В тайге было сонно. Зудели мелкие твари, кучками висевшие в воздухе. Пенёк на полянке раскалился так, что из него выступила смола. Жара... Дед Анисим вышел из дома, по привычке огляделся. Тишина, наполненная вечными звуками. Справа дятел колотит по дереву. Часа три уж колотит- надоел.
Сегодня добавился новый звук. Что-то в тайге рычало то громче, то тише, будто вертолёт. Но приближалось медленно. "На трассе" подумал дед и сел в тенёчке строгать заготовки для ложек. Часа через три непонятный звук усилился и как-будто сместился вправо. Он немного встревожился.
Дед браконьерством не занимался, взять с него было нечего, поэтому госорганы его не тревожили. Лихие люди сюда тоже не забредали- место пустынное, до ближайшего жилья километров двадцать, до автотрассы не меньше десяти. Он причесал гребнем бороду. Рычащий звук раздался совсем рядом со стороны озера. Что-то, натужно гудя, со страшным рёвом и скрипом, взбиралось на крутой берег. Дятел удивлённо повернул голову, стукнул ещё раз для порядка и улетел вглубь леса. Дед с опаской ушёл за покосившуюся будку сортира. Сев на скамейку, он стал смотреть в сторону озера.
Старый, раздолбаный "УАЗик" был полностью покрыт грязью. Водитель, страшно матерясь, пытался тряпкой протереть ветровое стекло. Он непрерывно газовал, колёса вертелись, разбрызгивая грязь назад и в стороны. Сзади, упёршись в борт руками, скользя и падая в грязи, автомобиль толкали ещё четверо. Двое были в милицейской форме. Приглядевшись, дед прочёл на передней дверце полустёртую надпись "милиция". Наконец они выбрались на ровное место и машина рывком подкатила к дому.
- Вот же я говорил, что дом стоит ещё. Его на снимках видно, что с самолёта делали.- Милицейский капитан расстегнул тугой ворот, пытаясь отдышаться.
- Михалыч, твоим снимкам лет тридцать. Снимали-то, когда трассу в тайге строили.
- Знаю. Здесь тогда ещё дед жил, лет семьдесят ему было. Изыскатели его про погоду расспрашивали и про разливы рек. Наверное помер давно. Семён, давай металлоискатель, некогда рассиживаться. Обратно надо засветло выбираться.
- Ребята, вы осмотритесь тут, может видно в лесу строения какие-нибудь. Место могло зарости, но бугры-то должны остаться.
- Семён, давай в доме посмотрим.- Они зашли в сени. Свет едва проникал сквозь квадратное окошко. Открыв дверь в тёплое помещение, капитан зацепился ногой за высокий порог, попытался переступить его и ударился головой.
- Блин, фонарь тащи, я синяков понаставил.
Семён принёс огромный аккумуляторный фонарь. Под рукой торчала папка серого мышиного цвета.
- Что там про место, читай ещё раз.
Семён раскрыл ветхую папку:
- По словам арестованного поручика Страхова, ценности схоронены вдали от дорог, у озера, на небольшом хуторе, проехать к которому на телеге невозможно и куда они добирались на вьючных лошадях не менее восьми часов. Закапывал золото штабс-капитан Астахов, впоследствии расстрелянный в Иркутске, и команда из трёх унтеров, местонахождение которых в настоящее время он, Страхов, не знает. Сам поручик стоял в оцеплении и, где закопали клад, не видел. Хутор состоял из одного дома и двух или трёх сараев. Жильцы : семья староверов, клялись клад охранять и никому под страхом Божьего суда, про него не рассказывать. Копали долго. Как впоследствии упомянул штабс-капитан, место клада отмечено восьмиконечным крестом и находится, по словам Страхова, вблизи дома.
- Где его искать, этот крест?
- Здесь ещё много бумаг, но про золото ничего нет.
В тёмном, вонючем помещении, стоя на земляном полу, они освещали пол и углы фонарём, пытаясь обнаружить признаки клада. Справа, у табурета на стене был вырезан крест. Капитан незаметно посчитал шаги от угла.
- Надо Николая сюда с металлоискателем, пусть всё проверит. И дом поднять- брёвна толстые, могли под ними спрятать. Пошли на улице искать. Он переставил табурет так, чтобы ножка загораживала крест.
На дворе к ним подошли остальные.
- Ну что, нашли что-нибудь?- капитан вопросительно уставился на порядком уставших ребят.
- Следов строений нет. Монету нашли.
- Медная, хозяева когда-то потеряли.- Капитан положил монету в карман.- Обшарьте дом металлоискателем.
- Здесь живёт кто-то,- сказал Николай.- Позади дома огород разбит: капуста, картошка, травы всякие.
- Может само растёт?
