Тяжело российское похмелье простого мужика,что всю ночь пригублялся к бутылке, чтобы
забыть временно о своих проблемах, да почувствовать себя полноценным существом в этом
мире, который он терпеть не может, но и в тоже время любит всей своей русской душой. А
сколько философов уже пыталось понять этот странный народ, но так и не смогло.
Наверное, и не родится уже более такой человек, что сможет понять в полной мере всю
глубину души русской. А может оно и не надо,а?
Но как бы то не было, а философию оставлю наверное. Не мое это. Пускай на эти темы
рассуждают те, кому деньги платят, а я так, просто мелкий и неопытный дилетант. В
общем, мучил мужика сушняк, как выражаются во всех городах и провинциях матушки
России. И без того мрачное настроение, которое он и пытался, собственно, залить
водкой, терпело по соседству еще и головную боль, от которой шли мрачные мысли.
Мужчина меланхолично рассуждал о способах самоубийства, ибо уже не видел смысла во
всем окружающем его мирке, который любовно создавался несколько десятелетий, и рухнул
как мыльный пузырь в первое же мгновение ветра. Жена от него ушла, дети учатся в
других городах, и стараются никому не рассказывать про спивающегося отца, что сейчас
окончательно потерял человеческое обличье. Обыкновенное и забитое существо, никому не
нужное на просторах целого континента, на котором идут многочисленные призывы к
глобализации, культуры, и терпимости. Мой герой даже слов таких умных не знал, но все
равно мучился чем-то непонятным, что церковники называли душой. А сам он атеист был, и
атеист убежденный. Ведь он помнил, как будучи подпростком, со своими друзьями грабили
они останки храмов, что были взорваны в советское время, и как пировали они на руинах
чужого горя. Никто не покарал их молниями,и не было никакого проклятия. Только умерла
матушка его - наверное, единственный любимый за всю его жизнь человечек, что заставила
его выплакать буквально все глаза. Видимо, что вместе со слезами и ушли последние
капельки его совести, вот и мучился сейчас этот горемыка, лежа на своей кровати.
- Черт... голова болит - вырхался хрип из его пересохшего рта, и он чуть провел сухим
и вялым языком по своим пересохшим губам. Вставать не хотелось ни в коем случае, но
жажда пить была намного сильнее. Иссушенные от алкоголя руки сжали давно не стиранную
простыню, и он попытался принять горизонтальное положение, сильной ойкнув, и сжав
голову руками - перед глазами все плыло и трещало.
-У мать... - витиевато выругался он, почувствовав легкое облегчение после онного, и
все таки поднялся на ноги, чувствуя как уходит пол из под ног. Постоянно чертыхаясь, и
боясь упасть каждую секунду, мужчина таки доковылял до подоконика, навалившись на него
всей массой, и утирая грязным рукавом майки свое потное лицо.
Перед глазами всплыл почему то образ матушки, что укоризненно качал головой. Он
вспомнил день, когда мать узнала о его привычке курить. Не было криков, или угроз. Она
даже не пыталась читать ему лекции. Весь день был как всегда. Виктор был готов ко
всему, и уже настроил себя весьма агрессивно. Но вся его злость натолкнулась на слезы
матери, и он понял какую боль причиняет ей эта привычка.
Однако, курить он не бросил, просто стараясь не попадаться ей на глаза, пока ее не
стало, а потом уже и открыто выкуривал по несколько пачек в день, и сейчас жадно
припадая к очередной сигарете, и затягиваясь пагубным дымом смерти, что опустился на
его лицо.
Горло сильно жгло, и он буквально давился порывами свежего воздуха, хмуро смотря во
двор. Заросший, и давно не мытый, в рваной и грязной майке. Скорее всего дурно
пахнущий, но уже привыкший к этому. Наверное отвратительное зрелище? Да, наверное. Для
кого то.. А для кого и нет. В любом случае никто не смеет судить этого человека, что
честно пытался жить так, как его учил мир, но не смог. Вчерашний уход жены был
последней каплей смысла, после чего он просто перестал сдерживать себя.
Ей давно уже не нравились его многочисленные запои, но она терпела, так как его
уважали и любили на работе, и смотрели сквозь пальцы на частые прогулы. У него руки
были, как говорится, от Бога, и мужчина сам прекрасно понимал это, чем и беззаветно
пользовался.Но ведь всему наступает конец, так и с ним случилось. Начальник нашел себе
нового рабочего, а ему дали пинок под зад, прикрывшись "добровольным".
