Первый раз я увидел отца, когда служил в армии. Это были последние года советской власти. Меня позвали на КПП, сказав, что приехали родственники. Я думал - мать, но увидел перед собой мужчину среднего роста в светлом плаще и в модной шляпе, из-под плаща выглядывал галстук и ворот-ник костюма. Весь он был довольный, уверенный, побритый и разил дешевым одеколоном. Довольная его физиономия хоть и улыбалась, но как-то жалко. Возле карих глаз уже были видны морщинки. Лицо было чуть вытянутое, как у меня, и такой же четко очерченный прямой нос. Он приподнял шляпу и поздоровался со мной:
- Здравствуй, сынок!
Я очень удивился такому обращению. Ведь от матери я знал, что отец нас бросил ради молодой и шустрой, как она любила говорить. Она говорила о предательстве отца, что он негодяй, оставил ее с маленьким ребенком, то есть со мной, а потому я не испытал никакой такой радости видеть перед со-бой предателя.
- Ну! – сунув руки в карманы, ответил я.
- Да, да, я понимаю, - он смущенно опустил шляпу на грудь и опустил голову. – Вот захотелось тебя увидеть, сынок… - он что-то хотел еще сказать, подняв на меня с тревогой глаза, но я его прервал:
- 15 лет не видел и вдруг захотел? Что случилось?
- Да нет, ничего, просто. – Он засмущался как-то весь, съежившись, но было видно, что он готовился к такому повороту. – Мне тяжело… тебе на-верно трудно понять…
- А бросить нас было не тяжело!? – внутри я начинал заводиться, хотя старался сдерживаться.
- Тяжело, ой как тяжело…
- Ну хватит, тут ломаться, чего надо?
- Понимаешь, я вот, подумал… Вдруг… Ты у меня единственный, вот если вдруг случится, ну вдруг, не мотай головой, выслушай. Я о многом не прошу, тебе сейчас тоже не легко, пойми – ты у меня один.
- Зачем я тебе сейчас?
- Я хочу помириться с твоей матерью. – Неожиданно для меня выпалил он.
- Ах, вот оно что? Понятно. Я тебе не помощник. Вы взрослые люди, я тоже уже вырос, и вырос без тебя, справился. Поэтому решай сам свои проблемы, иди к ней, чего ко мне-то?
- А ты? Ты не против?
- Я? Я при чем? Я хочу своей жить жизнью. Ладно, мне пора. Постой, а как ты меня нашел?
- Неважно.
- Мать помогла.
- Немножко.
- А-а… Ну ладно, прощай.
Я ушел, даже не обернувшись.
Потом мать писала, что он и к ней приходил, просил прощения, плакал, на коленях стоял, а она его чаем отпаивала. Хотела знать, что я о нем думаю. А что я о нем мог думать. Чужой он мне человек, чужой. Она больше меня, его знала, может когда-то любила, а я нет.
Помню мать, я ребенком был еще, приводила домой одного дядю. Посмотрели мы друг на друга, и больше я его не видел. Мать плакала, отвернувшись, а я чувствовал, что из-за меня, но не понимал своей вины.
Теперь понимаю, но время ушло.
Армия пролетела быстро. Деды сильно не доставали, разве что стиркой своих носков да портянок. Ничего пережить можно, сейчас уж и не верится, что так было. Опять же в армии специальность электрика получил, и еще кое-какие знания о радиоаппаратуре. В общем, я пришел туда никем, а вышел с верным направлением по жизни.
Мать встретила слезами и к моему удивлению, сказала, что не она од-на меня ждала. В первую минуту, я вспомнил, почему-то об отце, но мать имела ввиду не его. Соседская дочь Марина, как оказалось, тоже меня ждала. Я, конечно, был с ней знаком и до армии, но она на два года моложе, и честно не очень на нее засматривался, а теперь передо мной будто новый человек вырос. Такая девушка – конфетка долгоиграющая. Без долгих хороводов мы поженились.
Я устроился электриком в жилконтору. Мало, но нам как-то хватало. Жить стали у нас. Мать тоже работала, помогала нам по хозяйству, учила Марину. По-доброму, без скандалов, как-то мирно, ласково. Марина оказалась покладистой, а главное, любила меня. Я чувствовал. Любил ли я? Труд-но сказать. В таком возрасте, конечно, наверное, любил, если не засматри-вался на других, значит точно любил.
Несколько лет прошло. У нас не получалось с ребенком. Мать пере-живала, успокаивала Марину, они подолгу шушукались на кухне. Я лежал на диване и смотрел телек, куря сигареты. После путча как-то все закрутилось, перевернулось, жить тяжелее стало. В добавок мои к врачам меня тянули. Не хочется и вспоминать.
