Вместо предисловия.
Странное совпадение: в пору, когда я о Викторе Егоровиче Кононове (1935.07.15.- 2019.06.09.) ещё ни сном, ни духом не знал, и жил совсем в другом конце страны - работал до армии в Сибири (1970-1971гг), работать мне довелось с сыном этого самого "Буденовца", изображенного на фотографии - Николаем Михайловичем Кононовым. Фотография была опубликована на обложке журнала "Советское фото".(У них там, в Архангельской области, Кононов - чуть не каждый пятый).
Он (сын Будёновца) был тогда начальником ПТО (производственно-технического отдела) Иркутского леспромхоза, я - помощником лесничего в этом же поселке, и по тайге вместе с ним набродили мы не один десяток километров, и ночевали не раз у таёжных костров, и водочки искушали изрядно в разговорах и компаниях...
Когда в 1982 году мы с Виктором заехали в Шаманку, что в полусотне км. от Иркутска, (повесть "Поехали с орехами"), где и работал, как выяснилось тогда же, наш общий знакомый, тот уже, оказывается, перевелся с повышением в какой-то дальний леспромхоз... Встреча с ним не состоялась, но это странное совпадение навсегда осталось зарубкой в памяти.
А из той поездки выросла потом повесть "Поехали с орехами"...
http://www.proza.ru/2010/01/07/551
Этот монолог я записал в 1985 году, к пятидесятилетию Виктора.
(***)
…Да не боюсь я микрофона! Причем здесь микрофон? Я просто не понял, что ты хочешь узнать. Ты хотя бы вопросы наводящие задавал, чтобы понятно было о чем вести разговор: о работе, о биографии или о фотографии. Иначе у нас может получиться разговор о чем-нибудь совершенно отвлеченном, совсем не касаясь той темы, на которую ты хочешь выйти…
…С рождения я на Севере. Архангельская область, где я родился, не Север, что ли? Такой же Север, мало, чем отличается от Мурманска. Там, можно сказать, и начиналась биография. В Котласе до армии окончил ремесленное училище. Два года работал после ремеслухи. Потом пошел в армию. Пошёл служить в 55 году. Последний год служба, после Новой Земли, проходила в Мурманске. Демобилизовался, домой приехал… и решил, что надо снова ехать в Мурманск. Ну, что дальше? В Мурманске женился сразу после армии, и стал работать сварщиком. Если считать вместе с ремеслухой – двадцать восемь лет сварщиком отпахал. Почему с ремеслухой? А потому, что там режим такой: день учишься, день работаешь.
Фотографией как начал заниматься? Брат старший со службы в отпуск приехал с фотоаппаратиком, «Зоркий», первый выпуск. Для меня это было… знаешь! Пацан ещё, крутился возле него, хотелось иметь такой фотоаппаратик. Он это понял. Уезжал – подарил. Снимал друзей: поставлю к кустику, к памятнику какому-нибудь или палисаднику – сниму; печатали с ребятами. До фотоклуба я фотографию только так и понимал. Это Молчанов Андрей Игоревич – спасибо ему – меня встретил, – я уже работал тогда после службы сварщиком на заводе, – говорит: что ты тут занимаешься чем-то, надо по-настоящему фотографией заниматься. Приходи, говорит, в клуб. В музее краеведческом был тогда клуб.
