняла, что этот импозантный и внимательный старик - самый страшный человек, который её встречался. Другие были не такими. Её первый хозяин и муж, и второй муж - просто дикие тупые животные, одержимые жаждой наживы и похотью. Или её новая хозяйка ведьма Шаша, свихнувшаяся на почве служения своей дурацкой богине, фанатичка, предавшая её. Она вдруг поняла как. В её теле должен приехать ифрит, старый любовник Шаши. А этот…. Этот смотрит в самую душу. Его глаза, то и дело меняющие цвет в зависимости от освещения, смотрят в самую суть. Он предлагает такое, от чего невозможно отказаться. Сладкая месть всему этому похотливому стаду, пахнущему потом и кровью! Вот тот человек, который ей действительно нужен!
Все это Мусса с легкостью прочитал на лице Елены. Он усмехнулся и сделал жест слуге, собираясь встать. Елена тоже вскочила.
- Я должна рассказать вам, где находится ифрит? Но я не знаю, где эта бестия, и у него ли ларец.
- Вот и хорошо, милая, что вы согласились, - одобрительно кивнув, сказал Мусса. – Нет, я найду этого духа рано или поздно. Просто вы поможете мне обмануть его и забрать ларец.
- Но вы… не убьете меня после этого? - дрогнувшим голосом спросила ведьма.
- Нет, милая, я давно искал женщину, столь способную к колдовству,- с уверенностью в голосе сказал Мусса Бен Руфи.
Елена осталась в шатре. Первой мыслью её было – бежать отсюда немедленно. Однако Елена была ведьмой, а это много значит, если есть возможность отомстить. Она села на подушки и задумалась.
Глава 8
Откровение Еремея

Отправившись в дальний поход,
вы полагаетесь на великую удачу по имени «Авось».
И хорошо, если рядом с вами
вдруг оказывается опытный денщик.
(Пр. Ржевский)

- Мудрейший Еремей Емуфлянович,- начал Роберт, нещадно перевирая отчество Еремея.
- Емеля…. Отца моего звали Емеля, - поправил, сморщившись, Еремей, терпеливо и осторожно снимающий лыко с раненного живота рыцаря.
- Не суть важно. Вашему благородству нет предела. Я крайне удивлен тем обстоятельством, что у вас хватает терпения и времени, чтобы возиться со мной.
- Тише, тише, не дергайтесь. Я удивлен не меньше вашего, сэр рыцарь. Да лежите вы спокойно, - щелкнув Роберта по носу, сказал Еремей. И помолчав, добавил:
– Впрочем, я уже перестал себя понимать. Полагаюсь на авось, - Еремей вздохнул и отошел к окну.
Седьмицу он терпеливо выхаживал раненого рыцаря, борясь с хозяйкой холодных пределов, то отступавшей, то снова маячившей у изголовья кровати сэра Роберта. И все эти долгие дни и ночи он задавал себе вопрос: зачем ему нужен этот мальчик, глупый и благородный. Наверное, потому что у самого Еремея никогда не было семьи, так никогда и не удосужился обзавестись очагом, постоянным жильем и уютом.
Все бегал, как волк, воевал с нечистью, с навьями и людьми, кого-то защищал, спасал, выручал из беды. Одно время даже оборотнем был, в шкуре зверя помытарствовал десять лет. Теперь вот, на старости лет, досталось решать проблему века. Поначалу думал: «Добуду эти печати, сломаю их к едрене-фене и айда за кромку. А тут будь, что будет! Гори все синим огнем!» Однако чем больше сидел здесь, у одра этого мальчишки – рыцаря, тем страшнее становилось. А что будет с ними, с вот такими благородными мальчишками, свято верящими в любовь, и готовыми отдать жизнь за спасение неведомого им человека. Ими и так пользуются все кому не лень. И амбициозные корольки, и шаманы всех мастей. И каждый обманывает, норовит жар загрести чужими руками.
Кто, если не он, остановит всех этих Вещих и мудрых, и прочих друидов, алкающих власти над племенем людским. Готовых даже впустить в мир полчища тьмы ради достижения своих низменных целей.
Не зря, ох, не зря, отдали жизни восемь магов. Все из людей, из тех, кто должен был воспользоваться, сделаться самыми-самыми, отринули соблазн. Даже неизвестными остались, могилки честной, и той лишены. И ведь знали, на что шли. Не дали каше завариться, не дали двум мирам смешаться. Неужто я хуже, я, который все время для себя старался! А стоило ли?
Поразмыслив обо всем об этом, Еремей кое-что рассказал сэру Роберту о печатях. Не все, конечно, утаил про свое участие в этом деле, зато о войне друидов с волхвами поведал прямо. Думал образумить молодого рыцаря. Однако тот оказался упертым малым.
- Вы рассказали мне страшные вещи господин, сэр Еремей. Подумать только, сколько всего в мире происходит из-за этих печатей! А я и не знал. Все никак не верится, что мой король, и даже наставник, сэр Арчибальд, мною воспользовались, как сосунком. И эти разбойники, они ведь, наверное, тоже охотятся на меня из-за ларца.
- Хотите, верьте, сэр Роберт, хотите - нет, а ваш король и вовсе не имеет к печатям никакого отношения. Это все происки старого пердуна Юстириса. Ему все мнится, что царство друидов можно вернуть,- устало ответил Еремей.
- А вы, что сделаете вы, если печати окажутся у вас? - сэр Роберт строго глянул в глаза Еремею.
- Постараюсь спрятать так, чтобы никто и никогда о них не узнал, или уничтожу вовсе.
- Это было бы правильно и верно. Однако я должен буду вам помешать,- Роберт глубоко вздохнул. - Я дал рыцарское слово чести, и не могу его нарушить.
- Слово - всего лишь слово,- прищурившись хитро, сказал Еремей.
- Нет, сэр Еремей Елемзяфыч. Нет ничего крепче рыцарского слова! На нем держится весь мир! - с уверенностью в голосе воскликнул Роберт. Он устало откинулся на подушку и, помолчав, продолжил:
- А потом я порошу сэра Арчибальда дать мне слово, что он не сломает печати и не впустит дьявола в наш мир.
Еремей посмотрел на Роберта долгим изучающим взглядом и вдруг понял, что этот мальчик, рано оставшийся без отца, свято верит в честное рыцарское слово и в то, что все рыцари должны поступать так, а не иначе. Он понял, что Роберт умрет, но не нарушит однажды данного слова. Еремею стало невыразимо жаль это заблудшее существо. Хотя, если бы все были такими – никто бы не бил ножом в спину из-за угла. Он помолчал и неожиданно для себя сказал:
- Я помогу вам, сэр Роберт Макларрен де Шале, доставить ларец вашему сюзерену и буду свидетелем вашей чести. Только дайте мне слово, что вы поможете мне уничтожить печати в случае, если сэр Арчибальд и его настоящий хозяин решит воспользоваться ими.
- Даю слово, благородный сэр Еремей Имуфлясыч! Хотя и сомневаюсь, мой наставник рыцарь в христовом войске и никогда не пойдет на сделку с нечистой силой.
- Посмотрим, посмотрим,- усмехнулся Еремей.
- Я еще не встречал подобного вам! Вы увидите, что сэр Арчибальд не пойдет в поводу дьявольских амбиций! - в голосе молодого рыцаря звучала неподдельная уверенность.
- Хотелось бы так думать,- задумчиво ответил ему Еремей. – И прекратите, наконец, коверкать мое отчество.
- Я еще скажу вам, господин Еремей Емя имя ё мое. Не выговоришь. Господин, который передавал мне волю короля, и которого вы так неосторожно назвали пердуном, дал мне вот этот пузырек. Я теперь думаю, для того, чтобы уничтожить печати, в случае, если их коснется злая рука.
Роберт протянул Еремею странный хрустальный пузырек с прозрачной жидкостью, в которой сверкали пронзительно-голубые искры.
Еремей осторожно взял в руки пузырек и, замерев на миг в трансе, вдруг осторожно поставил его на стол.
- Вот и доказательство, сэр Роберт,- сказал он, указывая на пузырек. - Это слеза Фафнира, дракона, охраняющего вход в преисподнюю с другой стороны. Если сорвать печать и полить ею что-либо, то оно словно исчезнет, сделается невидимым. Однако тот, кто сорвет эту печать,- Еремей указал на свинцовую пробку флакончика, - немедленно погибнет от испарения слезы. В этом мире нет противоядия от горя Фафнира. Так называется этот яд.
Сэр Роберт испуганно глянул на флакон.
- Я слышал о Фафнире, но думал, что это досужие выдумки. Сдается мне, что вы правы. Слишком много тайн вокруг этой скрыни с печатями. Однако я дал слово.
- И еще. В момент, когда вы должны будете его раскрыть, - Еремей показал пальцем на флакон. - Вы не только погибнете, но и освободите сигнальное заклятье. Представьте себе: вы мертвый, скрыня исчезла, враги посрамлены. И тут появляются два друида, которые неотступно следят за вами все это время. Они-то видят свое заклятье, в отличие от врагов.
- И?
- И все, цап-царап сундук, и были таковы. Ясно? - Ответил Еремей, усмехнувшись.
- А где были эти два друида, которые ехали за мной, когда меня пытались убить эти собаки?- спросил Роберт.
- Да они сейчас на постоялом дворе, возле замка Быстрицы, что в двух верстах отсюда. Прикидываются монахами и ждут, когда вы придете в себя, и кинетесь спасать скрыню.
- Клянусь кабаном, из-за которого все началось, я с ними поговорю, как только смогу держать в руках копьё.
- Спите, молодой человек, вам необходимо набраться сил, во что бы то ни стало, раз уж мы с вами решили добыть ларец.
Еремей вышел во двор таверны. Была поздняя ночь, луна уже перебралась на восток, навстречу далеким лучам летнего солнца. Ведьмак огляделся вокруг и вдруг тихонько скользнул к конюшням. В сарае было почти тихо, если не считать храпа огромного пегого жеребца по имени Альдебор, принадлежащего сэру Роберту. За эту неделю пегий сумел взять конюшню, что называется, в свои копыта. Все кони постояльцев, за исключением конька самого Еремея, пугливо тряслись от богатырского храпа Альдебора.
Еремей подошел к своему коньку и что-то прошептал, затем аккуратно и неторопливо разделся и влез на крышу конюшни.
Пришло время вспомнить давно забытые навыки превращений. Еремей с детства не любил оборотничества и прибегал к нему в крайне редких случаях. Слишком много все-таки в нем было от человека. То ли накопилось за долгую жизнь среди людей, то ли от матери досталось. Та терпеть не могла оборотней. И никогда не перевоплощалась сама. Хотя, - думал Еремей, наверное, ей это было раз плюнуть.
Еще утром, на самой зорьке, Еремей решил приглядеться к окружающему пространству, разведать обстановку. Он впал в транс и стал вглядываться в тени. Ларец был недалеко, днях в трех пути на север. Ифрит так и не сумел найти себе наездника и теперь прятался в подвалах заброшенного замка. Уехавшие ночью буртасы лежали мертвые на поляне, невдалеке от погребального кострища.
- Таки ведьма их усих! - удивленно прошептал Еремей. – Надо же, а на вид такая скромница!
Еремей встал на след оставленный тенью ведьмы. Трудно стоять на женском следе, особенно, если его хозяйка сама колдунья. Пусть имеющая человеческую природу, но, тем не менее, уже ходившая на кромку.
Кромешницы - проще, они уже перестали быть землянками в полном смысле этого слова. Они не одержимы страстями плоти. Другое дело - живая, молодая ведьма, что называется, в полном расцвете лет. Все в её облике несет печать обольщения и искусного разврата. Пережить такое, стоя на оставленном ею следе может либо аскет, либо святой. Все тайные мысли, желания тела, здесь имеют вес, в два раза превосходящий естественные.
Еремей уже хотел было сойти со следа, когда увидел в тени ведьмы яркое пятно. – Что это? А точнее - кто это? - Он вгляделся и чуть не вскрикнул. На него смотрело око чужеродного существа. Кто-то, находящийся за гранью этого мира, наблюдал за ведьмой, используя чудесное око.
Еремей понял: теперь ему, чтобы остаться незамеченным в дальнейшем, не придется заглядывать в тень. Через ведьмино отражение за всем происходящим наблюдала сама низвергнутая узница.
- То-то же, мы пойдем другим путем. Не в первой обводить вокруг трех дубов. Поиграем с вами в кошки-мышки,- прошептал Еремей. Теперь он точно знал, кто помогает ведьме.
Еремей вылез под звездное небо. Дул прохладный ветерок с недалекого Дуная, разгонявший дневную жару и приносящий покой. Подошел к каменной трубе и начал превращаться. Тело никак не хотело вспоминать чужой облик птицы. Еремей сосредоточился и заставил мышцы идти через боль, на прорыв. Он сыпал заклятье за заклятьем, вспоминая мельчайшие подробности, и вот, наконец, на глиняных черепках крыши забило крыльями странное существо, похожее на огромную летучую мышь. Оно сверкнуло желтыми, как звезды, глазами и взлетело, взмахнув кожистыми крыльями, покрытыми черными волосками. Все коты, вышедшие в эту ночь погулять при убывающей луне, переполошились, видя гигантского крылана на фоне звезд. Собаки жалобно взвывали, глядя в небо, а Еремей уже набрал достаточную высоту, чтобы разогнаться, и полетел в сторону лагеря мертвых буртасов.
Хорошо, что он давно отказался от всех хитростей с заклятьями полета и полагался только на огромные крылья. Именно это и помогло ему остаться незамеченным при подлете к поляне у ручья. На ней уже Кто-то был, и этот Кто-то уже творил магический ритуал.
«Шаман – некромант!» - чуть было не вскрикнул Еремей. – «Боги, да какие еще силы вплелись в этот клубок!? Сколько же всякой мерзости повыползало и теперь стремится завладеть печатями?»
Адагаст-ша творил черный гремуар по всем канонам волшебства, оживляя одного из павших здесь воинов. Еремей приземлился на огромную ветку дуба и, оставаясь невидимым, стал наблюдать за шаманом – некромантом из Саркела. Адагаст-ша поднял воина и приступил к допросу. Своими чуткими, нетопырьими ушами Еремей слышал все. Он еще раз похвалил себя за осмотрительность, позволившую ему не применять заклятий. Тогда шаман наверняка его бы обнаружил.
- Они дали её одежду и уехали на север,- тихо закончил оживший мертвец. Шаман махнул рукой, в которой был какой-то порошок, и воин стал превращаться в вурдалака.
- Ах ты, тварь, - прошипел себе под нос Еремей. - Адагаст-ша повернулся и зашагал на край поляны, где был привязан крылатый грифон. Животное покорно склонило шею, позволив Саркельцу, взобраться себе на спину и, пробежав по поляне, взлетело.
Еремей сделал несколько кругов под облаками, выбирая место поудобней и увидел, как в пяти верстах к северу едет кавалькада рыцарей в красных и белых плащах с крестами. «Скоро рыцари приблизятся к месту схватки»,- подумал он. – «Надо успеть расправиться с вурдалаком».
Еремей вернулся на крышу только под утро. Пришлось задержаться, чтобы свернуть шею чудовищу, выпущенному шаманом. Роберт уже встал и самостоятельно пытался натянуть доспехи. К обеду они выехали на север, как сказал Еремей: - Найдем для начала ифрита.

Глава 9.
Ифрит

Духи бездны, адские псы и прочая потусторонняя нечисть -
есть не, что иное, как отражение душ человеческих,
заблудившихся в своей ненависти, зависти и злобе.
(скрижали)

