Одним из тех кто в своё время отказался переселиться на Малею, был могучий и незлобливый Несс – кентавр, не принимавший участия в битве с лапифами и полагавший, что уж ему-то бояться нечего: все соседи знали его как мирного труженика, готового и выкорчевать дерево, и присмотреть за стадом, и постричь овец.
Несс обитал в пещере у реки Эвен близ границ Этолии, и, поскольку для него одного большого хозяйства не требовалось, так что держать скот или сажать огород было незачем, ему пришло в голову зарабатывать на жизнь перевозом у брода. Для людей брод был глубоковат, кое-где приходилось пускаться вплавь, и течение в том месте было достаточно сильное, но могучему кентавру – в самый раз. В жаркие дни он был только рад лишний раз освежиться, да ещё получить за это пару мелких монет или толику перевозимого груза. Но и в холодное время года ему, при его толстой коже, плотной шерсти и горячей крови, ледяная вода была нипочём.
Никто не жаловался на его услуги, а Несс всегда был сыт и весьма доволен собой. Единственное, что несколько угнетало его – отсутствие рядом женщины: жена его умерла, а кентаврид поблизости не водилось. Гоняться за нимфами он считал ниже своего достоинства, сами же лесные красавицы избегали его, поскольку Несс был давно не молод и совсем не хорош собой.
Сказать по правде, выглядел он и впрямь страшновато.
Огромный, косматый, с волосатым грубым лицом, длинными мускулистыми ручищами и широкими копытами.
Даже деревенские кобылы от него, бывало, шарахались.
Однажды у реки появились путники.
Мужчина зрелых лет, весьма мускулистый, с виду – то ли воин, то ли кулачный боец. Глядел он слегка исподлобья, и многочисленные шрамы на лице, груди, руках и ногах придавали создавали ощущение исходящей от гостя опасности. По одежде трудно было судить о его происхождении, ибо одет он был почти символически. Зато на нём красовался шлем, сделанный из львиной головы, в руке была тяжёлая палица, а на плече лук со стрелами – судя по размеру чехла, лук мощный, как у кентавров.
При нём была спутница – молодая статная женщина, одетая, в отличие от мужчины, красиво и богато, но явно не принадлежавшая к числу изнеженных городских затворниц: она держалась уверенно, ступала по земле размашисто, не семеня, и смотрела прямо, не опуская глаз. С собой она несла небольшой узелок, в котором могло скрываться и нечто совсем пустяковое вроде женских тряпочек и безделушек, и нечто весьма драгоценное – какая-нибудь древняя реликвия, дар богов, талисман или снадобье, исцеляющее от всего на свете, от гангрены до несчастной любви.
То были Геракл и его вторая жена Деянира, дочь Ойнея, царя Калидона – а по слухам, на самом-то деле дочь самого Диониса, однажды гостившего у царя и вознаградившего его за гостеприимство так, как подобает богу.
Несс, как ни странно, никогда раньше не видел Геракла, хоть и много слышал о нём.
Геракл же, как и был, так и остался бродягой, не имевшим ни кола, ни двора. Происходя из царской семьи, он оставался незаконнорождённым, а скверный характер никак не позволял ему приобрести хоть какое-нибудь захудалое царство путём законного брака (первую свою жену, Мегару, вместе с рождёнными ею детьми, напомню, он убил в припадке бешеной ярости, – а потом говорил, будто приступ безумия наслала на него владычица Гера). Иметь потомство от Геракла были не прочь очень многие девушки, но выходить за него замуж особенно не стремились, да он того и не требовал, поскольку привык ни в чём себя не ограничивать.
На Деянире он женился по завещанию её брата Мелеагра, который попросил об этом Геракла, уже находясь в загробном мире и беспокоясь о судьбе любимой сестры, спутницы своих мальчишеских шалостей и юношеских охотничьих забав. Деянира ведь росла вместе с братьями и с детства привыкла ездить верхом, сражаться на мечах и стрелять из лука.
Подобные наклонности были свойственны скорее кентавридам, чем дочерям человеческим, и Несс, увидев Деяниру, сразу почувствовал, что эта женщина – не такая, как деревенские дурочки, визжащие от страха у него на спине, и не такая, как избалованные горожанки, шипящие по-змеиному, когда брызги воды попадают на кисейное платьице, скроенное по последней аргосской моде.