Но помню я другое. Как раз в конце месяца после танковой атаки в центре столицы, пришел он. В том же светлом плаще и своей шляпе. Открыл ему я. Вид у него был еще более жалкий, чем в первый раз. Небритый, исхудалый, и мне показалось с перегаром.
- Чего опять?
- Я с ней хочу говорить!
- Слышишь, не тревожь нас, время прошло, иди отсюда, у тебя своя жизнь у нас своя.
- Андрей, кто там!? – Мать вышла в коридор и увидела его. - Андрю-ша, дай нам поговорить. Пойдем на кухню.
Она увела его за собой, я подчинился. Они долго о чем-то разговари-вали. Марине я сказал, что это мой отец. Она все поняла. Мы молча лежали вдвоем на диване, и она гладила меня ладонью по груди. Иногда из кухни доносились отдельные громкие слова, но они не переходили в крик. Я не вы-держал, закурил. Марина заметила, что у меня дрожат руки.
- Посиди здесь. – Попросил я ее, а сам пошел к ним на кухню.
Они сидели за столом и сразу замолчали при моем появлении. Отец не разделся, только шляпу положил перед собой на стол. Я увидел его голову с большой плешиной на макушке и седыми короткими волосам на висках и за ушами. Когда-то черные волосы выцвели и может от того, что были жирными и грязными, они еще отливали природной чернотой. Мать сидела в своем вязанном большом платке укутавшись, закрыв добрую половину лица. Глаза ее были полны молчаливых слез. Мне этого хватило.
- Ты что скотина старая, пришел над нами издеваться!? Правильно не хотел тебя пускать. Мать, дай я его вышвырну! – Я уже было вцепился в ненавистный мне светлый плащ, но мать остановила.
- Не надо. Она умерла…
- Кто? – не понял я и уставился на мать.
- Она…
Я отпустил отца и сел рядом. Своим рукам не мог найти покоя. Не помню, как в руках оказалась сигарета. Отец тоже задымил. Я кое-как справился с первым волнением.
- И что с того, теперь значит, ты его простишь?
- Вроде сам уже женат, а такие детские глупости.
- Ты женился сынок? А я не знал. Поздравляю! – Его лицо грустное, на миг улыбнулось, опять показались эти морщинки возле глаз.
- Да пошел ты. Ты чего от нас хочешь. Не знали мы тебя, и знать не хотим.
- Не злись Андрюша, он не такой уж плохой.
- Что!? – Я вскочил из-за стола. – И это говоришь мне ты? Которая уже двадцать лет твердила обратное!
- Успокойся. – Она взяла меня за руки. – Того, что было - не вернешь, но я тут подумала, как никак а он не чужой нам человек.
- Для тебя может быть, но не для меня. Хочешь, я его ударю, убью, с лестницы спущу, и меня не будут мучить угрызения совести.
- Не надо. Я сам уйду. Спасибо, Катюша, выслушала. Ты одна на-стоящий друг и товарищ, жаль поздно, я это понял. – Отец встал. – Береги мать, она золотой человек, это говорит не твой отец, а тот, кто кое-что повидал в этой жизни.
Он взял шляпу, легко меня отстранил рукой, чего я признаться не ожидал от его тощей фигуры, и, припав на одно колено, поцеловал матери правую руку. Когда он поднимался, я заметил слезу на его щеке. Он молча ушел.
Я тоже не стал говорить ничего матери и пошел к Марине.
- Ну как, помирились? – Марина участливо посмотрела мне в глаза, я не выдержал ее взгляда и отвернулся.
- Нет, – буркнул я.
На следующий день и последующие дни мать не пыталась со мной за-говорить по поводу визита отца, да и мне был не приятен этот разговор, я тоже не хотел его начинать. Потом забылось, будто и не было ничего.
Между тем окружающая обстановка стала на нас давить. Мать уволили. Марина не могла найти работу. Я цеплялся за все что можно и нельзя. Нес в квартиру куски проводов, зачищал и сдавал, тем и жили.
Однажды к матери во дворе подошла соседка с обычным житейским трепом и, между прочим, пожаловалась, что не работает видео. Мать сказала мне, что если б я взялся чинить, глядишь, еще была б лишняя копейка в доме.
Я пошел и починил. На полученные деньги набрал шоколадных конфет, и несколько батончиков марса и сникерса. Мои остались довольны, но только на один вечер. Мать потом сказала, что я необдуманно трачу деньги, а Марина как не странно ее поддержала. С того момента, я оставлял себе день-ги только на сигареты, остальные отдавал половину матери, половину Мари-не.
Так мы и жили, пока не пришло настоящее горе. Мать заболела раком. Где, откуда и как подхватила она эту заразу. Почему? Не могу я этого понять до сих пор. Спасибо Марине, ухаживала, помогала, как за родной, ее родители тоже принимали участие, помогали и в больнице и с лекарствами, но основную тяжесть взяла на себя она.
