7 СЦЕНА
11 (24) января 1905. Вторник. 12-50
В дверном проёме показалась крупная мужская фигура с револьвером в руке. Вацека, одетого, как чернорабочий, в грязном треухе, надвинутом на глаза, невозможно было узнать. Только по голосу:
– Ого, побоище мамаево!.. Быстрей за мной. За бараком пролётка. Должны успеть проскочить. Под шумок. Там сейчас на полную катушку начнётся.
Только тут Илья услышал со стороны площади рёв тысяч глоток и звуки одиночной стрельбы. Молодые люди сбежали с крыльца на безлюдную улицу догонять революционера. В небольшом полисаднике у торца барака лежало ещё одно неподвижное тело. Илья узнал Гагика. Товарищ Иван, не сбавляя шагу, бросил через плечо:
– Провокатор и доносчик. Я глаз с него не спускал. Выследил их встречу с Варфоломеем, а потом и всю шайку.
– Как же они вас не увидели?
– Стаж, ребята... Не в эту! – крикнул Иван, увидев, что Илья с Мануш двинулись к ближайшей упряжке. – Моя за углом.
За бараком №113 стояла ещё одна бричка. Ребята забрались на пассажирские места, Вацек проворно поднял верх, прыгнул на козлы и стегнул лошадь. Резво затряслись по ухабам. Девушка достала из узелка большой платок, накрыла голову и закуталась сама, скрыв под ним окровавленное платье.
– Товарищ Иван, почему они пристали именно к Мануш? Это Коба?
– Ишь, ты, пинкертон! – Вацек обернулся. – Но не только. Похоже, к губернатору Накашидзе след ведёт. Очень уж хотят татар на армян натравить. Оружие со складов огузам раздают. Расулзаде всюду крутится, жирный чёрт… Кстати, ты выполнил моё поручение?
– А как же. Одна квартира – в Балаханах. Улица Николаевская,19. Другая – в Баку, на Молоканской,14.
– Едете в Баку. Но не прямо, через Сабунчи, а через Раману и Сураханы. Понял? Крюк большой, но так шанс есть. Здесь наверняка кордоны выставят. Или уже.
– Мне бы отца с братом предупредить…
– О чём? Что ты двух татар, двух горцев и помощника Кобы завалил?
– Ну, нет… Что им в посёлок нельзя…
– И куда им? В бега? А мать, сёстры? Нет, уж. Будь, что будет. Счас здесь такая заваруха начнётся – никому ни до чего станет. Сидите в квартире тихо. Я приду, когда освобожусь. В Баку тоже буза растёт.
Стали попадаться бегущие навстречу люди. В основном женщины и дети. Они кричали, размахивали руками.
– А что там сейчас, товарищ Иван?
– Сотню казацкую в помощь жандармам должны были к полудню прислать. Рубилово, поди, началось... Ну, я на том углу спрыгну.
Не доезжая мехзавода, Вацек поменялся с Ильёй местами и соскочил с подножки. Теперь навстречу двигались больше окровавленные мужики, с разбитыми физиономиями, перевязанными конечностями. В подавляющем большинстве татары – самая многочисленная группа рабочих на нефтяных промыслах и самая инертная часть Бакинского пролетариата. Многие из них, вообще, не хотели свергать царя. Считали, что достаточно вырезать всех армян, а с русскими властями надо дружить пока.
Бегущие агрессивно поглядывали на пролётку, но, видя широкоплечего русского парня в рабочей одежде и с револьвером, теряли интерес. Стрельба заметно приблизилась и участилась. Илья заметил пожилого рабочего из русских, который шёл, кривясь от боли и бережно придерживая правую руку. Он притормозил.
– Даздраст революция! Что там, отец?
– Казаки с нагайками и саблями. Смяли нас, рубят подряд. А нам ответить нечем! С утра раздали винтовки, а патроны привезти забыли. У кого из наших наганы – свалили некоторых…
– Значит, солдат скоро пришлют.
– Уже едут, говорят, по железке. Но народ топеря не остановишь ничем. Пошла революция! И я счас забинтуюсь, да назад.
– Так расстреляют всех, как в тире.
– Не. Команда была: хорошие дома в центре занимать, баррикады строить. Штаб во дворе армянской церкви… А вам куда? В Баку? Так прямо здесь у жестяного склада сворачивайте и – в гору.
С возвышенности открылся вид на исторический центр Балахан. Оттуда доносилась беглая стрельба. Илья повернул голову назад, к промыслам, и вздрогнул: над частоколом нефтяных вышек поднимался густой чёрный дым, облизываемый снизу ярко-красными языками.
Время 13-25
продолжение http://www.proza.ru/2010/01/05/408