Пурпурное платье на Деянире тоже было затейливым и дорогим – не то, что простые, как мешки с поясками, хитоны селянок…
И Нессу безумно возжаждалось прикоснуться к этому платью с узорной каймой по подолу, и почувствовать на своей спине жаркие женские ягодицы, и услышать, как звенят её золотые серьги, и вдохнуть сладкий запах её подмышек, слегка надушенных настоем из дикой розы…
Несс вышел на берег и предложил свои обычные услуги, заломив, правда, двойную плату.
У героя, естественно, денег не было, – он же совершал все свои подвиги бескорыстно, с тем расчётом, что благодарное человечество потом будет его кормить, поить и всячески чествовать. Будь у него деньги, его сопровождали бы слуги и оруженосцы, а молодая жена не шла бы пешком, а ехала на хорошей лошади или на добром муле.
Но Геракл носил при себе только славу и груду оружия.
Деянира порылась за поясом и нашла последний обол.
Словно плату Харону.
«За такие деньги я перевезу только тебя», – сказал ей Несс. – «Но зато уж так бережно, что ни капелька не упадёт на оборочки!»…
Женщина посмотрела на него с большим интересом.
Она, конечно, слышала от супруга, что кентавры вполне разумны и прекрасно владеют человеческой речью, но всё-таки зрелище огромного косматого людозверя, который пытался с нею любезничать, было ей в диковинку.
«Тут плыть – совсем ничего!», – заявил Геракл, снимая набедренную повязку и вручая её Деянире.
Герой никогда не стеснялся своей наготы, в чём был отчасти подобен кентаврам.
«Давай и оружие», – предложила она.
Он пристегнул ей на пояс меч и протянул ей свою тяжеленную палицу.
Деянира взяла её, как если бы это была просто скалка для теста.
Несс преисполнился умилённого восхищения.
Такой женщины он никогда ещё в жизни не видел!
И даже мечтать о такой бы не смел!
Могучая, рослая, яркая, смелая, сильная, пышущая здоровьем и царственной самоуверенностью – ей бы женою кентавра быть, а не какого-то двуногого хлюпика, который ростом – Нессу по грудь!..
«А лук и колчан?» – спросила Деянира.
«Нет. Это – с собой», – отрезал Геракл.
Он замотал ремни от чехлов на руку, вошёл в прохладные струи Эвена и, некоторое время осторожно передвигаясь по каменистому скользкому дну, поплыл, гребя одной рукой и держа другую, с луком и стрелами, высоко поднятой над головою. Казалось, это не стоило ему особых усилий.
Нессу уже тогда бы сообразить, что этот путник – совсем не простой человек, и лучше бы с ним не связываться.
Но Несс, во-первых, не отличался умом, во-вторых, привык к тому, что сильнее его никого в округе нет, а в-третьих, совсем ошалел от вспыхнувшей страсти к великолепной красавице.
«Что ж, садись», – велел он Деянире.
Она устроилась на его широкой спине, поджав под себя ноги и одной рукой обнимая Нессову шею, а другой – держа мужнюю палицу.
Несс сделал несколько шагов по воде, погрузившись по брюхо.
И… вдруг понял, что больше не может терпеть.
Пловец уже ближе к тому берегу, чем к этому.
Женщина – здесь, в его власти.
Он успеет.
«Будь моей. Я люблю тебя. Я гораздо сильнее, чем он», – зашептал он ей на ухо.
«Ты с ума сошёл! Ты.. животное!» – возмутилась она.
«Пусть – животное… Всё равно – ты моя», – рассмеялся он и рванул обратно, на берег.
Деянира взвизгнула.
Геракл обернулся на визг и увидел, что происходит нечто неладное.
Но ему нужно было время, чтобы выбраться на берег и расчехлить упакованный по-походному лук…
Несс, не теряя лишних мгновений, помчался к холму, который, как ему казалось, легче будет оборонять – и, повергнув Деяниру за землю, задрал ей подол…
Она в ужасе заорала: «Геракл!!!»…
Свист стрелы раздался вместе с Деянириным криком.
