Есть в неком мире некое место - обитель искусства и мудрости, кладезь многовекового опыта и литературных познаний. И только избранные найдут туда путь, только избранным откроются чугунные ворота, за которыми предстоит сделать сорок восемь мучительно-тяжелых шагов до заветной цели. Это первое испытание начинающих писателей на дороге к славе и признанию. Очередями выстроились они возле Большого Дома Редакторов и Критиков (БДРК), нервно теребя свои пергаменты и свитки, надеясь, что уж им-то точно повезет и минует их участь тех, кто так и не вернулся из-за каменных белых стен. Ибо история умалчивает, что произошло с теми, кто так и не вернулся из-за каменных белых стен.
Не каждому хватает решимости отважно шагнуть в глубину огромного зала, своды которого, уходя вверх, образуют под потолком причудливые картины из каменных скульптур. Своды, которые давят своей громадой, угнетают и заставляют чувствовать себя ничтожным, ничего не значащим и не знающим. Своды, под которыми собрались шестеро великих Мастеров пера. Их лики сокрыты капюшонами и только светящиеся в темноте глаза выдают в них живых существ. Во всем этом цветовом разнообразии особенно выделяется суровый янтарный взгляд. Он проникает в самую душу, заставляя пришельцев чувствовать себя на столько несчастными, что никакие своды не идут в сравнение.
Немногим удавалось увидеть настоящую сущность Редакторов, и те, кто увидели – замолкали навсегда. Потому что только тем, чьи произведения не вписались в рамки канона и не соответствовали ни единому правилу мудрейших, Мастера открывали свои лица, перед тем, как вынести окончательный приговор. Молодые авторы, не в силах пережить такого количества заполнявших их эмоций и морального потрясения, бездыханно падали на гранитный пол, готовые к выносу через черный ход. Их муза замолкала навсегда, и атрофировались все органы, отвечающие за фантазию. И с этих пор из их жизни навечно исчезали перо, чернила и бумага.
А те, кто угодил Великим и прошел все испытания, выходили воодушевленными из БДРК, плакали от счастья, трепетно прижимая к груди свои работы, и едва не на крыльях летели над красной дорожкой Посвященных к выходу, за пределы обители искусства и мудрости, творить и нести в мир светлое, доброе, чистое.
И так же могло случиться и с одним вампиром. Решив попробовать себя в новой роли, он взялся за написание романа. Роман не вышел, но это его не сильно расстроило, и пасмурным осенним вечером вампир пришел к литым чугунным воротам. Круглосуточная очередь стояла здесь не первую неделю.
Со скрежетом тяжелые створки отворялись, мгновенно все замолкали и очередным пинком стража отправляла на «казнь» нерешительно мнущихся перед входом и задерживающих очередь. Поэтому, едва ворота отворились снова, вампир, явив всем гордо вскинутую голову и солидный рукописный текст, отпихнул замешкавшегося оборотня и ступил на заветную территорию. Сорок восемь шагов до места заседания Редакторов и Критиков ему дались на удивление легко. То ли потому, что это была уверенность, то ли потому, что при входе вампира избавили от всего имеющегося у него оружия, он быстро преодолел оставшееся расстояние и оказался в святая святых великих Мастеров. Без привычного револьвера вампир чувствовал себя неуютно, но против правил решил не идти. Данная мера предосторожности возымела свое действие совсем недавно, когда состав Мастеров лишился троих своих членов. Уж слишком ревностные к своим произведениям порою попадались авторы.
С грохотом массивная дверь в залу захлопнулась за спиной, носферату сверкнул перстнями на всех десяти пальцах, очаровательно улыбнулся и, мгновенно оказавшись у длинного стола комиссии, с не меньшим грохотом уронил на него толстенную рукопись в кожаном переплете. Открыв первую страницу, Мудрейший громко зачитал название:
- «Энциклопедия легкой жизни с Хозяином Леса. Жизнь с наименьшим ущербом».
Слева послышалось хмыканье, а с другой стороны у одного из Мастеров нервно задергался янтарный глаз. Кажется, это он уже где-то видел. И даже читал.
Великий резко вскочил из-за стола и быстро покинул зал заседания. Решив, что одна из целей сегодняшнего визита достигнута и один конкретный Мастер не будет участвовать в разборе, а потому существует большая вероятность, что текст примут, вампир прошел в центр зала и сел на одинокий табурет в круге света. Ожидая вердикта, он осматривался по сторонам, нервно теребя выбившуюся из хвоста светлую прядь.
По прошествии энного количества часов волнение достигло своего пика и, когда вампир уже собирался вскочить с любезно предоставленного табурета, один из Великих закрыл последнюю страницу и вынес вердикт:
- Очень хорошо, молодой человек, очень хорошо. Но есть некоторые недочеты.
Носферату закивал, взялся за листок и принялся записывать. Книга перекочевала к следующему судье, и тот так же внес некоторые поправки и коррективы:
- Вот здесь вместо «он поимел» лучше было бы сказать «он имел возможность», и вот тут… Что если заменить ваше любимое слово на какое-нибудь другое? Ведь в нашем великом и могучем множество синонимов! Я понимаю, это авторский стиль и манера выражаться, свойственная данному герою…
Вампир закивал еще усиленнее, старательно записывая дальше, с жадностью ловя каждое слово Великих. Оставшиеся трое мастеров не преминули внести свои поправки и, наконец, дали «добро». Носферату облегченно вздохнул, решив, что кара миновала, но не тут-то было. Дверь в залу распахнулась. Присутствующие обернулись на шум. Сверкнув янтарными глазами, на пороге застыл Мудрейший. Вампир встретил его ликующим взглядом и, не выявив в руках вошедшего ничего, что могло бы быть «разбором своего творения», возликовал еще больше. Но улыбка, словно приклеенная, застыла на губах, стоило Мастеру достать из-под плаща солидный свиток. Улыбнувшись вампиру и сверкнув клыками из-под капюшона, последний судья развернул пергамент, бросив на пол и застелив им все двести метров до другого конца зала.
- Неплохо, молодой человек. Совсем неплохо, но… - прозвучало с откровенной издевкой, и Великий принялся зачитывать все ошибки.
Подавленно сглотнув, носферату стал послушно внимать, с каждым новым словом с трудом подавляя желание схватиться за револьвер, все больше и больше погружаясь в пучину отчаяния. На середине списка душа поэта не выдержала терзаний и, схватившись за несуществующее оружие, вампир выстрелил себе в висок. Раздался грохот, табурет опустел. Бездыханное тело покоилось на холодном каменном полу. Подоспевшая тут же неотложка, что находилась на постоянном дежурстве неподалеку, не выявила признаков жизни.
- Умер от сердечного приступа. Так и запишем, - подвел итог Мудрейший, сворачивая свиток обратно. – Можете выносить.
Хладное тело мгновенно вынесли через черный ход.
* * *
- Автор сего шедевра неизвестен, - тихо произнес суровый Мастер, накрыв ладонью рукопись. – Будем издавать так.
Янтарные глаза удовлетворенно прищурились.