- Ухоженное. Капуста недавно полита.
- Ты что, блин, намекаешь- мистика, что ли? Никого ж нет.
- Михалыч, помнишь архивист говорил, что те, кто в первый раз золото искать ходили, не вернулись?
- Не вернулись, потому что мудаки были. Пешком пошли! Продуктов на два дня, лопаты. Они ещё водки набрали. Здесь болота кругом: напились и утонули все. Дурное дело не хитрое. У нас же всё организовано. Не дрейфь. ребята! Если кто-нибудь здесь живёт, найдём и заставим рассказать про клад. Креста не видели?
- Какого, нахрен, креста?
- Клад восьмиконечным крестом помечен.
У Анисима затекли ноги. Он прятался за кустом боярышника, наблюдая за несуразно суетливыми пришельцами. Ноги начинали дрожать, ступило в шею. Он перешёл на бугорок за бывшим сараем и, подстелив старый кафтан, прилёг, бросая взгляды сквозь густую траву. У дома затевалась суета. Обследование металлоискателем в доме и вокруг ничего не дало.
- Лёха!....твою мать, крест ищи! Мы дом пока подымать будем.
Двое, порядком уже уставших искателей сокровищ, с растрёпанными волосами и в грязной одежде, пошли в лес, внимательно глядя на стволы деревьев и землю под ними. По тайге они ходить не умели, наступали на все лежавшие на земле сухие ветви, ежесекундно спотыкаясь. Оглушающий треск поднял птиц, лес захлопал крыльями и зашуршал опавшей листвой.
Грохот и возня у машины закончились тем, что удалось найти домкрат и его потащили к дому. Менты прокопали небольшую траншею, положили на дно чурбак, поставили на него домкрат, а на домкрат толстую металлическую пластину. Михалыч с неукротимой энергией принялся качать ручку. На глазах у Анисима одна стена старого дома, в котором он родился и вырос, стала подниматься к небу. Он осенил себя двумя перстами. То ли капитан поторопился, то ли домкрат был слишком раздолбан, но ручка выскочила и пребольно ударила его по колену. Капитан отскочил прочь.
- Семён, лезь под дом с фонарём!
Семён стал осторожно заглядывать под полусгнившие брёвна.
- Червяки только и жуки какие-то белые. Не видно ни фига, надо ещё поднимать.
Николай и Семён прикатили ещё два чурбака, которые поставили под стену. Теперь можно было домкрат вытащить. Под него подложили несколько досок. Стена снова пошла вверх. Капитан, прихрамывая, взял металлоискатель и пошёл вокруг . Отмерял шаги от дальнего угла. Со стороны огорода, у ракитного куста, щель между стеной и нижним бревном была сантиметров семь. Рамка металлоискателя с трудом пролезла. Тут же раздался сигнал.
Капитан, стараясь не шуметь, сходил за лопатой. Копать было неудобно, пришлось встать на колено. Он страшно устал, болела правая нога, на большом пальце левой руки вырос мозоль. "Ну где ты, зараза?"- шептал он, со звериным упорством, ежесекундно тыкая лопатой землю. На глубине сантиметров сорок клацнуло. Что-то было закопано. Он попытался поддеть лопатой. Черенок гнулся, немного похрустывая, но предмет в земле даже не шелохнулся. "Оно"- думал Михалыч. Он пощупал правой рукой. Нечто шершавое и полукруглое уходило вправо вдоль стены. "Сундук!"
- Михалыч, мы ещё выше подымем,- донеслось из-за дома.
- Давайте, подымайте!- ответил он. "Только сюда не суйтесь". Он стал ждать, пока подымут повыше. С каждым рывком домкрата дом вздрагивал и ещё некоторое время трясся. Со стен сыпалась труха, кусочки коры и прочая дребедень. Сундук был уже виден. Полукруглая деревянная крышка почернела от времени. Бронзовая окантовка покрылась зеленью. Он дёрнул за прибитую к боковой поверхности ручку. Крышка неожиданно легко пошла вверх...
Над его головой что-то треснуло, посыпались деревяшки, гнилая дранка и вот уже вся крыша, поднятая домкратом с одной стороны, рухнула вниз. Наступила жуткая тишина. По щеке Анисима скатилась слеза. Семён судорожно присел и заглянул под стену.
- Михалыч,- позвал он шёпотом.
В обескрышенном домике стало необычно светло. Виднелись полки, прибитые к стенам, множество гвоздей, забитых в чёрные брёвна, иконы с ликами святых, с укором взирающими на кладоискателей.
Послышался внятный стон и шуршание конвульсивно двигающегося тела. Они бросились за угол. Стропила грудой свалились в сторону дальнего левого угла, живописно присыпавшись дранкой. Снаружи виден был стоптанный ботинок.
