Глава 5
Поеживаясь от прохладного ветра, подняв воротники курток, Мишаня с Шуриком стояли возле разбитой телефонной будки, напротив дома Благоярова.
- Вон его окна светятся. Слева, на втором этаже. Докурим и пойдем, - затягиваясь зажатой в кулаке сигаретой, сказал Мишаня.
- Ты уверен, что все будет тип-топ? – еще раз спросил Шурик.
- А как иначе. Старичок дряхлый. Ты на него только зыркни – он сам все отдаст. Заберем свое и - ходу.
- Во-первых, не свое, а его, а во-вторых, почему ты решил, что старичок дряхлый? Ты же его никогда не видел.
- Ну, пусть, не дряхлый. Все равно – старик.
- А если за хатой пасут?
- Махнем через чердак. Замочек на дверце, хлипкий. Выйдем из другого подъезда, как порядочные люди.
- Вдруг и там замок, да не «хлипкий»?
- Вот об этом я не подумал, - Мишаня почесал затылок, - может, пойдем, посмотрим?
- Поздно. Незачем лишний раз светиться. «Срисуют» - и все. Сразу отпадет нужда куда-то идти. Ладно. Хватит болтать. Пошли, а то, мне все больше домой хочется.
- Пошли, - решительно сказал Мишаня, бросил окурок на асфальт и растер его носком ботинка.
Мрачный, гулкий подъезд, встретил их резким запахом мочи и закисших пищевых отходов. Шурик поморщился и прикрыл нос ладонью.
- Что за уроды. Ни одно животное не гадит возле своего жилища. Разве, что свинья. Так чем человек от свиньи отличается?
- Риторический вопрос, - заметил Мишаня, - Состав крови и внутренних органов обоих видов, практически, одинаков.
Они осторожно, стараясь не прикасаться к липким от многолетней грязи стенам, испещренным многочисленными памятными иероглифами, типа: «Верка – проститутка», «Спратак» - чемпион!», поднялись на второй этаж, к обшарпанной двери, обитой коричневым дерматином и заляпанной зеленой краской.
- Звони, - нервно подергиваясь, сказал Мишаня.
- Сам звони, - прошипел в ответ Шурик, - это твоя идея.
- Ну, ладно-ладно. Только не нервничай, - дрожащим пальцем, Мишаня надавил на пимпочку звонка. В квартире раздалась механическая соловьиная трель.
Пару минут, внутри не было слышно ни звука. Потом, за дверью, послышался харкающий кашель и шаркающие шаги. Мишаня пригладил волосы и придал лицу озабоченный вид. Его внимательно рассматривали в «глазок».
- И чего ты хочешь, «тимуровец»?
- Телеграмма... Вам телеграмма «Молния», - Мишаня напрочь забыл тщательно готовившийся им текст про агитатора очередного политического движения и ляпнул первое, что пришло на ум.
- Ну, так воткни ее в дверь, сынок, да ступай с Богом.
- Не могу. Мне Ваша подпись нужна. У нас отчетность строгая. Могут квартальной премии лишить. А для меня, студента, каждая копейка на счету.
То ли у Мишани действительно был жалкий вид, вызывающий сострадание и понимание, то ли старик действительно поверил в этот бред, но, после тяжелого вздоха, два раза щелкнул замок, и дверь приоткрылась на расстояние стальной цепочки.
- Давай сюда твою «Молнию»…
Не успел Благояров договорить, как Шурик, прятавшийся за кабиной лифта, с разбегу, всей своей массой врезался в филенчатый прямоугольник. От удара, звенья цепи разогнулись, дверь распахнулась и отбросила Петра Игнатьевича в глубь коридора. Не давая старику опомниться, Шурик навалился на него и наотмашь врезал по лицу. Тот затих.
- Ты, это… Его – не того?.. – опасливо прошептал Мишаня.
Шурик нащупал пульс на шее Благоярова.
- Не боись. Жив. Только, временно в нокауте. Через полчасика очухается.
- Мы не можем столько ждать. Могут прийти эти. Давай его свяжем и приведем в чувство. Каждая минута на счету.
Шурик легко подхватил Петра Игнатьевича, как плащ, под мышку и перенес в комнату. Усадил в кресло и крепко привязал его к ножкам и подлокотникам хозяйскими же галстуками. Тем временем, Мишаня приволок из ванной комнаты ведро воды и с ходу плеснул ею в лицо Благоярова. Петр Игнатьевич фыркнул и пробормотал что-то несвязное. Шурик, дважды, хлестко ударил его ладонями по щекам.
- Тише ты, - Мишаня остановил третий удар, - соразмеряй силушку-то. Нам он нужен говорящий. А у тебя, что ни удар – нокаут.
Шурик пожал мощными плечами, отошел от кресла и уселся на диван. Мишаня принес еще воды и вылил ее на голову Благоярова. Он завертел головой, начал отплевываться и, наконец, поднял веки. Удивленно и, в то же время, испуганно, посмотрел на Мишаню:
- Кто вы и, что вам надо?
- Если мы правильно определимся с тем, что нам надо, и ты это отдашь, то мы сразу же тебя покинем, оставив в добром здравии.
