Иркутск
Кларе Урбахановой
- Помнишь Клара осень 1969 года? Когда два ловеласа из десятого «А» безнадёжно ухаживали за двумя подругами из младших классов – Кларой и Танюшкой Виноградовой. И оба терпели неизбежное фиаско.
Ох, как играло самолюбие. Подумать только два красавца «остаются с носом».
Дружок мой, Юра Иванов, по натуре был нытиком и хлюздой. Бывало, в детстве, подерёмся и он со слезами убегает домой. Потом долго дуется и косо поглядывает, но на примирение первым не идёт.
-Проще было с другим дружком, с Виталей Орловым. У обоих характер взрывной, открытый. Дружили ещё с детсада и восемь лет сидели за одной партой. Размолвки хватало только на один или два урока, когда разбегались по разным партам. Потом убежавший возвращался и взаимно, потолкавшись, заключали негласный мир.
-Мне мой характер доставил в жизни немало неприятных минут, но уж такой уродился. Танюшка Виноградова писала мне позже в армию; « Ты, Сергей, был хулиган. Я тебя всегда боялась, у тебя же всегда в рукаве был финский нож».
-Да, был такой грех в молодости. Мы же были послевоенные дети и брали пример с взрослых, и парней постарше. Многие жители посёлка были из высланных «бандеровцев», «лесных братьев», полицаев или отбывавших срок в лагерях в окрестностях Байкала. Дома живым примером был мой отчим. До момента знакомства с матерью у него было три ходки за хулиганство. И ещё долго у него была привычка по - пьянке хвататься за голенище сапога, где все блатные носили ножи.
-А у меня эта дурная привычка появилась ещё и после двух лет учёбы в школе -интернат, в славном городе Слюдянка. Городские нас не любили, как и мы их, и бывали стычки между нами. Дорогу себе мы часто прокладывали с боем. Тогда в ход шло всё, с особенным успехом применялись велосипедные цепи.
-В Хужире тоже иногда выясняли отношения, как без этого. Да ещё свежи были в памяти предания, когда, кажется в 1958 или в 1959 зарезали в праздники Ревякина и Хазагаева. Убийц так и не нашли. В те же пятидесятые ограбили и сожгли двухэтажную контору рыбзавода, убив при этом сторожа. Убийц и грабителей нашли и задержали, хотя они и пытались навести на ложный след, подставляя при этом потомков шаманов. Что те это сделали из мести за осквернённые могилы предков. Даже книжка была Иркутского издательства «На могиле трёх шаманов». Вот такие издержки воспитания.
-Ну ладно, я отвлёкся, а хотел рассказать о Юре. В девятом классе он ты, наверное, знаешь, так же безуспешно ухаживал за Риммой Юркявичуте. Симпатичная дивчина, в которой ярко угадывалось прибалтийское происхождение и стать, так же не отвечала ему взаимностью. От этого он бесился и хлюздил. Она жила в конце улицы Лесной, возле леса, то есть в тёмном углу. И, как он рассказывал, когда однажды от неё возвращался, кто-то из-за дерева ударил его палкой по голове. Это произошло недалеко от дома, где жила наша «немка» Екатерина Антоновна. Удар смягчила папаха-пирожок на его голове. Его мать хотела даже подать заявление в милицию, но дело потом замяли. Да и нашему участковому Борису Тыхееву не очень хотелось заводить заведомо «дохлое». А Юрка подозревал в этом Витьку Субанова, который тоже оказывал Римме знаки внимания. А жил тут же, на Лесной, у сестры Зины. Дело так и осталось тёмным. Хотя в тридцатые годы дело бы раздули, как террористический акт против Советской власти. Юрка же был секретарём школьной комсомольской организации, в которой вы уважаемая Клара, были членом комитета. Но времена были уже другие.
-Так вот, как я уже сказал, стояла поздняя осень. Вовсю бесилась непогода, небо хмурое в облаках, похожее на нашу серую жизнь. Постоянно дул «горняшка» и гнал огромные волны с «беляками», которые далеко вылетали на песчаный пляж или с грохотом сотен орудий разбивались о прибрежные скалы. Днём это зрелище впечатляло, а ночью наводило ужас. И не дай Бог оказаться в это время в море, как затонувший вместе с командой в 1959 году, «Сталинградец». На котором отец нашего одноклассника Серёги Калашникова ходил капитаном.
