ОФИЦЕР ФЛОТА
Жизнь нередко бывает жестокой и несправедливой, тасует людские судьбы как карточную колоду. И вчерашние везунчики, благополучные обыватели, нежданно-негаданно скатываются на самое дно.
Находятся у нас любители «поплакаться» над бедненькими бомжами, посмаковать подробности их жизни. Но, на мой взгляд,сочувствия и участия достоин не тот, кто от неожиданного нокаута покорно идет на дно, а тот, кто, не желая висеть на шее общества, находит в себе силы сопротивляться. Об одной такой судьбе мне и хотелось бы рассказать.
Нашей встрече способствовала банальная причина – у меня подошли к концу запасы мяса. На рынке, а тем более в магазине, покупать не хотелось, и я, расспросив своих знакомых, узнал, что кое-кто постоянно покупает мясо и прочие продукты у некоего деревенского жителя. Кстати, весьма оригинального: в прошлом – военного моряка.
В назначенный день ко мне пришел невысокий коренастый мужчина лет пятидесяти с гаком. За плечами – внушительный рюкзак. Мясо у него было отменного качества, цена приемлемая. По завершении нашей маленькой сделки немного разговорились (чему способствовал сохранившийся у меня остаточек водки).
Действительно, был раньше Василий Огородников (так звали мужчину), военным моряком, штурманом по специальности. Служил он на Севере и дослужился до майора (в переводе на общевойсковые звания). И жилось ему очень не плохо – был самый разгар так называемых «застойных лет». Но внезапно последовал крутой поворот судьбы – он был вынужден уволиться со службы (о причинах Василий умолчал). Немного погодя последовал новый удар – его «уволила» жена. Детей не было. Махнув рукой на раздел имущества, отправился Василий колесить по российской глубинке, по городам и поселкам, пока не остановился на Вологодчине. Работа на случайных местах, случайное временное жилье, случайные знакомства и регулярные выпивки – от скуки и отсутствия цели. В общем, помаленьку спивался. На очередном предприятии по глупости поссорился с мастером, и тот позднее с ним «сквитался» – «подвел» под 33 статью за единственный прогул, хотя других работяг за это карали менее строго. Теперь ему стали отказывать в приеме на работу, началось хроническое безденежье, и в одно прескверное утро бывший морской офицер превратился в обитателя городского вокзала, т.е. в бомжа.
И вот на этом, окончательном для многих безвольных людей этапе, Василий все же нашел выход. Корни у него были деревенские, крестьянский труд знал не понаслышке, и он, трезво взвесив свое положение, решил порвать с неудавшейся городской жизнью. Документы, к счастью, сохранились, и он сумел устроиться на работу в дальний совхоз. Человек он был работящий (несмотря на все свои пьянки), куда ни пошлют – везде сгодится. Короче – им были довольны. Со временем он даже женился и зажил обычной деревенской жизнью.
На этом мой собеседник прервался и засобирался в дорогу – предстояло обойти еще несколько покупателей. Но, как человек хорошо воспитанный (кстати, за время беседы я не услышал от него какого-либо бранного слова), пригласил меня, если будет оказия, посетить его летнюю сторожку – пособирать ягод и грибов.
Где-то через месяц я приехал по указанному адресу. Хозяин был на месте. Мы прошли в его апартаменты, состоявшие из крохотной комнатки с низким потолком, пол был земляной. Посредине – круглая железная печь, у стены – топчан, у маленького оконца – самодельный стол.
– Живу здесь подолгу летом и осенью, – рассказывал Василий. – Иногда и зимой, если морозы небольшие. А что делать? Трудился я тихо-мирно в совхозе, пока не начались преобразования. Зарплату платить перестали, дадут иногда пустяковый аванс – и будь доволен. А за здорово живешь я работать не хочу. И снова я безработный. Занимаюсь огородом, скотину выращиваю, да еще лес выручает.
Лес действительно выручал. Зимой Василий делал метлы и корзины. Если повезет – рубил бани для дачников. Летом и осенью собирал грибы и ягоды. Все заготовки шли в основном на продажу. Дары леса и собственное хозяйство помогали его семье держаться на плаву.
Погрузив кое-что из запасов хозяина в багажник, я уехал. А Василий остался продолжать свою постоянную борьбу за выживание. Бывший моряк, бывший бомж, бывший работник совхоза, а в целом – настоящий русский мужик.