- У меня три тысячи рублей с мелочью, все, что осталось от пенсии. Лежат на полочке в шкафу. На столе, в конверте несколько долларов. Золота, серебра и прочих драгоценностей никогда не имел, - Петр Игнатьевич задумался и добавил, - Можете взять еще сберкнижку. Там еще около десяти тысяч. Больше у меня ничего нет.
Это была чистейшая правда. Благояров уже справился с первым испугом, поэтому вопросительно и, как бы, с усмешкой, посмотрел на Мишаню: «Что, тимуровец, мимо кассы?».
- Нам не нужны твои копейки. Отдай документ, за которым к тебе сегодня приходили и мы тебя оставим в покое.
- Какой документ? Я не понимаю, о чем Вы говорите.
- Старик, - подал голос Шурик, - не вынуждай выбивать из себя признания. И нам и тебе от этого только легче будет. Мы знаем, что бумага у тебя. Отдай ее по-хорошему, и мы избавим тебя от необходимости тратить деньги на свое лечение и восстановление квартиры.
- Нет у меня никакой бумаги. Вас ввели в заблуждение. Я обычный пенсионер…
- Все! Ты мне надоел, - Шурик достал из кармана кнопочный нож, щелкнул им перед лицом Благоярова. Блеснуло остро отточенное лезвие. Петр Игнатьевич испуганно моргнул и сглотнул подкативший к горлу комок, - Сейчас я буду отрезать тебе по одному пальцу, пока ты не скажешь, где документ.
- Вы, наверное, шутите?
- Какие шутки, старик, - Мишаня вытащил из кармана, заранее припасенный рулон скотча, оторвал кусок и заклеил Благоярову рот, - Потому что будет очень больно и захочется громко позвать на помощь, - пояснил он в ответ на вопросительный взгляд пенсионера.
Петр Игнатьевич замычал и протестующе затряс головой.
Шурик прижал ладонь Благоярова к подлокотнику кресла и приставил острие ножа к основанию мизинца. Лоб пенсионера покрылся испариной. Он с ужасом смотрел на сверкающее лезвие и трясся.
- Ну, что будем говорить? - Шурик прищурился и посмотрел на старика. Тот, только дрожал всем телом и не отрывал взгляда от орудия пытки, - Что ж, право твое, - он провел острием ножа по пальцу и, слегка, разрезал кожу. Проступившие капельки крови вызвали у Благоярова бурную реакцию. Он издал утробный крик, конвульсивно дернулся и потерял сознание. У Мишани подкосились ноги, и он сполз по стене. Его лицо было белее мела. Глаза тупо смотрели на Шурика. Он хотел что-то сказать, но только открывал и закрывал рот, подобно рыбе, выброшенной на берег. Наконец, он хрипло спросил:
- Ты… Ты, действительно, отрезал ему палец?!! Я не думал, что ты… Я же, действительно, пошутил.
- Так и я пошутил, - Шурик с откровенным удивлением смотрел на Благоярова, - Но, как вижу, шутка не прошла. У старика нервы – не к черту. Ладно, хватит сопли распускать. Дед в полной комплектации. Лучше перевяжи его.
Мишаня, пошатываясь, прошел к шкафу и, не глядя, схватил какую-то тряпку. Дернул ее. Стопка белья упала с полки. В глубине ячейки стояла небольшая коробка, аккуратно перевязанная шпагатом.
- Шурик, - крикнул Мишаня, - Я, кажется, что-то нашел.
Торопливо схватив коробку, он развязал тесемку и посмотрел на содержимое. Это были пожелтевшие от времени рукописи с пометками на полях, планы, исчерченные разноцветными карандашами, рисунки древних зданий и украшений.
- Работать мне токарем на заводе, если это не то, что мы ищем, - Мишаня бережно перебирал бумаги. О том, что надо перевязать Благоярова, он уже забыл - Шурик, растолкай старика.
Шурик оторвал кусок оконной занавеси и перетянул старику порезанный палец. Легко потрепал его по щекам. Петр Игнатьевич медленно открыл глаза.
- Ну, это те бумаги? – Мишаня поднес коробку к лицу Благоярова.
Петр Игнатьевич скосил взгляд на бумаги и быстро закивал.
- Порядок, - Шурик повернулся к выходу, - Пошли отсюда.
- Подожди, - Мишаня замялся, - а как же старик? Эта редиска на первом скачке расколется.
Благояров вытаращил испуганные глаза и отрицательно завертел головой. Шурик задумчиво посмотрел на него.
- Не расколется. А если попробует – я его из-под земли достану, - банальная фраза была сказана так, что Петр Игнатьевич прочувствовал ее всеми клетками своего тела и поверил в реальность выполнения этого обещания.
Через час, подельники сидели в «Трех капитанах» и отмечали успешное завершение начала предприятия.
- Шурик, - закуривая сигарету, заговорил разогретый ароматным коньяком Мишаня, - не знаю, где тебя учили проводить допросы, но сделал ты это, как настоящий специалист. Когда ты сказал ему, что отрежешь палец, у тебя было такое лицо, что даже я готов был все рассказать о тайне мирового заговора масонов.
- Да уж, - Шурик помрачнел, - были знатные профессора, в свое время. И захочешь, их науку не забудешь. Только давай не будем об этом.
- Как скажешь. Правило номер один: меньше знаешь – уверен в завтрашнем дне.