Про Новый год и яркую звезду

               

                (Из книги про Сережу)

      Сережа доскакал до кухни и плюхнулся на табурет.
     - У меня  левая нога не слушается мозга, - сообщил он маме. Мама выронила из рук тряпку, которой чистила плиту.
     - Объясни, пожалуйста.
     - Я сейчас по телику услышал, что у человека руки-ноги работают, потому что им мозг команды дает. И сердце, и кишки, и печенка. Как ты думаешь, это правда?
    - Я думаю, тебе об этом лучше у папы спросить вечером. У меня голова плитой занята, для телевизора там нет места.
    - Спрошу, - согласился Сережа. – И про ногу тоже?
    - А что про ногу?
    - Представь себе, на правой я могу проскакать сколько угодно, а на левой – только одну комнату.
   - Ну, это просто. Тренируйся больше. Лучше объясни, пожалуйста, почему твой мозг не скомандовал, чтоб ты вместо телевизора за уроки садился?
 Сережа задумался. Действительно, почему? Мозг – он умный, он знает, что уроки надо делать,  хочешь - не хочешь…. Как же Сережа оказался у телевизора? А там во время рекламы всякие елочные украшения мелькали и разговоры велись: «Подарите любимой на Новый год новый мерседес!» Или, кажется, посудомоечную машину…
   - Понял, - захохотал Сережа. – Ведь Новый год скоро! Мозг – он каждый день работает, даже ночью иногда, когда сны снит! Вот он и не дождется никак праздника, чтоб отдохнуть!
Мама тоже засмеялась:
   - Хохотунчик мой, ты считаешь, в праздники у людей мозги не работают?  Случается, конечно…
   - У дяди Коли-соседа, например, - понял Сережа. – Он тогда начинает тетю Валю громко ругать, даже на улице слышно, а она во все квартиры звонит  и просит милицию вызвать!
     У мамы лицо стало строгое-престрогое:
   - Не переходи на личности. И вообще, о старших так говорить нехорошо!
   - Ну конечно, мамочка, мой мозг про Новый год думал, - поспешил вернуться к безопасной теме Сережа. Он давно уже понял, что про старших лучше ничего не говорить, даже правды. – Ведь у нас в школе будет маскарад. Девочки- хлопушки, мальчики – Петрушки!
Мама заинтересовалась:
   - Это что-то новенькое. Раньше у нас все девочки  снежинками назначались. А мальчики одевались, кто во что горазд. Значит, ты будешь изображать клоуна?
   - Петрушка добрый клоун. И ты мне должна костюм сшить.
Мама подняла глаза к потолку. На шкафу, под самым потолком, сидел рыжий кот Тигра и лапкой пытался сковырнуть кусочек вздувшейся краски.
   - Брысь, пожалуйста, - обиделась мама. – Не до ремонта сейчас!
Кот посмотрел вниз желтыми глазами и сказал презрительно:
   - Вау!
   - Так ты сделаешь мне костюм? – уцепившись пальцами за табурет, на котором сидел, спросил Сережа. Он догадался, что маме эта идея  пришлась не по сердцу. Видимо, ее мозг какие-то неправильные команды давал. И точно, мама снова стала тереть плиту так сильно, что Сережа забеспокоился: как бы красивая белая эмаль не слезла. Вопрос висел в воздухе, как наполовину отковырнутая от потолка чешуйка краски.
    - Тебе очень хочется идти на этот маскарад?
    - Как же ты не понимаешь? – удивился Сережа. – Это же праздник!  Дед Мороз будет подарки раздавать. Ты же сама сдавала деньги Ринате Аховне!
    - Не Аховне, а Амаяковне, - голос мамы звучал глухо, как из кастрюли. То ли сердится, то ли смеется. Сережа подошел к ней и заглянул в лицо – уточнить.
    - Ну, конечно, если ты хочешь…
    - А разве ты не хочешь, чтобы у твоего родного сына был праздник?
    Мама бросила, наконец, свою тряпку.
    - Ты забыл, сынок, что сейчас идет Рождественский пост? И настоящий праздник будет 7 января – Рождество Христово?
           Сережа водил пальцем по влажной поверхности плиты. Он, конечно, помнил. И очень любил Рождество. Прибранная, как к приходу самого дорого гостя, квартира, запах вкусной еды… Ночью они все  пойдут в храм, но страшно в темноте не будет, потому что по дороге им встретится много людей, и знакомых, и незнакомых.  И храм будет переполнен, но у Сережи есть свой уголок, откуда видно нарядных торжественных батюшек и  поющих на клиросе.  А потом  чудесная дорога домой, снег под фонарями искрится,  а внутри у Сережи  звенит колокольчик, примерно как на шее у овечки возле яслей, где лежит младенец-Христос…
