Сегодня, прямо с утра, взяв машину (которую мы недавно приобрели) со стоянки, куда мы её вчера поставили, мы решили немного покататься и освежить свои знания по вождению автомобиля. Честно говоря, я сомневался застать ее на том же месте, где мы ее оставили, потому что по лицу сторожа охранявшего стоянку, я понял, что он с удовольствием отдаст ее любому, кто предложит за машину поллитра зеленого змия, которая без проблем очистит его память от бывших ее владельцев и будущих. Но я и мой брат обрадовались, заметив нашу «шестерку» целой и невредимой, которую уже успели пометить здешние псы – единственные сотоварищи любителя «горькой». Проблема, которая у нас была – неумение ездить. Права у меня были давно, но никто не хотел жертвовать своей машиной во имя приобретения мной опыта вождения. Ведь все-таки опыт-сын ошибок трудных.
А мой брат, получив права год назад также не успел совершить подвигов, достойных настоящего водителя, то есть: сбить пешехода, не остановиться на свисток гаишника и разбить на счастье машину. Короче говоря, он тоже не умел кататься, как и я. Однако, претворив сою давнишнюю мечту в реальность - купив машину, он просто был обязан научиться ездить на ней. Я вызвался быть штурманом. Как-никак каждый уважающий себя пилот самолета, капитан корабля, или гонщик пользуются услугами человека, который всегда подскажет, где яма на дороге, как ее объехать, как остановиться у обочины и как показывать документы гаишнику, который видит в тебе потенциального кормильца его семьи. А с собой взяли моего друга, который уже успел намозолить свои глаза от постоянного взирания на залатанную дорогу, и который спас не одного «хранителя» больших дорог от голодной смерти, путем периодических нарушений ПДД. Он взял на себя нелегкую миссию инструктора, в обязанности которого входит вдалбливание в мозги новоиспеченных «чайников» (коими мы и являлись) основных принципов поведения на дороге, которых придерживаются все нормальные водители.
Он сел за руль, мы выехали со стоянки, и заправившись бензином поехали изучать загородный ландшафт, представлявший собой обросшие крапивой и амброзией заржавевшие останки былой славы промышленности человека. Глядя на них, на ум приходили фантастические фильм про постъядерные времена. Также изредка встречались дорожные знаки с погнутыми краями, по которым мы точно определили, что человек здесь был, и знаки повтыкал в назидание «чайникам», дабы те не заблудились на дороге. Выехав за город, я пересел за руль, сменив своего друга, и пересчитав несколько колдобин и ям всеми четырьмя колесами, я стал уверенней вести машину, изредка виляя по полосе, которую занимал, чем смущал других участников движения, проезжавших мимо.
Я уже начал вспоминать правила дорожного движения и вождения, которые были глубоко замурованы в моем бессознательном, и немного приободрился. Но меня немного беспокоил спидометр, который был явно навеселе и при скорости 50 км в час щедро добавлял 20-30 км. Однако мой друг успокоил меня, сказав, что в машине наверняка куча других неполадок и недостатков, которые мы с братом не успели заметить, а лихачество спидометра – это сущий пустяк по сравнению с ними. Потом, со временем, я понял, что он был прав. Увидев то, как я умею водить, у него появился дар предвидения и он, указав на табличку на одном из поворотов, сказал, что с моей ездой дорога мне туда. Табличка емко и лаконично гласила: «Кладбище». Я засомневался в правильности указанной им дороги, и сказал, что на обратном пути непременно туда заскочим.
Откатав, по почти безлюдной трассе положенный мне километраж, за руль сел мой брат, тоже жаждавший впечатлений от процесса переключения коробки передач и нажимания на три разные педали вкупе с кручением баранки. Немного поездив по тому же маршруту, что и я, на одном из поворотов наша «шестерка» стала скакать как необъезженная кобылица, а брат, проявив себя как неопытный ковбой, сорвал-таки крестовину с карданного вала, поставив тем самым жирную точку в нашем первом уроке вождения. Объясняю: крестовина – приспособление, которое соединяет карданный вал с механизмом задних колес. Однако она соскочила только наполовину, и при тихой езде на первой скорости можно было добраться до дома, а там уже починить капризный агрегат. Мой друг усмехнулся и сказал, что этого следовало ожидать, брат не огорчился, а я предложил ему поехать автостопом домой, и возвращаться с подмогой. Бензина могло не хватить на обратную дорогу (все-таки мы были за городом), и поэтому решили, что самый оптимальный выход – буксировать машину.