Ифрит Нуратдин не всегда был мятежным и исполненным гневом духом. Духом, отмеченным похотливостью и непостоянством. Было время, когда его душа была чиста и невинна, и порок не имел здесь прочных корней. Нуратдин готовился принять ислам, как и все дети рода Омеяйдов, родившиеся во времена странствий пророка.
Одаренный с детства поэтическим даром, он был способен придавать своим творениям живую силу. Его произведения заставляли плакать и смеяться любого, кто слышал или читал написанные им стихи. В них была необыкновенная правдивость и натуралистичность, граничащая с греховностью так сильно, что порой и вовсе сводила с ума. Особенно его поэзия воздействовала на женщин. И, надо сказать, Нуратдин этим умело пользовался. Однажды он отправился с караваном в Басру, где очередное любовное приключение толкнуло его на опрометчивый шаг. Он заключил сделку с красавицей Пери, мерцающим духом пещеры сокровищ.
Она даровала ему способность соблазнять всех женщин и мужчин, которых он только захочет. Взамен он обязался через семь лет и один месяц найти ей ребенка царского рода. Найти там, где она укажет. Пери назвала ему местность, и он отправился в путешествие. Получив дар мерцающего духа, Нуратдин стал меняться. Все доброе, что в нем еще теплилось и, что люди называют совестью, медленно таяло, сменяясь жаждой наслаждений и денег.
Множество благородных мужей сделал он рогатыми, соблазнив пленительными строками своих стихов их жен. Он проникал в гаремы и крал богатых дочерей. Не брезговал даже юношами богатых купцов и молодыми рабами. Особенно после того, как в его руки попал труд одного индийского йога, обучающий несведущих и искушенных искусству плотской любви.
В его родном городе его даже пытались побить камнями. Нуратдину пришлось бежать. Он долго скитался в поисках наслаждений и много рисковал. Был вором, во многих городах, совершил убийства. И даже набрал шайку разбойников. Ходил в низовья Итили грабить, и добыл огромные сокровища. Все время он балансировал на грани наслаждения и смерти, или наслаждения смертью. Он играл с ней, как кошка с мышью. Особое наслаждение ему доставляло чье-то разбитое сердце или горе, испытываемое по его вине. Так бы и продолжалось, пока какой-нибудь более удачливый разбойник или, скажем, обманутый муж не убил его.
Однажды Нуратдин встретив Мухаджиров и дервишей, рассказывающих о пророке и его жизни. И вместо того, чтобы прислушаться к их словам, Нуратдин посмеялся над неграмотным погонщиком верблюдов, передающим слова Аллаха. Ибо род Абу-Сафьяна, к которому принадлежал молодой поэт, был древнейшим врагом самого Мухаммеда. Из-за сословных разногласий.
И вот, вместо принятия веры в Аллаха, он не внял словам сторонников Мухаммеда и даже казнил, предварительно унизив их достоинство. Нуратдин смеялся и глумился над страданиями этих людей и за это навлек на себя гнев всевышнего и проклятия многих мусульман. Ибо нельзя убить верующего дервиша, не ответив перед богом.
Но время шло, и вот пришел срок отплатить Пери за дар, полученный в юности. Как ни был коварен и хитер Нуратдин, он все же боялся гнева духа пещеры. К тому же, он привык жить жизнью безнаказанного сластолюбца и разбойника. Поэтому выкрал дочь Персидского визиря, малолетнюю Лилит.
Нуратдин спешил, оставалось всего четыре месяца до конца срока, а впереди еще лежал путь из Персии на побережье Каспийского моря, где его ждала Пери.
Лилит умоляла вернуть её отцу, обещала огромное вознаграждение. Бедная девушка надеялась слезами растопить сердце разбойника. Однако её слезы и горе только раззадоривали чудовище, в которое превратился поэт. И вот однажды в минуты пьяного веселья, а надо сказать, что и сам Нуратдин и его разбойники, пили вино, презрев слова священного Корана, он надругался над девушкой.
Он успел к сроку и в день, назначенный мерцающим духом, явился под своды пещеры, усыпанной золотом и драгоценными камнями. Пери начала свой коварный обряд, целью которого было вселиться в тело Лилит. Однако злодеяние не свершилось. По двум причинам. Девушка оказалась лишенной девственности, а второй причиной стало явление светлого ангела, который должен был прийти и наказать Пери за её злодеяния.
В пещере произошел обвал, Пери осталась навсегда заключена в каменном плену. А Нуратдин, - он превратился в ифрита.
Долго скитался мятежный дух, лишенный тела, на грани миров, не находя покоя ни в царстве живых, ни в царстве мертвых. Пока колдовство Шаши не сделало его её рабом и исполнителем черных дел.
Шаша была адептом падшей богини Мораны и отчаянно хотела вернуть её утраченное могущество. Поэтому ифрит Нуратдин и получил задание сопроводить молодую ведьму в походе за печатями. Конечно, у него был шанс украсть тело ведьмы и попросту скрыться. Однако Шаша все равно рано или поздно нашла бы его и отомстила. Ифрит хотел заполучить вожделенную плоть в это мире любым путем, а Шаша обещала ему тело ни о чем не подозревающей ведьмы.
Теперь, когда долгожданный ларец, который он выкрал у посланника друидов, был у него, не хватало только возможности его доставить к Шаше. Тело ведьмы было похищено слугами одного могущественного мага.
Нуратдин сидел в подвале, в каком-то разваленном замке в горах и ждал, оставаясь в неведенье. Ведь известно, что ифритам не дано путешествовать долгое время вне тела наездника, или специального, заговоренного сосуда. Только на пару дней, точнее ночей в году, к нему являлась способность обрести демоническую плоть. Ей-то он и воспользовался, чтобы добраться в подвал замка.
С тех пор, как он стал ифритом, и его бывшее человеческое тело упокоилось под обвалившимся сводом пещеры Пери, Нуратдин мерз, ему было неуютно всюду - на кромке между мирами, в холодной стране Мимира, правителя страны духов и призраков, в рабстве полоумной волшебницы Шаши. Везде, где бы он не находился, он ненавидел все и всех, в его душу раздирало чувство мести и зависти всему живому. «Вот мир, в котором живут существа непонимающие и не ценящие того, что имеют»,- готов был кричать ифрит. Они не понимают, насколько ценны ощущения плоти, как холодно и неуютно быть всего лишь духом, парящим среди них. Он с трепетом и восторгом вспоминал те восхитительные дни, когда ему пусть ненадолго удалось обрести тело, вселившись в ведьму.
Оно было прекрасно, стройные ноги, упругие груди и широкие бедра, притягивающие взгляды всех мужчин. Они словно питались энергией этих похотливых взглядов. Ведьма сама по себе любила красоту своего тела. И тоже восхищалась им. Однако для ифрита это был предмет истинного вожделения. Если удастся им воспользоваться, он будет беречь это тело до тех пор, пока оно не начнет стариться, затем найдет другое, на этот раз мужское. Он будет бесконечно менять оболочки, и это будет прекрасно. Нуратдин вздохнул и взглянул на ларец. Ах, если б можно было самому воспользоваться этими печатями - амулетами и проникнуть в другое измерение. Говорят, есть такие места, где такое существо, как он, может само создавать себе плоть. Жаль, что старая карга Шаша ревностно хранит свой секрет. Она сильна, ох, сильна, эта колдунья! Почти такая же, как Пери.
В свое время, дух пещеры не побоялась даже сразиться с ангелом. Нуратдин со страхом вспомнил тот момент, когда грозный, пылающий синим огнем гнева ангел схватился с мерцающей демонессой. Нуратдин пугливо отполз под каменный навес и попытался спрятаться за грудой золотых украшений. Где теперь и лежат его кости. Ангел ушел так же, как и появился, а Нуратдин, думая, что он еще жив, попытался встать. Ему показалось, что так и произошло. На камне, на который он взобрался, стоял сияющий столб света. И Нуратдин почему-то знал, что это дорога на небеса. Вначале он обрадовался, ведь там, в раю, ему будут танцевать гурии и девственницы. Он метнулся к столбу света, надеясь успеть. Однако какая-то сила, потянула его вниз, он глянул туда, где его ждут, и воскликнул. Ворота ада пылали страшным огнем. Нуратдин вцепился в камень, пытаясь удержаться, однако страшная сила влекла то, чем он стал, в пасть кипящего огня.
Он видел, отчаянно цепляясь за камень, как в столб света шагнула освобожденная душа Лилит. Наконец тянувшие руки ада уволокли и его черную душу. Потом было три столетия скитаний в огне и холоде преисподней, где окончательно догорело все хорошее, что еще теплилось в душе Нуратдтина.
Что-то грохнуло наверху в развалинах. Заржали чьи-то лошади, испуганно шарахнувшиеся от звука падающей доски, и Нуратдин услышал зов ведьмы. Он возликовал - наконец-то за ним пришли, ведьма каким-то образом вырвалась из рук разбойников. Ифрит серым туманом выполз из подвала и устремился на зов. Там, где раньше был замковый двор, стояли люди на лошадях, в основном арабы, и среди них на каурой лошадке сидела она.
Нуратдин метнулся к женщине и хотел обрадовано окутать её, как привык делать в своих мечтах. Как вдруг чья-то воля остановила его, и он услышал властный приказ подчиниться.
- Кто? - Удивленно воскликнул он и вгляделся в толпу. Так и есть, в кольце одного из людей сидел дух, страж. Адский пес, способный убивать таких, как он, мелких духов.
– А…! - испуганно воскликнул ифрит и замер.
- Где находиться ларец? - сухо спросил Адский пес.
Нуратдин воровато огляделся. Люди, как ни в чем не бывало, расседлывали коней, и развязывали дорожные узлы, готовясь разбить лагерь. Похоже, никто из них и не подозревал о его присутствии, кроме хозяина, Адского пса и испуганной ведьмы. Сейчас и она не слышала и не видела, что происходит. Лишь один владелец кольца пристально смотрел в то место, где находится ифрит. Нуратдин решился бежать. Он метнулся к линии силы, исходящей из подземного ручья и, воспользовавшись ей, переместился на три полета стрелы за пределы замка. Позади раздался смех адского пса. Нуратдин понимал, что таким способом он не только не скроется от пса, но лишь позабавит стража. Однако хозяин пса не спешил отдавать приказа, и пес только презрительно смеялся.
Нуратдин сидел в дупле старого дуба и смотрел, как его ведьму подхватили под руки и повели в тот заброшенный подвал, где лежал ларец.


Глава 10.
Битва в замке

Однажды два могучих льва вступили в смертельную схватку.
Они нанесли друг другу смертельные раны.
- И что? - скажете вы
- Гиены были сыты и довольны. Ведь они сидели и выжидали.
В результате получили и зрелище, и пищу.
(Ракеш Бабу Синкх)

Мусса али Бен Руфи видел, как ифрит выполз из разломанного дверного проема и устремился к ведьме. Кажется, Елена тоже почувствовала приближение духа. Бен Руфи молниеносно сориентировался и отдал приказ духу, поселенному им в кольцо, мешая этим дать им объединиться. Потому что это могло произойти и не только по воле женщины. Ифрит ненадолго мог и сам вселиться в её тело. Волшебник, не глядя на ведьму, что-то быстро прошептал, накладывая на неё чары недоступности, и теперь просто наблюдал за Ифритом.
Нуратдин, сильно испуганный его слугой, попытался скрыться, используя силу земли. Эта попытка не удалась, духи такой мощи не могли управлять природой этого мира. Он отбежал совсем недалеко, до ближайшей дубовой рощи, и, забившись в дупло, жалобно повизгивал. Руфи велел отнести сомлевшую ведьму в замок и обыскать подвал. Через некоторое время, слуги принесли завернутый в белый рыцарский плащ ларец.
- Не думал, что это будет так просто,- усмехнувшись, сказал Мусса аль Бен Руфи. – Разбейте шатер, выезжаем утром,- скомандовал он слугам.
Елену привели в чувство и усадили на лежавшее посреди двора бревно. Бен Руфи подошел к ней и сел рядом.
- Вот видишь, детка, все кончилось, мы едем домой,- погладив её по спутанным волосам, сказал он.
- А как же Шаша? Она ведь будет мстить мне,- дрожащим голосом ответила Елена.
Она чувствовала себя совсем разбитой и подавленной. Все последние три дня, что они добирались до развалин замка, её все больше охватывал страх перед этим стариком. Бен Руфи оказался магом, не пользующимся магической силой. Казалось, ему вовсе необязательно приводить в действие силы волшебства. На все у него были ответы. Руфи без труда нашел развалины, всего лишь поговорив с местными крестьянами и пастухами. Про ифрита и пославшую её Шашу он знал такое…. От всего этого у Елены волосы на голове вставали дыбом. При этом он оставался ласков с ней и не пытался воспользоваться её телом. Хотя женское чутье Елены подсказывало ей, что мужской силы ему не занимать. При желании он мог бы дать фору молодым. И это настораживало её еще больше. «Зачем, зачем я ему?» - хотелось кричать Елене.
- Почему вы не убиваете меня и не продаете?- спросила она, глядя в морщинистое лицо Мага.
- Ты все еще не веришь мне, детка? А зря, я никогда не выбрасываю пригодные в дело вещи. Кто знает, когда ты мне пригодишься. Не бойся, вот вернемся в мой особняк в Смирне, там ты все и узнаешь. Когда-нибудь ты станешь великой волшебницей, гораздо более сильной, чем твоя бывшая хозяйка,- ответил, глядя ей в глаза, маг. В этот момент перстень за его руке замерцал пронзительно-синим светом.
– К нам гости, - тихо произнес Бен Руфи и встал с бревна.
На вечернем небе среди редких облаков кружил огромный боевой грифон. Круг за кругом он спускался все ниже и ниже. Арабы вскинули луки и терпеливо ждали. Когда высота позволила, они метнули стрелы.
Грифон дико вскрикнул, когда одна из стрел вошла в его широкую грудь, но даже не прекратил махать крыльями, снижаясь на двор. Сидящий на его спине старик, одетый в белый плащ и держащий впереди себя посох, хрипло рассмеялся, глядя на то, как у арабов в руках вспыхивают огнем луки.
Елена, впервые видевшая магическую атаку, вскрикнула и, упав на землю, поползла к развалинам.
Адагаст-ша тем временем направил посох в бегавших по двору арабов. Он выпускал огненные шары, один за другим поражавшие черных слуг Руфи.
Сам Мусса Бен Руфи беспомощно смотрел на то, как его верные слуги гибнут, словно стадо баран на клыках волка. Наконец оцепенение спало с него, или он сумел победить чары, насланные Саркельцем.
Маг вскинул руку с кольцом и двинулся на шамана. Уцелевшие воины отбивались от клюва и когтей грифона. Не уцелевшие орущими факелами метались по двору замка. Грифон рвал в клочья тела воинов, невзирая на их сабли и копья.
Саркелец метнул огненный шар в Муссу. Но тот, прикрывшись щитом из кольца, рванул из-за пояса казавшийся ржавым меч. Бой между ними закипел не на шутку. Елена видела, какие мощные силы пришли в движение. Казалось, сама природа стонала от такого вмешательства. Из близлежащей рощи шарахнулись птицы и дикие животные. Наконец на Адагасте начала тлеть одежда, волосы на его бороде стали, потрескивая, скручиваться. Но и его врагу приходилось не сладко. Чалма его давно развязалась и теперь свисала с его плеча пестрой лентой, охваченной огнем. Вдруг рядом с ней возникло серое облако ифрита.
- Впусти меня…- прошептал испуганный дух, окутывая её голову туманом.
- Поди прочь, нечисть! - негодующе прошипела ведьма и, сплетя заклятье отторжения, кинула его в Нуратдина. Ифрит удивленно отскочил и немедленно попал под удар заклятья Адского пса. Елене показалось, что он даже не успел вскрикнуть, умирая, вспыхнув короткой искрой. Холод пробежал по жилам женщины. Она, скуля, как побитая собака, поползла вдоль разрушенной стены, в сторону от охваченных пламенем магов. Остатки уцелевших стен начали медленно оседать, разрушаясь под порывами ветра, который, словно плеть, ударял из посоха шамана. Мусса аль Бен Руфи был дважды отброшен на груду мусора и, наконец, затих, лежа возле бревна.
Елена видела, как шаман отвернулся, чтобы остановить грифона, разрывавшего последнего из воинов – арабов. В этот момент она схватила в руки ларец, оказавшийся весьма тяжелым, и быстро побежала в проем ворот.
Адагаст-ша развернулся, чтобы метнуть в неё огненный шар, однако он совсем упустил из вида вяло шевелившегося Муссу. И это была его последняя ошибка. Старый маг привстал и, морщась, метнул в шамана простой нож. Кривой клинок мелькнул серебряной рыбкой и вошел в горло шамана по самую рукоять.
- Ну, вот и все, - откинувшись на спину, прошептал Руфи.
Заклятье, державшее грифона в подчинении, спало со смертью шамана, и огромный зверь стоял, недоуменно оглядываясь вокруг. Наконец он негодующе заклекотал. Обернулся, наступив при этом на своего бывшего хозяина. Ноги Адагаста-ша в последний раз дернулись, и он затих.
В воздухе повисла необыкновенная тишина. Лишь вдали слышался топот копыт чьих-то лошадей. Елена обернулась и увидела, как к развалинам приближается отряд рыцарей, облаченных в полные доспехи. Даже кони их были закованы латы.
Рыцари миновали полузасыпанный ров и въехали в развалины. Они быстро рассредоточились по всему двору, взяв в кольцо всех участников недавней схватки, кроме парящего в небесах Грифона. Один из них, видимо считающийся командиром, спрыгнул с коня, несмотря на вес тяжелых лат, и подошел к Елене.
- Именем святого престола вы взяты в плен,- грозно произнес Рыцарь. В прорези забрала были видны голубые глаза. Елене показалось, что они из чистого льда. Что ж, надо было понимать, что святая инквизиция охотится сейчас по всем дорогам. Елена была напугана, она понимала - отпираться бесполезно, её как ведьму сожгут сразу, не прибегая к суду. Девушка дрожала, сжимая в руках медный ларец.
Рыцарь стоял напротив, огромный, словно скала в отсвечивающих, вороненым блеском доспехах, с красным крестом на широком плаще. Наконец он заговорил, обращаясь к остальным воинам:
- Возьмите ларец. Именем великой инквизиции, приговариваю этих богопротивных тварей к смерти!- он обернулся и пошел к старому магу, без сил лежащему возле бревна. Наклонился над ним и произнес, глядя в глаза:
- Ну, что, отродье сатаны? Ты готов принять смерть на очищающем огне?
Рука с кольцом потянулась к лицу закрытому забралом. Рыцарь перехватил и сжал. Ладонь его, широкая, как лопата, в кованой латной перчатке сжала запястье мага. Тонкие кости жалобно хрустнули. Мусса болезненно застонал, его лицо побелело, а глаза закатились. Рыцарь потянул за кольцо с магическим камнем. Но оно словно вросло в палец. Тогда он достал клинок и одним резким ударом срубил кисть. Кристалл в кольце ослепительно сверкнул и погас. Храмовник хрипло захохотал: – Бесовские штучки….
- Пошевеливайтесь! - прикрикнул, он, обернувшись к воинам. Те уже собирали всякий деревянный хлам в развалинах и несли его к центру двора.
Через час связанных друг с другом Елену и Муссу бросили на незажженный пока костер.
Храмовники впервые сняли шлемы и шишаки и молились, встав вокруг кострища. В эту минуту в проеме разломанных ворот показались два человека, одетых в серые рясы с опущенными на головы капюшонами. Один из них подошел к командиру рыцарей и, поклонившись ему, что-то прошептал, показав медную табличку. Рыцарь сделал жест рукой всем остальным, чтобы они не начинали. Он и вновь прибывший отошли в сторону и начали о чем-то спорить.
- Кто вы, святой отец?- спросил Командор рыцарей – храмовников.
- Я прислан из Ватикана его святейшеством кардиналом Сворцези, сын мой,- ответил человек в сером балахоне. - Моя задача перехватить рыцаря, везшего ларец. Только вот я не вижу здесь его ни среди живых, ни среди мертвых.
- Здесь не было никакого рыцаря, кроме наемников арабов, разорванных этой тварью, - рыцарь указал на небо, где все еще кружил Грифон.
- Вы должны выполнять мои приказы, Командор.
- Что же гарантирует ваши права?
- Вот эта грамота, сударь. Извольте исполнять,- жестко произнес монах, показывая свиток с печатью.
- Вы не имеете права приказывать мне, господин как вас там… -негодующе произнес рыцарь храмовник. Осмотрев печать, командор понял, что добыча ускользает из его рук. – Мы исполняем долг святой инквизиции. А вы препятствуете нам. И причем здесь этот ларец? Что, наконец, ценного в этом медном сундуке?
- Это не в вашей компетенции - знать о его содержимом. Выньте его из кострища и извольте передать нам. Таков приказ святейшего кардинала. Именем его я обязан доставить ларец в Рим.
Рыцарь повернулся и махнул воинам. На всякий случай он повторил: – Моя задача жечь всю нечисть и уничтожать всех демонов.
- Может быть, вы позволите допросить этих существ? - монах внимательно разглядывал привязанных друг к другу Елену и Муссу.
- Что ж, в этом я не могу вам отказать. Тем более в грамоте сказано, что наш орден обязан выполнять приказы вашего начальства, - в голосе рыцаря все еще звучало раздражение.
- Отвяжите этого,- он кивнул на Муссу. - И принесите ларец, что изъяли у ведьмы. Надеюсь, мои люди его еще не вскрыли.
- Нам нужна и женщина,- тихо, но настойчиво произнес монах.
Рыцарь вновь пристально оглядел человека, смеющего приказывать командору инквизиторов. Затем зло скрипнув перчаткой, приказал:
- И девку!
Монахи склонились над бесчувственным, истекающим кровью Муссой аль Бен Руфи. Один из них умело перебинтовал отрубленную кисть, другой, достав какой-то глиняный пузырек, влил несколько капель в посиневшие губы старого мага. Веки Муссы дрогнули, и он открыл глаза.
- Кто вы? - прошептал маг.
- Отвечать будете вы,- грозно сказал один из монахов. На его невзрачном, незапоминающемся лице, была написана злоба и раздражение.– Где тот молодой рыцарь, что вез ларец?
- Я ничего не знаю, я всего лишь ученый – путешественник.
- Бросьте, Мусса, нам все про вас известно. Вы проиграли охоту за медальонами,- жестко сказал один из монахов. - Где юноша?
- Не знаю, - прохрипел старый маг и потерял сознание.
- Кто эта женщина?- спросил монах командора рыцарей.
- Ведьма, разве вы не видите? - вопросом на вопрос ответил рыцарь. Монах кивнул и обратился к Елене. Женщина все еще дорожала и пугливо жалась к дровам. Одежда на ней, почти разорванная, придавала ей еще более жалкий вид.
- Кто вы?
- Я всего лишь рабыня этого господина, - прошептала она, кивнув на беспомощного мага.
- А почему ты пыталась бежать, прихватив сундук?
- Я думала - там золото, мой господин, - вставая на колени, сказала дрожащим голосом Елена.
- Так-так,- монах в задумчивости прошелся по двору и, остановившись у останков шамана, брезгливо сморщился. – Вы все поедете с нами,- сказал он, указывая на Елену и мага.
Командор подошел к нему и уже хотел снова возмутиться, когда монах тихо произнес, беря в руки ларец:
- Будет лучше, если вы, господин Командор, сопроводите нас до Триеста, где ожидает корабль из Рима.
Командор храмовников повернулся и с досадой махнул рукой. Немного погодя, кавалькада выехала из развалин и направилась на запад по дороге вдоль берегов Саавы.


