*****
Она бежала но осеннему лесу, тонкая и легкая, словно поздняя бабочка. Осень не пугала ее, не внушала грустное настроение, вовсе нет! Она любила запах осенних листьев, их шорох под ногами, буйство красок, взрывавших кроны деревьев совершенно немыслимыми оттенками, и ей было весело от всего этого, как бывает весело беззаботному юному существу семнадцати весен от роду. Эя, дочь смотрителя княжеского заповедника, никогда не задумывалась о том, почему все на свете имеет свой конец. Даже листья, даже цветы и бабочки казались ей вечными.
Добежав до опушки, она упала в траву, раскинув руки и глядя в еще по-летнему яркое небо. Прозрачное легкое облачко проплыло над ее головой, пролетела птица, весело посвистывая, уселась на высокую ветку, склонив головку набок. Эя по-мальчишески присвистнула сквозь зубы, птица подумала и свистнула в ответ. Эя рассмеялась и вскочила на ноги. Птица испуганно вспорхнула и улетела, причем в ее свисте девушке послышалась укоризна. Она снова засмеялась и медленно пошла вглубь леса, который она знала с самого раннего детства.
В этот день ей не хотелось никого видеть, даже Бэсс, молодой олененок, высунувший было мордочку в надежде поиграть, был небрежным жестом отослан прочь. Эя вдруг подумала о том, что родители ее пятнистого приятеля когда-то нашли друг друга, однажды и навсегда. Ей иногда хотелось того же, хотелось найти кого-то, кто станет для нее дороже и ближе даже нее самой, но, видимо, этой затаенной мечте не суждено было сбыться. Они жили на отшибе, отцу Эи никто не был нужен, кроме леса, и именно это и послужило причиной разрыва с Ремисой, матерью Эи. По обоюдному договору, девочка осталась с отцом – она бы наверняка помешала матери вести тот образ жизни, к которому она привыкла с ранней молодости, да и Аррен, отец Эи, вряд ли бы согласился расстаться с дочерью. Парней она видела редко, но пока не особенно скучала без них.
Но…
Стояла ранняя осень, а ей вдруг безумно захотелось любви. Хотелось, чтобы кто-то восхищался ею, боготворил ее, носил на руках в прямом и переносном смысле… Об этом вздыхали немногие подруги, об этом пели менестрели на ярмарках, об этом она видела сны… Правда, она не знала, бывает ли такое в жизни.
Эя бездумно брела по тропе. В голове роились смутные образы, порой мелькали чьи-то глаза, она видела неясный силуэт с затуманенным лицом или же сильную руку с тонким запястьем. Она внезапно представила себе, как кто-то, молодой, сильный, красивый, входит в ее жизнь, входит, чтобы быть с ней, чтобы быть только с ней, и сердце вдруг заколотилось в необъяснимом волнении. Она решительно тряхнула головой, отгоняя напрошенные видения – и резко остановилась, словно разбуженная непривычным звуком.
Она замерла, прислушиваясь. Нет, ей не послышалось. Откуда-то из глубины леса доносилась тихая песня. Красивый мужской голос пел печальную песню, правда, Эя не могла понять ни слова. Она быстро пошла на звук этого голоса, торопясь и оскальзываясь на влажной траве, и вскоре очутилась перед огромными зарослями дикой ежевики. Именно из-за этого колючего кордона и звучал голос.
Эя подобралась поближе, но не успела она, осторожно раздвинув колючие ежевичные ветви, выглянуть из зарослей, как незнакомец оборвал песню и крикнул:
-Кто здесь? Не подходи!
-Кто ты? – Эя попыталась пробраться сквозь кустарник, но задача оказалась ей не по силам. Она сумела лишь разглядеть какую-то темную массу на противоположной стороне поляны. Незнакомец не ответил и она настойчиво повторила:
-Кто ты?
-А тебе зачем? – неприязненно отозвался он. Голос у него был сильный и красивый, даже когда он просто говорил.
-Я услышала твою песню… случайно, - Эя неожиданно смутилась, словно совершила что-то непростительное и стыдное. – У тебя очень красивый голос.
-Ну и что? – с непонятной злостью ответил он. – Что мне в том?!
-Кто ты? – Теперь Эя уже не могла уйти. Что-то подсказывало ей, что человек этот, кем бы он ни был, одинок и глубоко несчастен, и неспроста он прячется в этой чаще, где не ступала еще нога человека.
-Уходи, - глухо проговорил он. Темная масса шевельнулась, неуловимыми звериными движениями отступая назад.
-Подожди! – воскликнула она, отчаянным усилием вырываясь на поляну. При этом она ободрала себе руки и оборвала все платье о колючки, но даже не заметила этого. – Подожди, не уходи! Почему ты боишься меня?
-Боюсь?! – с нескрываемым изумлением переспросил он. – Девочка, да если бы ты только увидела меня, ты бы поняла, почему я не живу среди людей!
-Почему? – Эя шагнула к нему, но он отпрыгнул от нее чуть ли не с ужасом.
-Не подходи!
-Но…
-Уходи! Слышишь?! Уходи! Я не хочу никого видеть, я для этого и забрался в эту чащу! Неужели не понятно?!
Эя растерянно стояла, не пытаясь больше подойти, но и не уходила. Незнакомец снова двинулся к зарослям.
-Скажи хотя бы свое имя! – Эя шагнула следом за ним. – Как тебя зовут?
-Эгнар, - неохотно ответил он.
Вечером Аррен заметил необычную задумчивость дочери.
-В чем дело, малыш? – он притянул ее к себе. Она помолчала.
-Знаешь, папа, сегодня я была в лесу… Там живет один странный человек. Ты никогда не говорил мне о нем.
-О чем ты? – Аррен выглядел немного смущенным, но втайне он еще надеялся, что дальше дочь не зашла.
-Кто он, папа? Кто такой Эгнар?
Он вскочил, отталкивая дочь.
-Не смей! Никогда не смей произносить этого имени!
-Но…
-Он… он проклят, Эя! Он чудовище! Взгляд человеческий не в силах вынести его вида! Не смей больше говорить о нем! И не смей больше ходить туда, на ту… на то… Как ты вообще туда забралась?!
-Я гуляла и…
-Ни слова! – крикнул он, сверкая глазами, и схватил дочь за плечи. Она испуганно втянула голову в плечи. Отец ни разу за всю ее жизнь не прикасался к ней таким образом, и эта неожиданная вспышка ярости просто шокировала ее. А он начал немилосердно встряхивать ее, впиваясь в глаза горящим взглядом.
-Никогда! Не смей! Ходить! Туда! Слышишь?! Ты слышишь меня?!
-Папа… - пролепетала она. Аррен так же внезапно остыл, отпустил дочь и тяжело опустился на скамью.
-Прости, мышка. Не сердись. Но я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. А он – страшный человек, поверь мне. И не только в переносном смысле, но и в прямом. Он урод, Эя, на него действительно невозможно смотреть без содрогания. Обещай мне, что больше не пойдешь туда. Избегай этого места, девочка, избегай любым способом.
Эя молча кивнула, отметив про себя, что отец ни разу не назвал лесного отшельника по имени. Но Аррен был настойчив, он просил и умолял дочь не поддаваться детскому любопытству, не искать встреч с Эгнаром, и ей ничего больше не оставалось, как пообещать.
Она пообещала.
*****
Эгнар бродил по своему логову, не находя себе места. Он не успел разглядеть лицо неожиданной гостьи, но что-то в ней притягивало его, словно магнитным сплавом. Он не мог заснуть и даже верный Ри не в силах был в этот раз помочь. Отшельник ходил из угла в угол, туда и обратно, и снова туда, и снова обратно, не думая ни о чем и стараясь вытравить из непокорной памяти стройную девичью фигурку, волну пушистых волос, наполовину закрывавших лицо, исцарапанные колючками тонкие руки, а Ри, маленький мангуст, бегал за ним по пятам и сердито цокал. Выходки хозяина ему не нравились. Потом он решительно вскарабкался ему на плечо и начал настойчиво тереться носом о щеку Эгнара, добиваясь ласки. Эгнар рассеянно погладил мягкую шерстку любимца. Что, в сущности, произошло? Ну, обнаружили его убежище. Ну, девушка – дочь его спасителя. Ну… ну и не ну. Влюбился он, что ли?! Почему бы просто не перестать думать о ней?! Это ведь добром не кончится.
Эгнар раздраженно смахнул деревянную крышку с бочонка и на выдохе сунул голову в холодную ключевую воду. Он не выныривал до тех пор, пока от нехватки воздуха перед глазами не поплыли круги, но удушья не чувствовал. Потому что между этими кругами плыла Она. А он смотрел на нее, просто забывая о необходимости дышать.
Ри укусил хозяина за руку. Эгнар, вздрогнув, рывком вынырнул и сполз по стене, закрывая руками лицо. По правому запястью струилась тонкая струйка крови – маленькие зубки мангуста по остроте могли поспорить с лучшими лезвиями его родной далекой Геданы, - но Эгнар не заметил этого. Она. Всюду Она. Он даже не знал ее имени. Ну сколько он видел ее?! Несколько минут! Всего-навсего несколько минут! Но для него они превратились с вечность.
Он вдруг страстно захотел вновь увидеть ее, услышать голос… Желание это затопило его, вытравляя из искалеченной души остатки здравого смысла, он готов был даже нарушить клятву, данную Аррену восемь лет назад, только бы иметь возможность видеть ее хотя бы издали. За разрешение изредка говорить с ней он готов был заложить эту самую душу Хозяину Белой Дороги, готов был идти на сделку с некромантами, прося посредничества в этом процессе… Но при всем при этом он знал всю несбыточность своих безумных мечтаний. Отец, конечно же, запретит ей любое общение с прОклятым, и будет прав. А Хозяину Белой Дороги ни к чему обугленная душа несчастного калеки.
