Цикл этот был написан давно. В 87 и 88 годах прошлого века, на пике Перестройки и борьбе За Трезвый Образ Жизни. Все герои цикла жили в одном доме. За это время полный цикл успел зачитаться, остались лишь отдельные жильцы на листочках, в черновиках, набросках. Сейчас стало интересно попытаться их восстановить.
СОБРАНИЕ
Это был обычный дом на обычной улице в обычном городе обычной страны. И люди в нем жили обычные. Типичные представители своей страны. С той лишь разницей, что жили они все в доме под номером 66/6.
Каждое субботнее утро жильцы собирались на общее собрание в Красном уголке, под который были объединены две квартиры первого этажа.
В президиум неизменно и единогласно избирались председатель домкома тов.Бататов, его жена Свенсоншведская, пенсионер Волозов и квартиросъемщица с шестого этажа Двубортникова.
Председательствовал тов.Бататов.
- Граждане, в смысле, товарищи, - начинал он. – Жильцы и жилицы. На сегодняшней повестке дня…
В этот момент в Уголок вбегал Голованьский и кричал, бегая между рядами стульев:
-Вз-з-з-з-з…
-Этого писать не надо! – тоже кричал тов.Бататов и Двубортникова, она исполняла обязанности секретаря, старательно вымарывала из протокола ведения собрания реплику Голованьского.
-…два вопроса. Первый вопрос…
- Надо, наконец решить вопрос с алкоголем, сколько ж в очередях душиться можно? И опять же, с талонами на сахар… - начинал жилец 44-й квартиры Бесстыжев-Рюмкин.
- Наиболее злокачественно протекает ювенильная форма сахарного диабета, - авторитетно подхватывал доктор Бублович.
- Что вы тут про Ювенильное. Подумаешь! А вы про Котлован что-нибудь знаете? – перебивал его Киркунов.
- Котлован, граждане, в смысле, товарищи, под пристройку к нашему дому, запланирован на будущий год во вторую очередь.
- Вот, вот, ежли не можете убрать очередя за водкой, то хоть талоны на сахар отмените – виноград поспевает.
- Сахарная кривая при этом неумолимо ползет вверх. Еще древнегреческий врач и философ Платон…
- Что вы тут о древнегреческом! Платонов писал о революции!
- Вз-з-з-з-з…
- Этого писать не надо! – кричал тов.Бататов и Двубортникова старательно вымарывала реплику Голованьского.
- Опять нет графина с водой! – расстроено восклицал тов.Бататов, заглядывая при этом в чернильницу.
Тут же супруга его, Свенсоншведская, доставала откуда-то из-за спины графин, наливала воду в стакан и протягивала председателю. Тов.Бататов с полупоклоном принимал стакан, выпивал воду залпом, предварительно выдохнув воздух в сторону, и продолжал:
-…место нашего жилищного коллектива в развернувшемся по всей стране движении «Непротивление ходу Перестройки». Кто за?
- Вз-з-з-з-з… - вклинивался Голованьский.
- Этого писать не надо! – нервно кричал тов.Бататов.
- Кто за кем? Или кто за чем? – полошилась задремавшая тем временем Свенсоншведская.
- Кто за, просто, - солидно ответствовал тов.Бататов.
- Ставьте ящик водки и я запросто сделаю что угодно, - задорно восклицал Бесстыжев-Рюмкин.
- Угодничество – примета застоя! – возмущался Киркунов.
- Стоя и дурак выпьет, - возражал Бесстыжев-Рюмкин.
- Водка – примета застолья, - потирал руки пенсионер Волозов.
- Вз-з-з-з-з… - зудел между тем Голованьский.
- Этого писать не надо!
-…аключительной речи руководитель нашей коммунистической партии сказал, что творческую инициативу надо всячески развивать и поддерживать, - настаивал Голованьский.
- А вот это пишите, - авторитетно воздевал вверх палец тов.Бататов. И Двубортникова старательно вписывала в протокол «…аключительной речи…».
- А теперь все дружно по квартирам смотреть программу «Время». – говорил тов.Бататов и жильцы, гомоня, расходились.