   - Разве  Христос не родится, если я немного повеселюсь на Новый год? - Он забыл, что испачкал руки пемолюксом, и глаза защипало еще сильнее, чем просто от слез.
   - Ну что ты, родной! Конечно, Он обязательно родится. И я сошью тебе костюм Петрушки, - приговаривала мама, промывая ему глаза  ледяной водой из-под крана.
        … На маскараде было очень весело. Мальчики переодевались в своем классе, а мамы им помогали облачиться в разноцветные  костюмы, завязывали ленточки длинных колпаков. Пятнадцать Петрушек – и все разные!
    - Ты не Петрушка, а Ванька - Встанька, - хохотал Сережа, выскальзывая из маминых рук, чтоб похлопать по толстому животу Димку Капралова. Димке накрасили красной помадой  щеки, и совершенно напрасно, потому что он сам по себе стоял  пунцовый, как помидорчик.
     - А ты – скелет в корсете, - придумал он. Сережа засмеялся вместе с Димкой, чего ж обижаться – праздник!
Потом они ходили вокруг елки, звали сначала Деда Мороза, потом Снегурочку. Димка, слегка побледневший в холодном зале, недовольно морщил лицо:
    - Как в детском саду!
    А Сереже  праздник нравился – в детский сад он не ходил,  и такой Новый год у него был первый раз в жизни. Жестяную коробку с подарком он распечатал дома и сразу съел пять конфет. Угощал маму с сестрой Настей, они отказались – пост.
       Еще неделю после маскарада Новый год не наступал. А когда наступил – вся семья села за стол около полуночи. Они всегда так делали, папа говорил – вешку закрепить. Вешка – понимал Сережа – это отметина. Вот, мол, один год кончился, другой начался, не перепутайте…
     - На грибы не налегай – живот заболит, - напомнила Сереже мама. -  Оливье ешь да рыбку свою любимую.
     Ровно в двенадцать ночи все сдвинули бокалы. Сережин, с яблочным соком, издал низкий чистый звук, как колокол, который один раз слегка качнули. И как-то сразу после этого звука Сережа начал ждать Рождество. Он вспоминал маскарад в школе, конфеты, которые съел в одиночку, и почему-то ему становилось грустно. Как будто он поднимался на вершину горы, но  разленился и сделал привал, развел костер и установил флаг, обозначающий конец пути. А вершина все ждала его, и грустила, что он немножко предал ее.
     В Рождественский сочельник Сережа не ел до первой звезды. Мама предлагала ему то кашу, то салатик, но он  думал:  люди столько веков и тысячелетий ждали  рождения Христа –  ужас какой-то! Вот уж натерпелись! В животе бурчало все сильнее, но Сережин мозг дал правильный приказ: терпеть, как люди! Нельзя же, чтобы какие-то там кишки командовали человеком!  Он залез на стул у окна и  стал смотреть в темное пустое небо.
     - Ты  что высматриваешь? – сестра Настя пощекотала его за ухом, как кота Тигру. – Вифлеемскую звезду?  Вряд ли увидишь – мегаполис не любит звезд.
Как же это он забыл! В таком огромном городе не то что первую, но вторую и сто десятую  звездочку трудно заметить. Сережа поискал папу – он был на кухне и помогал маме заворачивать  курицу  в серебристую фольгу.
- Пойдем на холмы, - попросил Сережа.
        И они пошли. Морозец  стоял слабый, как будто  не рождественский. С вершины холма были видны мерцающие огни города и низкое небо, все в грязно-серых облаках.  Облака медленно двигались, иногда приоткрывая  черную глубину, но в ней не сияло ни одной звезды.
       «Это ничего, - на всякий случай успокаивал себя Сережа. – Даже если не видно – она же где-то там существует! Просто, наверное, не хочет мне показываться… Правильно Димка говорил: дурацкий маскарад! Конфеты, конечно, вкусные были. Но ведь они  не прокисли бы до завтра!»
        И он увидел звезду. Проплыло ленивое белесое облако и открыло ее – маленькую,  чистую и яркую. Звезда подмигнула  Сереже,  и он понял: все будет хорошо, скоро родится Христос, и  внутри зазвенит колокольчик.
       Сережа  засмеялся и побежал вниз с холма, не дожидаясь папы.