Он тяжело поднялся, снова подошел к бочонку, медленно наклонился над ним, заставляя себя вглядываться в собственное отражение в успокоившейся воде и не замечая, как в глазах появляется влажный блеск непрошеных слез.
Урод. Хорошо, хорошо, что он не позволил ей подойти. Ни к чему такому волшебному созданию видеть его лицо, ни к чему ей ночные кошмары, ни к чему! Довольно и его одного. Довольно Аррена, его жалостливого великодушия, за которое, впрочем, приходилось расплачиваться, и дОрого. Не стоило усугублять того, что и так стояло между егерем и отшельником. А Она… Не надо больше думать о ней! Не надо!!!
"...Уйди из моей жизни, прошу тебя! Уйди из моей памяти!.."
Эгнар упал на постель, зарываясь головой в свернутую подушкой медвежью шкуру.
ххххххххххххххххххххх
Она не сдержала слова. Впрочем, она знала это с самого начала, и ее обещание было нужно исключительно чтобы успокоить отца. В конце концов, он не имеет права ограничивать ее свободу! И что такого страшного в том, что она немного поговорит с Эгнаром? Ну, кому от этого будет хуже? Эя не чувствовала вины, торопливо пробираясь по тропе прямиком к укрывищу лесного отшельника. Что-то в его голосе до сих пор звенело в ней, будоража и волнуя, что-то такое, чего не было ни в одном голосе, слышанном за всю ее жизнь, и Эя готова была сто раз пообещать отцу… все, чего он потребует, пусть только успокоится, перестанет тревожно следить за каждым ее шагом. Она всерьез считала, что обещание, вырванное силой, превращается в простые слова, еще не успев слететь с губ. Обещать, как и клясться, можно только от чистого сердца, обещают покровительство или помощь, клянутся в любви или дружбе, а ничто из этого невозможно заполучить силой. Потому-то Эя и не считала себя обязанной сдержать такое обещание.
Когда девушка подобралась к тому месту, где она проломилась сквозь ежевичник несколько дней назад, она вдруг сообразила, что на поляне царит поразительная тишина. И не только на ней одной. Лес словно вымер, даже деревья замерли, будто боясь шелохнуться.
Эя привстала, пытаясь заглянуть за колючие ветки. И как это она тут пробралась?! Просто уму непостижимо…
-Эгнар! – тихонько позвала она. Поляна была пуста, и никто не отозвался на зов, хотя в неестественной тишине сегодняшнего леса ее голос, несомненно, был отчетливо слышен не только на этой затерянной в чаще прогалине, но и гораздо дальше. Однако отшельник молчал.
-Эгнар! – повторила она и тут же испуганно присела, потому что из-за дальних деревьев донесся шипящий голос Аррена:
-Ты поклялся! Как ты мог даже подумать о таком?! Ты ведь прекрасно знал, что ценой за твою тайну будет абсолютная открытость сознания! Ты не мог не понимать, что я узнаю о твоих замыслах раньше, чем ты успеешь как следует обдумать их! Я узнАю обо всем, когда мысль еще только зарождается в твоем подсознании, и я знаю о тебе гораздо больше, чем ты считаешь, и даже больше, чем ты сам знаешь о себе! Я прощал тебе многое, потому что понимал твое состояние и мне было жаль тебя, но это…!
-Прости… - почти простонал голос Эгнара. Эя затрепетала, осознав, что невольно прикоснулась к запретному, к тому единственному, что отец всегда скрывал от нее, и его тайна обожгла, словно раскаленное тавро, безжалостно прикоснувшееся к нежной коже. Она осторожно двинулась вдоль колючего кордона, обходя его по кругу. И вскоре выбралась к тому месту, где ежевичник переходил в ельник. Там, в глубине, стоял крохотный домик, укрытый от любопытных глаз еловыми лапами, а перед ним… Перед ним стоял Аррен, высокий, красивый, будто даже помолодевший, с разметавшимися по плечам волосами, и глаза его горели диким невозможным огнем, в сжатых кулаках извивались ожившие молнии, и ветер вольно гулял по прогалине, взметывая вокруг него вихри сухой хвои. Еловые иголки мчались в бешеном колдовском танце, Эгнар стоял на коленях, низко склонив голову, и даже и не пытался что-то изменить. Плечи его вздрагивали от каждого слова разъяренного егеря, будто от ударов, а он только закрывал лицо руками и безостановочно повторял:
-Прости… прости… прости…
Эя вся задрожала при виде этой дикой и страшной в своей невозможности сцены. Аррен, ее добрый, все на свете понимающий папа, который никогда в жизни не поднимал руку на человека, который никогда не смеялся над чужим несчастьем, не радовался чужой беде, к которому дикое зверье ластилось, как домашняя кошка, - Аррен словами сек беспомощного человека, даже не пытавшего защититься или оправдаться! И эта необъяснимая жестокость отца ужаснула Эю. Но она не могла двинуться с места до тех пор, пока Аррен не замолчал.
-Прости, - едва слышно снова повторил Эгнар.
-Ты готов принять заслуженное? – холодно спросил егерь, медленно понимая руку. Ветер разом стих, еловые иголки испуганно упали наземь, прервав танец.
-Да… - Эгнар не шелохнулся.
-Ты клянешься впредь не допускать подобных мыслей?
Эгнар молчал. Что он мог ответить на такой вопрос? Да? Но это была бы заведомая ложь, потому что еще не рожден человек, способный приказать собственному сердцу и справиться с собственными снами. Нет? Это короткое слово означает расторжение договора. Тогда наказание будет непереносимым и это будет не смерть, о которой он так мечтал.
-Ты клянешься? – с нажимом повторил Аррен, занося руку, и даже вздрогнул от тихого, но решительного:
-Не могу.
-Ты должен! – в бешенстве закричал егерь, резко опуская руку. Рубашка на спине Эгнара лопнула, на смуглой коже мгновенно проступила алая полоса.
-Не могу, - еще тише повторил отшельник. – Это не в моей власти. Я не владею собой так, как ты, а лгать тебе не хочу. И…
-Ты должен!!! – новый удар швырнул Эгнара на палую хвою и тут же последовал еще один. – Должен! Я не хочу… Не хочу! Не вынуждай меня!..
Каждое слово Аррена теперь сопровождалось ударом, все более жестоким по мере того, как он терял контроль над собой. Тело Эгнара вздрагивало, кровь заливала спину, но он молчал и только пытался защитить голову от особенно хлестких ударов.
Эя вздрагивала, будто удары отца попадали по ее собственной спине. Она готова была поклясться, что в руке отца не было ничего, что могло бы оправдать кровавые рубцы, появлявшиеся на спине Эгнара, однако они появлялись вновь и вновь, от каждого сл;ва, от каждого жеста руки Аррена, словно от невидимого бича. От ужаса девушка даже не могла крикнуть, лишь смотрела, не в состоянии отвести взгляд. Но в какой-то момент она увидела, как рука Эгнара, которой он прикрывал глаза, бессильно упала, а Аррен, распаленный его проступком (Эя так и не поняла, в чем же его вина), и не подумал остановиться. И она не выдержала.
-Не смей! Папа, не смей! – она выскочила из зарослей, не в силах больше смотреть на это, оттолкнув отца, в один прыжок оказалась возле распростертого на земле человека, упала рядом с ним на колени, прикрывая его собой и глядя прямо в глаза оторопевшему от неожиданности Аррену.
-Эя… - потрясенно проговорил он.
-Как ты мог?! – ее сотрясала крупная дрожь, пылающие глаза отца были совсем рядом, грозя немыслимыми карами, но остановиться она уже не могла. – Да как у тебя рука поднялась?! Он не нарушал клятвы, в чем бы она ни состояла! Это я случайно наткнулась на него, я, а не он! Его вины нет в том, что меня занесло на эту прогалину! Как ты можешь бить беспомощного человека?!
-Человека?! – вдруг взъярился он. – Это – человек?! Переверни его, Эя, и посмотри ему в лицо! И ты поймешь, почему я так старался оградить тебя от этого… этого… Переверни его!
-Нет! – Эгнар, успевший за эти несколько мгновений придти в себя, закрыл лицо обеими руками, отворачиваясь от Эи. – Нет, пожалуйста, не надо! Не делай этого, пожалуйста!
-Но…
-Нет!
-Я предупреждаю тебя в первый и последний раз, отшельник: забудь эти мысли. – Аррен холодно смотрел на человека у своих ног. Огонь в его глазах еще теплился, но того бешеного смерча уже не было. - Нам обоим не нужна огласка, и тебе – в куда большей степени. Так ты готов принести мне такую клятву?
-Прости, - выдохнул Эгнар, не поднимая головы, - но я не могу. Это будет заведомой ложью. Но я постараюсь забыть, я обещаю. Не клянусь, но обещаю.
-Что ж, хорошо, - с расстановкой проговорил Аррен. Эя, скорчившаяся возле Эгнара, боялась поднять глаза на отца. – Пусть будет так. Но помни!
Эгнар не ответил, только склонился еще ниже, хоть это и казалось невозможным.
-Эя! – голос отца обжег ее невыносимым холодом, и неведомая сила вздернула ее на ноги. – Идем! – Аррен схватил дочь за руку и поволок за собой, прямо на зеленую колючую стену ежевичника. Эя выставила перед собой руку, надеясь хоть немного сохранить лицо от жгучих царапин, но… Ежевичные ветви дернулись, отодвигаясь в стороны, пропуская егеря и Эю по узенькой тропинке. Пройдя несколько шагов, девушка обернулась. Ежевичник стоял густой и нетронутый, ветви его были плотно переплетены и не осталось даже просвета там, где мгновение назад прошли люди.
*****
Когда егерь наконец удалился, уведя с собой дочь, Эгнар долго не решался шевельнуться. Лежал, опустив голову на руки, забывая об иссеченной спине, а в ушах звучало волшебное имя: Эя.