Это произошло как раз за полтора дня до появления в развалинах сэра Роберта и его нового друга Еремея Щукина. Они, утомленные дневной скачкой, выехали на место сражения вечером, когда солнце уже почти опустилось за Карпатский хребет.
- Что здесь произошло? - воскликнул Роберт, слезая с пегого и ведя его за повод. – Кто разорвал этих людей, боже милостивый, они все мертвы?
Еремей, тоже спешившийся, оглядел двор развалин замка, представляя картину былой схватки. Он обошел кострище и осмотрел труп Адагаста. – Кто же ты? Второй? Кто так умело расправился с одним из могущественных магов мира? - задумчиво шептал он.
- Здесь произошла схватка двух могущественных магов. Странно… мало кто решается применять такие силы теперь, да еще здесь в Европе.
- Почему, почтеннейший Еремей? - Роберт внимательно наблюдал за тем, как Еремей читает след.
- Потому что, друг мой, время таких магических боев прошло, давным-давно прошло. Теперь даже за обычный заговор можно угодить на костер,- Еремей наклонился и внимательно разглядывал следы, оставленные конями рыцарей храма.
- Двадцать человек,- прошептал он. - Инквизиция. Неужто те самые, что попались мне в роще?
- Что вы сказали, уважаемый?
- Я сказал - ларец увезли, его увезли ваши, такие же рыцари, как и вы. Странное дело - с ними были друиды.
- А женщина? Что стало с ней? - озабоченно спросил Роберт.
- Женщина с ними. Очевидно, её пытались сжечь, вместе с уцелевшим магом, однако почему-то раздумали и везут с собой,- кивнув, ответил Еремей.
- Догоним их! Слава богу, она жива!
- Далась вам эта женщина? А если она окажется ведьмой?
- Она не может быть совсем темной,- в голосе Роберта прозвучала обида. – Она такая красивая.
- Красивые как раз и могут быть ведьмами. Если разобраться, так они в первую очередь.
- И все-таки она такая….
- Какая?
- Такая беззащитная… Такой всякий норовит попользоваться. Ну, как красивой вещью. Мы, мужчины, все-таки грубы по натуре,- глубокомысленно заключил Роберт.
- По-вашему выходит - женщины более нежны и благородны. И им можно доверять только из-за их красивости и кротости? - улыбнувшись, спросил Еремей.
- А как же рыцарский кодекс чести и поклонение прекрасной даме сердца!- возмутился Роберт.
- Даме - это хорошо, это понятно. Он откуда вы знаете, что она дама, а не простая ведьма.
- Ну, вы же видели её глаза, – снова возмутился Рыцарь.
- О, боги! - Еремей пожал плечами. – По-моему нам с вами следует отдохнуть как следует, а то ваши раны откроются. Я тут недалеко заметил хутор. В нем и заночуем.
Сэр Роберт согласно кивнул. По всему было видно, что ночевать с покойниками ему хотелось.
- Надо бы всех их похоронить, что ли? А с другой стороны, не мы же их сюда позвали, и к тому же, они арабы…- Роберт осмотрел тела и пожал плечами. – Птицы растаскают. Говорят, у них есть такой обычай - тела бросать в пустыне.
- Это не у арабов, а у монгол,- задумчиво произнес Еремей.
- Какая разница. Восток - дело тонкое, кто разберет - где иудей, а где монгол.
Еремей удивленно глянул на высказавшегося рыцаря и снова пожал плечами. Затем внимательно всмотрелся в тучи и прошептал себе под нос:
- Кто-то хочет, чтобы пошел дождик, очень сильный… дождик.
Они выехали вслед за караваном рыцарей, по дороге вдоль берегов. По небу плыли тяжелые грозовые тучи. Без малого два дня пришлось отдыхать Еремею и Роберту на хуторе. Проливной дождь и шквальный ветер буквально сметали с ног, и к тому же, у Рыцаря открылась рана на шее. Еремей рискнул применить небольшую волшбу для снятия воспаления и чуть не был пойман за ритуалом очищения. Опасные времена терзали восток Европы. Первая волна инквизиции набирала силу и катилась на восток.
Глава 11.
Рыцари – Инквизиторы
Безусловно, главная фигура на поле - король.
Ферзь - самая сильная фигура.
Пешка мало значит.
Однако играет все же не фигура, а человек.
Именно он решает, куда им идти.
(Кореш ибн Кадхи)

Первая волна инквизиторских отрядов состояла в основном из рыцарей всевозможных орденов и монахов странников, наделенных папской грамотой. Таким отцам-инквизиторам должны были подчиняться все феодалы, встречавшиеся на пути. Выделять воинов для сопровождения, подвод и лошадей для транспортировки ведьм, дрова и масло для их сжигания. Подвалы для допросов. А также людей обученных грамоте, для составления приговоров. Вот такой отряд и наткнулся на побоище, происшедшее в развалинах замка, где столкнулись два великих мага, шаман Адагаст-ша и Мусса Бен Руфи. А командовал им командор воинствующего ордена, из замка – монастыря, что находился в предместьях города Граца, благородный рыцарь Адольф фон Лусс.
Адольфа фон Лусса, командора отряда рыцарей – инквизиторов, крайне раздражало то, что приходилось подчиняться двум неизвестным отцам иезуитам. Если б не эти, взявшиеся из ниоткуда, папские посланники... Они бы уже возвратились из поездки в Белград, к себе в монастырь. А теперь придется делать огромный крюк, сопровождая пленную ведьму и её хозяина, богомерзкого колдуна в Триест.
Монах, представившийся отцом Горацио, четко назвал все цифры пароля. Иначе бы Адольф не поверил ему там, в развалинах. Несмотря на это, Адольфа терзали подозрения. Там в замке, на месте схватки колдунов, монахи повели себя крайне вызывающе. И если б не пароль и папская грамота, рыцари командора Адольфа вмиг заковали бы этих отцов в кандалы и доставили в подвал ордена, где отец настоятель сумел бы порасспросить их подробно.
Адольф фон Лусс чувствовал себя усталым. Шутка ли - в сорок восемь лет мотаться по диким краям, с отрядом святого воинства и жечь, жечь на кострах всякую нечисть. В его годы пристало бы сидеть у жаркого камина, читать трактаты о вере и философские книги, проводя время в диспутах и молитвах. Орден не берег людей. Адольф глубоко вздохнул и огляделся.
Впереди ехали монахи, о чем-то тихо переговариваясь, позади них привязанный к седлу болтался полумертвый старик – колдун. Он так и не пришел в себя. Хотя рука уже перестала кровоточить. «Не довезем»,- подумал про себя рыцарь. – «Ну и бог и ним, пускай сдохнет, обрезанная собака. Женщина, явно ведьма – уж больно красивая - сидела на невысокой лошадке уверенно. Такая в огонь и в воду, сразу видно - из датчан. Надо бы расспросить подробнее»,- размышлял Роберт, глядя на белокурые волосы ведьмы. Елена смотрела нагло, испуг её казалось, прошел совсем. О чем-то говорила с отцом Горацио. – «Странная позиция у этого отца. Иезуиты его ордена должны держаться подальше от таких тварей, как она. И уж тем более - не заговаривать с ними.»
- Удивительны дела твои, господи,- прошептал, глядя на все это, Адольф.
«Эх, не было времени хорошенько попытать её! А монахи - не промах, сразу сцапали и колдуна, и ведьму. Довольны, конечно, приедут с добычей и сундуком. Что же в нем? И чего я так торопился... Надо было еще в развалинах взломать замки.» Адольф скомандовал привал. Впереди был чей-то отстраивающийся заново замок. Они обогнали подводы, полные камней и корзин с глиной. Битюги едва тащились.
- Чей это замок? - окрикнул он управлявшего телегой смерда.
- Это замок господина Вацлава Дрына,- ответили ему.
- О, да это же мой старый знакомый! - удивленно сказал Адольф, оборачиваясь к спешившимся монахам. – Вот где мы заночуем, господа. К тому же грядет буря. А мне так не хочется ночевать под дождем.
Кавалькада рыцарей миновала не докопанный ров, вокруг круглых стен крепости. Ещё затянутый строительными лесами. И въехала в открытые ворота замка.
Вокруг было много людей, занятых перетаскиванием камней, иные месили раствор в больших ямах. На огромных кострищах в котлах кипела мясная похлебка. Очевидно, хозяин не жалел мяса для своих смердов. Как только рыцари и монахи спешились, их обступили воины с пиками наперевес.
- Кто там явился? - этот вопрос в общем гуле строительства был похож на гром.
- Вижу, Вацлав, ты остался все таким же голосистым, как в юности,- ответил, слезая с коня, Адольф фон Лусс.
- О боже, да это ты, старый рубака фон Лусс! Каким ветром занесло тебя в наши края! - говорил, выходя в образовавшийся круг, Вацлав Дрын, старый знакомый барона Лусса и его соратник по Палестинскому походу. Оба в молодости успели побывать в жаркой пустыне, повоевать с сарацинами. Они были почти одного роста, высокие, седоусые, крупные, словно скалы. Фон Лусс снял с головы шлем и обнял старого соратника.
- Потише, потише, Лусс. Та Палестинская стрела, все-то доставляет мне хлопот, - шутливо сморщился Вацлав, когда Лусс обнял его. Адольф представил Вацлаву своих спутников и вкратце рассказал о недавней стычке.
- Еще бы, говорят, там было жарко? Это же в двадцати милях отсюда. А кто эта женщина?- спросил хозяин замка, вглядываясь в Елену.
- Ведьма,- бросил, не глядя на Елену, Адольф. - У тебя нет подходящего подвала? - в ответ спросил он.
Вацлав Дрын впервые пристально оглядел воинов и самого Адольфа.
- Да ты, никак, заделался в святые инквизиторы? - удивленно произнес он. Фон Лусс вздохнул и развел руками, мол, что поделаешь - время такое.
- Мы тут тоже периодически кого-то сажаем на кол. Ну, пройдем в замок, он уже почти закончен, осталось только отделать внутри и докопать ров. А об остальных позаботятся, кому следует.
Елену и бесчувственного колдуна отволокли в подвал, весьма сырой и уже с крысами. Остальные отправились пировать в зал для приемов. Все, кроме отца Горацио и его спутника по имени брат Бонифаций. Лжемонахи, сославшись на исполнения поста, удалились вместе с сундуком в отведенные им комнаты.
Пир был в самом разгаре, когда в зал вбежали воины с криками:
- Тревога! Нападение!
- Кто посмел! - пророкотал, вскакивая из-за стола, Вацлав. - К оружию, господа!
Мост уже был поднят, и на стенах стояли все, кто смог держать оружие. А к замку Вацлава Дрына подходило войско. Впереди скакал герольд, звуками трубы возвещая вызов обитателям замка. Войско было небольшим, по подсчетам фон Лусса, в нем было человек триста-четыреста.
- И часто у вас так?- спросил Адольф своего друга, поспешно напяливавшего доспехи.
- С тех пор как проклятые Магнаты захватили Загреб, теперь честному болгарскому дворянину приходится периодически защищать свои владения от их отрядов. Еще эти папские инквизи… Вацлав осекся, глянув на Адольфа.
Рыцарь, кажется, не заметил заминки. Он внимательно оглядывал подступающее войско, что-то прикидывая про себя.
Атаковавшие замок, тем временем, выслали посольство из трех человек. Впереди на черном как смоль жеребце, скакал рыцарь с белым флагом. Остановившись возле не докопанного рва, он громко прокричал:
- Вацлав Дрын! Я, Ратмир Завоч, обращаюсь к тебе!
- Кто там лает у моих ворот? - гневно вопросил Вацлав.
- Мы не хотим разорять тебя и мешать постройке твоего замка. Нам необходим провиант и люди для похода на восток. Это приказ князя Янушка.
- Я не разговариваю с Венгерскими прихвостнями! Тем более со сворой этого безродного Янушки. Он продался хазарам с потрохами, и лижет зад Магнатам из Дебрецена. А если вам что-то нужно, придите и возьмите! - Дрын махнул рукой и в посольство полетели арбалетные болты. Один из них угодил прямо в забрало Ратмиру, свалив его под копыта собственного коня. Со стороны нападавших раздался дружный негодующий крик. Войско, изготовившись по всем правилам, приступило к осаде замка. Сначала они обстреливали осажденных из луков и арбалетов, потом пошли на приступ.
- Разбойники, у них и лестницы готовы! Значит мой дом не первый на их пути,- негодуя, ворчал Вацлав Дрын, прохаживаясь вдоль стен. – Эти пройдохи готовы идти против своего народа, лишь бы им заплатили проклятые Венгры.
- Мы с тобой, Дрын,- уверил старого друга Адольф.
В эту минуту из сторожевой башни выглянуло испуганное лицо отца Горацио. Он, боязливо озираясь, подкрался к Адольфу и быстро заговорил:
- Мы не можем, сэр рыцарь, вмешиваться в эту войну. На нас с вами лежит великая миссия по доставке в Ватикан ларца и пленников,- дрожащим голосом возмутился лжемонах.
- Пойдите прочь! Сидите в своих комнатах, святой отец! Ни я, ни мои люди не откажут в помощи благородному дворянину! - с негодованием воскликнул Адольф. Он даже оттеснил возмущенного и напуганного друида обратно к дверям башни. - Мы сражались плечом к плечу против язычников и я просто обязан выручить друга.
- Благодарю вас, Адольф! Вы всегда были настоящим дворянином. Я искренне рад, что вся эта возня с инквизицией не сделала вас монастырским слюнтяем,- ответил, пожимая руку рыцарю, Вацлав. Друзья еще раз обнялись под восторженные крики воинов и рыцарей – храмовников.
- А нет ли здесь тайного хода за пределы замка? - обратился брат Бонифаций к Вацлаву. Хозяин замка, презрительно скривившись, видя такую трусость (чего же еще ожидать от инквизиции), ответил:
- Вас выведут, святой отец, вместе с ведьмой и этим дохлым колдуном. Жаль вот только, не могу дать вам охрану. Попытайтесь прорваться к реке. Может там вам удастся найти подходящую лодку.
В этот момент небо прорвало дождем, это был сильнейший ливень, потоки которого отклоняли полет стрел. Защитники замка обрадовано закричали, ибо нападавшие стали соскальзывать с лестниц и лесов, окружающих стены.
Друиды спешно удалились, прихватив сундук.
- Брат Горацио, как же мы понесем колдуна, не лучше ли попросту оставить его в замке?- спросил один из них.
- Нет, брат Бонифаций. Это не простой колдун, это тот самый великий ученый и маг востока, о котором нам с вами говорил великий наставник Юстирис. И привести его в дольмен, как раз накануне великого обряда - прекрасный ход. Это повысит нас с вами в глазах наставника. Понятно.
- Так что же он не постоял за себя там в развалинах? Если он столь великий маг? Как же могло такое случиться?
- Очень просто, милейший брат. Он был тяжело ранен и лишился четырех пальцев. Вы же видели, в каком он состоянии. Мне ли вам объяснять – довезем его живым и здоровым, и на жертвенный камень прольется кровь одного из самых известных магов. А это в сто раз лучше, чем кровь простого смертного!
- Понятно,- кивая головой, ответил брат Бонифаций.
- Вперед! Вы понесете ларец, а слуги, если мы таковых найдем, понесут больного мага.
- Зачем же женщина?
- Вы утомили меня своими вопросами. Женщина - ведьма, и её наверняка тоже послал могущественный маг. Пока она нужна нам. Вы думаете, она поверила, что мы с вами настоящие монахи? В отличие от этих тупых падальщиков – инквизиторов, у неё есть дар ясновиденья. Вперед, вперед… нам еще нужно выбраться из замка. Дождь только на руку…
Прикрытые пеленой дождя монахи и Елена, поддерживающая стонущего Муссу аль Бен Руфи, вышли из скрытого кустами лаза, в сотне метров от замка. Адольф фон Лусс только облегченно вздохнул. Узнав, что его попутчики ретировались, сняв с его плеч заботу по доставке их в порт Тирита.
- Трусливые святоши!- смеясь, прокричал ему сквозь рев нападавших Вацлав.
Несмотря на дождь, воины не прекращали попыток взять замок с ходу. Кто-то из них умудрился взобраться на стену, напротив ворот. Теперь бой кипел на гребне стены. Вацлав Дрын отмахивался двуручным мечом до тех пор, пока не свалился вниз на копья. Через час бой закончился полным разгромом защитников замка. Адольф фон Лусс был пленен вместе с тремя оставшимися в живых товарищами. Их отволокли в подвал, где до этого сидели Елена и Мусса.
За три часа до начала битвы, Бен Руфи пришел в себя. Первым делом маг сконцентрировался на ране, постаравшись согнать в саднившие остатки пальцев побольше крови. Это помогло увеличить температуру в ране. Боль увеличилась, но Мусса не торопился её убирать. Он экономил силы, полагаясь на запас организма.
Маг заставил себя вспомнить все, каждый момент битвы с внезапно возникшим шаманом. Захват его и Елены инквизиторами, даже то, как он был без сознания. Только тогда мысленно потянул нить заклятья, которое успел ранее поставить на один из замков ларца.
– Так и есть, ларец поблизости, сразу за стеной. Видимо, это дело рук прохвостов – друидов, притворявшихся монахами из Ватикана.
Елена дремала в углу на куче соломы. Мусса позвал её. Девушка открыла глаза и сразу метнулась к магу.
- Как вы?
- Ничего, будем жить дальше. Вы случайно не видели, куда делся мой друг?- Мусса показал Елене обрубок кисти. Ведьма, поняв, что разговор идет о камне, в котором спрятан демон, ответила:
- Он у этого мужлана за пазухой. Ваши пальцы остались там на развалинах.
- Это прекрасно - раз за пазухой, чем ближе к телу, тем лучше. Где мы?
- Мы в двадцати милях от развалин. Вы не скажете мне, что стало с ифритом? Я зову, зову его, а он не откликается, - испуганно спросила Елена. В её глазах всякий раз вспыхивала искра надежды, как только они натыкались на усталый взгляд Муссы.
- Боюсь, девочка моя, мы его потеряли. Для вас, милая, это и к лучшему.
- Вы хотите бежать?- спросила с надеждой Елена. - Возьмите меня с собой?
- Возьму, возьму, только помоги мне, детка,- Мусса по-отечески улыбнулся.
- Я сделаю все, что необходимо, и даже больше,- радостно зашептала она.
- Будем считать, что твоя учеба у меня началась,- усмехнулся Мусса аль Бен Руфи. – Сможешь отключить сознание как в трансе?
- Да.
- Тогда начнем.
Елена села, скрестив ноги калачиком прислонившись спиной к стене. Мусса тоже привстал, опираясь на локти.
– Дышите глубже и запоминайте, но ни в коем случае не вмешивайтесь.
В сознании Елены сначала возникла полная тишина. Мир, окружавший её, медленно поплыл далеко-далеко, растворяясь в волнах ласкового тепла. Наконец на самой кромке возникли глаза мага. Елена невольно вгляделась в них и поняла, что видит все окружающее пространство. Невзирая на толщину стен, она увидела двух друидов склонившихся над медным ларцом, в котором слабо мерцали восемь отливающих золотом медальонов. Елена захотела разглядеть их получше, однако Мусса не позволил ей сделать этого. Его сознание, овладевшее её взглядом, приказало ей сидеть тихо и не вмешиваться.
Ведьма почувствовала, как из её глаз потянулись две невидимые нити, и уперлись в головы друидов. Монахи в соседней комнате на миг потеряли бдительность и в следующую секунду стали подвластны сознанию мага.
Голос Муссы зазвучал в их головах, властно приказывая им:
- Вы должны ехать в Дамаск. Вы возьмете пленников и отправитесь на восток. Все, ваши мысли направлены только на это, и все ваши желания сводятся к тому, чтобы исполнять мои приказы. - Друиды вяло кивнули и продолжили осмотр ларца.
Затем Елена увидела окрестности замка, где они находились. В версте от них двигалось войско. Ей показалось, что она стала птицей, из поднебесья наблюдающей за ним. Впереди всех скакал рыцарь на черном как смоль жеребце. Елена стремительно опустилась на его голову и увидела мир глазами воина.
- Возьмем, он добрый христианин . В крайнем случае, свяжем и реквизируем десять лошадей и припас. А смердов в ополчение пусть выберет сам, - услышала она мысли всадника, произнесенные мужским голосом. Внезапно Елена почувствовала сильный гнев, и в голове рыцаря возникло – Убить эту собаку и сжечь к чертям крепость, если не даст, что просят. Эта мысль стучала в его висках, словно монастырский колокол. Рыцарь буквально возненавидел Вацлава Дрына. На его глаза словно легла пелена, сотканная из ненависти и гнева.
Поняв, что происходит, и с какой легкостью, пользуясь её сознанием, Мусса манипулирует людьми, Елена пришла в ужас. Голова её закружилась и она, уже не понимая, что делает, попыталась бежать. В реальном мире это выглядело так: женщина обмякла и, запрокинув голову, начала заваливаться набок. Из уголка её рта потекла пена.
- Не смей! - прозвучал в темноте голос Муссы. – Смотри и учись, иначе умрешь! - Приказ был настолько жесток и беспрекословен, что Елена подчинилась ему мгновенно. Дальше было сознание Вацлава Дрына. Этот был слегка пьян и радовался встречи со старым другом. Радость этого события смешивалась с горестным оттенком сожаления, о том, что Адольф избрал путь инквизитора. Вацлав, в душе простой и добрый, не желающий зла людям, искренне жалел своего друга Адольфа. Потому что тот стал убийцей. Конечно, вслух этого никто не решился бы произнести, однако….
Мусса внушил хозяину замка ненависть ко всем врагам свободных феодалов и усилил её действием винных паров. В этот миг войско рыцарей приблизилось к замку Вацлова Дрына.
Потом был бег под дождем, где друиды сами помогали испуганной женщине нести раненного мага к рыбацкой пристани. И стремительный сплав по разлившейся почти втрое реке Савве на добротной лодке одного из рыбаков. (Друид ударил того по затылку веслом еще в самом начале пути.)
Два дня лодка неслась, минуя редкие поселения, к устью, где Савва впадает в Дунай. Под непрекращающимся ни на минуту ливнем, посланным кем-то мощным и умелым. Снова, в охваченный предвоенной суетой Белград.