- Михалыч, жив?- заорал Семён, схватив ботинок и дёрнув что есть мочи.
- Суки, бревно с башки уберите.- Михалыч не выбирал выражений.
Мгновенно они разобрали гору гнилого дерева. На Михалыча было страшно смотреть. Когда-то дом топился по-чёрному и вся эта грязь равномерно распределилась по телу. На чёрном фоне, местами проступала кровь.
- Козлы поганые, вы ж дом на меня свалили! Блин, как больно-то!
- Михалыч, ты же сам сказал: "Поднимайте".
- Смотреть же надо! С другого конца поднимать.
Смазанного лекарствами из аптечки и с забинтованной рожей Михалыча положили в багажник "УАЗ"а.
В полуразвалившемся доме Николай осматривал иконы. Хотя за толстым слоем копоти лики видны были слабо, они внушали ужас своими строгими взглядами.
- Семён, ну его, это золото, его небось и нет давно. Давай иконы заберём. Я читал, чем лик темнее, тем ценнее. А эти уж темнее некуда!
- Да, грязи на миллион будет. Снимай давай!... А это что?!
Одна из балок упала на табурет и восьмиконечный крест теперь, на свету, бросался в глаза.
- Михалыч лежал с той стороны?
- Да, как раз напротив креста.- Семён в задумчивости почесал затылок.- Так он от нас скрыл! Сам решил откопать. Пойдём посмотрим.
Люди, а также кладоискатели, редко выбирают для возвращения тот же путь, по которому прибыли. То ли старый путь им кажется трудным настолько, что любой другой наверняка проще. То ли извечное человеческое любопытство толкает на авантюры.
"УАЗ"ик не поехал обратно к озеру. Его соблазнила заросшая ракитником балка, один из склонов которой был достаточно ровным и широким. Шла балка примерно в нужном направлении. Здесь, к тому же, виднелась едва набитая тропа. Солнце склонилось к западу и среди деревьев стало темнеть. Из багажника доносились стоны избитого и израненного Михалыча. Ценности из сундука были разбросаны по всему салону. Сам сундук в салон по габаритам не прошёл и покоился теперь на развалинах Анисимского дома. На заднем сидении справа Николай составлял липовые протоколы- официально группа ездила на происшествие в одну из деревень.
- Коль, а Коль...
- Чево тебе?- Николай оторвался от бумаг.
- Я же старший группы. Мне отчитываться.
- Перед нами, считай, отчитался уже.
- Вот что... Давай так: перед вами я уже извинился. Золото у вас. Если вы отдаёте мне мою долю, я говорю. что были на задании. А если не отдаёте, выдаю всё, как на духу.
- Так слитков-то нет. Оклады только, кольца, два блюда, на вид золотые...
- Тогда так: всё сдаём, я знаю кому, делим деньги и снова сюда- слитки искать.
- Доехать бы...
Дорога стала заметно хуже. Всё чаще под колёсами хлюпало болото. Они остановились. Шум трассы, еле слышный, доносился с правой стороны. Там же был виден заболоченный ручей, обросший кустарником.
- Давай вдоль леса прямо.- Николай тчётно вглядывался в заметно темнеющую опушку.
Они ехали ещё минут семь, пока не упёрлись в плетень. Мощные колья были оплетены толстыми ивовыми сучьями. За плетнём оказался приличных размеров дом, покрытый свежей дранкой. С крыльца к ним сошла сухая, но бодрая. бабка.
- Милиция, бабуль, документы есть?
- Есть, только для нас это документы. а для вас и не знаю...
- Бабка быстро сходила в дом и принесла пачку бумаг, за каждую из которых в антикварном дали бы неплохие деньги.
- Других нет, что-ли?- Николай в замешательстве смотрел на царских орлов.
- Нет, нам без надобности.
- Получить надо.
- Это в город идти и платить за них, а мы денег не имеем.
- Ладно, держи свои документы.- Он протянул бумаги бабке, потом снова поднёс к глазам. - Вам девяноста три года что-ли?
- Девяноста четыре, записали неправильно.
- Ни хрена себе! Как же Вы живёте здесь?
- Сосед помогает.
Николай огляделся: вокруг больше не было ни одного дома.
- С хутора Озёрного приходит,- разъяснила бабка.- В возрасте уже, но вот крышу поправил и плетень починил. Зову, зову- не хочет со мной жить.
- Что-то мы там никого не видели.
- Я видел,- откликнулся Алексей,- на бугорке между деревьев стоял вроде кто-то. Далеко было- я глазам не поверил.
- Он, родимый. Всегда людей сторонился. Отец был жив- на хутор не пускал никого. Говорили, Колчак у него золото зарыл и охранять поручил.