Эя! И сердце начинало биться сильно и часто и вспыхивали где-то в глубине его существа остатки былой силы.
Эя! И Эгнар снова ощутил себя прежним, красивым, сильным и мудрым… пока не вспомнил о проклятии.
Будьте вы все прокляты так, как прокляли меня!
В чем заключалось проклятие, он не сказал даже Аррену, а между тем самое простое оказалось самым жестоким и действенным. Эгнар стиснул зубы, давя в себе саму мысль о сути проклятия. Он не имел права выдать себя.
*****
-Папа… - робко начала Эя. После того, что она видела возле домика отшельника, девушка несколько дней не решалась заговорить с отцом. Аррен был мрачен и молчал, чем только добавлял дочери страха. Однако неизвестность угнетала ее еще больше открытого неповиновения и она решилась на разговор. – Папа…
-Молчи! – зарычал он, рывком поворачиваясь к ней. Она испуганно отпрянула в угол. – Молчи! Не смей заговаривать со мной! Как ты посмела?! Как посмела появиться там?! Ведь ты же обещала мне, что забудешь туда дорогу!
-Ну давай! – крикнула она, не в силах больше молчать. – Давай же, избей меня, как Эгнара!!! Ты сам, ты, кто всегда внушал мне, что никогда нельзя поднимать руку на того, кто слабее и беззащитнее тебя, ты сам показал, что твои же слова – просто слова! Даже для тебя они ничего не стОят! Как ты можешь учить меня тому, что ничего не значит для тебя самого?! Ты же не уважаешь человека! Ты учишь меня этому – и ты… ты…
-Ты ничего не понимаешь! – крикнул он.
-Так объясни!
-Не могу.
-Почему?
-Не могу! Не имею права! – Аррен внезапно остыл, устало опустился прямо на пол, исподлобья посмотрел на дочь. - Я знаю, ты считаешь меня худшим из негодяев…
-Нет, - спокойно ответила Эя. – Просто подонком.
Аррен скривился, будто она ударила его.
-Ты не понимаешь, Эя. А я не вправе рассказать тебе всего. Скажу лишь, что если хоть одна живая душа узнает об Эгнаре, ни я, ни ты долго не проживем.
-А он?
-Он… Наша участь покажется ему подарком. Он действительно не человек, Эя, только не в том смысле, как ты понимаешь. Люди считают, что он урод, но это не так. Он… он… - Аррен запнулся, подбирая слова. Эя ждала, подавшись вперед. – Он просто мало похож на человека, хотя по нашим меркам действительно уродлив. И именно поэтому его ожидает смерть.
-Он… не человек? – тихо переспросила Эя. Ей было трудно поверить в это. Не человек? А кто же тогда?! Руки, ноги, волосы, темные, сильно вьющиеся, голос… Ах, этот голос! Он до сих пор звучал у нее в голове сладкой музыкой.
-А голос, папа? Его голос?! Он… неземной… волшебный, восхитительный…
-Вот именно, - Аррен посмотрел на дочь измученными глазами. – Вот именно, малыш, волшебный. Эгнар был волшебником, Менестрелем и Мастером Теней, его голосу подчинялось все вокруг, он мог песней внушить любовь, мог посеять панику, мог… все. Его рисунком можно было перевернуть весь мир! От его портретов люди сходили с ума, в них он мог забрать человеческую душу… Он был очень сильным волшебником. Но он переступил черту. Он перешел Белую Дорогу поперек, он отважился вступить в поединок с самой Смертью за жизнь своего друга, но проиграл. Эгнар потерял свою Силу и был судим, прОклят и выслан сюда, в наш мир, на вечное поселение. Мне он открылся еще тогда, когда я нашел его в лесу восемь лет назад. И я позволил ему остаться, взяв с него клятву, что никогда, ни под каким видом, он не попытается выйти из чащи к людям и не станет использовать остатки своей былой силы, силы голоса, какие в нем еще сохранились. Он завлек тебя своей песней, Эя, и я наказал его за то, что он осмелился перешагнуть добровольно данное мне восемь лет назад слово.
-Он… не человек, - снова повторила девушка, не в силах поверить в это. – Разве такое возможно? И миры… Выходит, их много? Очень много? Или всего два? Папа! Что ты молчишь? Я случайно узнала твою тайну и теперь ты должен рассказать мне все, чтобы я не попыталась найти ответы на стороне.
-Наверное, ты права, - Аррен поднялся и пересел на скамью. Он казался почти прежним, но дочери все время виделся разъяренный волшебник, не помнящий себя в своем гневе, и сила его страшила и угнетала девушку. Она осторожно присела на краешек той же скамьи, стараясь держаться поближе к окну. Отец устало потер виски.
-Что ж, я всю жизнь оберегал тебя от этого. Но, видно, от судьбы не убежишь: сила моя проявилась в самый неподходящий момент, а я был в таком гневе, что не почувствовал твоего приближения. Что ж, я расскажу.
Двадцать лет назад, когда в моей жизни еще не было Ремисы, я был учеником великого Эйна, одного из Наставников института Земных Систем далеко на Севере… Ты не понимаешь, Эя? Институт Земных Систем – школа магии. Эйн тогда считался одним из сильнейших магов на земле, и имел право самовольного выбора и личного обучения учеников… Впрочем, не в этом суть. Я не закончил обучения. Эйн был строг, а я слишком нетерпелив и вспыльчив. И за один из моих действительно серьезных проступков он выгнал меня, отобрав жезл. Меня тогда это не слишком огорчило. Я вернулся, стал смотрителем княжеского заповедника, но сила моя росла, а я не мог обуздать ее. Все чаще случались вспышки ярости, зачастую необоснованные, потом пролилась первая кровь, когда однажды на ярмарке я не справился с собственным гневом. Гнев и был тем стимулом, который толкал руку на удар прежде, чем успевал вмешаться рассудок. Тогда все окончилось более менее сносно – пострадавший отделался сильными ожогами, но глаза ему спасли. А я твердо решил пореже появляться среди людей. Да и к чему мне было их общение? У меня уже была Ремиса и ты, а больше мне никто не был нужен. Спустя еще несколько лет Ремиса не выдержала той полудикой жизни, которую мы вели, и ушла. Я не винил ее – она привыкла быть в центре внимания, привыкла жить среди людей. Наверное, мы были с ней слишком разными. Она ушла, ты осталась со мной. И именно из-за тебя я вновь отыскал Эйна и умолил его закончить обучение, научить меня управлять Силой и давить гнев внутри себя, а не выплескивать его на окружающих. – Аррен надолго замолчал, глядя затуманенным взглядом в стену и дальше, дальше за нее, за лес, за заповедник, за годы… Эя тоже молчала. Она почти не была удивлена, но все же ее любопытство не было удовлетворено и наполовину.
-Хорошо, - произнесла она после долгого молчания. – Хорошо. Ты волшебник, но я не имею твоей силы и это замечательно. Эгнар – изгнанник, прОклятый, тоже был волшебником когда-то и где-то. Только я не понимаю одного: за что он был осужден?! За то, что сражался за друга, пытаясь спасти его любой ценой?
-Да, - глухо отозвался отец, не глядя на нее. – Да, Эя. Белая Дорога… Там властвует Смерть, Смерть окончательная, Смерть людей и магов, Смерть любого живого существа, и никому не позволено вставать у нее на пути. Таков порядок вещей. Кроме того, Возвращенные не живут долго, Смерть всегда забирает свое. Не имело смысла противиться установившемуся порядку.
-Но все же это не причина для осуждения и изгнания!
-Ты многого не понимаешь, Эя. Эгнар не вдавался в подробности, но его мир жесток, там постоянно гремят войны, там постоянно льется кровь и там постоянно погибают. Если бы маги боролись за каждую душу, их бы давно уже не осталось. Там порой надо поступиться дружбой, но спасти тех, кого еще возможно, кто поставил на тебя, на твою силу, твой опыт, твой возраст, наконец! На Эгнара надеялись, ему доверяли, а он, увлекшись поединком со Смертью, не выполнил того, что должен был сделать. Из-за него погибли пятеро ребят, Эя! Их кровь на его совести! Пытаясь выиграть одну душу, он проиграл пятерых! И все они были втрое моложе его друга. Втрое! Это тебе о чем-нибудь говорит?!
-Только не говори, что ты на стороне осудивших его! – вспыхнула Эя.
-Всецело! – отрезал Аррен. – Только я считаю, что приговор был слишком мягок. Он должен был умереть!
-"...Лучше бы так!!! – услышал вдруг Аррен полную горечи мысль Эгнара. – Лучше бы мне умереть! Неужели ты думаешь, что мы умеем жалеть?! А так… Худшего наказания трудно придумать. Жить, каждую минуту вспоминая погибших тогда ребят, видеть во сне их лица, слышать их голоса – и жить с тем, что их нет по твоей вине?! О, сохрани тебя от этого Звездная Кровь!.."
-Довольно! Это только твоя вина! – Аррен сжал кулаками виски, но глуховатый голос отшельника продолжал звучать в его голове. Отчаяние и боль Эгнара были так велики в ту минуту, что Аррен не в силах был заглушить его. В довершении всего перед зажмуренными глазами его вспыхнуло ослепительное зарево, и в нем начали проступать лица. Совсем юные, серьезные, сосредоточенные лИца.
…Вспышка. Темноволосый парень, чуть прищурясь, внимательно всматривается куда-то мимо него, за его спину. В черных глазах вспыхивает азарт.
-Сейчас! Эгнар должен начинать, или он не успеет… Ну, давай же! Давай!..