Глава 12.
События вяло развиваются

Чем больше я во все это втягиваюсь,
тем больше удивляюсь.
И откуда это берется?
(автор)

Мусса аль Бен Руфи смотрел через сознание ведьмы. Этому приему его обучили в Магрибе полтора века назад. Таким образом он оставался невидимым для всякого мага, способного находиться за пределами яви, при этом не теряя собственного я. В первый миг после того, как закончил обрабатывать окружавших людишек, он обратил внимание на тень самой хозяйки и – О боже - в ней он увидел - «Око наблюдателя», точнее, наблюдательницы. Благодаря чьему-то хитроумному заклятью, Елена везла в своей тени око взирающего из другого мира демона. Так называемого наблюдателя. Мусса испугался не на шутку, когда женщина засыпала или находилась в состоянии транса, демонесса видела все, что творилось вокруг.
О таких заклятьях Мусса аль Бен Руфи только слышал. От того, кто их творит, практически ничего не остается. Человек или маг, воспользовавшийся таким колдовством, попросту теряет свое собственное начало. Новая вера называет это душой. Он становится целиком под власть демона, которого вызывал. А око наблюдателя, как понял Мусса, принадлежало падшей богине. Он мысленно перебрал всех возможных богинь западного пантеона, способных на такой шаг. Ибо это довольно рискованное предприятие и для изгнанных богов. Они лишены возможности проникать в реальность и поэтому, решившись на око, тоже подписывают себе приговор. Тут, как говорится, на карту ставится все.
Однако игра стоит свеч. Если бы кому-нибудь из них удалось захватить ларец, у него появился бы реальный шанс вернуться в мир.
Он осторожно покинул сознание Елены. Что ж, придется до поры забыть о подобной магии. Иначе все его мысли станут известны демону, ведущему какую-то свою игру.
- Шаша Студеная, чего же такого ты сотворила, что позволило твоей хозяйке безнаказанно болтаться на грани нашего мира,- прошептал Мусса, выйдя из транса. – И вообще во всей этой истории было нечто, изначально ускользнувшее от него. – Ладно, разберемся потом, теперь необходимо выбраться отсюда, во что бы то ни стало.
В его сознание кто-то робко постучался.
– Это ты? - незримо ответил Мусса своему слуге, прятавшемуся в кольце.
- Да, господин, это я, и я недалеко. Слушаю и повинуюсь,- прошипел голос Адского пса.
- Осмотрись кругом и скажи, что ты видишь.
- Здесь крест, он мешает мне толком рассмотреть мир вокруг. Хозяин, я давно хотел тебе сказать. За нами едет необычный, такой же, как ты.
- Вот это новость! Как ты узнал об этом?
- Когда тебе отрубили палец, а меня упрятали за пазуху, я сумел сделать так, что рыцарь захватил отрубленные пальцы в свою котомку. Сам не понимаю, почему я так сделал. Наверное, потому что привык к тебе, господин.
- Я благодарен тебе, дух,- ответил Мусса.
- Так вот, как только вас увезли на место боя в развалинах, приехал некто, читающий магию по остаточному затуханию заклятий. И этот кто-то почти сумел догадаться о вас, хозяин. В голосе демона была неподдельная тревога.
- Молодец, Gafar-Hivi. Ты достойный слуга. Обещаю, как только все это закончится, ты получишь обещанное тело и свободу жить, где захочешь. Мы так долго ждали этого момента. Ларец уже у меня, осталось только найти подходящее место для жертвоприношения.
- Я видел колдунью, которую ты избрал, но будь осторожен хозяин, с ней что-то не то. Не могу понять - что, слишком сильное заклятье,- прошипел демон. Его Голос стал вдруг удаляться, и Мусса едва успел отдать мысленный приказ:
- Сделай так, чтобы рыцари остановили этого мага.
Ответа на его приказ уже не последовало. Очевидно, рыцари молились в этот момент, и молитва, произносимая ими перед боем, заглушила слова ответа.
Немного погодя под шум дождя и рев нападавшей армии маг, поддерживаемый Еленой, убегал в сторону реки.
Как только Мусса аль Бен Руфи отплыл с друидами на достаточное расстояние, ослепление, вызванное его колдовством, спало с Ратмира Завоча. Рыцарь несколько минут мотал головой, приходя в себя, потом огляделся, словно заново увидев, что натворило его войско в замке Дрына.
- Черт меня подери! Где Дрын?- взревел он. Воины, методично разграблявшие замок остановились, недоуменно глядя на своего предводителя. Завоч зло пнул одного из солдат- копьеносцев, тащившего сундук с тряпками.
- Вы что, решили, что можно грабить? Недоноски! Мы регулярная армия, а не шайка каких-то пьяных разбойников! Прекратить грабеж!- ревел он, то и дело раздавая подзатыльники. А застав в одной из комнат трех солдат, насиловавших повариху, велел казнить одного, самого рьяного.
Затем, сидя в зале для приемов, велел найти тело Вацлава Дрына и похоронить со всеми почестями. Пленных инквизиторов тут же освободили и привели к нему.
В свете всего происшедшего Ратмир Завоч чувствовал себя убийцей, и его угнетало чувство стыда за произведенный разгром.
- Черт! Что же на меня нашло,- шептал он, потирая раскалывающийся от боли лоб.
- Господа, прошу извинить меня за столь пристрастное отношение. Смею уверить вас, что моя жестокость оправдывается лишь помутнением разума, которое охватило меня и моих людей перед штурмом. Мне жаль, что все вышло так нелепо. Но согласитесь, Дрын сам вступил в схватку и атаковал нас,- начал Завоч свое обращение к пленным. – С кем имею честь?
- Мы рыцари храма, святая инквизиция. А с кем я имею честь разговаривать?- ответил, гордо вскинув голову, Адольф.
- Я болгарский дворянин и нахожусь на службе князя Янушка Ярыся.
- Что вы делаете здесь, в предместье замка моего друга? - так же гневно продолжил Адольф. В его позе было столько достоинства, казалось, это он ведет допрос. Завоч, расстроенный устроенным им побоищем, даже смутился.
- Мы всего лишь хотели запастись провиантом. Вы разве не знаете, что Болгарские князья вступили в союз с половецким ханом? И вскоре начнется война. В Сагрепе уже мятеж, против сторонников Венгерских правителей.
- Нет, мы уехали оттуда давно,- ответил Адольф. – Но мы далеки, сударь, от вмешательств в Болгарские дела. Мы возвращались в свою обитель, когда вы осмелились атаковать замок моего друга. Кстати, несмотря на дождь, атака была блестящей. И мне жаль, что он погиб, уверяю вас, он бы тоже выразил вам свое восхищение. Упокой господь его душу.
- Благодарю вас, сэр рыцарь, - Ратмир поклонился Адольфу. - Не угодно ли пройти со мной и посмотреть на похороны вашего друга. Я и вправду жалею, что так вышло, сударь…
- Да, разумеется, он был одним из лучших в воинстве христовом.
Несмотря на то, что они всего пару часов назад готовы были вспороть друг другу животы, рыцари вышли из замка и направились к свежевыстроенному Вацлавом Дрыном склепу.
- Прощай мой друг,- прошептал с печалью в голосе Адольф фон Лусс.- Такие времена. Упокой господи... - вздохнул Ратмир.


На следующее утро рыцари расстались. Завоч с войском направился в предместья Зелграда. А Адольф и трое рыцарей – инквизиторов в сторону германских земель. Дождь, ливший почти два дня, словно из ведра, так же внезапно прекратился.
В полдень того же дня к замку подъехали двое, Еремей Щукин и Роберт Макларрен.
- Чей это замок?- спросил Еремей копавшего могилу крестьянина.
- Господина Вацлава Дрына, убитого во вчерашней битве,- ответил, крестясь, мужик.
- Что за битва может быть в мирное время?- спросил возмущенно Роберт.
- Разве вы не знаете, господин? Все только и говорят о конце света. В Сагрепе, Зелграде война, Хазары пришли, воевать с нами будут. А наши с какими-то половцами связались. Христос спаси….
Еремей спешился и, взяв крестьянина за локоть, отвел в сторону.
- А, что ты мне можешь рассказать об этом сражении? - еще раз спросил он мужика, протягивая ему монету.
Спотыкаясь и путаясь, бывший защитник замка рассказывал весь ход битвы.
- Я, господин воин, все видел. Мы с братом на крепостной стене стояли, когда штурм начался….
Особенно Еремей переспрашивал о том, кто покинул замковые пределы, воспользовавшись тайным ходом. Крестьянин рассказал о двух монахах и дьявольском колдуне с ведьмой, бежавших накануне штурма.
- Бежали, только пятки сверкали. А мы, признаться, думали, что колдун-то мертвый,- закончил он свой сбивчивый рассказ.
- Вот так, господин рыцарь. Мы с вами опять упустили добычу. Придется возвращаться в Зелград. Могу вас обрадовать, ваша ведьма все еще жива и здорова, и ларец при ней,- сказал Еремей сэру Роберту.
- А почему именно в Зелград? - спросил, вздохнув облегченно, Роберт. Он был явно обрадован тем, что женщине удалось спастись.
- Подумайте сами, друг мой. Они побежали в сторону пристани, под проливным дождем, река поднялась, грести против течения стало невозможно. Это значит, наши враги уже в Белграде, или подплываю к нему, - ответил Еремей, задумчиво осматривая взбунтовавшуюся реку. – Придется искать корабль.
Еще не доехав до замка, Еремей почуял остатки чьих-то заклинаний. Маг, который сплел их, был виртуозным мастером. Это были даже не заклятья, а нечто высшее. Нечто, способное подчинять людей на расстоянии.
– А как он расправился с шаманом! - мысленно восхитился Еремей.
- Сильного колдуна мы с вами преследуем, сэр рыцарь, - говорил он Роберту.
Рыцарь бы явно чем-то озабочен. С тех пор как они покинули хутор, где Еремей, не удержавшись, все-таки применил магию, его словно подменили. Роберт стал время от времени поглядывать на Еремея настороженно.
- А как вы догадываетесь об этом, сэр Еремей? - в голосе рыцаря сквозило напряжение, могущее вот-вот перерасти в недоверие. Еремей почувствовал это. Они остановились возле раскидистого дуба, одиноко стоящего на берегу реки.
- Это вопрос опыта, сэр Роберт. Я долгое время служил у славянского князя, Разведчиком – ведуном, внимательно глядя в глаза рыцаря, ответил Еремей.
- Интересно. Не перестаю вам удивляться, ваши таланты, согласитесь, порой вызывают недоверие. У славянского Князя?- воскликнул он, словно до него только что дошло.
- Да, именно у варяга, а что в этом необычного? - усмехнулся Еремей.
- Теперь уж и не знаю, чего от вас ожидать, милейший Еремей Муфлиясыч. Эти славяне все язычники- колдуны, они даже веру выбрали не правильную. Крестятся справа налево! Уму непостижимо, как Папа такое допускает!
- Емельяныч, - привычно поправил рыцаря Еремей.
- Не суть важно. То вы воин способный стрелять как сам бог охоты, то лекарь, каких не бывает. Теперь еще и лазутчик. Брови Роберта полезли на лоб от удивления.
- Чего же тут странного, ну повидал жизнь, помотался по свету, теперь вот вам помогаю.
- А не обманываете ли вы меня, господин Емельян? Помните, там, на постоялом дворе, где вы спасли мне жизнь. Ваш рассказ потряс меня, все эти могущественные маги, колдуны, охотящиеся за ларцом. Этот таинственный эликсир невидимости... Согласитесь, все это ужасно странно. Я вот все думаю– а почему я так легко доверился вам?- Роберт слез с коня и теперь прохаживался, потирая лоб.
- А я все ждал, когда, наконец, вы начнете сомневаться во мне, сэр рыцарь,- в голосе Емельяна сквозила неподдельная обида.
- Нет, я, конечно, благодарен вам за вашу помощь и мое чудесное исцеление. Но все же… вы не креститесь, а если и креститесь, то справа налево. И я ни разу не слышал от вас слов молитвы. А в свете последних событий... Простите мне мои сомнения.
Емельян внимательно смотрел, как все колебания рыцаря отражаются на его лице. Молодой воин смущен его знаниями, и способностью объяснить многое из того, что пока не может понять. Да и вряд ли когда-нибудь поймет. Он помолчал и решил, что немного знаний не повредит рыцарю.
- Хорошо, объясню все по порядку,- наконец начал он. – Вас отправил в поход один из влиятельнейших колдунов мира, друид Юстирис. Он дал вам задание доставить к нему ларец, в котором, как вы теперь знаете благодаря мне, находятся восемь печатей, отворяющих двери в иные миры. Однако не только, но охотиться за столь могущественными артефактами. Смею вас уверить, в этом мире многие мечтали бы заполучить такое оружие. И среди них тот, кто послал меня.
- Вот! Я сразу заподозрил вас, месье Еремей, - злорадно воскликнул Роберт.
- Подождите, молодой человек. Имейте терпение дослушать до конца,-спокойно осадил его Еремей. – Да, тот, кто послал меня, тоже имеет виды на ларец. Тем не менее, я уже говорил вам, что намерен его уничтожить при первой же возможности. Потому что верю - время этих печатей, что лежат в ларце, прошло, и никто не имеет права распоряжаться жизнями людей без их на то согласия. Тем более - впускать в наш мир существ, которые стали демонами.
- А как же тот, который стащил ларец у меня? Он ведь был самый настоящий черт!
- Это не так важно. Эти духи почти не имеют власти на земле. Их услугами как раз и пользуются могущественные маги вроде того, которого вы видели на развалинах. И скажу вам больше - их эра тоже заканчивается. Вскоре на земле будут править одни простые люди. Такие как вы.
- То есть вы боретесь со всеми магами без разбору? Значит, вы сродни инквизиции,- Роберт задумчиво кивнул. - Понимаю вы, наверное, их шпион.
- Опять не в точку. Я не имею к вашей инквизиции никакого отношения, и если им удастся когда-нибудь схватить меня, они с удовольствием меня зажарят. Как впрочем, и сотни моих сородичей. Я ведь не совсем человеческого рода.
- Демон!
- Нет, в вашем языке нет таких названий. Сэр Роберт, вы молоды и наивны. Миллионы лет человечество развивалось и взрослело. Оно множество раз менялось полностью. Появлялись, как бы вам проще объяснить… существа разные, но в чем-то очень схожие. Друиды, например, или Пикты, гномы, лешие, русалки и прочие. А в древности вообще не поймешь, кого было больше, людей или нас, кромешников.
- Господь вас всех назвал демонами и обрек гореть в аду,- крестясь, заявил сэр Роберт.
- Это ваш, новый господь обрек. А раньше боги к нам немного терпимее относились,- зло ответил Еремей.
- Раньше богов не было, были только демоны. И все кто раньше жил -тоже демоны были. Ну, такие как вы,- морща лоб, сделал вывод сэр Роберт.
- По-вашему выходит - раньше вообще ад на земле был! - Смеясь, спросил Еремей. А я, выходит, демон, который ничего доброго не понимает и только вредит людям?
- Ну, вы, наверное, исключение, хотя… - сэр Роберт болезненно сморщился. Еремей внимательно наблюдал, как мучительно молодой рыцарь воспринимает конфликт всего, чему его учили и вновь узнанного.
- Хорошо, будь я демон, чтобы я, по-вашему, делал?- спросил он, чтобы усилить эффект.
- Мешали мне доставить ларец королю, убили бы меня… сразу или…
- А я?
- Вы спасли мне жизнь и лечили меня. А теперь вы совсем меня запутали. Раз вы помогаете мне и совершили доброе дело, значит вы не совсем демон. Ничего не понимаю. - сэр Роберт обиженно отквасил губу.
- Поедем, мой друг, вдоль берега, может, нам удастся найти лодку,- устало ответил Еремей. – И не забивайте себе голову. У вас есть конкретная задача доставить ларец к вашему наставнику. Тем более, что вы решили спасти еще и девушку. Этого, поверьте мне, не так уж мало.
- И все же я вам верю, сэр Еремей. Потому что так требует что-то внутри,- Роберт Макларрен постучал в грудь закованным в латную перчатку кулаком.
- И еще потому что даже сэр Фома из святого писания усомнился, а потом раскаялся. Куда мне до таких авторитетов... Сердце подсказывает мне, что хоть вы и хитры, как сам сэр сатана, и служили у этих, как их, скифов. А все же…
- А я обещал вам помочь, и, будьте уверены, помогу. А дальше - авось вывезет, - махнул рукой Еремей.
- Вперед, сэр Еремей! Если вы все-таки демон и предадите меня, то моя совесть чиста, ибо я доверился вам. И пусть потом вам будет очень стыдно,- в голосе Роберта чувствовалось облегчение. Он больше не хотел сомневаться, попросту не умел.
Еремей задумчиво посмотрел вслед рыцарю и пожал плечами.
Глава 13.
Противостоящие

