Женщины героической эпохи мало чем напоминали кротких скромниц или жеманных неженок, даже если порой с виду таковым казались. Известная суровость архаического быта и простота тогдашних нравов воспитывали в обитательницах эллинских гинекеев недюжинную силу воли и твёрдость характера. Девочку из знатной семьи растили как будущую повелительницу и госпожу, которая к тому же должна была обладать крепким здоровьем, выносливостью и непугливостью.
http://kentauris.livejournal.com/37053.html
(Арнольд Бёклин; Несс, Деянира и Геракл)
Поэтому Деянира получила воспитание, которое, наверное, шокировало бы приличное афинское общество времён Перикла, но было до известной степени обычным для древности. Отец и любимый старший брат Мелеагр с детства приучили её ухаживать за коням, ездить верхом и править колесницей. Владела она в той или иной мере и оружием, и приёмами борьбы – не затем, чтобы сражаться на поле боя, а затем, чтобы в крайнем случае защитить себя от насильника или хищного зверя. Отец Деяниры, царь Ойней, не принуждал дочь поскорее выйти замуж, и она спокойно росла в родительском доме, чувствуя себя не просто любимой игрушкой старших, а почти равноправным членом семьи. Если она, как гласит один из мифов, действительно была дочерью не Ойнея, а Диониса, то особый статус и вольное воспитание Деяниры могли объясняться именно этим: с полубогиней не следовало обращаться, как с обычной девочкой или девушкой.
Но патриархальные обычаи древней Эллады уже тогда не позволяли незамужней девушке или женщине стать вполне самостоятельной и жить, как ей нравится (хотя сам Зевс смотрел на подобные исключительные случаи снисходительно, коль скоро не пытался принудить к браку своих норовистых дочерей-девственниц, Артемиду и Афину). И Деянира обязана была стать чьей-то женой – вернее, не чьей-то, а только того, кто был бы достоин родства с царской дочерью и сестрой великого героя.
Всё изменила трагедия, разыгравшаяся в доме Ойнея после знаменитой охоты на Калидонского вепря. Напомню, что, когда страшный зверь был убит, из-за раздора между победителями погиб проклятый собственной матерью Мелеагр. Ибо царица Алфея, по древнейшему праву кровного родства и родового старшинства, встала в споре на сторону не сына, а брата. За смертью Мелеагра последовала целая череда семейных несчастий: самоубийство Алфеи и странные кончины двух младших сестёр Деяниры (молва гласила, будто царевны от горя превратились в птиц, но, видимо, они либо умерли от нервного потрясения, либо либо покончили с собой, либо были убиты разъярённым родственниками с той или с другой стороны, с отцовской или с материнской). Царь Ойней от всех этих бед превратился в жалкого полусумасшедшего старика, и Деянира хорошо понимала, что ей нужно как можно скорее покинуть отчий дом, пока с нею самой не случилось чего-нибудь столь же ужасного.
А выбор у Деяниры был не очень богат, хотя кому-то мог показаться и завидным.
Руки царевны давно домогался могущественный речной бог Ахелой, сын Океана, который был ей глубоко неприятен. Дело было даже не в том, что в обычном своём обличии Ахелой имел полурыбий, полузмеиный хвост, а кожа у него, начиная с пояса, была холодной, чешуйчатой, осклизлой и пахла тиной и водорослями.
http://kentauris.livejournal.com/120220.html
(Бартоломеус Спрангер. Деянира и Ахелой)
Принадлежа к древнейшим существам на земле и владея хтонической магией, Ахелой умел превращаться в быка или, ужасней того, в минотавра – быкоглавого человека, и, желая продемонстрировать своё искусство любимой девушке, он дерзнул явиться ей в таком обличии, чем, однако, сразу же отвратил её от себя.
http://kentauris.livejournal.com/343876.html
(Пабло Пикассо. Минотавр, ласкающий женщину)
Но против столь устрашающего соперника не рисковал выступить ни один обычный смертный, и Деянира уже почти смирилась с мыслью о том, что ею будет обладать существо, крайне далёкое от всего человеческого – как вдруг при невесёлом дворе Ойнея возник Геракл и заявил, будто во время его похода в Аид за треглавым Кербером он повстречал тень Мелеагра, и покойный друг якобы попросил его жениться на Деянире, чтобы она досталась истинному герою.
Этот вариант выглядел куда предпочтительнее, чем брак с земноводным созданием, но просто так сказать «да» и пренебречь Ахелоем было нельзя. Гнев бога мог обрушиться и на всех местных жителей, а с этим шутить не следовало. И Деянира мудро решила, что достанется сильнейшему.
Исход соперничества решил поединок, в котором, как водится, верх одержал Геракл (не без помощи своей сестрицы Афины, ибо там, помимо силы, требовалась и смекалка, которой сам Геракл был обделён: именно Паллада подсказала, что, когда Ахелой превратится в быка или минотавра, нужно обломать ему хотя бы один рог – магическая мощь Ахелоя заключалась в рогах).
http://kentauris.livejournal.com/120554.html
(Райнер Хофф. Геракл, Ахелой и Деянира)
После этого поединка у Деяниры не осталось совсем никакого выбора.