…Вспышка. Невысокая тоненькая девушка едва ли старше Эи. Руки слегка согнуты в локтях, в пальцах зажаты наизготовку две металлические звездочки с бритвенно острыми лучами, в синих глазах светится тот же азарт, что и у темноволосого, но азарт иной: в его огне - цель. Она уже видит врага, просто он еще слишком далеко…
…Вспышка. Еще одна девушка, высокая, статная. Длинные черные волосы туго закручены в жгут, на конце его – тонкое, почти невидимое жало отравленной иглы. Одна царапина – и тебе конец. Она обеими руками опирается на длинный двуручный клинок, украшенный затейливой вязью…
…Вспышка. Серьезный мальчик с огромными голубыми глазами без белков. На его худеньком личике – обреченность. Он все уже знает. Он умеет видеть будущее, но этот дар не доставляет ему радости. Он видит смерть, свою и друзей.
-Эгнар слишком увлечен, Тери. Он не придет, не успеет…
...Вспышка. Рыжеволосый крепыш серьезно и мрачно смотрит поверх плеча голубоглазого. В его опущенной руке обманчиво лениво покачиваются нунчаки, смертоносное, но внешне безобидное оружие раскосых островитян-смертников. Он чуть покачивает рукой, тихо звякает ослабленная цепь, глухо постукивают металлические, обшитые теплым деревом палки…
Пять лиц. Пять ребят, никому из которых не было и двадцати!
-"...Вот она, моя вина! Мое проклятие! Мое наказание!.." – глухим стоном прорывается голос Эгнара.
-Прекрати! – Аррен резко отвернулся, вжимаясь лицом в стену. Стон в его голове оборвался, и егерь на мгновение замер, тяжело дыша и приходя в себя после увиденного.
-Папа? – голос дочери прозвучал как раз вовремя. Аррен с трудом выпрямился, обернулся к ней. В глазах его стояли слезы.
-Я видел их, Эя. Видел их всех, тех, кто погиб тогда. Они… Самому старшему из них было, наверное, года на два побольше, чем тебе сейчас. Они ждали его, а он… Его друг все равно уже погиб тогда, он не вправе был забывать о живых! Хочешь, я покажу тебе то, что сам только что видел?
-Нет! – отшатнулась Эя. – Не хочу! Не надо!
-Что ж, ладно, – егерь снова отвернулся. - А теперь… Решай сама. Хочешь – общайся с ним. Нет – забудь туда дорогу, только прошу тебя, заклинаю, никому, никогда… - голос Аррена прервался. Он тяжело опустил голову на руки – перед глазами все еще стояли пятеро, бич Эгнара, а теперь - и его, Аррена. Он пожалел их убийцу!
-Я все понимаю, папа, – тихо и серьезно сказала дочь. – Никто никогда ни о чем не узнает. Только… я не могу бросить его. Он носит в себе неизбывное горе, невыносимую тяжесть страшной вины, он живет в самом Расторе и… он несчастен, папа. Проклятье и этот груз вины, осознанной вины! - искупили его невольное убийство. Я верю, что в глубине души он… другой, и нет в нем ни злобы, ни… не знаю. Просто он поплатился за свою верность. И слишком чувствительную душу. А ведь ему нужно было только помочь – и все закончилось бы иначе.
-Ты слишком милосердна, Эя, - Аррен не поднимал головы. – Слишком. Люди не способны оценить такое сердце, никто и никогда, девочка. Запомни это и не удивляйся, когда тебе отплатят черной неблагодарностью.
-Нельзя видеть только черные оттенки, папа.
-Возможно. Так ты решила? Твердо решила?
-Да. Я пойду к нему. Ему больше нельзя быть одному. Иначе он может озлобиться на весь свет, а это… немыслимо.
-Ты выросла, Эя, - печально и нежно произнес Аррен. Он осторожно привлек дочь к себе, легко погладил по волосам. Она с трудом сдержалась, чтобы не отпрянуть.
-Не надо чудес, папа.
-Не надо… Иди. Ты выросла, и я не могу уже указывать тебе. Я понял это в тот миг, когда ты закрыла Эгнара от моего бича, закрыла собственным телом. Только взрослый способен на такое.
Она высвободилась, сделала шаг к двери, обернулась. Отец сидел на скамье, устало уронив руки на колени, и смотрел в пол. Он показался дочери постаревшим и каким-то… покинутым, одиноким, и Эя неожиданно для себя вдруг поняла, что по-своему предала его сегодня.
-Прости меня, - прошептала она. Аррен наконец поднял голову, и в глазах его стояла только безграничная нежность.
-Иди, малыш, - сказал он. – Иди, он ждет тебя.
-Папа…
-Иди! – почти крикнул он. А когда дверь за ней закрылась, когда замолчал песок под ее ногами, когда сердито вскрикнула и затихла потревоженная птица, волшебник упал ничком, с трудом сдерживая рыдание.
-Учитель, ну зачем ты научил меня видеть будущее?! Ты говорил, что его увидеть невозможно, потому что его еще нет, но ты видел его. Немного и недалеко, но ты мог предугадать и даже предотвратить наиболее серьезные удары судьбы… И научил этому меня. Зачем?! Скажи мне, много ли счастья ты обрел благодаря этому таланту? Сколько выиграл счастливых дней? Судьбу нельзя переиграть! Теперь я понял это. Ее невозможно предотвратить! И даже если я буду знать очередной ее ход, я не смогу противостоять ей – она все равно сделает по-своему! Вот и теперь… Я ведь знал, что это произойдет! Эя… Что же дальше?! Я не вижу дальше! И лучше бы мне не знать совсем ничего! Учитель!..
В этих сбивчивых словах не было ни капли Силы и еще меньше здравого смысла, но Аррен и не хотел колдовать. Он просто выплескивал все то, что камнем давило на грудь, мешая дыханию.
Он понял, что его девочки больше нет, есть женщина, взрослая, прекрасная, решительная, свободная в поступках и… Нет, просто – свободная.
*****
Когда Эя подошла к ежевичнику, то подумала было, что ошиблась, впервые в жизни заблудившись в заповеднике. Стояла тишина, ничто не указывало на присутствие за колючими зарослями живого существа, но в тиши этой не было угрозы, как в прошлый раз тогда, несколько дней назад.
-Эгнар… - тихонько окликнула она.
Молчание. Отшельник не отозвался, не прозвучало даже его обычного «уходи!».
-Эгнар! – повторила она чуть настойчивей.
Нет ответа.
Эя медленно обошла ежевичник, выискивая просвет между колючими ветками, и неожиданно для себя снова оказалась перед маленьким домиком, сложенным наподобие высокого шалаша. Она узнала это место – здесь несколько дней назад стоял Аррен, здесь Эгнар безропотно принял наказание от его руки. Здесь кончался ежевичник и начинался молодой ельник. Только теперь перед домиком никого не было. Изнутри тоже не доносилось ни звука.
-Эгнар? – Эя нерешительно опустилась на колени (иначе в домик было не забраться) и заглянула внутрь. И тут же отпрянула, потому что в лицо ей с шипением бросился маленький шерстяной клубок. Девушка успела отвернуться – клубок оказался вооружен маленькими, но очень острыми коготками, которые и прочертили на гладкой коже плеча четыре параллельные царапины.
-Нельзя, Ри, назад… - донесся из домика приглушенный голос отшельника. Шерстяной агрессивный комок стремительно метнулся назад, в домик.
-Эгнар? – Эя уже смелее заглянула внутрь. Отшельник лежал на ложе лицом вниз, в ногах у него сидел мангуст и подозрительно смотрел на вошедшую девушку.
Она опустилась возле ложа на колени. Эгнар не пошевелился. Эя осторожно провела рукой по его волосам. Волосы оказались неожиданно мягкими, пальцы девушки утонули в шелковистых прядях. Эгнар чуть приподнял голову, так, чтобы волосы упали на лицо.
-Зачем ты пришла? – глухо проговорил он. – Уходи. Оставь меня одного, я затем и пришел в этот лес.
-Нет, - ответила она. – Я не уйду. Отец все знает, ты можешь не опасаться его гнева.
-Я не опасаюсь.
-Но ты не попытался уклониться от его ударов! Ты покорно стерпел этот позор, значит, ты боишься его! Почему?! Чего ты боишься? Что может произойти хуже того, что уже случилось?!
-Я боюсь не Аррена, - устало отозвался он. – Тебе не понять.
-Отчего же?
-Ты… прекрасна, так что тебе не понять. А я… Если Аррен откажет мне в покровительстве, я могу стать… игрушкой, ярмарочным уродцем, посмешищем!! – Эгнар приподнялся, едва не обернувшись к ней, но в последний момент сдержался и снова упал лицом в покрывало.
-Наверное, ты прав, - мягко произнесла Эя, снова касаясь его волос. Он вздрогнул и отстранился. – Но все же я не могу уйти.
-Почему? Ты жалеешь меня? Жалеешь убийцу?!
-Нет, - серьезно ответила она. – Человека.
-Нет, нет, уходи! Уходи, оставь меня!!! – Эгнар резко вскочил, видимо, не в силах больше сдерживаться. И рухнул навзничь, инстинктивным движением вскидывая руки к лицу.
-Эгнар… - Эя коснулась его руки – та безвольно упала вниз. Отшельник был без сознания. Эя оглянулась по сторонам, увидела на столе деревянный кубок. Подошла, удивляясь тонкому узору на его поверхности. Внутри оказалась вода, и девушка снова присела возле Эгнара.
Когда он упал, волосы закрыли лицо. Он тоже не хотел, чтобы его кто-то видел, вспомнила Эя, но, поколебавшись, решила, что может на сей раз отступить от этого.
Ри подскочил, сверкая глазами, с явным намерением вцепиться ей в руку, если она посягнет на его господина. Эя быстро погладила его по спинке.
-Ему ведь нужна помощь, Ри. Понимаешь? Я не желаю ему зла.
Маленький мангуст попятился, вывернулся из-под ее руки и снова уселся на одеяле, настороженно наблюдая за каждым ее движением, однако напасть больше не пытался.