      А было ли в прошлом что-то такое…
      Нечто великое, такое, что и подумать страшно.
      А скептики все кричат:
      Дескать, люди есть люди, и они совсем не изменились.
      Однажды видел великую стену и понял:
      Люди умели мечтать,
      творить грандиозно – красивое, для души….
      (механизатор Высотин)

          Три тысячелетия тому назад, на огромном каменном плато в самой середине острова стояли девять человек. У каждого в руках были символы, избранные им для последнего в их жизни ритуала. Пронзительно- холодный ветер штормящего океана трепал их плащи и волосы. Восьмерым из них предстояло сделать шаг в неизвестность, тайный шаг, требующий полного забвения.
          - Вы готовы? - тихо, одними губами, спросил самый старший из них. Ветер все равно не дал бы расслышать, о чем он говорит. Но кажется, остальные поняли его и кивнули в ответ. Седовласый маг махнул рукой, и превращение началось. До великой катастрофы оставались считанные часы. Город, что лежал внизу у подножья плато, замер в ожидании чуда. Даже огромная черная воронка в центре горы качнулась, затаившись. Именно её пытались закрыть восемь магов - атлантов.
          Все началось много лет назад, когда одному из правителей великого народа потребовалась абсолютная власть. Чтобы получить невероятную мощь, он решил покуситься на знания древних, запретные знания ушедшей цивилизации. Эксперимент его ученых - магов оказался успешным. Они проникли в другие миры, открыли ворота в иные реальности, населенные мириадами существ, похожих и непохожих на людей.
          Ворота напоминали струну, издающую удивительную мелодию, вблизи которой происходили странные метаморфозы со временем и пространством. Вначале все было неплохо, странники, приходящие в наш мир, несли необыкновенные знания, позволившие Атлантам шагнуть далеко по пути развития прогресса. Однако за все необходимо платить. Эту истину с успехом преподали им низшие существа и духи, устремившиеся в мир Атлантиды. Теперь ворота стали источником горя и бедствий, они обрушились на головы людей, заставив их отвратиться от прогресса, дарованного посредством ворот. Неведомые болезни буквально выкашивали населения островов- городов. Спасти их мог лишь странник между мирами, согласившийся беречь замки - печати, затворяющие дьявольские врата. И вот, явившись на зов магов Атлантиды из глубин космоса, он собрал их на горном плато. Великая магия свершилась. Восемь печатей легло на холодный камень. Восемь тел распростерлись рядом с символами, заключившими в себя их бессмертные души.
          Странник медленно брел по кругу, собирая маленькие медальоны из бронзы, золота, серебра и дерева. Он складывал их в небольшой ларец, выкованный из меди. Туда же он положил сверток, в который был убран его глаз. На месте его на лице Странника зияла кровавая рана. Странник замкнул ларец тремя замками, а ключи отдал огромному альбатросу, чтобы тот раскидал их в океане.
          Так были затворены ворота между мирами. Прошло несколько часов, и на месте, где была черная воронка ворот, образовалась пустота, она стала медленно затягиваться, вбирая в себя окружающее пространство. Гигантские волны хлынули со всех сторон на островной материк, на века погружая его в глубины океана. Лишь одинокий странник и его альбатрос взирали на это с вершины последней горы.
          - Мы полетим искать место, чтобы спрятать печати,- сказал человек, обращаясь к птице.
          И вот настало время страннику вновь вернуться, потому что проснулось око, дремавшее в ларце. Кто-то решил вскрыть печати врат.

          Адольфу фон Луссу становилось все хуже и хуже. Голова вдруг начинала ни с того ни сего кружиться и болеть, словно в неё что-то вселялось. И это что-то шептало ему непонятные слова, вызывающие злое раздражение. Порой он словно бредил наяву. Перед взором его проплывали картины былого, прошлого, в котором он, рыцарь христова войска, сражался в далекой Палестине. Адольф горел в пустынном аду. Замерзал, словно вновь очутился на горных заснеженных перевалах.
          Рыцари, как могли, поддерживали его. Однако старый воин бредил во сне. Ему чудились сарацины, пьющие кровь из вскрытых глоток его погибших друзей. Девушка иудейка, которую он насадил на копье при штурме одного из городков. Чувство стыда перед невинно убиенными им во имя веры людьми охватывало Адольфа удушливой волной сожаления. Ведьмы, сожженные им на кострах, и тот человек, ученый, которого они доставили в подвалы Белградской крепости, являлись ему со словами прощения, будя в нем неведомое доселе чувство раскаянья.
          - Боже, прости меня, - кричал он, просыпаясь в поту на постоялых дворах. Не помогало ничего, кроме истовой молитвы, которую приходилось читать все чаще и чаще. С трудом добравшись до городка Шапс, Адольф исповедовался. И попросил друзей оставить его в местной обители.
          Рыцари, посовещавшись, пообещали явиться за ним осенью, когда война, царившая в Болгарии, немного стихнет. А пока оставили его в маленькой келье, поручив заботе братьев монахов.
          Так прошло три дня. И вот в одну из ночей Адольфу фон Луссу стало хуже. Он метался в бреду, призывая на головы одолевавших его кошмаров самого архангела Гавриила. Пока совсем не потерял сознание. Монахи вышли, оставив бесчувственное тело лежащим на дощатом ложе, укрыв его рыцарским плащом с крестом инквизитора.
          Как только закрылась невысокая дверь, и масляный светильник, слабо чадящий на столе, потух, демон, сидящий в кольце, воплотился в виде желтого дыма. Дым отвратительно истекал из кольца, лежащего в суме рыцаря, на пол и стелился мутными клубами.
          Шелестящий голос прозвучал в уставшем сознании Адольфа фон Лусса:
          - Долго же ты боролся, инквизитор. Я уж думал - ты никогда не согласишься впустить меня в свое бренное тело.
          Адольф слабо застонал. Его рука потянулась к железному кресту, висящему на груди.
          – Не сметь! - прошелестел гневно адский пес. Рука рыцаря безвольно соскользнула с груди.
          - Теперь ты мой! Мой - потому что всегда оправдывал себя, прикрывая свои гнусные деяния высокими словами вашего писания. Ты, нарушивший все десять заповедей тысячекратно. Ты, предавший и распявший, теперь уйдешь, а на твое место приду я. Потому что ты сам разрешишь занять твое место, чтобы избавиться от нестерпимых мук совести.
          С этими словами желтый отвратительный туман втянулся в ноздри Адольфа фон Лусса.
          Рыцарь открыл ставшие красными, как угли, глаза и, протянув руку, сорвал шелковый шнурок с крестом. Затем встал с ложа и, надев латы, вышел из кельи. Молодой послушник, дремавший у дверей, удивленно вскинул глаза. Однако демон мгновенно свернул ему шею и, хрипло захохотав, двинулся к выходу из обители. Конь рыцаря пугливо шарахнулся от того, кем он теперь стал. Однако демон все же сумел усмирить животное и, перехватив поудобнее копье, поскакал на закат. Туда, где из Белграда выезжали Еремей и Роберт Макларрен.

          В это время в одном из замков, расположенных в предместьях Парижа, друид по имени Аргониус, который был известен сэру Ричарду как Арчибальд де Романс, встретился со своим сюзереном Юдолиусом.
          - События вышли из-под контроля, мой господин. Роберт потерял ларец и кроме того - он попал под влияние врагов,- лихорадочно говорил он, стоя на коленях перед Юстирисом.
          Верховный маг был в гневе. Он жестко смотрел на раскаявшегося слугу и молчал. Юстирис ждал полного отчета.
          - У меня есть еще вариант, но он очень труден, господин, я хочу, чтобы вы помогли осуществить мне этот план.
          - О каком плане идет речь? - беря в руки посох из корня красного дерева, спросил Юстирис.
          - Если мне будет позволено…
          - Говори.
          - Я осмелился послать двух, так сказать, наблюдателей. О, это ничтожнейшие из бесов, состоящие у меня на службе.
          - С каких это пор у тебя на службе находятся мелкие бесы? - зло улыбаясь, спросил Юстирис своего слугу. – Может быть, я чего-то не понимаю! - Из посоха в его руке вытянулась длинная зеленая ветка, похожая на плеть, и хлестнула по лицу сжавшегося Аргониуса. Он застонал, схватившись за рану, похожую на глубокий ожог. – Продолжай! - скомандовал Юстирис.
          - Младшие друиды попали под влияние самого Звездочета,- жалким голосом продолжил Арчибальд.
          - Можете их списать со счетов. Дальше….
          - Звездочет вот-вот начнет обряд, и помешать ему могут только мои бесы, если вы поможете им или мне добраться туда,- Аргониус умоляюще посмотрел на своего хозяина.
          - А как быть с демоном, вселившимся в германца? Уж он-то точно помешает вашему протеже завладеть ларцом до обряда,- в голосе Юстириса был гнев, словно гром, звучал он в голове Аргониуса. – Ладно, мы вместе пойдем туда через темную сторону. И вместе будем сражаться. Однако ты должен исправлять все свои ошибки. И не вздумай больше вести двойную игру.
          Аргониус встал с колен, низко поклонился и вышел из кабинета.
          Следующей ночью в одном из дольменов горел костер, друиды стояли одетые в золотисто-зеленые доспехи, друг напротив друга, взявшись за руки. У Аргониуса за спиной был длинный лук с натянутой тетивой. Юстирис был вооружен длинным тонким мечом и посохом. Они читали заклятья, призывающие стихии подчиниться им. Наконец вокруг них словно бы загорелся воздух, и они провалились сквозь него, словно канув в волны.
          Место, куда они попали, не имеет слов для своего определения. Им было видно все, кроме себя. Тьма и холод окружили две фигуры, бредущие по серой тропе. Время от времени Юстирис наклонялся и вглядывался в тропу, выискивая одному ему ведомые знаки. Наконец он произнес: - Достаточно, - и они вышли к ручью на лесной поляне. Вдали виднелся какой-то замок, а выше по склону вилась одинокая тропа.
          - Здесь и будем его ждать,- скомандовал он Аргониусу и присел на камень, услужливо вылезший из земли.

          В тот же вечер в Заречье, что неподалеку от Переславля, в крепости у маленькой таежной речки собрались на совет пять верховных волхвов.
          Валибор сидел в горнице за гладко выскобленным столом и напряженно вглядывался в серебряное блюдце. По его краю скользило маленькое зеленое яблоко. Оно удивительным образом не только не падало с блюда вертикально стоящего на столе, но при этом все ускоряло и ускоряло свои обороты. Наконец на гладкой поверхности блюда проступило изображение.
          Оно было мутным, расплывчатым и то и дело начинало мерцать.
          - Стареет магия… - проворчал Валибор. В тусклом зеркале блюда проступали силуэты трех людей. Двое рыцарей стояли друг против друга, скрестив мечи. Глаза одного сверкали адским огнем, другой был бледен, как мел. Невдалеке сидел третий, это был Еремей. Он держался за торчащую из бока стрелу. При каждом вдохе изо рта его валила красная пена. Возле него лежали две аккуратные кучки пепла. Все, что осталось от бесов посланных Аргониусом.
          - Что вы скажете, друзья?- спросил Валибор сидевших вокруг волхвов.
          - Пропал твой посланник, могущественный Валибор. Нужно спешить на помощь,- ответил, кивнув на блюдо, Саади, волхв капища Велеса.
          - Это и без тебя ясно,- огрызнулся Убор Владимирский, верховный волхв Перунового храма.
          - Не препирайтесь, братья. Звездочет скоро начнет обряд, лучше подумаем, как его остановить,- оборвал спор Валибор. Он грозно оглядел волхвов. 
          - Страшные времена приходят, весь мир под угрозой.
          - Вернее будет кого-то послать туда. У меня пара драконов в Карпатах спят,- предложил Сигизмунд, волхв капища Свентовида.
          - Это не поможет. Звездочет с ними разберется сразу. Вы же знаете его мощь. Старый он, а, как оказалось, на многое еще способен. Видели, Gafar-Hivi в его власти. Я уж думал - джины такой мощи все на кромку подались. Ань нет, есть еще на земле духи. Или, может быть, они все засуетились, когда ларец с печатями нашелся,- задумчиво проговорил Валибор.
          Волхвы молчали, перебирая варианты.
          - Самим бы туда прорваться, наверняка супостат друидский уже там. А если перехватит у Муссы ларец или, пуще того, сломает печати? - озабоченно произнес пятый волхв, Зубр Ермилович Шуйский.
          - А чьих, по-твоему, рук дело? - кивнул на сраженного стрелой Еремея Валибор. - Стрела-то магическая, сразу видно супостатову руку.
          - А, что, Вещему докладывали?- спросил Убор.
          - Не стоит, все одно не успеем ничего сделать, да и не до нас князю батюшке. Тиверцы бунт затеяли, войско повел,- Валибор отмахнулся от Убора. Дескать, чего удумал - Олега не знаешь!
          - Предлагаю отправиться туда самим. Тряхнем стариной, повезет - еще и ларь добудем,- вставая, сказал Сигизмунд.
          - Я его поддерживаю,- сказал Саади. – Что у нас силы совсем иссякли, и боги помогут.
          - Какие боги! - зло вставил Убор. – А, чай, давно на кромке все. Им дела нету до ларца. Или только и ждут, чтобы печати сорвали. Шаша, вон, душу бессмертную продала, чтобы свою хозяйку возродить! А мы?
          - Не выйдет ничего, братья,- печально сказал Валибор. - Главное не в этом, богам своим мы уже не помощники, теперь бы зла в мир не впустить.
          Волхвы злобно глядели на Валибора и друг на друга, бессильная ненависть бывших хозяев мира так и лилась из их глаз.
          - Шагнем через великую пустоту, мало ли чего, попробуем, может быть, получится,- предложил Валибор, доставая свой посох.
          Они встали, образовав круг, и начали призывать богов, прося у них силы вступить на темную дорогу. Бывало, в древности хаживали они этими путями, позволяющими быстро переместиться в пространстве. В последние же сто лет никто не решался, ибо темнота стала иной. Она сводила с ума.
          Волхвы решились, потому что не было иного выхода, время было безнадежно упущено. И вот воздух вокруг них задрожал, заколебался, словно над огнем костра. Силуэты их стали нечеткими и расплывчатыми. Наконец все пятеро волхвов растворились в воздухе. Они шагнули по темной дороге к самой границе Карпатских гор и ущелий, на поляну возле импровизированного каменного алтаря.
          Вслед за ними шагнул еще один человек. Он словно вышел прямо из воздуха, на минуту показавшись в углу светлицы. Невысокого роста, седой, как лунь и одноглазый, в ослепительно белом плаще, перепоясанном красным кушаком с черными кистями, на котором висели ножны с коротким мечом и птичий череп на кожаном шнурке. Задержавшись на миг, он криво усмехнулся, глянув на забытые впопыхах волхвами яблоко и блюдо.
Глава 14.
Битва началась

                Когда слугу и господина объединяет нечто большее, чем приказ,
                когда их усилия направлены на достижение одной цели,   
                рождается нечто иное, отличающееся от привычного:
                Господин – раб.
                Это становится похожим на дружбу.
                Дружба, порожденная Идеей.
                (автор)
       