Ни один другой жених не решился бы выйти против Геракла.
Геракл взял её как законную добычу и награду. Спросить о том, хочет ли она сама этого брака, ему никогда не пришло бы в голову: он был непоколебимо уверен в своей мужской притягательности. Как это – не желать сына Зевса?..
Но ведь Деянира, помимо прочего, была ещё и красивой девушкой, которая не могла не мечтать о любви, а Геракл, похоже, считал подобные помышления бабьими глупостями и относился к браку со свойственной ему нахрапистой основательностью. В конце концов, Деянира была далеко не первой и не последней женщиной в его бурной жизни. Были там и царицы (Омфала), и царевны (Мегара), и амазонки, и нимфы, и вообще кого только не было! Ему казалось, будто он знает, как следует обращаться с этими созданиями, и, подобно многим другим боевитым мужам, полагал, что женщинам, в том числе царевнам, по душе, когда с ними обходятся властно и с некоторой долей мужицкой грубости.
Возможно, она ему действительно нравилась – хотя бы потому, что была молода, находилась в расцвете сил и излучала здоровую чувственность. Однако не тот он был человек и не в том находился возрасте, чтобы давать волю нежностям. Он сразу сделал её своей женой и чем-то вроде боевой подруги, – но ни разу не сказал ей, что любит её, что она ему дороже всего на свете, что она – единственная, для которой он готов совершить ещё двенадцать подвигов… Зачем, если она и так всецело принадлежала ему и он мог обладать ею, когда ему заблагорассудится?.. В качестве свадебного подарка он преподнёс ей тушу очередного вепря, даже не подозревая, что девушкам больше нравится, когда им дарят какие-нибудь бусы, браслеты, духи, – ну, отрез дорогой материи на платье, наконец! Всё, что было на Деянире, она взяла из отчего дома. Да и то Геракл ворчал, что вещей у неё слишком много – это, дескать, лишняя ноша и соблазн для разбойников.
Я рискнула бы предположить, что Деянира отправилась в столь своеобразное свадебное путешествие, находясь в сильном душевном смятении. Позади остался Ахелой, который несомненно страстно любил её, но близости с которым она ужасалась, – а рядом с нею шествовал Геракл, которого, быть может, она готовал была бы полюбить, однако знала при этом, что он-то её не любит, хотя и делит с ней, скажем так, ложе.
Впереди же был Несс.
И, возможно, всё было совсем не так, как я ранее тут расписала, полагаясь на миф, сотворённый самой Деянирой.
Нужно представлять себе, что Калидон, откуда вышли Геракл с Деянирой, находился на западном берегу реки Эвен. И значит, они хотели попасть на восточный берег.
Могла ли Деянира не знать, кто ждёт её у переправы?..
Если бы она всю юность просидела на женской половине дворца у ткацкого станка под присмотром матери и нянек, то могла, конечно, никогда и не слышать о Нессе.
Но скорее всего, я думаю, если девушка с братом и его друзьями скакала верхом или ездила на колесницах по окрестным дорогам, полям и холмам, она и раньше встречалась с кентавром. А быть может, и слегка с ним кокетничала. Вероятно, даже пользовалась его услугами перевозчика – и всегда всё обходилось без неприятностей (ещё бы, рядом был Мелеагр с целой свитой!). И именно поэтому Деянира так спокойно уселась к Нессу на спину и даже сказала ему что-то приветливое на ушко или ответила смехом на его фривольную шутку по поводу её недавнего замужества.
http://kentauris.livejournal.com/167767.html
(Альбрехт Дюрер. Несс и Деянира)
Несс же мгновенно воспламенился. Соперничать с бессмертным и могущественным богом Ахелоем он бы не отважился, но Геракл был для него обычным двуногим, пусть даже очень сильным – однако не сильнее же кентавра, правда?.. Так, похоже, думал Несс, ибо раньше не встречал людей, которые отважились бы в одиночку схватиться с кентавром. Все двуногие его побаивались, хотя он никому не делал зла и слыл безобидным увальнем.
Деянира привычным движением устроилась на его широкой спине, ибо ездить верхом, повторяю, ей было не впервой, и длинная складчатая юбка нисколько ей не мешала.
Некоторые художники Нового времени изображают супругу Геракла совсем обнажённой или прикрытой лишь лёгким шарфиком, но не думаю, что так было на самом деле – впрочем, если Геракл считал кентавра всего лишь животным, то мог, не стесняясь, приказать или разрешить Деянире снять при переправе её красивое платье, чтобы оно не намокло и не пропахло кентавром.