Эя приподняла голову отшельника, внутренне замирая, отвела упавшие на лицо волосы. И застыла.
Он был безобразен, насколько хватало человеческого воображения, и это странным образом проявлялось в самих чертах его лица, резко угловатого, совершенно асимметричного, неправильного. Даже глаза его были разного разреза и формы (как выяснилось позже, и разного цвета), будто бы кто-то таинственным образом перемешал черты его лица и потом снова слепил воедино, не глядя на свое творение. И, словно противореча общей уродливости лица, чуть заметно трепетали длинные пушистые ресницы, лежа на неодинаковых скулах одинаковыми темными полукружьями.
Несколько минут девушка не могла оторвать взгляда от этого странного уродливого лица, слишком уродливого, чтобы быть реальным. Потом он застонал и она, очнувшись, поспешила поднести к его губам кубок.
Эгнар машинально глотнул и открыл глаза. Левый был темно-карий с золотой искрой, правый – небесно-голубой, и от этого жуткая асимметрия его лица только усиливалась. Взгляд его бесцельно поблуждал по своду домика, потом остановился на девушке, сидевшей возле него с кубком в руках. Эя улыбнулась, тщательно скрывая дрожь, а отшельник вдруг осознал, что она смотрит на него и, вскрикнув, закрыл лицо руками.
-Не смотри... Не смотри на меня!
-Не бойся! – вскрикнула она, испугавшись, что оттолкнула его своей поспешностью. – Не бойся меня! – и уже спокойнее, стремясь свести все в шутку, добавила: - Я ведь тоже читала сказки. Не надо бояться того, что видят глаза. Душа бывает еще страшнее.
Эгнар отвернулся, но не отстранился от ее рук, еще поддерживавших его за плечи.
-Кто тебе это сказал?
-Я же сказала, я читала сказки.
-"Принцесса и тролль"? – горько усмехнулся он.
-Хотя бы, - серьезно ответила она. – Не надо так… Я ведь… честно, не боюсь больше. Я-то ожидала чего-то… совсем страшного, а ты… совсем по-другому… ты… - она совсем смутилась и замолчала.
-Что я? – наконец-то улыбнулся он. Эя видела половину его лица и улыбнулась в ответ. – Я не так страшен, как ты ожидала, да?
-Нет, я…
-Довольно об этом. – Эгнар снова отвернулся, передернув плечами, зашипел сквозь зубы.
-Что..? – Эя подалась было к нему, но он резко поднялся.
-Ничего. Спасибо тебе, Эя, но…
-Мне лучше уйти? – зло перебила она. – И не надейся!
Эгнар удивленно оглянулся, не забывая, впрочем, прикрывать лицо ладонью.
-Не надейся! – запальчиво продолжала Эя. Она быстро приблизилась, резким рывком оторвала его ладонь от лица и посмотрела прямо в разные глаза. – И не мечтай даже! Я нужна тебе, я же вижу! Вижу, как ты мечешься, как места себе не находишь, ночами спать не можешь! Грызет тебя вина, которую не искупить уже ничем, грызет не первый год! Нельзя так! Отец не прав! Одиночеством не искупить вины, не оплатить чужих смертей! Ты погубишь и себя тоже, а ты ведь еще жив! Нельзя же похоронить живого. И нельзя вернуть мертвого! – (Он вздрогнул, но она не заметила этого). - Они мертвы, но этими годами ты разве не расплатился по счетам?!.. Не перебивай! Молчи и слушай! Отец не прав! И… и я вижу, что тебе пришлось тяжелее всех. Отец мне рассказывал, в твоем мире всегда война, там всегда погибают. Они погибли… так что же поделать. Но ты живой! И ты не можешь заживо похоронить себя! Ты должен жить дальше, даже если это порой невыносимо! Ты… ты… ты должен остаться со мной живым! – выкрикнула она и отвернулась.
-Ты не можешь действительно так думать, - тихо проговорил Эгнар. – Это не твои слова, тебе еще слишком мало лет, чтобы…
-Порой за час человек проживает жизнь, - не оборачиваясь, бросила она. – Вот… я сказала, что хотела. А теперь, если ты настаиваешь, я уйду и больше никогда, обещаю тебе! – никогда не нарушу твоего одиночества.
Эя встала, так и не обернувшись к нему. Внутри домик оказался неожиданно просторным (а она поначалу и не заметила этого), так что девушка без труда смогла выпрямиться во весь рост. Она сделала шаг к выходу, страстно мечтая, чтобы он окликнул ее, задержал, не пустил… но он молчал. Девушка выбралась на поляну и медленно побрела в обход ежевичных зарослей.
Неужели же отец прав, говоря о людской неблагодарности?! Эгнар не мог не понять меня! Честное слово, мне не важно, было ли это порывом или магией его голоса, но я в самом деле осталась бы с ним, если бы только он…
Она с трудом сдерживала слезы. Ну что за дела, в самом деле?! Стоит ли отшельник-урод слез?! Она намеренно распаляла себя, однако почему-то чувствовала себя преданной, оскорбленной в лучших чувствах.
-Ненавижу… - процедила она сквозь зубы. И, свернув в ближайшие заросли, расплакалась, прижавшись лицом к какому-то корявому стволу.
*****
Она не помнила, сколько простояла так. Очнулась она от незнакомого голоса за своим плечом.
-Это кто же позволил такой куколке плакать? Скажи мне, я ему все кости переломаю. – Голос противно растягивал гласные, отчего звучал развязно и нагло. Эя резко обернулась.
Их было двое, и обоих она иногда видела на ярмарке. Один, тот, что заговорил с ней, высокий и стройный, с тонким нервным лицом, стоял совсем рядом, почти касаясь ее плеча, второй, не в пример приятелю, невысокий и коренастый, стоял чуть поодаль, но дела это не меняло. Девушке однажды довелось увидеть их обоих в драке, и она поняла, что шансов вырваться у нее практически нет.
-Что вам надо? – Она старалась говорить спокойно, но понимала, что глаза выдают ее, глаза, полные страха.
-Да ничего не надо, - рассмеялся высокий. Коренастый кивнул, щерясь в недоброй усмешке, не предвещавшей ничего хорошего. – Вот разве внимания немного… Поговорим, пообщаемся, а там…
-Пустите меня. Мне надо идти, меня ждут, - Эя попыталась отойти от дерева, но парень неожиданно быстрым, кошачьим движением оказался вплотную к ней, прижимая ее спиной к стволу.
-Куда так спешишь, детка? Не торопись…
-Пусти! – она рванулась, но он перехватил ее за плечи, впиваясь в губы торопливым поцелуем. Эя укусила его. Парень, вскрикнув от неожиданности, выпустил ее – и тут за их спинами раздался негромкий спокойный голос:
-Эй, ребята, отпустите ее.
Оба разом обернулись. Эя, всхлипнув, метнулась в сторону, но не ушла, с удивлением разглядывая Эгнара. Он стоял совершенно спокойно, лицо его было прикрыто какой-то странной маской, нереально красивой, как его безобразие, но в голосе Эя не слышала той силы, о которой говорил Аррен.
-А тебе что? – ощерился коренастый. – Иди своей дорогой, не видишь, важный разговор у нас.
-Да какой же разговор, когда она плачет, - возразил Эгнар.
-Ну, друг! Мало ли от какого пустяка может заплакать женщина! – понимающе ухмыльнулся высокий.
-И все же я повторяю, отпусти ее и уходите, - в спокойном голосе отшельника всколыхнулась волна и улеглась.
-Иди-ка ты отсюда! – парень перестал улыбаться. – Что тебе до нее? Иди, куда шел!
-Я сказал, отпусти ее и уходите! – неожиданно громыхнул голос Эгнара. Оба парня присели от странного эха – голос отражался, казалось, от каждого листа. – Уходите и забудьте дорогу сюда! Уходите! Уходите сейчас же!! Прочь!!!
К огромному изумлению Эи с последним отзвучавшим эхом они разом повернулись и бросились бежать, не оглядываясь, не выбирая дороги, ломая зелень и натыкаясь на деревья.
Отшельник проводил их глазами. Поза его оставалась все такой же свободной, но Эя каким-то непостижимым образом почувствовала, как он расслабился. Потом он тихонько вздохнул, проводя рукой по лбу, наткнулся на маску, о которой, видимо, совершенно забыл, раздраженно отдернул ладонь и повернулся, чтобы уйти. На девушку он ни разу не посмотрел, но она не могла отпустить его, не поблагодарив.
-Подожди…
Эгнар остановился, не оборачиваясь к ней.
-Я… спасибо. – Эя не знала, что сказать, но ощущала непреодолимую потребность услышать снова его голос и ей было все равно, чт; он скажет.
-Не за что, - буркнул он. – И не стоит ходить в одиночку по лесу, пусть даже и знакомому вдоль и поперек.
-Но… как ты оказался здесь? Ты шел за мной?
-Шел, - неохотно признался отшельник. – Сам не знаю, зачем, и если бы ни эти парни, ты бы и не узнала, что я… Короче, прости. Я не хотел следить за тобой. Сейчас я уйду…
-Нет, не уходи! – воскликнула Эя, обгоняя его и хватая за руку. Эгнар вздрогнул всем телом от ее прикосновения. – Почему ты отталкиваешь меня? Ты наверное думаешь, у меня совсем нет гордости и потому я не достойна тебя, да? Неправда! Но… бывают такие встречи, когда понимаешь, что если этот человек уйдет…
-Не надо, не продолжай, - очень тихо прервал он, мягко забирая свою руку из ее пальцев. – Ты еще совсем ребенок, Эя. Тебе кажется, это и есть любовь, но это не так. Это – жалость, а она стократ хуже любого оскорбления. Не жалей меня, девочка, я не стою того. Да и ты не умеешь жалеть так, чтобы это не причиняло еще большей боли. Никто из вас не умеет.