Я зашел. Бославский Илья Абрамович был председателем клуба, он уже имел какой-то опыт, представлял, что такое фотоклуб. Первые ребята были: Громов Игорь, Андрей Молчанов, Барков, Ящерицын Иван. Вот туда я и пришёл. Там-то я и увидел настоящую фотографию. Форма-ат! Техника!.. это тебе не люди, поставленные к кустику или памятнику. А там, в клубе планы составлялись, творческие отчёты. Я как раз и попал на чей-то творческий отчет. Смотрю – такие разговоры о фотографии, о технике, о композиции, о смысловой нагрузке! Для меня-то до тех пор казалось: фотография – это или на память для семейного альбома, или на документы… А тут оказалось совсем другое. Помню, как начал снимать, как хотелось показывать снятое. Творческий отчёт первый сделал. Раздолбали-и! В пух и прах. Разнесли… вообще, по кочкам. Но когда первый отчет делал у меня уже «Буденовец» появился. Этот «Буденовец» сильной работой оказался. Я его и сейчас таким считаю. А это где-то в году 63-м было. Я тогда ещё стеснялся как-то; там такие асы, корифеи…
Бославский в мореходке преподавал, Игорь Громов регистром работал, Молчанов – начальник информационного бюро!.. А кто я? Сварщик вшивый. Да я и в фотографии слаб был, конечно, и интеллект мой, эрудиция оставляли желать… как говорится. Там и офицеры были с большими погонами, а ведь я служил простым матросом. И меня это, вообще-то, угнетало. Боялся даже выступать, говорить боялся первое время. Потом, с годами, как-то пришло.
Воодушевил меня все же этот «Буденовец». Это был мой первый успех. Его напечатали на обложке журнала «Советское фото», он получил премию на конкурсе в Москве. Это действительно стало для меня неким толчком, переломом, я бы сказал, веру дало, что ли, в то, что я тоже могу что-то.
В то время я уже запоем снимал; меня долбали, ругали… так, например, я снимал какие-то замерзшие цветочки под снегом, мне казалось: это что-то! А мне говорили: ну, и что? Что здесь такого? Теперь-то, конечно, я и сам понимаю: «ну и что?» Недавно мне кто-то сказал: «Сейчас я принесу тебе слайды, покажу, и ты закачаешься». Ну, и что ты думаешь, он приносит? Цветочки, бабочки, листики… Я его спрашиваю: «И что здесь качаться? Меня за это двадцать лет назад долбали, как мальчишку». Хотя, если подумать, тоже ведь какое-то начало…
Где печатал? Ой, если тебе рассказать, где я печатал!.. Меня сейчас очень даже удивляет: в таких условиях живут! Квартира отдельная, ванна, кухня. Работай, – сколько тебе влезет. А в то время я жил в доме без удобств, с печным отоплением, три хозяина в квартире, где у нас была комнатушка. Второй ребёнок появился. Надо было находить время, чтобы печатать. В тазик ведром натаскаешь водички, ждёшь, когда все улягутся, потом печатаешь. И всё успевал. Глянцевал на стёклах. Ещё удивлялись: как это ты успеваешь, вроде бы такая работа тяжёлая? Только вчера снял, и уже успел сделать, принести, показать! Да я и сам себе удивлялся: откуда такой неуёмный интерес и желание творить?
Кто-то мне предложил, не помню, то ли в фотоклубе, то ли администрация дворца Кирова, (в то время фотоклуб уже в ДК перебрался) заняться детским фотокружком. Я очень волновался тогда, ведь никогда не приходилось мне работать с детьми, а, к тому же, у меня никакого специального образования. Работа с детьми, мне тогда казалось, непременно требует какого-то образования. Сейчас я так не считаю, по крайней мере в отношении обучения фотографии. Думаю, что не надо быть таким уж заумным, шибко, так сказать, грамотным, а надо просто любить детей, любить фотографию и отдаваться этому сполна. Если всё это будет, то, в конце концов, вся твоя отдача обернется тем же самым. Знаешь, как мы сдружились с этими ребятишками!.. Другой раз уйдём в поход, с аппаратами! с футболом! верёвки возьмем – качели сделаем! Гоняешь в футбол, вместе с ними носишься или на ворота встанешь, и так они увлекутся!.. Кричат мне: «Ты! Мазила! Пролопушил!» Потом глянет виновато: «Извини-ите-е…». Я говорю: «Гони в ворота! Извиняться потом будешь! Сейчас не до извинений». И здесь же набирается материал для работы. Иногда гоняешь, гоняешь в футбол, а потом крикнешь: «Ребята! Мы зачем сюда приехали!? Фотографировать!» Они бросаются к фотоаппаратам… и тут в футбол не с кем играть.
