Если все делать обстоятельно
Мне повезло в жизни, потому что у меня был такой дед, точнее, прадед, каких наверно много не бывает! Вся моя сознательная жизнь началась с него. Когда я начал что-либо понимать на этом свете, первое, что увидел - глаза прадеда, потом услышал его голос и ощутил его руки. Это он меня поднял на ноги, причем, в прямом смысле. Я родился слабым ребенком, и ничего хорошего о моей дальнейшей жизни родителям врачи не сказали. Они мудро поступили: учитывая, что родители юные, и дети еще будут, они посоветовали меня отправить из Москвы куда-нибудь в деревню, где ребенка чем–нибудь накормят, молоком, например. А в Москве карточная система, молодая мама и так истощена тяжелыми родами, а отец и вовсе служит и живет в казарме, а не с женой.
Так я очутился на одной из станций горьковской области. Слабый, не ходящий и почти не сидящий, голову не держащий, бесперспективный годовалый первый внук и правнук. А поскольку вся огромная семья моей матери трудилась на мельнице, потом в огороде, а дети, то есть мои дядья и тетки, учились в школе, и в свободное время от учебы собирали металлолом или макулатуру, то меня сдали на руки прадеда – инвалида первой мировой войны.
И вся его любовь, забота и ответственность сделали меня таким, каким я стал. А формироваться мне пришлось сразу серьезным человеком. Прадеда я звал дедусей. Сидя у дедуси на коленях у самовара, я сначала умывался чаем из его блюдца, и только потом дедуся, причмокивая, его выпивал.
Мне разрешалось все! Так всем казалось. Но я-то сразу понял, что это «все» имело четкие границы! Причем понял рано, в года полтора. Любое дело, игра, еда, прогулка - все сопровождалось фразой «если все делать обстоятельно, то…», и дальше следовало дело.
И еще дедусей было запрещено меня наказывать! И если кто из семьи вдруг принимал меры и водворял меня в угол, то наказывающего ждали неприятности. Интересно, а сейчас маленьких детей ставят в угол? Я тут недавно встал в угол, постоял и совсем не понял, чего мы, дети, его так боялись? Стоишь, всех видишь, за всем наблюдаешь, и, главное, тебя в этот момент никто не беспокоит и ничего делать не заставляет, просто стой и все! Прямо терапия от невроза. А мы что делали! Истекали слезами и соплями, штаны намокали, а могли и еще погуще чем наполниться, вот ведь ума не было!
Дедуся имел странное пристрастие к документам! Любой документ, любая бумажка с графами вызывала у него трепет. Это было предметом многих шуток над ним. Он не обращал внимания. Память сохранила такую сцену: мне года два - три, во всю стену кухни - карта мира. Возле нее мы с дедусей, видимо, проводили так много времени, что в три с небольшим года я безошибочно показывал любой объект на карте по просьбе гостей. Мои познания были гордостью дедуси, шоком для гостей. Самое интересное, что географию и историю, которые я знал до школы, больше я не мог запомнить в школе и институте. Голова не воспринимала эту информацию, что было причиной двоек, а потом «хвостов». Но вернусь к эпизоду. Я показываю на карте что-то дедусе, сейчас я понимаю, что это был район Сибири, возможно, он меня попросил показать Енисей. Я показал, он похвалил. Дал мне какой-то бланк, я положил его в портфель. И потом пошел по квартире всех оповещать, что иду с проверкой. Вот этот кожаный огромный портфель с бланками я таскал с двух лет, а недавно, спустя полвека, закрывая свой портфель с документами я вдруг вспомнил, что это движение я помню почти с рождения! Вот какую судьбу и профессию мне выбрал дедуся! А до меня это дошло через пятьдесят лет! Так вот почему я бухгалтер, вот откуда у меня этот трепет перед разными бланками!
Наверно, я зануда. Но все это – дедуся. Всегда, когда я был в тупиковой ситуации, он гладил по голове и мягко произносил: «Мишуня, если все делать обстоятельно, то такого бы не получилось, но давай сейчас подумаем, как выйти из этой ситуации». И мы с ним сидели, думали, обсуждали все варианты, находили лучший, и исправляли ошибку.
Я родился «в рубашке». Только сейчас я догадался, что этой «рубашкой» для меня был дедуся. Судьба подарила мне с ним долгое общение. Я уже был студентом, но все свои секреты и проблемы доверял только ему. Надо сказать, что мои родители, да и все остальные, в моей жизни не занимали большого места, так мощно и надолго мной завладел дедуся, кстати, тоже Михаил.