http://kentauris.livejournal.com/112311.html
(Питер Пауль Рубенс. Несс и Деянира)
Как бы там ни было, близость молодого женского тела и умелые движения бёдер и ног Деяниры-наездницы возбудили Несса до того, что он потерял голову и начал хрипло шептать ей о своей давней, безумной и безнадёжной любви, о которой Деянира, впрочем, и раньше смутно догадывалась, и не поверить в её истинность не могла – то была не мрачная и угрюмая страсть Ахелоя и не щедрая, но равнодушная сексуальная энергия Геракла: пышущий жаром Несс любил и жаждал именно её, Деяниру, любил больше всего в жизни и даже больше самой жизни, и готов был заплатить за несколько мгновений взаимности невероятную цену…
И тут она, бесстрашная, испугалась и крикнула: «Геракл!!!»…
http://kentauris.livejournal.com/113882.html
Она сама не понимала, что с нею творилось. Её трясло от чувственного возбуждения, от ощущения острой опасности, от безумного и шального желания вмиг изменить свою судьбу, от ужаса перед громадностью Нессова тела и от жалости к себе и к нему, от стыда перед мужем за мимолётные помыслы о возможной измене (да разве не были, собственно, изменой уже эти горячие прикосновения рук и ног Деяниры к распалённой плоти кентавра – и его крепко сомкнутые объятия?)..
Жуткое и сладостное чувство полной неразделимости, ощущение отсутствия всяких границ между «я» и «не я», понимание роковой обречённости друг другу – на счастье и горе… В тот миг она поняла, что такое любовь и какой она может быть и порою бывает между богам, двусущностными и даже некоторыми людьми – но только, к несчастью, не у неё, Деяниры, с Гераклом, о нет, никогда…
Несс, приняв её смятенное молчание за стыдливое согласие, быстро уносил её прочь от мужа.
Опомнившись, Деянира вздумала спрыгнуть со спины кентавра.
Он резко остановился и успел схватить её за руку.
Для уговоров времени уже не было: семя Несса уже истекало на землю…
И в этот миг просвистела стрела, вонзившаяся в спину Несса – а Деянира оказалась заслонённой этой самой спиной, потому что иначе стрела могла бы пронзить и её…
Крови не было.
Была только жгучая боль.
Несс знал, что умрёт. И знал, что Геракл примчится скорее, чем это случится, и, быть может, прикончит его мечом или палицей, сократив срок его смертных мучений.
И тогда он вновь начал нашёптывать Деянире о своей любви, о жертве, принесённой ради неё, о желании несбыточного счастья…
«Прощай! Пусть твой муж любит тебя, как любил я!»…
«Ах, если б это было возможно!»…
«Всё возможно, любимая… Собери моё семя, смешай с моей кровью – лучшего приворотного зелья не сыщешь… Когда муж тебе вздумает изменить, пропитай этой смесью его исподнее – он не сможет помышлять ни о ком, драгоценная, кроме тебя… Но сама не касайся руками ни того, ни другого, возьми тряпицу, иначе»…
http://kentauris.livejournal.com/132456.html
(Луи де Булонь. Несс и Деянира)
Она подумала: иначе ей будет суждено до конца своих дней любить умершего Несса.
И сделала так, как он посоветовал.
Тайком от Геракла собрала в тряпицу семя и кровь (разумеется, герой не преминул расправиться с умирающим, полоснув по горлу лезвием и шарахнув по черепу дубиной). А узелок тщательно спрятала среди своих женских пожитков, рыться в которых Геракл брезговал. Служанок у неё тогда не было, и выболтать тайну было некому.
А потом случилось то, что случилось.
Спустя много лет, когда поседелый Геракл, возвратясь из очередного похода, ввёл в их дом прелелестную юную пленницу, царевну Иолу, обращаясь с нею не как с рабыней, а скорей как с невестой, Деянира достала из заветной шкатулки заскорузлый мешочек с приворотным, как ей думалось, зельем.
Она вымочила в смеси крови и семени Несса исподний Гераклов хитон и дала ему, чтоб надел на праздничный пир.
http://kentauris.livejournal.com/344311.html
Хитон странно пах, но окрасился невероятно красивым багрово-пурпуровым цветом.
Самой Деянире прикосновение к зелью не причинило никакого вреда: на её руках не имелось ни ссадин, ни ран.
Но Геракл, как всегда, был немного подран и порван в боях.
И, едва он облачился в хитон, как жгучий яд проник в его кровь.
А там, где материя соприкасалась со свежими шрамами, кровь закипела, и отодрать одеяние можно было лишь только вместе с кусками кожи и мяса.
http://kentauris.livejournal.com/273692.html
(Франсиско Сурбаран. Умирающий Геракл)
И только тогда поняла Деянира, что убила супруга своими руками, ибо Нессова кровь оказалась отравленной ядом гидры от пронзившей кентавра стрелы. Покаявшись перед сыновьями в содеянном, царица ушла в гинекей и свела счёты с жизнью, ибо муж её проклял, а сыновья отступились, назвав преступницей и предательницей.
Геракл же, терпевший те же муки, что и Хирон, и даже гораздо худшие, вспомнил пророчество бывшего друга, предвещавшее жестокую смерть «от копытной твари». И решил, что лучше не жить, чем позволить страданию овладеть своим разумом.
Он велел, чтобы старший сын его Гилл разложил огромный костёр и сжёг родителя заживо, – эта смерть показалась ему самой лёгкой, а боль от неё – незаметной в сравнении с той, что уже жрала его внутренности.
Говорят, люди видели, как из костра Гераклова тень вознеслась в небеса.
Там он встретился с Зевсом.
Бессмертный – с бессмертным.