Говоришь им: «Надо учиться делать и то, и другое, отдыхать и снимать этот отдых». И вот все эти походы, игры, они, знаешь, как сближают! А фотографии обучались мы с ними в живом разговоре. Ребята ведь не любят писанину, в школе написались. Поэтому и я им давал понять, что теория в фотографии – не главное, главное – почувствовать, увидеть, полюбить это дело, научиться самому понимать свои ошибки, чувствовать свет и композицию. Я пытался им на примерах объяснить, что фотография – это по-настоящему серьёзное дело, это искусство, в котором, чтобы добиться успеха, надо много работать, а не просто искать в ней забаву. И мне казалось, что главное – привить им любовь к фотографии, которая, вполне возможно, останется у некоторых на всю жизнь.
Были ли плоды? Вон, Слава Басов, чем тебе не «плод». Он был маленький пацанчик, меньше всех ростом. Вид у него был такой, что мне казалось: мама его через дорогу за ручку переводила. Попытался я его домой отправить, но он упорно так лез! Мне, говорит, купят фотоаппарат, и всё!.. На следующее занятие пришёл с фотоаппаратом. А теперь! Теперь уже Славка не мой ученик, теперь я у него учусь. Во многих вопросах художественной фотографии – он мой учитель. У него оказался глаз художника, и взгляд такой, до которого мне уже не дотянуться. Именно в фотографии он нашел себя. Сразу и не сообразишь, кому тут больше повезло, мне или ему.
Кто ещё? Саша Демчук. Ну, тот пришел уже серьёзным, и соображал хорошо. Он ходил в кружок, пока не закончил школу. А потом пошел на службу и был там дивизионным фотографом. Будучи на службе, его снимок напечатали на обложке «Советского фото», даже два снимка напечатали в журнале. Для него это сыграло большую роль при поступлении в ГИТИС, на операторский факультет. Он сам мне рассказывал: когда поступал, показал журналы, и это очень поспособствовало. И вот – закончил. Сейчас оператор на «Ленфильме». Здесь часто бывает, заходил ко мне в лабораторию. Как-то зашел – я фотографировал людей на доску почета – сел, посмотрел, как я делаю, и говорит: «Давай-ка я, Егорыч, сделаю тебе свет, как надо». Вот и, пожалуйста, ученик.
Как образовался фотоклуб «Норд»? А стоит ли об этом? Всё это, знаешь, вспоминать бы ни к чему. Там было затронуто самолюбие некоторых людей. Я думаю, что с людьми надо считаться, кто бы они ни были. Ну, подумаешь, что я – сварщик. Что, меня топтать можно? Пинать? Правильно? И так же многих других ребят. Обращение должно быть человеческое, а его как раз и не стало. И те люди, которые не хотели выслушивать незаслуженные упрёки, переходящие в гадости, взяли и ушли. Просто ушли. Объявить всё это почему-то предложили мне. Язык у меня, наверно, подлиннее, я и доложил на заседании. Ну, а раз докладываешь – ты и зачинщик. Ну, а раз начал, то и возглавляй это дело. А если уж ушли, значит надо самостоятельно вставать на ноги и доказывать свою жизнеспособность, что ли. Нам необходимо было из кожи лезть, во что бы то ни стало доказать, прежде всего самим себе, что мы на что-то способны.