-Но…
-Я же не человек, Эя, - с той же тихой печалью продолжал он, старательно избегая ее взгляда. – Пойми это и уходи. Я не гоню тебя, я только хочу уберечь…
-От беды, да? – перебила она.
-От смерти, - едва слышно ответил он. – Я не смогу жить после этого, а самоубийство у нас считается еще бОльшим грехом, нежели убийство. У вас подобные поступки когда-то называли святотатством.
-И ты тоже такой, как мой отец, как, наверное, и все мужчины, - с удивившей ее саму горькой язвительностью сказала она. – Все хотят уберечь меня! И никому почему-то не приходит в голову мысль спросить моего мнения! А я не ребенок! Я взрослая женщина и могу сама распоряжаться собственной судьбой!
-Подумай как следует, - еще тише проговорил он. Эе показалось, он сделал над собой известное усилие, чтобы произнести эти слова. – Подумай, девочка. Мне не нужно ни твоего снисхождения, ни твоей жалости, а единственное, что мне нужно…
Он оборвал себя на полуфразе, резко отвернулся и почти бегом бросился прочь от нее. Растерянная, она осталась стоять на прогалине, глядя ему вслед и гадая, какие же слова он так и не смог произнести.
*****
Он остановился только у входа в свой домик. Бегство претило ему, все его существо отчаянно протестовало, однако он осознавал, куда может привести этот разговор. Эя наверняка не отступила бы первой, она еще не понимает, что у них нет и не может быть будущего! Но он-то, он, маг, выживавший там, где люди, подобные даже Аррену, не прожили бы и нескольких минут! – он не мог допустить этого безумия.
Он стянул маску, повертел ее в руках, разглядывая свое – свое! – лицо, то, каким оно было до проклятия, вздохнув, зашвырнул ее внутрь домика.
Ри выскочил ему навстречу, закружил у ног, напрашиваясь на ласку. Отшельник рассеянно улыбнулся, наблюдая за любимцем, но думал о своем.
-"...Надеюсь, ты не сочтешь этот мой поступок нарушением клятвы, Аррен. Я не мог иначе. Конечно, я шел за ней… сам не знаю, зачем, но я закрыл лицо! Эти парни не видели меня, как ты и хотел. Надеюсь, ты поймешь. Надеюсь, очень надеюсь…"
-Прекрати, Эгнар, - прозвучал позади его усталый голос. Отшельник подпрыгнул от неожиданности. – Я все знаю.
-Что тебе надо? – спросил он, невольно отступая назад.
Аррен скривился, опускаясь на камень.
-Ничего. Я только хотел сказать… В общем, прости меня за то, что случилось в тот день. Сам не понимаю, что на меня нашло. Эя была права, это совершенно на меня не похоже. Я никогда не был жесток.
Эгнар опустился рядом с егерем.
-Что же случилось? Признаться, я был очень удивлен, когда ты ударил меня. Но не мог же я ответить тебе на удар!
Аррен сгорбился.
-Не знаю. Правда не знаю. Но я очень разозлился тогда, сам себя не помнил. И уже потом, дома, когда пришел в себя, вспомнил, что эти раны практически не заживают. Вот… - он сунул руку за пазуху, вынул небольшую склянку, протянул отшельнику. – Это надо добавлять в воду и промывать… то есть…
-Я понял, - медленно проговорил Эгнар, неуверенно принимая склянку. – Только как ты себе это представляешь?
-Эя… разве ей это не под силу?
-Я не сомневаюсь в этом, - усмехнулся Эгнар, - но если ты действительно присутствовал, когда я отогнал от нее этих нахалов, ты должен знать, чем закончился наш с ней разговор.
-Это - личное, Эгнар. Я знал, что для тебя существуют определенные границы в общении с ней, и ничего лишнего ты не допустишь.
-Да уж, – снова усмехнулся отшельник, - только я… оттолкнул ее. Я не принял ее жалости, Аррен. Она больше не придет.
-Ошибаешься, Эгнар, - через силу улыбнулся волшебник. – Ох как ты ошибаешься! Эя вся в мать, и уж если вбила что-то себе в голову, она добьется своего. Так что она придет и очень скоро.
Он встал, собираясь уходить, но у кромки ежевичника обернулся.
-Я хочу, чтобы ты знал, - негромко проговорил он. – Я никогда не владел этим заклятьем. Бич мне никогда не подчинялся, для этого надо быть не просто магом, но воином, а я им никогда не был. Я травник, лекарь, в чем-то – просто человек, которому можно доверить свои страхи и сомнения. Но бич… Он – тОлько для воинов! И откуда он вдруг взялся в моей руке… До сих пор я не понял этого.
Ежевичник давно сомкнулся за его спиной, а Эгнар все стоял, глядя ему вслед и беззвучно шевеля побелевшими губами. Он ЗНАЛ, что происходит, но не представлял, как теперь выпутываться из этих петель. А выпутываться придется самим. Или все оставить как есть? Все равно ведь никто не властен над этими процессами, хотя Аррен мог этого и не знать. А, будь что будет!
*****
Эя проснулась от легкого прикосновения и нехотя открыла глаза. И испуганно отпрянула: рядом с ее постелью стоял Аррен.
-Иди к нему, - хмуро сказал егерь. Эя непонимающе уставилась на него.
-Что?
-Иди к нему, - еще более хмуро повторил отец. – Сейчас ему как никогда нужна твоя помощь, иначе у него никогда не заживет спина.
-Он прогнал меня, - спокойно проговорила Эя.
-Но он ждет тебя, - очень тихо произнес Аррен.
-Нет.
-Да, Эя. Уж кому бы ни знать, как не мне, связанному с ним узами более крепкими, чем даже кровные! Он ждет тебя, но он никогда не попросит об этом. Потому что ты… впрочем, пусть он объяснит тебе все сам. Я ведь знаю, ты не успокоишься, пока не узнаешь ВСЮ правду. Ты как Ремиса, она тоже всегда добивалась правды, а узнав ВСЁ – ушла. Не смогла оставаться со мной после того, как узнала, что я – волшебник.
Эя внимательно посмотрела ему в лицо и молча начала собираться.
*****
-Вам суждено быть вместе, - бормотал Аррен, глядя на дверь, только что захлопнувшуюся за дочерью. – Все равно суждено, и не имеет никакого значения, хочу я этого или нет. Правда, это должно было произойти гораздо более экзотически, ночью, в лесу, под шум ветра и не сегодня… Но, может, если я буду опережать судьбу хотя бы на шаг, я сумею сбить ее с пути, сумею предотвратить хотя бы последний ее удар. И этого мне будет достаточно, чтобы быть спокойным за судьбу моей девочки. Пусть ЭТО произойдет сегодня. Пусть произойдет…
*****
Проснувшись, Эгнар долго не мог пошевелиться. И почему это спине вздумалось напомнить о себе? Он уже почти свыкся с постоянной ноющей болью – Аррен оказался прав, раны не заживали и даже не затягивались, - а сегодня он, видимо, неосторожно повернулся во сне. Эгнар немного полежал, пережидая боль, потом осторожно приподнялся на локтях и снова упал.
-Лежи спокойно, - голос, прозвучавший над его головой, заставил его вздрогнуть. – Это скоро пройдет, но все-таки поначалу придется потерпеть.
-Эя..?
-Конечно, я, - засмеялась она, присаживаясь у изголовья так, чтобы он мог видеть ее. – А кого ты ждал?
-Зачем ты вернулась?
Ее лицо стало серьезным.
-Я подумала, как ты и просил. И решила, что… неважно, что я решила, только одного тебя я не оставлю. По крайней мере, пока не заживет спина.
-На это может уйти много времени, - Эгнар сжал зубы, пряча лицо.
-Ничего, - Эя вскочила и осторожно прикрыла его покрывалом. – Я не могу допустить, чтобы ты страдал из-за моего любопытства.
-При чем тут…
-Это ведь все из-за той песни, - вздохнула Эя.
-Но в ней не было ни капли магии! – вскинулся он.
-Наверное, хотя для меня твой голос и есть магия. Нет, просто я захотела увидеть того, кто так чудесно поет. Вот и увидела, - она снова вздохнула, легонько коснулась его волос. – Очень больно?
-Терпимо, - Эгнар заставил себя расслабиться. – Но все же ты не должна…
-Опять ты за свое! – она вскочила, сердито сверкая глазами. Эгнар невольно залюбовался ею, приподняв голову, но не забывая по уже укоренившейся привычке прикрывать лицо. – Не вздумай решать за меня, понятно? Сама решу, что и кому я должна!
-Не сердись, - он устало опустил голову. – Ты же ничего обо мне не знаешь! А я…
-Что ты? Если захочешь, сам расскажешь. Ну, а нет… что ж, значит, и не узнаю никогда.
-Эя…
-И довольно об этом, - она снова присела на край ложа, приподняла покрывало. – Так, а сохнет-то быстро…
-Эя, - тихо позвал он. Девушка присела на корточки, так, чтобы видеть его. – Я не могу так. Ты не представляешь, как хочется хоть кому-то доверять! Я расскажу тебе все. Все. Понимаешь? Только ты… не торопись судить меня, ладно? Сначала выслушай. И… не смотри на меня, пожалуйста.
-Хорошо, - она отвела взгляд, но позы не переменила. – Говори, я слушаю.
Эгнар немного помолчал, собираясь с духом.
-Откуда я родом, я тебе не назову. Нельзя. Но остальное… Моя страна называется Гедана. Это чудесное место не только потому, что это моя родина, но и в прямом смысле слова. Там существуют чудеса. Там жива настоящая магия, от которой в вашем… вашей стране остались лишь одни отголоски. Гедана – страна магов. Там магами не становятся, ими рождаются, а потом только учатся управлять собственной силой. Но это все предыстория.