КАК МЕНЯ ПОХОРОНИЛИ…
Как-то в воскресенье ко мне пришел мой знакомый из деревни – Василий Огородников, бывший моряк и бывший бомж. Не видел я его давненько, надобность в его работящих руках появилась, и этот приход был весьма кстати.
– А ведь меня похоронили, – сообщил Василий после обычного обмена приветствиями. – И поминки справили.
И он поведал мне любопытную историю
Весной в деревне нашли труп. Его обнаружил сантехник бывшей центральной усадьбы бывшего совхоза в подвале многоквартирного дома. Труп мужчины невысокого роста лежал в темном углу, рядышком – две порожние бутылки из-под водки. Признаков насильственной смерти не было, и участковый врач предположил, что бедняга скончался от алкогольной интоксикации две-три недели назад. Участковому милиционеру было посложнее – опознать труп оказалось затруднительным, так как черты лица от длительного пребывания в теплом подвале сильно исказились. После расспросов кто-то из местных жителей вспомнил, что в соседней деревне пропал мужик – Василий Огородников. Ушел в лес, и два месяца о нем не слыхать.
Послали за предполагаемой вдовой. Та долго рассматривала представленное тело. Одежда сходная: куртка, брюки, сапоги. Рост, телосложение, цвет волос – все похоже. И после некоторых сомнений она признала пропавшего мужа. Ей выдали справку о смерти, и тело покойного было предано земле. Состоялась печальная тризна с участием друзей и соседей усопшего Василия.
А через неделю, когда «вдова» готовилась к девятому дню, в дверь постучали – и на пороге появился… покойный муж.
У «вдовы» были крепкие нервы. Она не стала визжать или падать в обморок. Твердо сказала: «Уходи, откуда пришел!» И закрыла дверь.
Озадаченный Василий медленно пошел, куда глаза глядят. Два месяца прожил он в лесу. Собирался, правда, всего на месяц, но неожиданно подвернулась срочная работа – заготавливать лес дачнику, вот и задержался. Сейчас пришел живой-здоровый. Трезвый. С деньгами. А его и в дом не пускают.
Поравнявшись с магазином, Василий решил зайти. В пустынном помещении одиноко скучала продавщица. При виде покупателя почему-то испугалась и как-то механически, дрожащими руками, подала буханку хлеба и бутылку «Портвейна».
С буханкой в одной руке, с бутылкой – в другой, Василий прошел за магазин, где на бревнышках посиживали знакомые мужики. Но, увидев Василия, все как-то бочком-бочком и…испарились. Теперь он уже встревожился и, поразмыслив, направился к своему приятелю Вениамину, живущему неподалеку от магазина.
Приятель был один. История повторилась: Вениамин вскочил с лавки и попытался удрать.
«Вы что, все свихнулись? – возмутился Огородников. – Давай, лучше выпьем!»
Заслышав про выпивку, Вениамин немного успокоился, а когда Василий осушил стопку, окончательно обрел прежнюю уверенность.
«Я ж тебя неделю назад своими руками закопал, – проникновенно сказал он Василию. – И на поминках твоих побывал».
– Вот так меня похоронили, – закончил Василий Огородников свой рассказ. – Жена с соседями быстро поверили в мое существование. Но что касается официальных органов – пришлось долго ходить и доказывать, что я не покойник, прежде чем мне вернули документы.
ОБМИШУЛИЛСЯ
Осень. Слякоть. Я сижу в своем доме в деревне – отдыхаю от городских хлопот. У меня гость – Василий Огородников, бывший моряк, бывший бомж, а ныне – сельский безработный. Источник его существования – дары огорода и леса да периодические шабашки у дачников. Вообще-то работящий мужик шабашками кормится. Но случаются иногда у Василия неприятные сюрпризы.