          Еще в Белграде, охваченном болгарским восстанием, Еремей понял, что они упустили Звездочета. Он попытался впасть в глубокий транс, чтобы через кромку взглянуть на девушку, колдуна и ларец. Однако око наблюдателя оказалось рядом, и все его попытки увидеть самого Звездочета не увенчались успехом. Младшие друиды, очевидно, были с ним, а вот бесы ошивались где-то рядом. Наверняка устроят засаду. Жаль, что их через тень не рассмотреть. Зато прорывавшаяся в мир, опальная богиня Морана весьма оживилась за последнее время. Казалось, еще чуть- чуть, и она шагнет на кромку. Теперь уже не наблюдателем, а полноправной кромешницей. Кто-то стремительно набирающий силу помогал ей.
          - Этого еще не хватало,- ворчал Еремей.- Что-то я упустил, ох, упустил что-то, совсем не учел….
          Он мысленно стал перебирать всех участников событий. Шаман убит, его люди мертвы. Звездочет готовится свершить обряд, для этого выбрал жертву и тащит теперь её за город. В удобном месте попытается взломать ларец. Девушка – ведьма…? Морана набирает силы. Кто? Не она ли подпитывает свою богиню? Ведь Шаша за тысячи верст отсюда!
          Друиды – эти наверняка припрутся к самому началу спектакля, разыгрываемого Звездочетом. Наши Волхвы – эти тоже не упустят шанса вцепиться в глотку Юстирису. С востока больше никто  не пришел. Боги смирно затаились у самой кромки, ждут, когда двери откроются. Эх, посмотреть бы, что там за дверями...
          Еремей одернул себя. Нельзя. Эдак и до худого додумаешься.
          Рыцарь медленно ехал впереди, устало качая головой. В последние дни он стал каким-то подозрительным, нервным. Все порывался спасать ведьму. 
           «Видно, сильно зацепила девка его сердце»,- думал Еремей. – «Эх, поволховать бы, узнать, как все дальше-то сложится. Да нельзя, обнаружу себя перед Звездочетом раньше срока, придется с ним драться. А это дело серьезное. С наскока к нему нельзя подходить. И все же, что-то здесь не так. Пахнет магией Звездочета, а этого быть не должно, едем, едем в эту гору…. Уж слишком все правильно».
          Не знал Еремей, что по их души уже отправился демон в теле Адольфа фон Лусса.
          То, что их ожидают еще на подъеме в рощу, он понял, не прибегая к магии. Как потом выяснилось - зря. Бесы, те самые, которых он видел неподалеку от места схватки сэра Роберта и буртасов, притаились в овраге невдалеке от тропы. Их выдали рыцарские кони, на которых они пробрались сюда.
          Оба рыцаря, которых они оседлали, то есть захватили тела, были давно мертвы. Старый, опытный ведьмак знал, - бесам не дано вселяться в тела живых людей, такое колдовство подвластно только демонам. Бесы же были размещены в двух умерщвленных ядом германских рыцарях друидом по имени Аргониус. Именно он отправил их вслед за Робертом и двумя младшими друидами. Те двое, что стали теперь слугами Звездочета.
          Еремей и не надеялся, что события станут так бурно развиваться.
          - Там, в овраге, у поворота тропы нас с вами ждет засада,- тихо сказа он сэру Роберту, обгоняя его на своем невысоком коне.
          - Как вы это поняли, сэр Еремей? Опять колдовство?
          - Нет на этот раз - просто нос,- ответил ведьмак. – Чувствуете, несет мертвечиной, и птицы кружат над рощей, как раз в том месте, где сидят эти двое.
          - Странно, а я думал, что недавно здесь была схватка, и это всего лишь тела убитых. Помните отряд, что мы встретили на подходе к городу?
          - Смута кругом, отрядов столько, что на трупы никто внимания почти не обращает. Да чего на них внимания обращать. Лежат себе, гниют потихоньку. А эти иные.
          - Какие? - заинтересовался Роберт.
          - Эти двигаются, и к тому же на конях. Как-то умудрились животных себе подчинить. Известное дело - кони мертвяков оживших не любят.
          - Да кто их любит! - философски рассудил Роберт. – А их можно убить?
          - В общем-то, они мертвы в нормальном смысле слова. Только в их телах бесы сидят. Ну, знаешь, такие маленькие, противные. Их серебро хорошо берет или святая вода.
          - А где мы её возьмем?- спросил озабоченно Роберт.
          - Так попробуем убить, а если не получится…. Вон смотрите - их следы на траве, - указал на примятый цветок Еремей.
          - Вы отличный следопыт, Еремей. – Что мы будем делать?
          - Придется сразиться, иначе не пройдем. Нам необходимо добраться до вершины вон той горы к вечеру. – Еремей указал на невысокую скалу, напоминающую трезубец верстах в десяти.
          - А что там?
          - Там ваш недруг свершит колдовство. Место больно удобное. Сам бы выбрал, доведись поколдовать серьезно. Вот только что-то не то с самими друидами и звездочетом.
          - Что именно, сэр Ерема?
          - Да вот как-то странно, что мы их так быстро догнали. Ну, почти догнали.   
         Еремей пожал плечами, словно сам себе удивляясь.
          Роберт подозрительно покосился на Еремея, тот внимательно осматривал окрестности.
          - Все-таки вы языческий колдун и варвар, сэр Ерёма,- прошептал  он себе под нос и украдкой перекрестился. - А вы не можете узнать, леди жива?
          - Судя по тому, как долго Звездочет тащит её за собой, жива и здорова. Видимо, она нужна ему для обряда.
          - Что! Он хочет принести её в жертву? - Озабоченно поинтересовался Роберт. – Так чего же мы медлим?!
          В этот момент бесы, не удержавшись, выскочили на дорогу. Кони под ними хрипели, взбрыкивали, пытаясь сбросить мертвецов. На одном из рыцарей уже не было шлема, видимо, он слетел, зацепившись за низкие ветви деревьев. Они скакали молча, выставив впереди себя длинные копья и наклонив головы. Со щек потерявшего шлем германца свисала истлевшая кожа.
          - Они мертвяки! Вы были правы, сэр Еремей! - Удивленно выкрикнул Роберт и, опустив забрало, направил коня навстречу недругам.
          Еремей снял с плеча огромный пластинчатый лук. Он немного подождал, пока сэр Роберт пригнется, и метнул стрелу с серебряным наконечником в голову первого. Она с хрустом вошла в правый глаз существа, некогда бывшего человеком. Роберт в этот момент всадил в бок другого свое копье. Их кони сшиблись боками, и оба вылетели из седел. Удар был настолько сильным, что Еремею показалось, будто бы дрогнули ветви придорожных дубов.
          - А! Нечистая сила и все её мощи! - вскакивая на ноги, взревел сэр Роберт. Он проделал это настолько быстро, насколько ему позволили латы. Второй его противник уже горел синим пламенем. Серебро Еремея делало свое дело.
          - Не вмешивайтесь, сэр Еремей! - Крикнул Роберт и, вынув меч, кинулся на рыцаря – беса.
          Еремей опустил лук и стал наблюдать, как мертвяк и Роберт бьются на длинных мечах. Зрелище было весьма впечатляющим. Роберт оказался неплохим рубакой, и меч в его руке блистал, словно стальная молния. Бес же, вселенный в тело мертвого рыцаря, нисколько не уступал ему. Ибо совсем не дышал и не чувствовал боли. Это могло продолжаться долго, пока Роберт не изрубит мертвяка в куски, или пока утомившись, не пропустит удар.
          В этот момент ближайшие кусты раздвинулись, и на поляну вышел Аргониус.
          - Как же я тебя не заметил? - Удивленно прошептал Еремей, глядя на то, как друид держит его на прицеле. У друида не было колчана, зато его стрела была не совсем обычной. Казалась, она сделана из дрожащего воздуха.
          - Стихия воздуха! - Еремей усмехнулся. Он лихорадочно пытался разгадать магию Друида, и это почти удалось ему, когда стрела, выпущенная Аргониусом, вошла в его правый бок.
          - Не надо! - крикнул Роберт. - Сэр Арчибальд! Это свой!
          - Не свой это, сэр Роберт. Это колдун из Руси Еремей,-  злобно кривясь, ответил Аргониус.
          Роберт, изловчившись, наконец, срубил голову мертвяку. Тело еще некоторое время бродило по поляне, затем, рухнув, сгорело. Роберт поспешил к Еремею, склонившемуся возле дуба. Изо рта Еремея лезла пена, он зажимал бок рукой и болезненно кривился.
          Друид меж тем достал из воздуха вторую стрелу.
          - Сэр Роберт, запомните, что я вам говорил. Бегите от них и если сможете, уничтожьте ларец,- прошептал  он и упал под ноги своего коня. Роберт наклонился над ним и прошептал:
          - Как же это, сэр Арчибальд, что же вы наделали. Ведь это же Еремей, он спас меня.
          - Вы еще такой наивный молодой человек, - ухмыльнувшись, отвечал ему Арчибальд – Аргониус. – Добейте его, скорее, я вам приказываю! Или отойдите, я сам его пристрелю.
          - Нет, это не по-рыцарски, сэр Арчибальд. Это против правил,- ответил, обернувшись к нему, сэр Роберт.
          - Какие к чертям собачьим правила, придурок! - вскричал Аргониус. – Добивайте его, иначе будет поздно. Слушайте меня, я вас воспитал!
          - Именно поэтому, сэр Арчибальд, я не буду этого делать,- Роберт встал, готовый защитить Еремея даже перед своим сюзереном.
          Еремей, немного пришедший в себя, прошептав «не верь ему», шагнул темными путями, оставив после себя белый клуб дыма с красной прожилкой.
          - Поздно! - взревел Аргониус, кидаясь к Роберту. - Что вы наделали, молодой дурак!
          - Пусть я невольно спас его, и, чтобы вы не говорили, сэр Арчибальд, я считаю, что поступил благородно, ибо был в долгу у этого Еремея,- обиженно отвечал ему Роберт. Впервые он видел своего наставника таким жестокосердным.
          - О! - В сердцах взревел Аргониус. - Спасите меня, боги, от благородных дурней!
          Немного походив по поляне, он приказал Роберту, ловившему своего пегого:
          - Собирайтесь, Роберт, в путь. Вы разочаровали меня, попробуем нагнать врагов.
          Роберт попытался оправдываться, дескать, потерял ларец, был ранен. Однако Арчибальд де Романс, он же друид Аргониус, лишь устало махнул рукой в ответ. Юстирис вышел им на встречу позже уже на подходе к вершине, напоминающей трезубец.
          - Разворачиваемся, - тихо сказал он Аргониусу и Роберту. – Нас провели, как слепых котят. Кстати, Аргониус, можете расколдовать этих двух придурков, которые чешут, сломя голову, изображая из себя слуг Звездочета.
          - Что случилось? - удивленно воскликнул Аргониус.
          - Разворачивайте коней, дурак! - зло воскликнул Юстирис. – Там, на вершине нет ничего интересного. Звездочет обманул всех. Послал какого-то крестьянина с горшком испражнений, а сам смеется над нами в какой-нибудь таверне.

          По горной тропе, ведущей к вершине, поднимались три человека. Двое из них были друидами с остекленевшими от страха глазами, третьим шел какой-то крестьянин, он бережно держал в руках медную ночную вазу, старую и вонючую. Два дня они бежали, не останавливаясь, подчиняясь воле пославшего их Муссы Бен Руфи. Надвигалась ночь, и в низине выли волки. Где-то впереди лежало небольшое плато с каменным алтарем.
          Мусса али Бен Руфи почувствовал приближение кого-то сильного и умелого. Маги такой мощи не часто встречались ему в жизни. Хотя почти всех их он знал как свои пальцы. На постоялом дворе, где они остановились с друидами, его явно еще не было, но канал, по которому он шел через темные миры, уже был открыт. Мусса почувствовал его сразу, как только попытался колдовать.
          - Так, пожаловали главные действующие лица. Скорее всего, те, кто послал друидов. То-то они задергались, пытаясь скинуть с себя незримые путы, концы, которых он держал в своих руках.
          - Что ж, придется поторопиться,- прошептал  он, глядя на стелющую постель Елену. Она в этот момент обернулась и улыбнулась ему заискивающей улыбкой.
           «Девочка хочет меня обольстить. Наверное, что-то почувствовала»,- подумал он, глядя на то, как изгибается её тело, как бы случайно показывая ему вырез на груди. В последние дни он был как нельзя более ласков с ней и даже показал ей основы сложного гипноза, которым владел в совершенстве. Было бы гораздо легче внушить ей полное подчинение, превратив на время в полную зомби, почтительно следовавшую за своим хозяином. То же, что и с друидами. Однако этого делать было нельзя. Ибо око наблюдателя постоянно контролировало все его действия в отношении девушки. Мусса делал все, чтобы отвести подозрения.
          - Иди спать, дитя, - ласково потрепал он её волосы.
          - А может быть согреть постель для тебя, господин?- спросила, заискивающе улыбаясь, женщина.
          - Не стоит, милая. Я уже не в том возрасте, в котором удивляют женщин. Кроме того, рука моя все еще болит,- устало ответил маг. В глазах Елены появился испуг.
          - Я чем-то прогневала вас?
          - Что ты, милая, скоро все кончится, и ты станешь счастливой. А теперь иди, мне необходимо отдохнуть.
          Когда Елена ушла, явно разочарованная и задумчивая, Мусса прилег и попытался вызвать своего демона.
          - Слушаю, хозяин, и повинуюсь,- прозвучал в его голове ответ демона. Мусса почувствовал, что в голос демона изменился.
          - Поздравляю. Тебе наконец-то удалось захватить себе лошадку,- мысленно усмехнулся он.
          - Да, хозяин, это хорошее тело, хозяин наш. Он уже почти заключил сделку. Ты сам понимаешь - с кем. Жаль, что те, кому следовало бы прийти сюда с договором, не торопятся,- радостно затараторил адский пес.
          Мусса мысленно рассмеялся.
          – Тебе удалось задержать мага, преследующего нас?
          - Нет, мой господин, как ни странно, я нашел только его след. Его и этого мальчишки, рыцаря. Они сражались с магом стихий. И двумя мелкими бесами.
          - Подробнее,- заинтересовался Мусса.
          - Битва произошла накануне вашего отъезда в горы. И Друид застал нашего недруга врасплох, Кстати, этот ведьмак много моложе вас, и он славянских корней.
          - Продолжай.
          - Вы умело отвели глаза не только мне, но и всем, кто охотится за вами, господин. Вот и этот полез в горы. Здесь на него напали бесы, и друид.
          - Они убили ведьмака?
          - К сожалению, ему удалось бежать темными путями. Друид и рыцарь теперь со всех ног спешат за вашим фантомом. Как, впрочем, поначалу и я,- в голосе демона сквозило восхищение.
          - А ты сомневался в моем гении? - насмешливо ответил Бен Руфи своему слуге. – Ладно, ищи ведьмака и постарайся, чтобы он не ушел от тебя.
          - Слушаю и повинуюсь, мой господин,- ответил адский пес. Губы Адольфа фон Лусса сложились в усмешке.
          Сам адский пес Gafar-Hivi, скакал вниз по горной тропе навстречу лунной ночи, он сильно устал. Точнее тело рыцаря, в котором он обосновался, сильно устало. Очень ныли старые раны, оставленные сарацинскими саблями. Но впереди была ночь и безумная скачка по горной тропе. Gafar-Hivi торопился, необходимо было срочно найти точку выхода Еремея из темных путей. Он знал - ведьмак серьезно ранен. Иначе бы друид, метнувший в него стрелу, простился с жизнью быстрее, чем успел снова натянуть свой лук.
          Триста лет назад Gafar-Hivi, был спасен из лап одного могущественного бога странника Муссой аль Бен Руфи. Тогда же он поклялся отплатить магу востока той же монетой. Однако, заплатив вскоре, предпочел остаться в кольце мага. Уж очень ему понравилось отношение нового хозяина. Мусса мало просил, а если приказывал, то приказания его было интересно исполнять. Постепенно они сдружились. Время от времени Адский пес вселялся в чье-нибудь тело, и вкушал все прелести земного разврата. Мусса смотрел на все это сквозь пальцы. Одним словом, это был тандем хозяина и слуги, с одинаковыми представлениями о жизни.
          Однажды адский пес умудрился раздобыть бронзовую табличку с заклятьями и какими-то непонятными символами. И он почти не обратил на них никакого внимания, если бы ни пытливый ум его хозяина, Звездочета Муссы. Именно он умудрился расшифровать письмена. И о, чудо! Здесь говорилось, о некой птице, разбросавшей по всему океану ключи от ларца древних колдунов Атлантиды.
          Тридцать лет они искали ответ на вопрос - что же в этом ларце? И наконец узнали тайну великих печатей, заграждающих двери между мирами. У Стареющего звездочета и его слуги наконец-то появился реальный шанс удалиться из мира или стать всесильными. И вот они начали игру.
          Они потратили много сил и средств, чтобы добыть ларец и найти подходящие ключи к печатям. Однако чтобы вскрыть его, нужна была жертва. Человеческая жертва. И, кажется, теперь его хозяин нашел подходящую кандидатуру.
          Ей оказалась ведьма, прекрасная и порочная, вот только в битву за обладание ларцом вступил не один Мусса, нашлись еще несколько могущественных магов, преследующих свои цели.
          Мусса аль Бен Руфи успел-таки отвести им глаза и сплести заклятье позволившее сбить врагов с толку. Вот только один из них - самый достойный - ускользнул случайно из хитро рассчитанной ловушки. Но ничего, скоро Gafar-Hivi найдет ведьмака, и тогда они с хозяином сбегут от всех остальных.
          Gafar-Hivi, злобно усмехаясь, уносился в ночь.
Глава 15.
Волхвы

       Когда боги и волхвы вступили в битву,
       были громы и молнии.
        Они поражали друг друга, не щадя сил.
        А когда иные сделались мертвы,
        а иные истекали кровью,
        пришел ящер, что прятался в кустах,
        и ликовал, вкушая их поражение, как
        сладчайший елей.
        (скрижали, ст. Второй)

          Волхвы высыпали на поляну, где недавно был бой, и увидели одиноко тлевшие останки двух мертвяков и истоптанную траву. Валибор внимательно огляделся и повел посохом, указывая всем, кто с ним прибыл, направление для поисков. Волхвы разбрелись по поляне, внимательно вглядываясь в следы магии и просто следы, оставленные людьми и лошадьми.
          Наконец, собравшись в круг, стали совещаться. Валибор строго - настрого запретил применять какие-либо заклятья. Еще на темной тропе он почувствовал, что на кромку вот- вот вступит низвергнутая богиня. Она внезапно обрела силы, позволившие ей пробраться в мир. Хотя и не в прежнем качестве, но все же с силами могущественной колдуньи. И это была не самая большая из проблем.
          – Звездочет сумел обмануть всех. Он каким-то образом отвел глаза, пустив по ложному следу даже своих слуг. Это все волхвы сумели прочесть по следам на траве. Еремей исчез, последнее, что он успел сделать, - уничтожил следы своей крови в явном мире. Здесь, на поляне, не осталось ни капли.
          Это означало одно - он все же жив и где-то скрывается. В последнее время сам Валибор тайно мечтал, что своевольный Еремей Щукин не выполнит приказа, данного ему Олегом, и не станет спасать для князя ларец. А попытается его уничтожить. Слишком хорошо старый волхв помнил последнюю их встречу. Незаметно для Еремея он посадил ему на хвост, так сказать, мелкого духа, болотника. Блазень был настолько хитрый, что умудрился обмануть даже вездесущего ведьмака. Еремей распознал его, лишь шагнув на темные дороги. И тут болотник улизнул. Теперь он незаметно для волхвов прокрался в рукав Валибора и шептал ему на ухо обо всем, что произошло с тех пор, как Еремей покинул Русь. Вот почему верховный волхв запретил своим спутникам колдовать на поляне. Именно потому, что не хотел посвящать их в свою игру.
          Чуял Валибор - каждый из них в тайне мечтает завладеть ларцом для себя и своего сбежавшего бога. Конечно, сомнения не раз терзали и самого Валибора. Взять бы ларец себе, потихоньку договориться со Странником, пообещав тому оживить его друга альбатроса. Череп, которого Странник хранит как святыню. Однако старый волхв Валибор знал – Ворота опасны. А богов уже не спасешь. Их время пришло, Рангарди для них наступил. Пришло время новых пастухов душ, старому миру конец.
          Догадка Валибора подтвердилась. Еремей запланировал уничтожить печати, только почему-то захотел сделать это руками того самого посланника – мальчишки, который их вез.
          - Странно все это? - прошептал Валибор. И добавил громко: – Поспешим братья, Супостат где-то рядом, примем бой за наших богов.
          Волхвы, горящие желанием заполучить, наконец, ларец с печатями, устремились вслед за ним. Поднявшийся внезапно вихрь подхватил их и понес в погоню за друидами.
          Роберт Макларрен не видел этого волшебного вихря. Погруженный глубоко в свои мысли, он не торопясь ехал вслед за своим сюзереном сэром Арчибальдом де Романсом, которого этот властный старик обзывал каким-то колдовским именем Аргониус и впридачу - дураком.
          - Кто он такой, этот явно колдун и безбожник, решившийся приказывать ему, рыцарю христова воинства и его наставнику!- думал Роберт. Его терзали сомнения, которые сэр Арчибальд не спешил разрешить. Кроме того, сам сэр Арчибальд выглядел как колдун, впервые Роберт видел его таким. Подтянутый, в странном доспехе, металл которого отливал зеленью, да еще с длиннющим британским луком за плечами.
          – А где добрый французский конь и плащ с крестом, и копье, и вообще, что за стрела была у него на луке, когда он выстрелил в Еремея? Ладно, допустим, этот мутный Еремей - сам не подарок, сродни черту. Куда же он успел смыться? Наверное, в кусты за оврагом. Почему же сэр Арчибальд не дал ему и слова сказать? И на меня орал с отменной злобой. Неужели в словах сэра Еремы есть доля правды?
          Роберт попробовал заговорить об этом с сюзереном, но тот только отмахнулся, зло обозвав рыцаря разиней. А на его вопрос, как здесь оказались Арчибальд и этот странный колдун, прикидывавшийся раньше советником короля, они вообще пригрозили превратить Роберта в свинью. Роберт, конечно, не поверил, но на всякий случай прочитал молитву пресвятой Богородице и тщательно поплевал через плечо. А на привале даже посмотрел через подкову на своих спутников. Говорят таким образом можно вывести нечистую силу на свет божий. Дескать, виден её истинный облик. Однако ничего не произошло. Сэр Арчибальд так и остался воином с длинным луком, а его седовласый спутник стариком с вздорным характером.
          Роберт спустился к ручью, чтобы набрать воды для бульона, из тетерева, которого подстрелил сэр Арчибальд. Он долго возился, пытаясь поймать в шлем мелкую рыбешку. Это помогало отвлечься от сомнений, терзавших его все сильнее и сильнее. Возвращаясь назад, он услышал странный разговор, который вверг его в полное отчаянье.
          - Аргониус, долго мы будем таскать за собой этого придурка?
          - Простите, господин, мне мою сентиментальность, но я привязался к мальчишке.
          - Чушь, Аргониус, немедленно убейте его. Вы, что, не видите - он безнадежно потерян для нашего дела. Еще этот варварский колдун сумел улизнуть! Ваше упущение. А я устал от вашей самодеятельности.
          Роберт услышал, как свистнуло что-то, похожее на плеть. Его наставник, или то чем он стал, застонало, и, всхлипнув, ответило:
          - Мой господин, я немедленно исправлю все ошибки и пристрелю его, как собаку, немедленно.
          - Наконец-то, Аргониус! Берите же свой лук. Надеюсь, на этот раз ваша стрела найдет цель лучше, чем там, на поляне.
          - Как угодно будет господину,- вскакивая с колен, воскликнул сэр Арчибальд.
          Роберт видел, как его наставник, зло прищурившись, целится в куст, где спрятался Макларрен. Рыцарь попятился, разливая воду, и поскользнувшись, упал в овраг. Что-то пронеслось над его головой, сбивая мелкие ветви. Роберт, отчаянно ругаясь, даже матерясь, бежал по дну оврага обратно в горы, туда, где, как ему казалось, безопаснее всего.
          - Вы что, сдурели?! Применять магию теперь, когда кругом так много врагов!- воскликнул Юстирис, ударяя Аргониуса по затылку. – Пусть убирается к черту. Найдете его, потом и прикончите, или что там еще.      
          Аргониус полетел в траву, не успев выпустить из рук новую стрелу, с трудом, увернувшись от собственной же магии. Он вскочил, готовый гнаться за сэром Робертом.
          В этот момент поляну, где друиды разбили свой лагерь, озарила яркая вспышка. На её середину опустился магический вихрь, принесший пятерых волхвов. Они, не сговариваясь, вступили в бой. Юстирис, как не странно, оказался готов к схватке. Вокруг него вспыхнула зеленым огнем пентаграмма, а из посоха ударила ветвистая молния.
          Первым под её удар попал Убор. Не успев понять, что происходит, он, превратился в кучку пепла, который мутным облаком отлетел к деревьям. Арнгониус метнул стрелу в Саади, но тот оказался более подготовленным и его заклятье – щит, отразило ветряную стрелу Друида за спину волхву. На беду Зубр там готовил свои обереги, отступив к толстой вековой березе. Стрела, усиленная щитом Саади вонзилась ему в голову, снеся половину её начисто.
          Сигизмунд и Аргониус, обнажив магические клинки, сплетенные из древних заклятий, вступили в схватку. А Саади и Валибор, начали теснить Юстириса.
          Валибор толкал его щитом Перуна, а Саади использовал древнее заклятье копья, и пытался отразить выпады плети ветвей. Сражение затягивалось под ногами волхвов, уже начинала дымиться земля, когда вылезший из земли корень вцепился в ногу Валибора. Волхв упал, споткнувшись, и в этот момент плеть друида разрубила ноги Саади. Падая, Валибор как-то сумел метнуть нож, жертвенный нож, способный сокрушать заклятья. Лишь один раз ему дано было прорвать такую мощь. Он вошел в горло Юстириса по самую рукоять, сделанную из осинового корня. Меж тем, Аргониус, убив Сигизмунда, исчез, превратившись в ящерицу, которая мелькнула вниз по оврагу. Саади истекал кровью в беспамятстве. А Валибор сидел совершенно разбитый, пытаясь прийти в себя. Он и не заметил, как ящерица подкралась сзади и быстро укусила его за руку. Волхв устало обернулся, но уже не увидел, как серая тварь метнулась к кромке леса. Желтые глаза еще некоторое время смотрели, как Валибор пытается встать и дотянуться до отброшенной в сторону сумы. Но вот руки старика подломились и он рухнул. Арчибальд еще некоторое время смотрел на трупы, затем побежал в лес, принюхиваясь к следам, оставленным Робертом.
          Один Роберт не знал всего этого, он несся по ночному лесу, сшибая мелкие ветви головой, его впервые гнал настоящий страх. Страх и обида, невыносимая обида на человека, который когда-то заменил ему родного отца, а теперь оказался грязным колдуном, метившимся в Роберта из колдовского оружия. Молодой рыцарь, наконец, споткнулся и рухнул на мокрую от предутренней росы траву и зарыдал.
          - Кому? - шептал он, - должен я верить? Кругом одни колдуны, маги и прочая гадость, даже самые близкие предают!
          Ему вспомнились глаза Елены, которую где-то везут на закланье, как божью овцу. Если верить Еремею, проклятый Звездочет хочет пролить её кровь на грязном алтаре.
          - Нет, прав этот странный Еремей Елеменычич, тьфу черт, отчество забыл! Надо найти этот ларец и во что бы то ни стало уничтожить его. Пусть нечисть подавится! - твердил он, вытирая слезы, бегущие по грязным небритым щекам.