Так совпало, что у меня был выходной, и я пошел к матери в больницу, сменив Марину.
Мать чувствовала, что скоро уйдет навсегда. Хотя временами ее со-стояние не надолго улучшалось, особенно когда я к ней приходил. Так было и в этот раз.
Она лежала бледная, но глаза ее были живые и полны нежности. Я сжимал ее ладонь в своих, она сделала усилие и погладила меня по голове. Я знал, что это ей дается с огромной болью, но боли ее я не увидел.
- Не перебивая меня, Андрюша. Я знаю, что не поднимусь. – Я, было, дернулся сказать что-то ободряюще, но она приложила руку к моим губам. – Я хочу рассказать тебе о твоем отце.
Я не выдержал и вскочил, подошел к окну в палате. Во внутреннем дворе больницы на скамейках сидели люди, опустив головы. Спустя минуту, взяв себя в руки, я вновь сел на ее кровать. Она чувствовала бурю у меня в душе.
- Прости меня. Я виновата перед тобой. Это я бросила твоего отца, а не он нас. Правда, к моему сожалению, он быстро утешился, и тут у меня такая обида женская взыграла, возненавидела его. Это все равно, что он нас бросил, вот и настроила тебя против него. А он кроме этого ни в чем не виноват. И еще. Скажу, почему бросила. – Она смотрела на меня, ожидая от меня чего-то, но я сидел, понурив голову, и разглядывал узоры линолеума на полу. – Твой отец большой фантазер, а за его фантазиями ничего нет. Я зарабатывала, а он лежал к верху пузом и еще при этом учил меня жить. Мне это надоело, молодая была. Ну и с дури выгнала. Хотела назад его позвать, да увидела сама с его заразой. Хоть он всегда твердил, что любит меня. Любит, а сам через два месяца после развода женился на ней. Сама виновата, гордость моя проклятая. Но ты не обижай его, и когда со мной случится ЭТО, позови его, я хочу, чтобы он был. Не думала я, что он меня переживет, но ви-дать так судьба распорядилась, чего уж. И ты по мне сильно не убивайся, у тебя Марина есть, живите в радости и больше помогайте друг другу, без это-го нельзя, а то видишь, жизнь-то какая короткая. А в молодости думаешь, будто живешь вечно. Прости ты его. Он сейчас один одинешенек остался. Вот и я его опять бросаю. Не бросай его ты.
- Зачем ты мне все это сказала. Хочешь, чтобы я его на свою шею по-весил? Ты, значит, не захотела, а мне просишь?
- Он изменился. Та, другая его изменила. Помнишь, он приходил, когда она умерла? Она из него другого человека слепила, а я не смогла. Самое обидное, что я не смогла. Не захотела, а теперь жалко. Ведь все могло бы быть по-другому. И ты был бы другим.
- Я не хочу быть другим. Мне тебя жалко, что ты видишь это все так. Ведь я у тебя есть.
- Ну да. Ты есть. Это конечно утешает, только вот внуков не дождалась, опять обидно. Как у тебя все сложится?
- Ну ты прям завтра уж собралась!
- Если не завтра, так после завтра. И еще сынок. Пообещай мне, что ты хотя бы помиришься с отцом, если не хочешь его принимать.
- Да что ты пристала с ним, лучше о себе подумай.
- О себе мне нечего думать. Только о тебе, да о нем мои мысли. Не хочу думать, что из-за меня, дуры этакой, вы врагами стали. Вот о чем моя печаль и боль.
Это был последний наш разговор.
Мать умерла во вторник утром. Марина позвонила мне на работу и в слезах сообщила об этом. Родственников у нас мало, была мать Марины, она нам много помогла с устройством всего этого процесса.
На похороны пришел отец, опять в своем дурацком светлом плаще. И только тогда я подумал, что возможно ему больше нечего одеть. Он не пытался со мной заговорить и стоял в стороне. Я сам подошел к нему.
- Спасибо, что пришел, она хотела.
- Я знаю, я был у нее в больнице.
- Да? Она говорила тебе о нас?
- Да. Говорила. Я обещал, что приложу все силы, чтобы с тобой найти общий язык.
- Как будем искать? Пойдешь к нам на помины?
- Пойду, если гнать и ругаться не будешь. Очень я скандалов не люблю.
Так после похорон матери я только и начал общаться с отцом.
Прошло уже больше десяти лет. У меня родилась очаровательная долгожданная дочка – Катя, которой уже семь. Она хорошо учится в школе. Марина наконец-то устроилась продавцом в магазин, хоть и получает мало. Я по-прежнему работаю в жилконторе электриком, подрабатываю починкой всякой мелочи. Нам хватает. А отец. Он живет со мной. Играет с Катей, водит ее в школу. Он действительно большой фантазер, временами смешной такой, хоть записывай. И чего им действительно вместе не жилось? А вместо плаща я ему куртку купил.