Ты сказала, майки идут худым и лысым
И мне показалось, что я потерял в тебе своего же ребёнка, такого же, как я,
нетрезво мыслящего от сердца до селезёнок,
покрытых густым слюды налётом
Нам приходилось взлетать и падать,
будто снова ввели рейсы, родом из детства
на бумажные самолёты
И хоть мы боялись столкнуться,
то ли с собственным телом,
то ли с собственной тенью,
Обходя стенки трюмо на коленях,
чтоб не видеться с лишним бездарным искажением своего отражения,
что будто случайно нас сутками поджидало
Нам нравилось,
просто нравилось
запихивать в кормушку рта,
украденный со своего же стола,
хлеб,
прибрежным чайкам и искать в запутанных волосах и руках
утешение.