Гедана – срединная страна. Само ее расположение дает немало преимуществ тем, кто ею владеет. И неудивительно, что там постоянно идет война. Слишком многие хотели бы прибрать ее к рукам. Слишком многие боятся нас.
Я был магом Войны, военная магия была самой моей сутью, моей жизнью. Я считался одним из сильнейших и входил в Высший военный Совет. И у меня был друг. Более того, мы вместе росли и учились, а потом провели Ритуал и стали Кровными Братьями. За этот шаг нам обоим здорово влетело на Совете, но сделать было уже ничего нельзя.
-За что же попало? – тихо спросила Эя. Ей казалось, она слушает волшебную сказку. – За то, что вы стали одним?
-Именно за это, - Эгнар вздохнул, чуть переменил положение, подложив руку под голову. – Дело в том, что Кровные Братья сливают этим Ритуалом не только кровь, но и души. Понимаешь, Эя? У нас была одна душа на двоих. Мы чувствовали друг друга на любых расстояниях, мы знали друг о друге все. Хорошо или плохо, любит он или ненавидит, смеется или грустит… не знаю, - все! Но при этом если одного из Кровников убивают, второй тоже умирает вместе с ним. Но ведь жизни разделены! Каждый живет только за себя и умирает тоже только за себя, и когда Элин погиб… Я умер. Но остался жить. Не знаю, как объяснить это состояние. Я дышал, я видел людей, я участвовал в боях, но я видел Белую Дорогу. По ней идут души умерших, и там нет ничего, даже памяти. Они… В общем, я не выдержал. И попытался вернуть его, несмотря на то, что прошло уже слишком много времени. Я уже не имел на это права, потому что в случае удачи мог нарушиться естественный ход времени, но для меня это уже не имело значения. Никому не пожелаю того, что я пережил тогда! Я хотел только вернуть Элина, и неважно, что Возвращенные долго не живут. Я надеялся обойти и этот закон. Надеялся… и не смог. Да и сил у меня оказалось недостаточно. – Он немного помолчал. – Остальное ты знаешь. Я не сумел вытащить его, он шагнул уже слишком далеко. Я и сам едва вырвался. И понял, что опоздал, что ребята, которым я обещал помощь, погибли, и возвращать их тоже уже поздно. А потом… суд Храма и суд Конклава, проклятие, изгнание… У меня отобрали Силу, но я жалел не о ней, а о том, чего уже не исправить. Да еще о том, что Элин не понял и не поддержал бы меня.
-Он оставил бы тебя в смерти, но не отдал бы ей тех, других? – тихо спросила Эя.
Эгнар застонал, зарываясь лицом в покрывало.
-Он первым осудил бы меня! Для него расчет оказался бы очень простым: пятеро – против одного, он выбрал бы пятерых! А я – одного… И отдал Ей шесть душ вместо одной!
Его снова затрясло, как в тот день, когда он стоял над убитыми ребятами, с ужасом понимая, что натворил. Даже те немногие, кто имел власть над временем и мог идти против его течения, отказались идти назад, потому что было поздно. Он надеялся, что его приговорят к казни еще судом Храма, - иначе и быть не могло! И он был готов к ней. Это было позором, но для него это было избавлением от постоянного чувства огромной вины, от ежедневных снов, от юных суровых лиц с широко раскрытыми глазами – враги были им не по силам, они не успели ни удивиться, ни испугаться, ни даже закрыть глаза. Он ждал казни, даже зная, что палачом станет Глава Храма Войны, его друг и учитель, и что именно его рука, не дрогнув, всадит широкий нож под левую лопатку, достав до сердца… Суд Конклава стал для него полной неожиданностью. Еще тогда он понял, что ножом в спину ему не отделаться, и оказался прав. Изгнание стало его вечной тюрьмой, а палачом – собственная память…
Эгнар очнулся, когда тонкие пальцы осторожно коснулись его волос.
-Не казни себя слишком строго, - проговорила Эя. – Не надо. Годы одиночества и боли – разве этого мало? Если бы твой друг видел тебя, он бы понял и простил. Я знаю, он бы обязательно простил… Он уже простил!
-Не уговаривай меня, - горько усмехнулся он. – Я же понимаю – такого не прощают. Никому. А я перед изгнанием еще и смотрел в глаза их родителям. Ими я был официально прощен, но это ничего не меняет.
-Но ведь ты…
-Нет, Эя. Главное для человека – жить в ладу с собственной совестью, а сам себя я никогда не прощу.
-Ты простишь. Потому что… я не хочу, чтобы ты и дальше нес эту тяжесть один.
Он рывком понял голову, не скрывая лица.
-Посмотри! Посмотри на меня! Внимательно! А потом… там, на столе, зеркало – посмотри на себя! Зачем ты так говоришь?! Ты жалеешь меня, да?! Ты…
-Не кричи, - спокойно остановила она, и Эгнар осекся.
-Прости, - очень тихо сказал он, опуская голову. – Накипело…
-И не прячь лица, - она с осторожной настойчивостью подняла его лицо за подбородок. – Не знаю… это ведь просто проклятие! Ты не мог родиться таким, просто не мог! Если у вас такая жестокая страна – а она просто не может быть иной при постоянной войне! – там не могли оставить тебя жить, родись ты таким!
Он слушал, глядя на нее расширившимися глазами.
-Ты… Эя, ты… не понимаешь, что говоришь… Это бред какой-то… Не надо утешений. А жалость – она еще хуже, я ведь уже говорил.
Она, не отвечая, осторожно погладила пальчиком его брови, густые и странно шелковистые. Под ее прикосновением они казались одинаковыми, и ей захотелось закрыть газа – и прикоснуться к нему, прикоснуться не глядя, чтобы не мешать чувству зрительным восприятием его безобразия. Она снова провела по его бровям, потом скользнула кончиками пальцев по скулам. Он прерывисто вздохнул, отстраняясь.
-Не надо…
-Надо… - эхом откликнулась она. – Ты просто еще не понял этого…
Закрыв глаза, она провела руками по его лицу… и едва не закричала. Пальцы показали ей невероятно красивые черты, правильные и… одинаковые! И она припала к его губам, боясь открыть глаза, чувствуя только, как он обнял ее и как все ее существо потянулось навстречу ему. Эгнар снова вздохнул – и зарылся лицом в ее рассыпавшиеся по плечам душистые волосы. А потом… распахнул душу, выплескивая всего себя в едином поцелуе.
И радужное зарево взметнулось над лесом…
*****
Проснувшись, она долго не решалась открыть глаза.
-"..Он не безобразен! Да и что мне в его лице?! Это только оболочка, а он… он чудесный, необыкновенный человек, и непонятно, как его могли так осудить?! Да, ребята погибли по его вине, но… если бы кто-нибудь помог ему, они бы, возможно, даже спасли Элина! А отец говорит, что нет такого закона, который нельзя было бы обойти, не становясь преступником... А Эгнар не может быть таким… Я знаю, я чувствовала его душу этой ночью… Он не такой!.."
Она пошевелилась. На его плече было так удобно, так спокойно и безопасно, что подниматься не хотелось.
Легкий, почти невесомый поцелуй в лоб заставил ее счастливо вдохнуть. Она улыбнулась, внутренне готовясь к его внешности, и открыла глаза.
В первый момент она решила, что все еще спит. На нее смотрел смуглый темноволосый человек с твердо очерченными губами и правильными чертами лица. Широко расставленные глаза были большие, темно-карие, с золотой искоркой в глубине. После ставшего почти привычным безобразия Эгнара его лицо показалось ей прекрасным, но она не могла понять, откуда он взялся. И почему ушел Эгнар, ставший за эту ночь ближе и понятнее родного отца. Эя с удивлением поняла, что ей не нужен этот красавец. Ей был нужен Эгнар и только он, с его асимметричным лицом и грустной улыбкой. Она уже собралась спросить, где же Эгнар, но незнакомец смущенно улыбнулся, потом знакомым движением прикрыл лицо и только тогда Эя узнала его.
-Эгнар?!
Он, вздрогнув, быстро отвернулся, пытаясь нашарить маску, но она с неожиданной силой развернула его к себе, рывком оторвала от лица ладонь.
-Не надо, не смотри, - он снова попытался отвернуться, но она не дала.
-Эгнар, ты… что с тобой случилось?!
-Что?
-Ты… прекрасен!.. Не понимаю, как…
Он вскочил, схватил со стола зеркало. Несколько мгновений он, замерев, смотрел на себя, потом уронил зеркало и, всхлипнув, закрыл лицо руками. Плечи его вздрогнули.
Эя подбежала, испуганная этим неожиданным проявлением слабости, и слезы открыто бегущие по щекам, испугали ее еще больше.
-Что с тобой?
-Эя… ты… не понимаешь, что ты сделала! Я же… ты… Проклятия больше нет, понимаешь?! Нет ни для кого! Я же… не мог никому этого рассказать, а ведь суть проклятия сводилась к тому, что, как в детской сказке, никто не увидит подлинного моего облика, пока не увидит мою душу!.. До тех пор я останусь безобразным чудовищем для всех, кто смотрит человеческими глазами... И для тебя… Я ждал, что ты уйдешь, а ты… ты…
Он упал на ложе, раскинув руки.
-Ты подарила мне вторую жизнь, девочка! Я не знаю, чем заслужил такое счастье…
-Ты подарил мне… любовь, - Эя прижалась к нему. – Я верила, что все будет хорошо. И надеялась, что ни одно проклятие не бывает вечным. Правда ведь? Не бывает!
-Правда, - торжественно ответил он, открыто и ласково целуя ее в губы. – Истинная правда, малыш!