Вскоре брат уехал на остановившемся «газике», и мы с другом остались тет-а-тет. А он саркастически заметил, что с такими ездунами как мы, машина вряд ли доживет до своего совершеннолетия, которое должно было случиться в следующем году. Он уже начал жалеть, что вместо того, чтобы принять приглашение поехать на шашлыки со своим знакомым, он поддался на мои уговоры и согласился на эту поездку, которая как он и предчувствовал ничем хорошим не закончилась. Друг, успев двадцать три раза проклясть этот день, а я, успев за это время исчерпать все более-менее стоящие темы для беседы, замолчали. Делать было нечего. Становилось скучно. Я вышел из машины, чтобы обозреть место, где мы вынужденно припарковались. С одной стороны дороги было кукурузное поле с вышкой для сторожа у обочины. С другой стороны - яблоневый сад без ограждения и пустое поле рядом с ним. Увидев деревья с чем-то мало-мальски съедобным, я понял, что хочу есть, благо яблони никто не охранял. Половина яблок на деревьях были червивыми или гнилыми, а другая половина была незрелой. Видимо червей тоже мучил квартирный вопрос, и они сразу же переселялись в свежезрелые плоды из своих сгнивших, как только подворачивался случай. Сорвав несколько яблок величиной с абрикос имевших более или менее потребный вид, я пошел обратно. Друг тоже вышел из машины и спросил не видел ли я где-нибудь поблизости родника. так как хотел пить. Я ответил, что родника не видел, но он может утолить жажду недалеко отсюда. Вспыхнувшая в нем надежда сразу же погасла, как только я подвел его к большой мутной луже, оставшейся после дождя. По его взгляду я понял, что он не разделяет моих вкусов по части утоления жажды, и наградил его парой полузеленых и успевших очервиветь яблок, сказав, что в них тоже есть вода. Визуально изучив плоды с характерными на них пятнами, и увидев различие в его яблоках и моих не в свою пользу, он мгновенно провел антропологический анализ и пришел к выводу, что я - еврей. Я не стал этого отрицать или подтверждать, укусив яблоко в румяный бок. Разделавшись с обиталищами плодовых червей, мы опять сели в машину.
Через некоторое время мой вынужденный заложник, скорее всего от скуки, стал сходить с ума. Сумасшествие его заключалось в том, что он орал как молодой гамадрил, которого оставили в компании со львом. Наверное, для того, чтобы приободриться и поднять себе потерянный дух, он нечленораздельные выкрики сопровождал нечленораздельными же матерными словами, которые не всегда были взаимосвязаны, но вполне понятны. Я ему предлагал замолчать, аргументируя тем, что «везде люди, заткнись, наконец, тормоз». Однако он бурно прореагировал на мое предложение возросшей частотой выкриков, и я решил оставить его в покое, решив понаблюдать за ним вне машины. Ведь не каждый день увидишь юриста с отличием закончившего вуз, изливающимся от скуки сквернословием на заднем сидении твоей машины. Увлекательное зрелище.
Когда он устал орать, я предложил ему побродить немного вокруг, чтобы он избавился от разных ненужных мыслей насчет сломавшейся машины, ее хозяина и меня, на которого бросал недобрый взгляд. Он легко согласился. Мы опять обследовали яблоневый сад, (точнее я, он не захотел пачкать туфли), и я опять поделился с ним червивыми яблоками, убеждая его, что они самые вкусные, ведь недаром их даже червяки жрут. Затем мы залезли на вышку для сторожа кукурузного поля, которая грозилась обвалиться под нашими уверенными шагами, и заняв позиции, обозрели взглядом индейцев посевы богатырского зерна: не дай бог, какой-нибудь бледнолицый упрет незрелые початки. Однако вышка, сбитая наспех из бревен разной величины, своим угрожающим скрипом дала знать нам о своем мнении на наш героизм. Мы быстро покинули свои посты, чтобы не стать поленом в будущей поленнице, которой могла стать вышка, не отторгни она нас вовремя. Через минуту мы шли обратно к машине по обочине.
Солнце жарко светило, и я распахнул рубашку, обнажив волосатую грудь, заставляя завидовать проезжавших мимо меня водителей. Мой друг, очевидно, тоже поддался настроению водителей и запротестовал, говоря, что не пристало, мол, культурному человеку выставлять напоказ свои достоинства на людях, особенно если он филолог. И это говорил человек, который недавно вел себя как обезумевшая макака! Я категорически отказался застегнуть рубашку и пребывал в таком состоянии до приезда подмоги.
Мой друг, который за эти два часа истощил свой запас энергии, нервов и матерных слов, опять приуныл. Я его успокаивал, говоря, что не каждый день удается выбраться на природу, а в нашем случае – это прекрасная возможность подышать свежим воздухом, взамен загазованного городского, и я, можно сказать, спас его от интоксикации выхлопными газами, и продлил его жизнь где-то на два часа, хотя он этого не заслуживает.
Вскоре приехала подмога в лице двух дядек с нашего двора. Оценив ситуацию, они решили не буксировать машину, а ехать на ней, но медленно. Таким образом, мы и добрались благополучно до дома. А за помощь и терпение, дядьки и друг были вознаграждены пивом. Янтарный напиток оживил моего друга и возвратил ему те качества, которые он растерял за время вынужденного созерцания прелестей природы. Он уже и не вспоминал об этом, видно пиво подействовало на него и как склеротическое средство.
На следующее утро, мы, с братом собравшись чинить карданный вал, пошли на стоянку. Я сел за руль и неудачно тронувшись с места, сорвал-таки крепление. Этот самый вал отвалился. Вчерашняя история с уроком езды наконец закончилась, и начиналась другая история с ремонтом машины. А я чувствовал себя тореадором, вонзившим кинжал быку между лопаток по самую рукоятку, что, конечно, не сулило ничего хорошего для зверя.