– Сговорился я с одним горожанином рубить баньку на даче, – неторопливо рассказывал Огородников. – Человек с виду показался порядочным. Хоть и молодой – нет и тридцати, но уже семейный. Чем-то в городе торгует. Денег я с него запросил по-божески. Меня наши мужики чуть было не побили: дескать, цену сбиваешь! Солидную баню заказал дачник: с рубленым предбанником. Фундамент под баню был заготовлен загодя, рубить решили сразу на мох. Долго я провозился. Сначала лес корил, потом стал рубить – один работал, без помощников. Дачник все больше в разъездах был. Да и работать я люблю без спешки, чтобы потом не переделывать. Когда добрался до верхних венцов, получил аванс – половину обещанной суммы. Настроение у меня сразу улучшилось, и работу я закончил быстро – хотелось поскорее получить расчет. Ха! Размечтался, дурачок! (Невесело хохотнул Василий) Дачнику сруб понравился – я и стропила поставил. Но… расчет я не получил: мол, сейчас не при деньгах, но через неделю непременно. И началось: подожди неделю, потом – другую. Кормил он меня своими «недельками» более месяца, пока я не понял, что меня попросту дурачат. Обмишулился я!
Василий с досадой развел в стороны свои увесистые ладони.
– Что делать? Побить? Так под суд пойдешь! Может, и одумается человек? А заказчик, нынешний должник, и показываться на дачу перестал. Вместо него изредка родня приезжает. Я было к ним сунулся, а те: «Ничего не знаем, а племянник наш временно в отъезде!» Разозлился я крепко и как-то вечером раскатал эту баню по бревнышку. Пусть теперь дачник попыхтит, потрясет пузом – из наших мужиков к нему, хоть озолоти, никто не придет. Душу то я отвел, но денег так и не воротил.
– Теперь, наверное, перестанешь шабашить? – поинтересовался я.
– Какое там! Кушать-то надо. Но я теперь делаю хитрее – беру плату поденно. Срубил, к примеру, за день один ряд – расплатитесь. Затем, наутро, следующий ряд делаю. А нет денег – больше к работе не приступаю.
И довольный собственной сообразительностью, Василий ушел по своим делам.
УНИКАЛЬНОЕ СРЕДСТВО
Мой знакомый из деревни, Василий Огородников, надумал лечиться от алкоголизма, хотя, на мой взгляд, совсем уж пропащим пьяницей он не был. Бывало, в лесу месяц спиртное не пробует, зато вернется – три дня «керосинит» от души. После удачных шабашек выпивал или, когда друзья угостят. И прожил мужик почти до шестидесяти лет, и хозяйство домашнее исправно содержал – и дом и огород – и на хлеб насущный зарабатывал.
Затея с лечением пришла в голову его жене – после объявления в газете. Пристала она к Василию, как репей – мол, лечись и все!
Пришел Василий ко мне за советом.
– Пишут, что изобрели уникальное средство, – объяснял он, шурша газеткой. – Накапают в нос – и ты трезвенник!
Вот ситуация! Отговаривать – сам виноватым останешься. Объяснил осторожно, что уникальных препаратов от алкоголизма не бывает, методы лечения различные, и результаты во многом зависят от самого пациента, его твёрдого намерения «завязать».
С тем мы и расстались.
Вскоре, в сопровождении жены, Огородников уехал лечиться.
Недели через три – я, как раз, был в деревне, в своем доме – он меня навестил. Я, попарившись в бане, лениво смаковал пиво. Василий появился на пороге кристально трезвый, тщательно побритый, чистенький и благообразный. Он, снисходительно улыбнувшись, отказался от пива и согласился только на чашку чая. Чувствовалось, что человек переродился.
– Все! Пить не буду никогда, – уверял Василий. – Препарат уникальный. Блокада алкогольного центра. Доктор сказал, что, если случайно водки попробую – все равно к пьянству не потянет.
В этом я, естественно, усомнился и посоветовал своему знакомому для надежности вообще не пробовать спиртного.
Четыре месяца держался Василий «насухо». Скучный какой-то стал. Оно и понятно: раньше для него периодические выпивки являлись необходимым компонентом образа жизни, если хотите – своеобразным средством досуга. И вот это средство изъято, заполнить образовавшийся вакуум не удалось – жизнь сразу обеднела. Василий, как мог, крепился, старался загружать себя работой.
Но тут подошел его день рождения. Это было в воскресенье – я опять отдыхал в деревне. Василий пришел ко мне под вечер, выпивший и попросил взаймы денег – в аккурат на бутылку водки.
– Василий, ты ли это? – укоризненно спросил я, но денег дал: все равно добудет, не у меня – так у других.
– Ничего, я разок только выпил… – пробормотал Огородников. – Универсальное средство. Сегодня выпил, а завтра и не захочется.
С этого дня он опять пьет водку в прежнем количестве.