Я всегда был сторонник того, что в клубе не должно идти всё самотёком. В клубе обязательно должно что-то происходить, ведь помимо костяка, людей, которые ходят постоянно, в клуб приходят и новые ребята, только начинающие осваивать фотографию. Им надо слушать, видеть, им надо что-то познавать, реально участвуя в жизни коллектива. Вот поэтому я и был сторонником того, чтобы, хотя полчаса шёл какой-то официальный разговор, какая-то беседа. О чём? О фотографии, конечно. Так у нас всё и было построено, на разговорах. Разговоры сами по себе не рождались, значит, приходилось думать. Вот и придумывали: творческие отчёты, конкурсы, встречи с интересными людьми, каким-то образом связанных с изобразительным искусством, и не только. Помнишь, какой интересной получилась встреча с чемпионом СССР по альпинизму, когда, помимо рассказа о том, как снимают альпинисты, вися на «отрицательной» стенке, мы услышали и узнали так много нового об этих людях, об их опасном, почти героическом увлечении?
Всё это надо было организовывать, договариваться, просить, составлять и публиковать планы работы клуба. И эти планы мы раскладывали, где только могли, даже клеили в городе, чтобы привлекать, во-первых, новых людей, интересующихся фотографией, ну и, во вторых, конечно, просто информировать всех о том, что мы существуем, живём, творим. Чтобы люди знали, что существует такой фотоклуб «Норд», в конце концов.
Потом – внимание к приходящим впервые. Новый человек пришел – нельзя оставлять его без внимания. Надо его спросить, представить, просто поговорить с человеком, что бы он не чувствовал себя чужим, что бы скорее стал своим в коллективе, что бы он понял: здесь его ждут, ему рады, к нему относятся, как к своему единомышленнику. Все эти на первый взгляд мелочи имеют огромное значение.
Вот так и строился наш коллектив. И, в конце концов, наш новый коллектив стал достойным соперником и конкурентом тому, старому фотоклубу «Мурманск». И, я тебе скажу, это очень заметно повлияло на рост творческой активности не только у нас, но и у них. И ещё: мы, создавая свой клуб, назвали его областным. Ведь в других городах области фотолюбители тоже хотели бы, наверно, создать, пусть небольшие, творческие коллективы. Мы – два-три человека из клуба – брали свою коллекцию, делали объявление в том или другом городе, в Кировске, Североморске или, например, в Заполярном; организовывали там встречу с фотолюбителями города и всеми желающими, и это часто служило началом создания творческого коллектива. И они создавались, и существуют до сих пор. У нас завязывалась с ними дружба, начинались взаимные обмены коллекциями, выставками, мы вместе совершали поездки в интересные места. Ты же помнишь: и плато Рассвумчорр, и сверхглубокая в Заполярном, и ловозерские гонки на День оленевода, и много-много чего. Глядишь – там, и там появляются интересные работы, интересные, сильные парни, достойно представляющие нашу область не только на всесоюзных, но и международных выставках.
Я могу сказать честно, и открыто: во мне был, как бы это выразится, такой задор или, правильнее сказать, - дух соперничества. Чтобы в клубе была хорошая творческая атмосфера, чтобы был коллектив, чтобы ни одного человека не проглядеть, не пропустить, чтобы отношения были человеческие, – выкладывался я от и до.
А ведь был момент, когда тот клуб, «Мурманск» я имею в виду, был уже на грани развала. Я помню, когда там собиралось по два, по три человека. Мы как-то с Рудаковым пришли туда, посмотрели… Да-а! А ведь и их, видимо, спас тот же дух соперничества; сказал своё слово и дух, и желание доказать свою жизнеспособность. И ребята тоже решили собраться с силами и, как тогда шутили: - «Норду» дать в морду!».
Вот...
Что делать? Такова жизнь, и она, видимо, идёт по своим законам. И коллективы, и всё на свете живёт, то потухая, то снова возрождаясь. Придут, я уверен, другие люди. Может, у них лучше получится, может – хуже, кто знает? Но у них всё будет по-другому, по-своему, не так, как у нас. А, может, так и надо? И всё же я надеюсь, что и наши «огоньки», наши придумки и находки кому-то, когда-то ещё пригодятся.
10 июня 1985 года