*****
-Что же будет дальше? – Эя откинула голову на покрывало, пальцы ее руки задумчиво перебирали волосы Эгнара, лежавшего головой у нее на коленях. Когда прошло первое изумление, когда успокоился Эгнар, а сама она всерьез поверила, что он – таков, каким был рожден, это был первый вопрос, над которым она задумалась. Эгнар, кажется, еще не вполне поверил в то, что избавился от проклятия, и ей пришлось повторить вопрос дважды прежде, чем он наконец ответил.
-Не знаю. Да и не все ли равно? Даже теперь… Впрочем, - он осторожно повернулся на живот и, приподнявшись на локтях, коснулся губами ее щеки, - дальше мы окончательно залечим мою спину, а потом… Можем уйти, можем остаться, можем уехать далеко-далеко, туда, где никто о нас ничего не знает, можем просто быть вместе. Можем все, что угодно, понимаешь? Но решать все равно тебе, - торопливо добавил он, видя, как на лицо девушки набежала тень. – Решать тебе, малыш. Меня ничто нигде не держит, в этом… этой стране у меня нет привязанностей, нет родных – кроме тебя. И все будет так, как ты захочешь.
-Нет, ты не понял. Да, я не хочу оставлять отца, но я не могу решать за нас обоих. Мы решим это вместе – и не сейчас. Ты извини, я всегда тороплюсь, а сначала действительно нужно поставить тебя на ноги, а уж потом задумываться о будущем.
Эгнар надолго замолчал, сосредоточенно хмурясь и по-детски покусывая палец. Эя приготовила отвар и подошла к нему.
-Ложись, я…
-Послушай! – вдруг резко перебил он. Коротко выдохнул – и словно бросился в ледяную воду: - Мы не можем быть вместе!
Эя застыла. Мокрый лоскут выпал из ее рук и шлепнулся на пол, Ри подскочил, шипя на нее и раздирая когтями подол платья, но она видела только глаза Эгнара, в которых стояли слезы.
-Почему? – тихо спросила она наконец. – Ты… не любишь меня? Ты только воспользовался мной, чтобы избавиться от проклятия?
-Нет! – он мотнул головой и сжал зубы, сдерживая слезы. – Нет, малыш! Я люблю тебя, люблю больше жизни, больше себя самого, больше этого мира и всей вселенной! Но… Наверное, я просто трус. Я боюсь, Эя, боюсь… пережить тебя.
-Пережить? – переспросила она.
-Да, пережить! – Эгнар резким движением сел на ложе, не обращая внимания на боль в спине. Он просто не почувствовал ее. – Ты не знаешь, что такое Гедана! Мы живем так долго, что многие успевают уйти раньше нас – те, кто не был хорошим воином или кому просто не повезло, мы успеваем хоронить даже собственных детей, а уж смер… люди, не маги, просто люди – их век для нас короче года!
-И это все? – Эя рассмеялась и обняла его, чувствуя, как колотится его сердце. – Глупый, почему же надо этого бояться? Все на свете кончается и по-другому нельзя! А из двоих всегда один уходит раньше. Что из того, что первой буду я?
-Но ведь я не постарею, - очень тихо проговорил он. – Понимаешь? Я останусь таким же, а ты…
-Что я? – тихонько спросила она. – Я все поняла даже раньше, чем ты об этом сказал. Но… я все решила. Когда я стану старой и уродливой, я уйду, вот и все. Уйду сама. Я ведь все понимаю…
Эгнар обнял ее.
-Нет, я не позволю этому свершиться, - жарко зашептал он. – Слышишь? Не позволю! Ради этого я готов снова нарушить слово, данное твоему отцу, но я не дам тебе постареть… Не дам тебе жить только ваш короткий человеческий век, нет! Я сделаю тебя… вечной. На это моих сил еще хватит, должно хватить! Ну, а потом… мне все равно. Моя Сила останется только в одном голосе – и это прекрасно… Так будет даже лучше…
-Что с тобой? – Эя тряхнула его за плечи. – О чем ты говоришь?! Эгнар, послушай меня! Послушай! Ни одна женщина не стоит такого риска, слышишь?! – но тут же поняла, что Эгнар не слышит ее. Сжав ее плечи, он говорил какие-то незнакомые звучные слова, говорил, глядя ей прямо в глаза и не давая отвернуться, потом в его руке оказался нож и он, все так же не отпуская ее взгляда, медленно провел лезвием поперек запястья. Кровь побежала быстрыми ярко-алыми каплями, а Эя завороженно следила за ними, пока неожиданная боль на левом запястье не отрезвила ее. Эгнар крепко сжал ее руку, не давая зажать перерезанное запястье, и все говорил, говорил, не умолкая ни на мгновение.
Она чувствовала, что слабеет, а он словно не замечал этого.
-Эгнар… что ты делаешь?.. Зачем… Пожалуйста, отпусти меня…
На миг ей стало страшно. Эгнар не слышал или не слушал ее, он сидел, все так же глядя прямо ей в глаза, а она вдруг увидела в его глазах то же безумное пламя, что видела однажды в глазах Аррена. Эя почувствовала, что сейчас упадет, но в этот момент Эгнар вскинул руку и ловко перекрыл ее перерезанное запястье своим. Одновременно другая его рука уверенно поддержала ее за плечи. Некоторое время Эя просто висела на этой руке, а потом поняла, что уже все в порядке и ей совсем не хочется падать в обморок. И еще поняла, что Эгнар уже давно молчит и только продолжает зажимать ее запястье своим.
Эя подняла голову и посмотрела ему в лицо. Он был бледен, но торжествующе улыбался.
-Я же сказал, я не позволю тебе стареть, малыш!
-Что ты сделал?
-Все хорошо, малыш, - он снова улыбнулся. – Все хорошо. А теперь – пусть меня снова судят, пусть делают, что хотят!
-Ты немного перестарался, Эгнар, - раздался позади них спокойный голос Аррена. Оба разом обернулись. Егерь стоял в дверном проеме, внимательно глядя на него. Он ничем не выказал изумления, охватившего его при виде преобразившегося изгоя, и это даже немного задело Эю. Но прежде, чем она успела раскрыть рот, Аррен шагнул внутрь.
-Я все знаю. Да и мудрено было не понять, что тут у вас происходило этой ночью. Такое зарево я видел лишь однажды, давно, когда был учеником Эйна и штудировал книги в библиотеке Северной школы. Любовь магов всегда сопровождается такой радугой… если, конечно, любовь искренна и взаимна. А теперь ты, значит, решил продлить ее век.
-Да! – Эгнар с вызовом посмотрел ему в лицо. – У меня были на это силы!
-Да, ты добился своего, - качнул головой Аррен. – Но что дальше? Кто она теперь, смертная по рождению, с кровью истинного мага и без его врожденной силы – кто она теперь?
-Моя жена, - твердо ответил Эгнар. Эя, вздрогнув, прижалась к нему. – Моя жизнь. Моя… судьба, если хочешь. Хотя я и не люблю высокопарные выражения. Если мне позволено будет вернуться… - он запнулся, посмотрел на девушку и она ответила ему сияющим смелым взглядом. Эгнар снова посмотрел на Аррена и закончил. – Мы уйдем вместе.
-Нет! – Аррен не сумел совладать с собой. – Нет, прошу тебя, только не это! Только не забирай ее туда!
Эгнар нахмурился. Аррен немного отдышался, прислонился плечом к стене.
-Я не хотел этого говорить, Эгнар. Но я очень надеялся, что ответ будет иным. Каким угодно, но иным! Потому что твой… твоя страна станет ее могилой, и станет очень скоро. Она не выживет там, и это уже ЕЕ судьба, с которой не поспорить ни тебе, ни мне.
-Насколько мне известно, осужденные по приговору Конклава не подлежат реабилитации, - проговорил Эгнар, но как-то не слишком уверенно. Аррен услышал это.
-Вот-вот. Но во время войны может произойти всякое, так что… будь готов и к этому. Конечно, решать вам с Эей, но я должен был предупредить. А теперь – мне пора. Я не буду мешать вам, а тебе, Эгнар, скажу одно: береги ее. Она – единственное, что у меня есть. А обидишь – из-под земли тебя достану, и это не угроза. Она за тебя против отца пошла, а ведь я едва не прикончил тебя тогда. Бич – не шутка.
-Это последствия нашей взаимной связи, - вдруг сказал Эгнар. – Я не хотел говорить, но я не люблю оставаться в долгу. Я был Воином, и бич для меня был самым расхожим заклятьем. Соприкоснувшись сознаниями, мы невольно прикоснулись к силе друг друга. Так бывает при длительном контакте, если партнеры не состоят в кровном родстве. Вот поэтому Ри пришел на мой зов, а бич подчинился твоему гневу. Поэтому-то я и остался магом – во мне теперь есть ТВОЯ магия, хотя та, что жила во мне с рождения, исчерпана.
-Совсем? – жалобно спросила Эя. Эгнар и Аррен невольно улыбнулись.
-Совсем, - подтвердил Эгнар, все еще улыбаясь. – Основной Силы меня лишили еще в Гедане, сразу после приговора, а то, что еще оставалось…
-Остатки перешли в тебя, Эя, - закончил Аррен. – Ты не поняла? Он поделился с тобой своей кровью, и этим дал тебе долгий век. Ну, кажется, все. Спасибо, что все объяснил, Эгнар, хотя не могу сказать, что я благодарен тебе.
-Это от меня не зависит, - развел руками Эгнар.
-Прощайте, - Аррен повернулся и, не прибавив больше ни слова, вышел.
*****
-Вот все и решилось, - Эгнар прижал к себе Эю. – Мы остаемся, ведь так? То есть, мы остаемся…
-…где захотим, - закончила Эя. – Мы не привязаны к одному месту, мы вольны идти, куда нам заблагорассудится. А ты… Спой мне ту песню, которая свела нас.
-С магией? – серьезно спросил он, хотя глаза его смеялись.
-Никакой магии, - решительно сказала она. – Для меня твой голос и есть – магия…
КОНЕЦ