          В пятнадцати верстах южнее, на перекрестке двух дорог, тащилась одинокая арба, заплетенная двумя волами. На закорках сидел старик в широкополой шляпе, баюкая тщательно перебинтованную руку. Женщина, по-восточному закрыв лицо паранджой, неторопливо понукала волов. Животные явно утомленные полуденной жарой, вяло тащились к видневшемуся вдалеке замку.
          - Чей это замок, святой отец? - спросил старик проехавшего на ослике монаха.
          - Это поместье Драгу Ниша, правителя здешних земель.
          - Он христианин? - снова спросил старик. Монах внимательно оглядел самого старика и его спутницу. И задал встречный вопрос:
          - А вы, почтеннейший?
          - Мы с дочерью едим из Болгарии. Там торговали маслом. А верим в Аллаха. И хотели бы переночевать где-нибудь поблизости.
          Услышав об Аллахе, монах скривился, однако, подумав, все же посоветовал торговцу свернуть в поместье.
          - В сам замок вас, возможно, и не пустят. Здесь не очень-то жалуют Арабов и всяких Иудеев. А вот в поселении у реки есть небольшой постоялый двор вашего единоверца. Там и заночуете,- сказал он, но на всякий случай добавив что-то по латыни, перекрестившись, поехал дальше.
          - То, что нам надо,- вслед ему шепнул Мусса Бен Руфи.
          - Остановись, женщина, нам нужно поработать немного, чтобы обеспечить себе достойный ночлег,- сказал он Елене, открывшей лицо.
          Как только монах скрылся за поворотом дороги, Мусса вынул из арбы свою дорожную сумку. Еще в Белграде он умудрился найти Перса, торгующего всякими лечебными травами. Теперь у него было все для сотворения простой магии, не использующей великих знаний.
          - Чем примитивнее вмешательство в тонкий мир, тем оно незаметнее для врагов,- говорил он Елене. Именно такая вещественная магия, требующая огромного количества амулетов и прочей чепухи, так хорошо послужила Звездочету для введения в заблуждение врагов. Друиды ожидали от него сложных решений, огромных и сильных заклятий сплетенных в тонком мире. А попались на простой фантом, отводящий глаза. Древнейший цыганский фокус. Именно таким образом и хотел действовать Мусса Бен Руфи в дальнейшем.
          Он подождал, пока немного стемнеет, затем погрузил Елену в транс, и стал наблюдать через её сознание, выверяя все остаточные затухания заклятий, произнесенных недавно поблизости. Каково же было его удивление, когда он увидел красное зарево битвы магов к северу от себя у отрогов хребта. Как раз там, где находился его фантом.
          - Друиды сцепились с кем-то мощным. Неужто с востока пожаловали гости? Эх, интересно было бы посмотреть, чем все закончилось! Разве попробовать послать туда Gafar-Hivi, пусть разузнает. Нет, иначе он не остановит Ведьмака. А это пока главное. Gafar-Hivi, понадобится мне позже, для ритуала. Теперь попробуем проникнуть в замок.
          Мусса медленно отделил свою теневую составляющую от тела, и став черной, словно ночь, птицей, различимой только из темных пределов, полетел в сторону замка.


          Муссе аль Бен Руфи повезло, хозяином замка оказался оборотень. Драгу был потомственным оборотнем. Ему исполнилось пятьдесят людских лет, и он держал в страхе все ближайшие поселения и городки. Граф Ниша не афишировал, конечно, своей истинной природы и если ему приходилось иногда выходить на освещенную лунным светом тропу, то делал он это осторожно и аккуратно. Тираном же для своих крестьян был в силу своего характера и скверного воспитания. Его матушка покинула их с папашей, сбежав с Венгерским оборотнем, сразу после рождения отпрыска. А папа погиб, нарвавшись на горного медведя, в одну из своих ночей. О них, конечно, ходили дурные слухи. Впрочем, про кого они не ходят? Драгу их ошибок не повторял. Он исправно платил налоги, и воевал за своих сюзеренов в любых компаниях. Поддерживал лицо, как говорится, выезжая из замка на охоты вместе с дворами обеих монархов. В общем, типичный феодал, с одной только разницей - он очень тонко чувствовал приближение полнолуния.
          Сейчас же он сидел и писал что-то в своем кабинете, среди полок книг собранных еще его дедом, известным среди оборотней колдуном. Порыв ветра колыхнул занавески на раскрытом окне, и пламя свечи, дрогнув, погасло. Но Драгу словно бы и не заметил. В такие дни, перед полнолунием, его зрение обострялось вдвойне. И свет свечей и светильников в ночное время нужен был, только чтобы лишний раз не нервировать слуг.
          - Кто здесь? - вскинув голову с великолепной гривой седых волос, спросил он темноту.
          - Мое имя Мусса аль Бен Руфи. Звездочет из Дамаска,- прозвучало у него в голове.
          - О, я слышал о вас почтеннейший,- делая вид, что собирается встать, сказал Драгу.
          - Не стоит беспокоиться, граф. Не могли бы вы приютить нас ненадолго? У меня в этих краях дело.
          - Мой замок к вашим услугам, почтеннейший Мусса,- Драгу встал и подошел к окну. – Выслать вам на встречу охрану?
          - Это было бы любезно с вашей стороны,- ответил голос у него в голове.
          Из замка выехали четверо воинов, ведя в поводу трех запасных коней, и направились к месту, где остановилась арба.

Глава 16.
На Кромку

       А, что же там, за зеркалом?
       Там ты, или то, что считает тебя собой.
       А есть ли там жизнь?
       Вглядись, но не пугайся,
       если однажды, обернувшись,
       ты увидишь в нем улыбку
       кого-то другого.
       ( док. Барталамью)

          Валибор очнулся глубокой ночью. Кто-то бродил по поляне с факелом, рассматривая убитых и раненных. Волхв слабо застонал и попробовал пошевелиться. Тело буквально пронзила адская боль, заставившая его снова отключиться. Второй раз он очнулся то прикосновения чего-то холодного ко лбу.
          - Кто ты, отрок? - едва слышно спросил он молодого юношу, склонившегося над ним.
          - Я Роберт Макларрен, сэр,- ответил молодой голос из темноты. Луна была почти полной, однако зрение подвело волхва, он внезапно ослеп. Яд, занесенный в его тело зубами ящерицы, делал свое дело. Волхв заговорил быстро:
          - Ты вез ларец?
          - Да, сэр,- ответил Роберт. – Лежите, вам нельзя двигаться и говорить. Эх, нет здесь Еремея! Вот, кто смог бы вам помочь. Клянусь господом, хороший был лекарь.
          - Слушай и не перебивай юноша. Мне немного осталось, будь я помоложе, я бы и сам неплохо справился. Теперь же времени нет,- Валибор с трудом приподнялся и привалился спиной к корням дуба. – Еремей сам решил уничтожить ларец. И думаю - он поступает правильно. Помоги ему. А теперь расскажи мне, как на вас напали?
          Роберт вкратце рассказал волхву о схватке с мертвяками и о предательстве своего наставника. Валибор, казалось, не дышал и не реагировал на его рассказ. Однако, когда Роберт закончил, он все же открыл незрячие глаза и протянув черную, опухшую руку, указал на меч, валявшийся на поляне:
          - Возьмешь мой клинок. Он имеет магические свойства и может убивать демонов. И поспеши. Не знаю, жив ли еще Ведьмак – Еремей. Но ты постарайся найти супостата, который ларец украл. Добудь ларец и уничтожь, как можно быстрее. До полнолуния полного три дня. Не дай им впустить в мир демонов.
          Валибор ненадолго замолчал, затем захрипел и из его горла пошла кровавая пена.
          Рыцарь принес брошенный впопыхах шлем с водой из ручья и влил немного в рот старика.
          - А вы кто?- спросил он Валибора.
          Волхв ничего не ответил. Его взгляд был устремлен на луну.
          - Все, мое время пришло,- прошептал  он и, вытянувшись, замер.
          Роберт до утра просидел на поляне, глядя на мертвые тела волхвов и друида. Утром он первым делом натаскал огромную кучу хвороста и собрал тела. Долго не мог разжечь потухший факел. Затем подпалил кучу и тихо побрел прочь - искать убежавшего коня. Пегий оказался в овраге, там, где его хозяин недавно плакал, лежа на мокрой земле. Он тихо щипал молодую осоку вдоль ручейка и обрадовался, как жеребенок, завидя своего хозяина. Такого железного и грубого, но все же лучше волков, которые рыскали неподалеку, привлеченные запахами недавней битвы.
          - Поедим дружище, наша война, как видно, не кончилась. Еремей погиб, какой-то лохматый славянин тоже умер. Я там не поляне целую армию в погребальный костер стаскал,- рассказывал Роберт коню. Конь понимающе фыркал, поворачивал голову, словно одобряя поступок хозяина.
          - Привет, сэр Роберт,- выходя из орешника, сказал Еремей Щукин. Он все еще держался за раненный бок, и был чертовски бледен, как отметил про себя Роберт. И все же живой. Роберт громко взвизгнул от радости и, спрыгнув с коня, обнял друга.
          - Потише, потише, молодой человек. Вы раздавите меня своими ручищами, - улыбаясь в рыжие усы, ворчал Еремей. – Я вижу, вы уцелели в битве вохвов.
          - А что, была такая битва?- недоумевая, спросил Роберт.
          - А чьи же останки вы так заботливо сожгли на поляне?
          Роберт подробно рассказал присевшему под буком Еремею о своих приключениях.
          - Что ж, жаль Валибора. И других жаль,- грустно сказал Еремей, выслушав рассказ рыцаря. – Так вы говорите, умер от яда. Хм…. Значит, ваш хозяин оказался колдуном, вот, а вы мне не поверили. Кстати, я тут узнал одну новость, которая вас огорчит. Ваш король сбежал, его свергли.
          - Какой ужас! О боже, что же творится у меня в стране! - воскликнул сэр Роберт, искренне переживая.
          - Да, вся Европа в огне, каждый тянет одеяло на себя. Так что вам скучать не придется. А вашего дорогого отчима сейчас ищут, чтобы казнить, как одного из любимцев короля Карла.
          - А как же быть нам? Что вы собираетесь делать, господин Еремей?
          - Вы - не знаю, а я собираюсь найти этого прохвоста Звездочета, и как следует надрать ему уши.
          - В таком случае я с вами, господин Емельян. Надерем уши вместе,- гордо вскинув голову, воскликнул рыцарь и потряс над головой мечом Валибора.
          - Расскажите мне, где вы все это время отсиживались? - добавил он.
          Еремей пристально посмотрел в глаза рыцарю, решая - рассказывать ли ему о том, что он узнал, или все же оставить его в неведенье. Однако решившись, начал:
          - После того, как этот ваш наставник, друид Аргониус, или как он там сейчас зовется, провел меня, что называется, на мякине, я ретировался на кромку. Есть такое место. Но там сейчас даже мне не безопасно. Поверьте, сэр Роберт. Я расскажу вам, если вы не боитесь.
          - Я готов хоть на куличики к вашей теще, сэр Ерема!
          - А как же ваша вера в Христа – спасителя?
          - Бог с ней, с верой, потом разберемся. Как я понял, мне придется временно продать вам свою душу, если, конечно, вы её уже не захомутали,- серьезно рассудил Роберт.
          - Тогда слушайте. Мир сложен из нави, яви и прави. Явь - это то, в чем вы живете, все, что вас окружает. Навь - это, если проще сказать, есть тень мира и всего, что в нем находится. Правь - это то место, из которого вами и всем, что есть в нави и яви, управляют её нынешние владельцы. И вовсе не обязательно боги. Достаточно и других проходимцев. Так вот, между явью и навью, есть такое место, которое называется кромка. Это где, как бы ни день, ни ночь, а так - серединка на половинку. Вот сюда и заносит таких, как я, ведьмаков, магов, и прочий кромешный народец.
          - Все, что вы мне рассказываете, так удивительно! А нельзя ли это все как-то посмотреть? - Роберт сидел и, раскрыв рот, слушал Еремея. Доведись ему услышать такое раньше, он либо не поверил, либо воскликнул: - Да это ересь и богохульство! - Однако теперь, после всего, что испытал и увидел собственными глазами, его охватило чувство заинтересованности к словам Еремея. И Роберт готов был побиться об заклад в том, что все так и есть, как говорит ему этот странный варяг.
          - Всему свое время, сэр Роберт. Мы еще шагнем с вами и на кромку, которую маги разных стран называют темные пути, или черные тропы, по-разному. А теперь просто слушайте. Кромешникам дано великое умение читать заклятья, находясь на грани между явью и навью. Все, что творят маги, здесь или где-нибудь еще, оставляет там, как бы это вам сказать, словно круги на воде после камня. Понятно?
          - Понятно, пойдем на кромку,- восторженно воскликнул Роберт. Еремей с усмешкой смотрел на юного рыцаря. Еще вчера крепко верившего в мир, где до Христа жили одни демоны и колдуны.
          - Не торопитесь. На кромке не так безопасно, как вам кажется.
          - Да где сейчас безопасно! Небось у нас в Аквитании режут друг друга почем свет стоит. Бургундцы – Номан. Номане – Провансальцев. Даже здесь венгры с болгарами друг другу хвост топчут.
          - Нас с вам на кромке ждет древняя богиня, Морана. Она же Моргиана или Моргана, как у вас принято её называть. И привела её, как не странно, хозяйка вашей возлюбленной, которую вы все время хотите спасти. Моргиана набрала сил, ей бы теперь ворота между мирами захватить под свой контроль.
          - Ага, слышал про такую демонессу. Так давай её прихлопнем, и айда за сундуком!- в голосе Роберта пылала надежда. Конечно, он молодой, сильный, рыцарь воинства христова. Да он любого демона прихлопнет, тем более, что у него меч колдовской.
          - Только помни, сэр Роберт, единожды вступив на кромку, ты уже не будешь прежним рыцарем. Это как заглянуть внутрь себя самого, вывернуть все, из чего ты сложен, ну, в плане души, конечно, как бы наизнанку.
          - Теперь, сэр Еремей, я готов на все! К тому же я должен, как рыцарь, освободить мир от дьявольских печатей и спасти прекраснейшую из женщин из бесовского плена,- задумчиво сказал Роберт. – Ведите меня, сэр дьявол, я доверялся вам не раз, доверюсь и теперь.

          Еремей встал и, взяв под уздцы лошадь Роберта, повел её на поляну. Тут он расседлал честное животное и отправил пастись. Роберт, напряженно смотревший за ним, тихо молился пресвятой Богородице и просил сберечь его бессмертную душу. Еремей подошел к нему, протянул руку. Закружившийся белый туман подхватил и понес их на край между мирами на таинственную кромку.