И только тут Несс понял, кем был этот путник.
И что это была за стрела.
(Жюль-Эли Делоне, Несс с Деянирой и Гераклом)
Несс знал, что через несколько минут умрёт.
Но эти минуты у них ещё были – Геракл опять зачехлил свой лук и бросился в воду Эвена.
«Милая», – прошептал кентавр ошарашенной Деянире. – «Прекраснейшая на земле… Прости… Я так тебя полюбил… Хочу тебе подарить… Нет, сказать… Он тебя недостоин, он стольких баб обрюхатил – ни с одной долго не жил… Если хочешь, чтоб он не бросил тебя, слушай Несса… Собери мою кровь… И семя тоже… Смочи тряпицу и береги… Когда он перестанет тебя хотеть, смажь этой смесью его хитон… Увидишь, ни на какую другую он больше не взглянет… До самой смерти»…
И пока Геракл добирался до берега, Деянира, повинуясь неведомой силе, бережно собрала тряпицей в пустой кошелёк кровь и семя кентавра, завязала в край покрывала – и припрятала в складках пышного платья.
Когда муж подбежал к ней, Несс уже умирал.
Но герой на всякий случай прикончил его своей палицей.
http://kentauris.livejournal.com/41988.html
(Аннибале Фонтана. Геркулес убивает Несса)
Или, как считают иные, ударом меча.
http://kentauris.livejournal.com/119560.html
Деянира закрыла кентавру глаза.
И слегка присыпала голову белым речным песком, совершая простейший, пусть символический, обряд погребения, – чтобы дух убитого не преследовал новобрачных.
Геракл мрачно смотрел на эту церемонию, но не вмешивался, понимая, что призрак неупокоенного Несса им на ложе будет совсем ни к чему.
«Он успел тебя взять?», – первым делом поинтересовался Геракл, когда скромный обряд был завершён.
«Нет, конечно!» – передёрнулась Деянира.
«Хороший был выстрел», – самодовольно похвастался он.
«В самый раз», – согласилась она.
http://kentauris.livejournal.com/182050.html
Пабло Пикассо. Геракл убивает кентавра Несса.
…Я излагаю здесь самую распространённую, мифологическую, версию событий, немного приправив её описаниями и диалогами.
Но искусство, вопреки мнению о своей принадлежности к царству фантазии, – ещё раз повторяю я, – никогда не лжёт. И разночтения в изображении этой истории говорят сами за себя.
Рассуждая трезво и здраво, зададимся вопросами, касающимися ключевых моментов:
– Когда пролилась кровь Несса и в каком количестве?..
– Когда кентавр успел убедить Деяниру в своём желании оказать ей последнюю услугу?..
– Почему Деянира поверила и скрыла подарок Несса от мужа?..
– Наконец, где всё это время был Геракл?..
Вопрос о крови Несса совсем не прост.
Если Геракл смертельно ранил его отравленной стрелой, которая, как изображается на некоторых картинах, прошла навылет, то крови не могло быть много. Её, скорее всего, почти не было. И уж конечно, такого количества не хватило бы, чтобы смочить кровью целую тунику.
http://kentauris.livejournal.com/47950.html
(Давид Винкбонс. Геркулес, Деянира и кентавр Несс. 1612).
В этом смысле приводимая ниже картина Луки Джордано кажется мне хоть и экспрессивной, но надуманной: из подобной раны кровь не может хлестать ручьём, если только стрелу не вырвать с мясом, – но тогда Несс бы скончался от болевого шока, а не от яда.
http://kentauris.livejournal.com/93325.html
Впрочем, картина Джордано интересна другим: сострадательным выражением лица Деяниры и её заботливым жестом.
Некоторые другие изображения также свидетельствуют о том, что не всё в этом любовном треугольнике было столь уж однозначно и психологически просто. Деянира, судя по её реакции на слова Несса, явно знала, что Геракл обладает ею, но вряд ли любит её – а кентавр действительно влюбился с первого взгляда, – и поплатился за этой жизнью и головой…
Женщины такого не забывают.