- И что?- заинтересовался Николай.
- Умер. Молодой ещё- сто семь лет было.
- Сто семь лет- молодой?!
- У нас здесь подолгу живут. Если бы ворота не упали на него, так и ещё б пожил. Тяжёлые ворота- "кабанчиком"- семья-то богатая была. После этого болеть стал- два года промучился.
- А золото?
- Забрали, вроде. Комиссия приезжала, лет шестьдесят уж назад. Он, Анисим, говорит "не отдал", а я думаю увезли всё. Иначе где оно, золото?
- Всё, да не всё,- прошептал Николай.- Как уехать-то отсюда, бабушка? Вроде местами колея видна.
Бойкая старушка подошла к машине. От неожиданности Николай отступил на шаг. Заглянув внутрь она увидела Анисимовские вещи.
- Вы, ребята, часом не на Озёрном это взяли?
- Это улики по делу, бабушка.
- А избу-то хоть не тронули? Анисим жив?
- Мы же не бандиты- дело закроем, всё вернём.
Старушка заметила, как один из молодых смущённо отвернулся.
- Что ж, дорогу показать можно... За мной езжайте.
Она медленно, как бы раздумывая, пошла вдоль опушки леса.
- Коль, не нравится мне эта бабка, на бабу Ягу похожа. Не завела бы в трясину какую-нибудь.- Семён сплюнул в открытое окно. Может и тех пеших на тот свет она спровадила?!
- Дорога близко , слышно как машины проезжают. Вроде негде утонуть-то уже. На всякий случай дверцы держите открытыми.
Лес закончился, открылась вырубка- равнина усеянная криво стоящими пеньками. Вкривь и вкось росли молодые деревца.
- Мост через Юрловку строили,- сказала бабка,- вон сколько лесу свели. Сосну видите?
- Николай вгляделся. В сгустившихся сумерках, на фоне ещё светлого неба вдали виднелось несколько сосен.
- Та, что выше всех. Там уже настоящая грунтовка. Земля твёрдая. Точно на неё держите. В сторону съедите- забуксуете!
- Ты вот что, бабуль, давай спереди иди. Мы точно за тобой ехать будем. Доведёшь до сосны - пятьсот рублей дам.
- Деньги здесь ни к чему, а хожу я плохо. Здесь вёрсты четыре будет по траве с пеньками. Я всю ночь идти буду. Вам ведь, небось. на работу с утра?
- Ладно, стой здесь, смотри. Поправишь вначале, если что.
Матрёна стала вначале спуска, а ветхий драндулет, скрипя распахнутыми дверьми, начал свой путь по равнине.
Темнело быстро. Минут через двадцать она уже и не видела машину и еле-еле слышала рокот мотора. Сосна же на фоне неба с места водителя виднелась отчётливо. Место было довольно ровное, пеньки сидели редко, так что Семён иногда даже подгазовывал, переходя на третью. Так на скорости километров двадцать-двадцать пять они и влетели на ничем не отличающийся участок: те же пеньки, те же кусты, та же трава, которая однако расступилась, показав бездонную воду, и тяжело гружённая машина в полной тишине исчезла с лица земли. Несколько икон в деревянных окладах всплыли, благодаря открытым дверцам. Лики святых закружились в воде среди тины и ряски.
Матрёна перекрестилась, увидев клубы вырвавшегося из глубин зелёного болотного газа. "Богу ответите"- сказала она, повернулась и зашагала к дому.
Анисим подошёл к развалинам. Поднял, лежавший на боку сундук, закрыл его и аккуратно накрыл досками. Затем обошёл вокруг своего дома. Брёвна в торцах совсем сгнили и восстановить что-либо было невозможно. Вздохнул. Затем прошёл в угол, где раньше висели иконы, вынул из дыры в стене стопку бумаг и положил в карман. "К Матрёне идти"- подумал он. Его дом мог простоять лет двадцать, а Матрёнин дышал на ладан. Оставалось перебираться в посёлок и строить новый.
Анисим поскрёб в затылке, ещё раз вздохнул и подошёл к сортиру. Упёршись ногами в землю, он стал толкать гнилую будку. Раздался треск и будка рухнула, родив тучу ядовитой пыли. Показался край уходящей в землю толстой доски. Он взял лопату, откопал доску и поднял её. Открылась узкая лестница. Он спустился. На глубине более трёх метров стояли ружейные ящики. Он открыл ближний, взял четыре блестящих бруска, положил их за пазуху. "Прости адмирал и твоя вина есть". Перекрестился. Уложил дёрн на место, закрыв доску полностью, и зашагал бодрым шагом к Матрёне по следу золотоискателей. Дятел, сев на прежнюю сосну, с удовольствием продолжил долбить дупло.