-В один из таких вечеров Юрка зашёл ко мне и предложил сходить к девчонкам, то есть к вам. Кто бы был против, а я никогда. Незадолго до этого был у меня Виталька Хулутов. Ему подарили старый фотоаппарат ФЭД и мы, купив плёнку, весь день фотались. Виталька жил за углом от нашего дома, на Обручева. Уже смеркалось, когда он проявил плёнку и, не дожидаясь пока она высохнет, держа её на весу в руках, прибежал ко мне. Мы её просмотрели, восторгаясь успехом, и он побежал домой к себе. У нашего дома была веранда с перилами и все друзья, не заходя в калитку, прыгали через перила. Так и в этот раз прыгнул Виталя. Но были сумерки и он, выскочив из дома с ярким светом, на время ослеп. И забыв про стоящую рядом сосну,врезался со всего маха в неё лбом, после чего удачно приземлился задом на землю, испачкав в песке и исцарапав безнадёжно фотоплёнку. Первый блин вышел комом.
-В общем, мы с другом отправились к вам на Первомайскую. В такую погоду, добрый хозяин, и собаку на улицу не выгонит. Топаем мы по улице, не встречая прохожих, только ветер раскачивает редко горящие лампочки на столбах. И почему все красивые девушки живут так далеко. А на Первомайской, действительно было много девчат нашего возраста и старше. Если мне не изменяет память, то Володи Рогова сестра из-за любви бросалась в море со скалы Богатырь, а спас её Гриша Балдонов.
-Вчера и Ольга Каплина вспомнила, как им с Зиной Баландиной довелось убегать от пьяного Кольки Цыганкова, вдоль по Первомайской. После вечера в школе Колька за ними приударил. А Ольга с Зиной, за компанию, на Первомайскую от него бежать. Может Зина и знала, что он за ней, а Ольга нет. Вот они и бежали друг за другом, Зина впереди, Ольга за ней, Коля сзади. Несмотря, на то, что у Зины попа была больше Ольгиной, она неслась, как заводской полуглиссер на редане, только шуба заворачивалась. А Ольге, говорит, мешали валенки. Она на бегу и скинула их, чтобы лучше «тормозить». Колька её перегнал, а она по инерции за ними продолжала бежать в носках, пока до неё не дошло, что бежать нужно в другую сторону. Вот так и разбежались. Через несколько дней Колька в клубе смеялся рассказывая, что из - за Ольги Зинулю не догнал.. Он бы и догнал, да от смеха не мог, видок у Ольги был ещё тот. Представь себе, валенки в разные стороны и бег в носках. Колька потом сгинул в 70-е годы, неизвестно где, сестра его, Людмила рассказывала.
-Так вот, подошли к вашему дому и Юрка, забравшись на лавочку, вызвал тебя. Ты, одевшись, в нашем сопровождении, направилась к Танюшке Виноградовой. Татьяна нашла предлог и отказалась идти гулять. Я, не особенно расстроившись, направился домой, как вдруг слышу, кто-то меня догоняет. Оказывается Юрка, весь взвинченный, ты тоже не захотела идти с ним. Мы закурили свои, ментоловые, сигареты и он предлагает прогуляться, направляясь опять в вашу сторону, откуда только – что пришли.
-Юрка, нервно затягиваясь, неохотно отвечает на мои вопросы. Так дошли до Лыковского дома, который своими маленькими окнами уныло глядел на дорогу. Завернули за угол и стали подниматься в гору к маяку, бросающему яркие, тревожные вспышки, в мрак ночи. Ветер стал, совсем не выносим, но Юрка упорно идёт вперёд и я следом. У меня даже в перчатках застыли руки, а Юрка идёт засунув руки в карманы пальто и молчит. Постояли у маяка, послушали рёв волн бьющихся о скалы, где-то далеко внизу, в темноте и направились в сторону пирса.
-Темень, хоть глаз выколи. Там, в Хужире, в домах горят огни, там тепло. Юрка прётся по краю обрыва, а из-под ног осыпается каменная крошка и земля.