И то, что кое-где Несс выглядит даже симпатичнее Геракла, говорит о том, что в глазах Деяниры это могло быть и так, – по крайне мере, на какое-то мгновение, – уже после того, как она непроизвольно испустила вопль о помощи, – а в ответ совсем рядом просвистела стрела, которая могла бы вонзиться в неё, но вонзилась в спину Несса…
http://kentauris.livejournal.com/60247.html
(Антонио Темпеста. Несс, Геракл и Деянира)
Кстати, о выстреле.
Художники последующих эпох изощрялись так и этак, пытаясь представить себе такую диспозицию персонажей, при которой стрела, пущенная Гераклом с приличного расстояния, должна была бы сразить Несса, не задев при этом Деяниру.
Получалось, искренне скажу, не совсем убедительно.
Ведь, если Несс был паромщиком, то самой естественной позой было бы размещение Деяниры верхом у него на спине (возможно, с поджатыми ногами, чтобы не замочить подола, если предположить, что она всё-таки ехала не голышом). Но в таком случае Геракл вынужден был страшно рисковать, стреляя фактически в собственную жену! Даже если бы стрела не убила её, а только задела, мучительная смерть была бы неминуемой. Не попасть в Деяниру он мог только чудом, если бы она успела, услышав свист стрелы, мгновенно нагнуться и отодвинуться.
http://kentauris.livejournal.com/228822.html
(Франческо Бартолоцци. Похищение Деяниры. 1815)
Видимо, даже художникам, наделённым богатым воображением, такой поворот событий казался маловероятным – или они просто не могли представить себе всей нечеловеческой жестокости Геракла, который был готов убить либо Несса, либо Деяниру, либо обоих вместе, нанизав на одну стрелу, – но не допустить, чтобы его женщина досталась кому-то другому.
Поэтому мастера кисти, резца и грифеля заставляли Несса и Деяниру совершать поистине цирковые акробатические фокусы, дабы Геракл не выглядел в глазах человечества тем, кем он в действительности был – профессиональным убийцей. Но, согласитесь, ни для перевозки увесистой барышни через реку, ни для её последующего умыкания все позы, придуманные художниками Нового времени, никак не годились из-за крайней своей неудобности.
http://kentauris.livejournal.com/303536.html
(Фердинанд Барбедьен)
http://www.artmedal.net/pics/delamarre2.jpg
(Раймон Анри Филипп Делемарр)
(Маргот Иви)
Если вернуться к древнегреческим изображениям данного сюжета, то там выстрела зачастую вообще нет: есть удар палицей или мечом. Но это означало, что Геракл настиг парочку спустя какое-то время после крика Деяниры – а стало быть, у них была возможность поговорить наедине, и не ручаюсь, что похищаемая не прониклась какими-то чувствами к похитителю. Ведь, если верить некоторым художественным версиям, Несс вовсе не был таким чудовищным уродом, каким его обычно себе представляют.
А большая кровь была потом.
Возможно, Геракл, выскочивший из вод Эвена, действительно сперва набросился на Несса с палицей и оглушил его.
А потом прирезал мечом.
И вот тут крови действительно было много, потому что расправа была показательной и жестокой.
Про то, что Деянира присыпала труп песком, ни в одном мифе не сказано – но это следовало из логики вещей: оставить кого-либо без погребения считалось у греков поступком крайне неблагочестивым и даже опасным, ибо неприкаянный дух убитого стал бы преследовать своего врага (собственно, так оно потом и случилось).
Следует заметить: общеизвестная версия могла быть поведана Гераклу и всем прочим только самой Деянирой. Других свидетелей не было. Некоторые художники изображают в этом сюжете (причём иногда на первом плане) ещё одного участника – бога реки Эвен, однако нет никаких оснований предполагать, что он играл там какую-то роль.
http://kentauris.livejournal.com/119391.html
Луи Лагрене. Несс, похищающий Деяниру
Геракл, конечно, видел то, что он видел – однако, как выяснилось, видел далеко не всё, а уж не слышал вообще ничего. И, естественно, по причине врождённой самонадеянности – ничего не понял.
Ключ ко всей этой драме – история Деяниры, а вовсе не Геракла.