После этого и жена взорвалась, высказав все, что в ней давно накопилось в сторону
мужа. И то, что он вонючая свинья, которая не следит за собой, и вообще ничего не
ценит, что нужно для семейного уюта. И что он никакой мужчина в постели, и что у нее
есть любовник. После часовой тирады она собрала вещи, хлопнув напоследок дверями, и
оставив несчастного в шоке. А там и запой.
Который сейчас закончился, и вернул Виктора к жизни. Он тряхнул головой, выкидывая
образ матери, и снова опустил голову, тяжело вздохнув, и понимая, что он конченный
человек. И что жить ему теперь незачем, а стоит только пойти утопиться, или
наглотаться какой нибудь дряни. А зачем ему жить дальше такому вот индивиду? Если даже
родные забыли его, и постарались вычеркнуть из жизни?
Детская обида защемила в сердце, и на глаза снова выступили слезы, что падали на
дрожащие руки. Сигарета давно выпала из пальцев, покатившись по мокрому после дождя
асфальту.
-Да что же я такого неправильного совершил в своей жизни... - тихонько прошептал он,
смотря на тусклые стены возле его дома. Ничего. Ничего нового, или светлого, что могло
бы подать смысл жизни. Совсем ничего.
Но вот раздался детский смех, и топот чьих-то ног.
-Васька! А ну стой - звонский голос разрезал унылые краски этого мира, наполняя его
чем-то новым и свежим. Виктор мрачно посмотрел на пробегающую мимо малышню, что весело
смеялась, шлепая босыми ногами по лужам, и пуская пузыри. Все как всегда - это просто
шпана носится, орет, да людям отдыхать мешают. Правда, его не смущал тот вопрос, что
время было раннее, и никто не мешал его соседям сейчас отдыхать, так как все были на
работе.
-вот су.. -привычно начал он свою речь, да замолк на полуслове, смотря как то странно
на один из мыльных пузырьков, что поднимался сейчас вверх под порывами ветра. Робкий,
и маленький, переливающийся различными цветами, и напоминающий ему о чем то давно
забытом и потерянном. Что он никак не мог вспомнить, но очень хотел.
Его глаза неотрывно смотрели на этот маленький комок чьего-то счастья, что поднимался
все выше, и выше. Грозя вот вот зайти за горизонт, но оставаясь в поле видимости.
краски смешивались в нем, создавая какую то цельную картину, и он невольно прищурился,
желая понять что там.
А в пузырьке медленно блестел различными бликами рождественнский храм, куда спешили на
службу люди. Он был очень маленьким,и старым. Мужчина нахмурился, даже моргнув
несколько раз, и продолжая наблюдать за пузырьком, что теперь медленно падал на землю.
Вместе с падением этого странного путешественника внутри Виктора что-то просыпалось.
Что он пытался забить, или просто не верил в то, что в его сердце это еще сохранилось.
Но на короткий миг дикий образ стал красивым, и даже немного светящимся изнутри. На
изможденном лице появилась легкая улыбка, что тут же погасла, будто ее только не было.
Пузырь разлетелся на сотни мелких осколков, оставив при этом вид храма в раскинувшейся
прямо под его окном лужи.
Виктор долго и неотрыво смотрел на странное видение, порожденное его похмельным
состоянием. Он снова и снова вспоминал тот храм, в котором они издевались над
святынями своих родителей многое время. Он вспомнил печальные, и полные скорби лица святых,
что были изображены на древесине. Душа явно просыпалась в этом теле, и подавала признаки жизни. Но ведь это очень долгий и опасный путь, во время которого можно сбиться, и к тому же даже не раз, снова и снова погружаясь в пучины мирской суеты и грязи. Снова наглотаться того, что люди считают благом, и снова сидеть вот так вот у подоконика.
Но у мужчины появился шанс, и он не мог понять, что означает это странное видение его
прошлого, пока озадаченно не поднял голову чуть выше, и не увидел редкие потоки людей, что спешили сейчас в храм, чьи ворота были нараспашку открыты. Храм, так сильно напоминающий разрушенное здание его детства.
Он удивленно поморщился, даже не зная что он означает, но его душа уже тихо пела "Рождество твое святое славим".
Аминь, да поможет ему в этом пути Господь. Ведь он сомневался,и искал. И ему был дан знак, где он может искать смысл жизни. Поймет ли, оценит ли это Виктор, решать только ему,но никак уж не мне.
Аминь