          Сэр Роберт так и не понял - сколько времени они провели, блуждая по темным тропам. Временами из черных, как ночь, кустов, подозрительно шевелившихся, вылезали странного вида существа, некоторые почти состояли из рогов и зубов. Хорошо хоть никто не нападал. Иные здоровались с Еремеем, словно старые знакомые. Были и такие, кто шарахался от них, словно заяц от лисы. Они встречали воинов на странных конях и сиживали у удивительных костров, вкушая что-то мерзкое на вид, но вполне пригодное в пищу. Потом был лес говорящих деревьев с лешими и белыми, словно куски восточного хлопка, обитателями. Они звали сэра Роберта окунуться в прохладу их дома, остаться навсегда. Позабыв глупую людскую жизнь, наполненную жестокостью и болью. Кромешницы водили хороводы под тремя лунами сразу.
          Поначалу Роберт негодовал по поводу бесовских наваждений, которые ему привиделись по вине молчаливого, как всегда Еремея. Однако постепенно ему даже понравились эти существа, они были такие непосредственные и по-своему добрые. Иные в прямом смысле слова, иначе придуманные кем-то, может быть богом? Беззаботно порхающие существа, на грани мира, тонкой, словно паутина, и одновременно удивительно просторной.
          Еремей лишь раз обратился к Роберту, показал далекое сияние, злобное и пугающе прекрасное, как показалось рыцарю. Словно Кто-то могущественный, пытался прожечь здешнее небо.
          - Вот она, Морана, прозвучали в голове Роберта слова Еремея.
          Роберт заметил тончайшую ниточку, что вела от очага свечения куда-то далеко в бездну.
          - Куда ведет эта нить, сэр Еремей?- спросил Роберт.
          - Кто-то тянет с её помощью падшую богиню сюда, на кромку,- ответил Еремей.
          - Так давайте же обрубим её!
          - Нельзя, это убьет того, кто там в яви. А это, как я подозреваю, ваша ведьмочка.
          В этот момент нить засветилась и стала расширяться, превращаясь а пылающую огнем тропу.
          - Вперед! - Вскричал Еремей и кинулся куда-то вниз, где внезапно образовалось пятно света.
          Роберт успел оглянуться, прежде чем они провалились в явный мир. По тропе шагала красивейшая из женщин, напомнившая ему ту самую рабыню, что он искал.
          Они выскочили неподалеку от рыцарского замка, возле рощи персиков и дикого абрикоса. По дороге, что вела к воротам замка, шагали три фигуры в ярко зеленых одеяниях. Они словно горели зеленью даже в свете полной луны.
          - Полно, Роберт. Полнолуние - это когда колдун собрался взломать замки! - так говорил умирающий на поляне старик.
          Он уже хотел бежать туда, к замку, обнажив колдовской меч, когда Еремей, схватив его за локоть, заговорил:
          - Рано, еще рано! Подождем, когда друиды атакуют.
          Сэр Роберт смотрел, как его наставник, сэр Арчибальд, в зеленом плаще, на его пегом коне, торжественно скачет к распахнутым воротам замка. Следом за ним скакали еще два рыцаря.
          Два дня назад, в тот вечер, когда сэр Роберт и Еремей покинули поляну, чтобы идти на поиски Звездочета, верный конь Роберта Макларрена неторопливо жевал молодые побеги, когда из кустов вышел сэр Арчибальд де Романс. На этот раз он был одет как рыцарь, а в руку его было огромное копье. Вот только наконечник его сверкал как-то непривычно, временами по нему пробегали зелено-голубые огоньки. Следом за ним тащились, понурив головы, два проштрафившихся друида.
          - Ищите себе коней. Я уже нашел, поедем через лес, минуя город и дороги. Я кажется знаю, где находится ларец,- зло сказал Аргониус, обернувшись к друидам, которые от одного его взгляда упали на колени.

Глава 17.
Последняя схватка в замке
      
       Каждый достойный и уважающий себя рыцарь
       обязан спасти хотя бы одну принцессу,
       не интересуясь дотошно, что у неё за душой.
       В том-то и состоит великий смысл рыцарства.
       (Санчо П.)

          - Вы не желаете мне помочь, граф? Подумайте, вы станете почти всемогущим! И потом, кто знает, что вы найдете за дверью? Представьте себе тысячи и тысячи миров откроют перед вами свои двери. Чем не поле для охоты!
          - Соблазн велик, уважаемый Мусса. Еще никто не предлагал мне такого. Стать охотником на тропах между другими мирами. Стоило бы согласиться сразу, не раздумывая и минуты. Однако…. Ларец буквально пропитан белой магией. И в случае неудачи сами знаете, что может произойти. Хорошо вам рассуждать – магу и великому гроссмейстеру. А каково мне, простому оборотню – вервольфу...
          - Не пугайтесь, милейший граф. Все, что с вами могло случиться худшего, давно уже случилось. Я имею в виду сам факт моего появления в вашем замке накануне полнолуния, да еще с артефактом под мышкой. Знали бы вы, какие великие люди сейчас бьются насмерть в двадцати верстах от этого места! Великие маги мира рвут друг другу глотки, только чтобы заполучить то, что я вам предлагаю просто так. А ведь мог бы и не предлагать….
          Мусса развел руки в стороны, для того, чтобы Драгу рассмотрел маленькие молнии, пробегающие между его пальцев. Бен Руфи видел, что оборотня впечатлили его манипуляции с воздухом. Граф оказался далеко не рядовым оборотнем, а весьма начитанным и образованным существом, вся жизнь которого походила на скрытую игру. Магу необходим был именно сейчас такой человек. Вся ситуация была благоприятной для задуманного им. Особенно теперь, когда Gafar-Hivi не смог задержать самого значимого из всех врагов, Ведьмака.
          Жертва была погружена в глубокий транс и вот- вот должна была настать ночь полнолуния. Место прекрасное. Где еще можно найти подходящее место для ворот! Замок буквально пропитан страданием и муками. Это было бы хорошей добавкой к мучениям жертвы – Елены. Осталось только найти древний алтарь, точнее получить разрешение хозяина на его использование.
          Драгу медлил. Он панически боялся неудачи, в случае которой все в округе узнают о его нечеловеческой природе.
          - Решайтесь, граф. Именно теперь - или удачный скачок, или в бездну. Вы же знаете, что без вас мне не справиться с магией вашего алтаря.
          Драгу стоял бледный и напряженный, весь - словно натянутая струна. Наконец он тряхнул головой, словно отметая сомнения прочь.
          - Я согласен,- выдохнул он и обернулся к Муссе.
          Мусса аль Бен Руфи улыбнулся и протянул оборотню руку.
          - А теперь неплохо было бы выпить вина и немного поспать. Завтра у нас с вами будет очень трудная ночь.
          Gafar мчался что было сил, пытаясь обогнать время. Он уже жалел, что захватил такое старое и побитое жизнью тело. Рыцарю осталось прожить день, от силы два. В последние годы Адольф фон Лусс совсем не следил за своим здоровьем. Став воинствующим монахом – инквизитором, он только тем и занимался, что арестовывал прекрасных женщин и сжигал их на кострах. Теперь Демон, обитавший в его теле, вкусил сполна все прелести боли старых ран, развивающейся подагры и больного горла.
          Еремей каким-то образом обхитрил старого адского пса, еще и юного рыцаря с собой прихватил. Теперь Демон мчался к своему господину и другу Муссе. Именно там, где он должен был появиться ведьмак. Именно в нужный момент он шагнет из черных троп прямо к алтарю, чтобы помешать хозяину Gafara-Hivi свершить обряд. Демон чувствовал себя виноватым перед Бен Руфи. Поэтому торопился изо всех сил.
          Он увидел, как в распахнутые ворота замка выбегают вооруженные люди. Они что-то кричали и стреляли из луков в мчавшуюся на них тройку. Друиды пронеслись сквозь них, как нож сквозь масло, сшибая замешкавшихся. Однако из замка появились два оборотня - перевертыша. Один с ходу вцепился в горло друиду, что был справа от вожака. Его собрат напоролся на копье Аргониуса и вспыхнул синим огнем. Меж тем, уцелевший вервольф схватился с друидом, отставшим на несколько шагов. Бой закипел с удвоенной силой. Аргониус обернувшись, что-то прокричал и поскакал в пустые ворота. Воины, выбежавшие из замка, безнадежно отстали. Ворота захлопнулись за друидом, ворвавшимся в замок.

          Демон выждал немного и начал красться к стене. Он словно заранее знал, где находится потайной лаз, ведущий в подвалы замка. Gafar-Hivi шел по следу Еремея и Роберта, проскользнувших в лаз за полчаса до него.
          Елена шла навстречу своей госпоже, белой и холодной женщине, которая была так похожа на неё. Она, защитница всех униженных и оскорбленных женщин, обещала отомстить за сломанную жизнь Елены. За то, что её, способную и красивую, умную и талантливую, всю жизнь продавали и использовали эти животные.
          Всякий раз, когда она глядела на них, ловила их похотливые ощупывающие взгляды. Всякий раз она молила богиню дать ей силы отомстить. Истеричка Шаша, давно выжившая из ума, уже не способна была продумать до мелочей игру. А вот Елена, она-то точно знала, как добиться своего. Этот умудренный жизнью старик не смог разгадать её плана. Потому что уже старик, потому что его плоть и в молодости-то была слаба и неохоча до женщин. Предпочитающее подглядывать животное - вот кто он.
          Тело Елены лежало в подвале замка на холодном камне родового алтаря Нашей. Еще там, под Суздалем, её богиня нашептала ей, кто будет охотиться за ларцом, как с ними справиться. Елена прикидывалась изо всех сил, изображая наивную дурочку, чтобы убедить в этом Звездочета, самого сильного из всех охотников. Ни волхвы, ни друиды её не интересовали. Во-первых, потому что рвались уничтожить друг друга. Во-вторых, потому что не знали о ней ничего. Даже захватив ларец вместе с ней, они использовали бы её тело для своих ритуалов. А именно на это и рассчитана была игра Елены. Теперь она только ждала, когда Звездочет приступит к открыванию печатей. В открытую дверь первой войдет её хозяйка, падшая богиня Морана.
          В подвал кто-то вошел. Елена видела через приоткрытые ресницы, как Звездочет облачился в чистый халат, расшитый золотыми знаками стихий и созвездий. А оборотень, наоборот, разделся донага, явив её взгляду волосатое тело животного. Он уже начал превращаться. Елена опять погрузилась в транс и увидела, что хозяйка уже рядом, и тропа для неё все ширится и ширится. Ей было больно, тропа забирала жизненные силы молодой ведьмы. Если ритуал затянется, она уже не сможет встать, даже с помощью Мораны. Звездочет начал ритуал, ларец с печатями был водружен на алтарь в изголовье жертвы. Ножи, которыми пускали кровь во имя темных богов несколько поколений оборотней, лежали напротив рук и ног женщины, а Мусса аль Бен Руфи начал вычерчивать восемь пентаграмм на каменном полу у алтаря.
          В эту минуту у дверей в подвал кто-то закричал. Драгу немедленно заспешил узнать, в чем дело, Мусса же раздраженно отмахнулся.

          - Друиды примчались,- бросил он Драгу. – Задержи их на несколько минут.
          Елена пошевелилась. К счастью, Звездочет был слишком увлечен своими приготовлениями так сильно, что не заметил этого. Она открыла глаза. Старинная бочка с вином, что стояла в глубине подвала, разлетелась на мелкие обломки досок, и в проеме подземного лаза появились двое. Высокий, голубоглазый франк, который должен был доставить ларец во Францию, и какой-то рыжий мужик, одетый, как бедный крестьянин.
          Звездочет уставился в глаза мужика так, словно это и был самый главный враг. Еремей усмехнулся, но не двинулся с места. Они начали ломать друг друга глазами, казалось, весь мир остановился для этих двоих. Елена, наблюдавшая эту картину, даже приподнялась на локтях, удивленно осматривая чужака. Однако силы её утекали, богиня, становясь кромешницей, уже не стесняясь, черпала из её жизненного сосуда. Елена со стоном рухнула обратно.
          - Не убивай меня, госпожа! - раздался её немой, отчаянный крик.
          - Молчи, раба! - гневно ответили холодные губы богини. – Ты всего лишь жертва.
          - Нет! - кричала Елена, чувствуя, как жизнь уходит из её тела и души.
          А в подвал уже вбегал демон в теле фон Лусса. Он громко рычал, размахивая мечом. Однако ни он, ни Роберт не смогли даже приблизиться к двум стоящим друг напротив друга колдунам. Вокруг них словно образовалась стена. Воздух, став упругим, отбрасывал любого, кто пробовал приблизиться. Тогда Роберт, взмахнув колдовским мечом, ринулся на Gafara- Hivi. Рыцари осыпали друг друга ударами, способными разрубать камни. Сталь звенела, заглушая даже их хриплые выкрики. Наконец вокруг них образовалось призрачное сияние, настолько быстро стали мелькать мечи. Елена потеряла сознание.
          Аргониус уже спускался по ступеням, когда дорогу ему преградил Драгу. Некоторое время они ломали друг друга глазами, пытаясь лишить врага воли. Но почувствовав, что силы равны, ринулись в бой. Драгу был истинным оборотнем и еще долгие годы, в отличие от своих собратьев по племени, он изучал приемы магического боя. Поэтому Арчибальд де Романс – Аргониус - встретил здесь достойного противника.

          Роберт все время думал о ней, лежащей на жертвенном камне, обнаженной, бледной, изможденной и такой прекрасной. Кровь уже хлестала из трех ран на его теле. Но и противник заметно задавал свои позиции, Роберт начал теснить его к выходу из подвала. Ступенька за ступенькой отступал демон, пока не выбрался из подвала в спальню оборотня.
          - Ты умрешь, франк! - взревел демон, сверкнув огненным взглядом.
          - Мы все умрем,- ответил Роберт. – Только ты, нечистый, - сейчас!
          Меч Волхва оказался на удивление хорошо сбалансированным, поэтому Роберт почти не устал. Единственное, что его беспокоило, было бесчувственное тело, там, внизу, на алтаре. Демон рычал:
          - Тебе не победить, только завороженное или святое железо могло бы спасти тебя, франк!
          В этот момент он оступился, споткнувшись обо что-то горелое, скрюченное в один продолговатый клубок. Роберт, не мешкая, нанес удар, сказав при этом:
          - Я как раз такое для тебя и приберег.
          Меч, легко вошел, разрубив нагрудник Адольфа фон Лусса. Gafar-Hivi вспыхнул и сгорел внутри тела Адольфа. Германец лежал со спокойным лицом, когда Роберт наклонился над ним, проверяя, не дышит ли он. Адольф открыл сделавшиеся вдруг человеческими глаза, прошептал:
          - Боже, как я устал….
          Роберт бегом вернулся в подвал к лежащей на алтаре Елене. Кроме неё там никого не оказалось. Ларец стоял на камне, сиротливо отливая зеленью старинной меди.
          Рыцарь склонился над женщиной, и укрыл её холодное, едва дышащее тело покрывалом из спальни оборотня.
          - Где же этот Еремей! - в сердцах воскликнул он. – Вечно исчезает, когда надо лечить, спасать! Любимая….  - он склонился и обнял полумертвую Елену, прижав её к своей груди. Под латами противно хлюпало. Однако рыцарь не обращал на это внимания.

          Это не было похоже на бой, и даже на противостояние. Нет, они просто изучали природу друг друга, два абсолютно одинаковых живых механизма.
          Наконец кто-то из них сказал все лишь одно слово. Они даже не поняли кто, Еремей или Мусса. Мусса не любил ходить темными путями, и вообще этих мест не любил, «теневая сторона истины» - так он называл это место. Еремей называл его «кромка». На этой стороне мира они были своим. И всю свою жизнь пытались доказать себе и окружающим обратное. И лишь встретив себе подобного, поняли эту истину.
          Звездочет махнул на прощание рукой и, не сказав ничего, шагнул по тропе, которой нет. А Еремей Емельяныч Щукин вернулся назад в подвал, к плачущему Роберту Макларрену.
          - Ты действительно хочешь этого?
          - Да, сэр Еремей, я хочу спасти её, я люблю её!
          - Ну, что ж, кто я такой на самом деле, чтобы решать за тебя, сэр Роб. Идем.
          Они шагнули на кромку, туда, где все еще стояла грозная демонесса, так и не ставшая вновь богиней. Роберт вынул меч и обрубил нить, похожую на тропу, соединяющую двух женщин.
          Затем они вернулись к ларцу, которого на самом деле не оказалось в подвале. Но Роберт этого уже не заметил. Он бережно поднял бледное беспомощное тело девушки и отнес его наверх.
          Еремей тихо усмехнулся, глядя на пустой алтарь. Странник всегда приходил и уходил бесшумно, стараясь не потревожить давно ставший его второй родиной мир.
Эпилог

          - Роберт… Роберт…. Вставай, милый, солнышко уже взошло.
          - Ну, Елена, перестань,- томно простонал молодой граф и попытался залезть под одеяло с головой, но Елена была настойчива.
          - Вставай, лежебока, у нас гость.
          В голосе женщины было столько нежности и ласки, что Макларрен невольно покрылся гусиной кожей.
          - Кто? - сонным голосом спросил Роберт.
          - Еремей Емельянович.
          Роберт моментально сел на кровати, при этом его ночная батистовая сорочка натянулась на плечах и, жалобно хрустнув, лопнула.
          - Емельян!.. - взревел он. – Тащите мне доспехи! Эй, вы, там! Что за медлительные твари служат у меня в хозяйстве! Я научу вас родину мать вашу любить, себя презирать и не уважать!..
          Елена встала с края широкой кровати и быстро отошла в сторону, чтобы не мешать своему благородному возлюбленному благополучно свалиться с неё, запутавшись в одеялах.
          Отчаянно, не по-французски ругаясь, сэр Роберт облачился в поданное ему платье из бархата и шелка и, словно ядро из катапульты, выбежал в зал для приемов. Зал оказался пуст.
          - Где! Где, черт вас возьми, мой боевой товарищ Еремей Муфсифляныч! - хватая за грудки мажордома, ласково спросил он.
          - Ваш ш с ..ство, он изволит быть на кухне. Велел не беспокоить.
          - На кухне! - взревел Роберт. – Да там же великолепный поросенок в яблоках, запеченный с каштанами! Черт! Он же ….
          - Увы, мой друг, - тихо произнес Еремей, входя в двери зала и облизывая жирные пальцы. - Вы не успеваете…. Вы опять не успеваете.
          - О..о! - взревел Роберт и кинулся обнимать старого друга.
          - Я, в общем-то, по делу,- заявил Еремей, освободившись из объятий благородного друга. – Вы порядком обслюнявили меня, прекратите.
          Сыр Роберт взял себя в руки, гордо приосанился и, церемонно раскланявшись, произнёс:

          - Прошу вас благо… э..э, сэр Еремей Емесфесясыч, быть гостем в моем э..э родовом гнезде в замке Макларренов. Он немного смутился, ведь, как известно, Макларрены в этом замке всегда существовали как приживальцы. Однако по прошествии вот уже двух лет с момента возвращения сэра Роберта из похода за ларцом он как бы забыл об этом, присвоив огромные владения погибшего сэра Арчибальда.
          - Не до церемоний теперь, дружище, не до церемоний. Теперь в поход собираться пристало,- садясь на любимое кресло самого Роберта, сказал Еремей серьезно.
          - Велю немедля собирать. Где мой верный конь, меч, котелок и ….
          - Успокойтесь Роберт. Уйдем темными тропами. В Ливонии собирают какой-то орден, снова собирают, зашевелились остатки Друидскоко наследия. Они теперь обзывают себя иначе, «Братство Волка».
          - Снова в бой, как в старые времена! Кони, битвы, женщины, вино… -мечтательно закатив глаза, произнес сэр Роберт.
          - Вы же женатый человек, о каких женщинах вы говорите? - произнес заговорщическим тоном Еремей.
          Сэр Роберт воровато оглянулся и, приложив палец к губам, прошептал:
          - Ни слова, сэр язычник….


2005 Июль.
КОНЕЦ