На мои предложения пойти по дороге не реагирует и упорно идёт по краю, испытывая, наверное, мазохистское удовольствие и моё терпение.
-Так дошли до места, где стояли два больших деревянных склада, в которых раньше делали рыбную муку из байкальских «шириков» хранили невода, позже построили Хужирский ресторан-столовую, а теперь стоит церковь.
-Вдруг Юрка срывается и молча исчезает в темноте. Я замер прислушиваясь, но кроме шума ветра и грохота волн в темноте, не слышно ни звука. Стал звать его, тишина. Так прошло минут десять-пятнадцать, не знаю. Темно и холодно. При попытке подойти к краю, ноги скользят. Земля уже замёрзла и стала скользкой.
-Наконец слышу Юркин голос. Он задержался на краю каменного уступа и завис над бездной. Молчал, наверное, из-за вредности характера, хотя уже и руки замерзли.
Мне бежать за помощью, да не знаю, сколько времени он сможет продержаться и где его искать потом в темноте.
-Вспомнил, что возле складов лежали груды старых неводов. Крикнул Юрке, чтобы он держался, а сам бегом к складам. Там тоже темно, ну, как у негра в …. Стал рыться на ощупь, спички гаснут на ветру моментом. Выискивая, что можно взять. То куски сетки большие и неподъёмные, то наоборот гнилые и рассыпаются, только потянешь за сетку. Но всё же нашёл нужное, связку толстой верёвки-тетивы от невода с кусками дели на ней. Сгрёб в охапку и бегом обратно. Место нашёл сразу, крикнул Юрку и он отозвался
-Выбрал более удобное место и стал бросать ему верёвку. Бросать пришлось долго, так как сильным ветром её сносило в сторону, а если она падала рядом, то он не мог поймать её закоченевшими руками. С грехом по - полам, ему всё же удалось придержать её, но держаться за неё он не мог. Кое-как, обмотал верёвку вокруг рук и прижал её к груди, а я стал тянуть его к верху. Ноги его по мокрому камню скользят и он постоянно срывается, сползая обратно. Вместе с ним и я, мне упереться не во что. Боясь, что не смогу удержать его при срыве, обмотал верёвкой себя по корпусу, а потом повезло, наткнулся на выступающий из земли камень и упёрся в него ногами, присев на землю.
-С Божьей помощью мне удалось вытащить его и он, пройдя несколько шагов, упал на землю у моих ног. Ни ног, ни рук он не чувствовал, ушибся и замерз. И я в раз обессилел после беготни и перетягивания каната. Так какое-то время молча лежали на земле, пока он ещё больше не стал замерзать, да и меня потного ветер стал донимать, забираясь под пальто.
Поднялись и побрели в низ к рыбзаводу, где на Нагорной, прикрывшись домами и заборами от ветра, остановились. Я прикурил ему сигарету и сунул её Юрке в рот, сам он не мог, потом закурил и я сам. Курили молча, глотая ментоловый дым, от которого было холодно во рту. Говорить было не о чем, понимали, что оба были на краю и могли разбиться. Ему было неудобно за свою проявленную слабость, а мне, что пошёл у него на поводу и потащился на прогулку к Байкалу, зная его капризный характер. Случай этот позже не вспоминали. Мне бы попало от матери, узнай она о происшествии. Не то, что бы боялся наказания, нет. Я уже был на много выше её ростом, а просто не хотелось лишний тревожить и слушать нотации. После школы пути наши с Юркой разошлись. Я уехал в Иркутск, а он остался в Хужире. Встретились только на моих проводинах в армию, где я ему подарил свою мичманку. Я закончил школу плавсостава в ВСУРПе, получив диплом судового механика и сбежал в армию. Когда я приехал в первый отпуск, Юры уже не было в Хужире, уехал куда-то с родителями и сёстрами. А приехали они в Хужир в начале 60-х из Куртуна, что стоит за Косой Степью в сторону Бугульдейки. Теперь о нём напоминает только старая фотография, где он снят в моей мичманке на палубе «Ворошилова».
Сергей Кретов
Баден-Баден, 04 января 2010 года