Зима властвует всласть. Ледяные крылья накрывают землю от горизонта до горизонта. Деревенька кряхтит среди двухметровых сугробов, подставляя бока крещенскому морозу. Из печных труб избушек дым упирается в синь неба. Окружающий лес замирает скованный сибирским холодом, растопыривает заиндевевшие сучья. Треск падающей ветки, не выдержавшей веса снега, разносится сочной очередью по плотному воздуху. Блюдце солнца искристой позолотой зависает над окрестностью. Разбрызгивает по сторонам весёлые лучики, мол, погрейся, если сможешь. Дураков нет, на него из окна дома сподручней смотреть, когда под боком тепло мирно потрескивающей печки. Добрый хозяин собаку в дом запускает в такие времена. Изредка проскрипит кто валенками по тропинке. Только великая нужда может выгнать на улицу или ещё, что.
- И-и-и-е-х! Мать перетак!
Дед Егор выскакивает из баньки в семейных, по колено трусах и превращается в парящее облако, трусящее к дому. Тысячи январских игл впиваются в тело - в сугроб прыгать не обязательно. Из одежды лишь полотенце, накинутое на плечи, да пимы на босу ногу. Волосы седым ёжиком топорщатся на голове. Несколько берёзовых листков приклеиваются по пропаренному стариковскому телу. Неторопливой пулей влетает в сени, оттуда в дом. У порога на коврике лежит Мухтар-лайка, встречает хозяина приоткрывшимися веками глаз. Разморило от тепла печки. Хозяин подходит к лобужку, зачерпывает ковшом и жадно, с удовольствием пьёт воду. Пот струями сбегает по телу – хороша банька. Раздаётся стук в дверь.
- Гостей примаете?
- Сосед, штоль? Заходи, серавно, уже пришёл!
В распахнутой двери показывается дед Степан. Шапка на глазах, полушубок на все пуговицы застёгнутый, безразмерные валенки.
- Здорово, Егор! С лёгким паром! Насилу тебя дождался! Сколь заходов делал-то на полок?
- Здорово, спасибо. А, чего меня ждать-то? Хоть, весь день париться могу.
- Да, то понятно, но у меня повод!
- Проходь, коли повод!
Степан, сбросив овчину с шапкой, усаживается за столом около русской печки. Запустив пятерню за пазуху, вытаскивает пол-литра, любовно щёлкает ногтем по стеклу. Берёзовые поленья потрескивают, навевая спокойствие и благодать. Мухтар, поняв, что нового ничего не ожидается, вновь прикрывает глаза лапами.
- О! Ты, чего это, уже в сельпо сбегал?
- Сбегал, даже подмёрзнуть не успел. Народу никого, ни по пути, ни в магазине. Бери, чё хошь, сколь хошь!
- А, какой повод-то, што по холоду за бутылкой погнал?
- Дык, вот это и есть повод! Мороз надоел! Две недели не отпускает, уже! Режь закусь!
- Я думал, што взаправду стряслось.
- Дык, стрясётся, ежели ещё подержится! Да и дрова убывают! Считай, печка не выключатся сутками! Сколько силов-то, уже, через трубу вылетело!
- Вот, грибы, правда позапрошлогодние, картошечка.
- Груздочки – это, хорошо! Сальца порежь, не скупись!
- Обязательно, кудыж, без яво.
Запах аппетитно стелется по избе. Аромат жаренной картошки на сале торопит к действию. Деды поднимают стаканы.
- Ну, Егор, я за, что? Чтоб не замёрзнуть!
- Давай попробуем. Будь здоров!
Крякают враз, опуская стаканы. Ложки тянутся к сковороде. Псина водит носом, садится поближе к столу.
- Ты, глянь! Чего, Мухтар, и тебе налить? Самим мало! А, вот, закусочки выделю, не жалко! Держи хлебушек с салом! Ну, а мы, с твоим хозяином, ещё по нескольку капель примем!
- Стёпка, ты мене кобеля не расхолаживай! У него чашка есть! А то обеих в конуру, на двор отправлю!
- Пущай порадуется, чё разбухтелси-то! Раз в году праздник у скотинки.
- Раз в году…. Наливай, а то обижусь!
- Ага! Готово!
- Ну, чтоб побыстрее, травка зазеленела!
- Не перепрыгивай! Ишо двадцать третье февраля! И женский день! И церковных куча!
- Ну, ля буду! Верушый, с каких пор! Ежели всё праздновать, то на работу времени не останется!
- Уговорил! За колбу, за витамины!
Дедки сосредоточенно жуют, шкрябая ложками. Шкварочки - самое вкусное в жареной картошке.
- Егор, как-то неправильно получилось. По две разлил – бутылки нет. Выручай, ташы заначку!
- Целкости разучился, твою маковку! Ладно, уж, куды деваться-то. Медовуха, дето была.
Соседи разделавшись с бутылкой, картошкой и грибочками, сидят раскрасневшиеся и умиротворённые.
- Ладушки, за тепло выпили, теперича пойду к себе в избу, дров подложить надобно в печь. Лихо горят в мороз!
- Давай, пока не проспал.
Степан накидывает полушубок с шапкой, прислушивается.
- Егор, ну ко прибавь громкость у радива! Кажись, наши чёт брешут!
- …ночью ожидается тридцать восемь, сорок два. Днём тридцать пять, тридцать восемь градусов ниже нуля…
Степан торжественно смотрит на Егора, поднимает указательный палец вверх, взмахивает им.
- Сбавляет! Поздно удумал, выпить-то за тепло! На той неделе надо было придтить! Уже бы, как в Африке, грелись!