И вот наступила пора влюбления. А влюблялся я часто и сразу! И тут же мчался к деду в выходные дни.
- Дед! – говорил я, как только мы оставались вдвоем. – Я влюбился! И решил жениться! Как ты на это?
Михаил Иванович набивал трубку табаком, не спеша, обстоятельно, и, только сделав первую затяжку, тихо так и не заинтересованно задавал какой-нибудь пустяковый вопрос о предмете моего воздыхания. А поскольку все его вопросы требовали ответа исходя из фактического положения дел, то я спешно мчался обратно на вокзал, чтобы успеть на ближайший поезд до Москвы, для изучения заданного вопроса, чтобы получить ответы от своей избранницы, вернуться к деду за согласием на женитьбу.
Так благодаря настойчивости деда все делать обстоятельно, я узнал, что девушки очень отличаются друг от друга. И не только внешностью, но характерами, воспитанием, самостоятельностью, верностью, трудолюбием, родителями, а дед все не давал и не давал согласия. Его никто не устраивал.
За мной закрепилась репутация разборчивого жениха, но почему-то я слушал деда. Дед мне сказал:
- Запомни, внучок! Есть два главных события в жизни мужчины: выбор профессии и жены! Потому что и то и другое менять нельзя.
Я так много уже знал в теории о мужьях и женах, о детях, о семейных проблемах, что мой жгучий интерес к противоположному полу перешел в повышенный, а потом просто в интерес.
На новый год я уговорил Михаила Ивановича выбраться к нам. Пожить в городской суете, отдохнуть от затворничества. И он приехал. В тот день в деканате вывесили списки предприятий, сделавших запрос на молодых специалистов. У меня было право выбора. Все студенты рвались в «почтовые ящики». На таких предприятиях сразу давали жилье, гарантировалась карьера. Я тоже остановил выбор на «почтовом ящике», это предприятие находилось рядом, на электричке час езды, и относилось к солидному министерству. Но мне поступило и частное предложение с обещанием хорошей зарплаты. Я все и доложил деду. Дождавшись первой затяжки, я атаковал его своими выкладками относительно своей богатой жизни в перспективе. Он молча слушал. Когда я выдохся, он заглянул мне прямо в глаза и тихо сказал:
- Никогда не мог предположить, что мой правнук когда–нибудь на первое место может поставить деньги.
Дед встал и ушел на балкон. А я так расстроился, что ушел к себе. И стал думать. Я думал до ночи, потому что утром надо давать ответ. Я не выбрал деньги. Стараясь не шуметь, в первом часу ночи я пошел в ванную, в коридоре сидел дед. Он ждал весь вечер моего решения и не спал. Когда он услышал мой ответ, то встал и пожал мне руку.
Я спешил в институт. Выходя из метро, я столкнулся с девушкой, да так сильно, что у нее выпала папка из рук, а из папки посыпались бланки бухгалтерской отчетности. Я быстро собрал все это и, протягивая листки, увидел лицо девушки. Вопрос вырвался без моего ведома:
- Вы замужем?
Она удивленно, но сразу сказала, что нет, и вообще не собирается этой глупостью заниматься! Я схватил ее за руку, отвел к краю тротуара и, не выпуская руки, попросил:
- Повторите за мной фразу: « Если все делать обстоятельно, то…», я прошу вас!
- А как вы знаете, что это моя любимая фраза?
Я чуть не умер. Вспоминая тот день, у меня сразу начинает колотиться сердце. Еще бы. Мне пришлось решить в тот день столько вопросов. Отпросить Милу с работы, свозить ее к деду, поехать к ее родителям, и…подать заявление в загс. Когда я вернулся, то застал Михаила Ивановича в сильнейшем возбуждении. Более того, он мне шепнул, что надо выпить по такому случаю. И тут до меня дошло, что я даже не поставил в известность родителей, что женюсь. Мы все решили с дедом без них. Надо было исправлять ситуацию. Мы созвали всех на кухню. Дед выставил фляжку со спиртом и сам довел до моих родителей это сообщение.
Закрыв портфель, я удивился, что столько вдруг вспомнил. Почему? Тут зазвонил телефон. Я не стал брать трубку, ведь рабочий день давно закончился. Но звонить не переставали. Звонкий, несмотря на прошедшие годы, голос Милы сказал:
- Мишка, поросенок, ты хоть помнишь, что сегодня сто двадцать лет со дня рождения твоего деда? У меня все остывает на столе.
Спасибо, дед, что напомнил! Прости, что напомнил сам!