Самое первое воспоминание о детстве – высокие акации в проеме окна. Ветки деревьев все время в движении. За окном шумит дождь.
Перед каждым подъездом нашего каменного трехэтажного дома были небольшие палисадники. В них по два-три высоких дерева тенистых акаций и клумбы с цветами.
У палисадников свои "хозяйки". Справа палисадник бабки Верки, за нашим следит соседка со второго этажа тетя Женя, слева палисадник бабы Шуры.
Есть еще по три палисадника, по разные стороны от этих. У каждого свое лицо, свой узор клумб, свои запахи.
Весной тетя Женя разрешает вскопать мягкую жирную землю. Выстраивается очередь из желающих ребятишек.
Но не дай бог летом во время детской игры в чей-нибудь палисадник попадет мяч. Крик, шум на весь двор! Несдобровать виновнику.
Через дорогу от дома был небольшой сквер. В центре сквера маленький садик, огражденный невысоким заборчиком и по периметру обсаженный туями. В центре садика на постаменте большая белая скульптура Сталина.
С двух сторон от садика яркие круглые цветочные клумбы. Они напоминают узоры калейдоскопа. И до чего же они красивы! Тот, кто их расписывал, был не только искусным садоводом, но и прекрасным художником.
Однажды незаметной ночью на месте Сталина появилась скульптура женщины с ракетой, потом через некоторое время юный Ленин-гимназист, затем ваза с цветами, очень похожая на огромную мусорную урну.
В сквере было много зеленого кустарника, дорожки посыпаны желтым песком. На уютных лавочках любили отдыхать взрослые, а на спинках лавочек, как воробьи на проводах, часто сидели дети.
Когда цвела акация, со спинок скамеек легче было дотянуться до сладких белоснежных гроздей.
Сколько здесь было сыграно игр в семь камушек, казаков-разбойников, уток-охотников, хали-хало, монах в синих штанах, колечко. . .
Здесь прошло мое детство.
Я была домашней девочкой, но двор очень любила, хотя чувствовала себя немного чужой в компании шумных сверстников. Ко мне все хорошо относились, никогда не обижали. У меня было много того, чего не было в те годы у ребят: велосипед, коньки, ролики, хула-хуп, много игрушек, и я щедро делилась ими с ребятами.
Чуть дальше сквера за домами находилась школа. Я впервые попала туда месячным младенцем, когда меня принесли на кормление к маме-учительнице.
Школа была особенная. Она буквально утопала в густом зеленом парке.
Перед входом в школу через спортивную площадку в маленьком уютном скверике был пруд с цветущими лилиями, а на краю пруда среди плакучих ив стояла скульптура Зои Космодемьянской. Хрупкая фигурка задумавшейся девушки чем-то напоминала «Аленушку» Васнецова, и хотелось постоять рядом и помолчать.
За школой парк напоминал лес. Здесь среди высоких деревьев и кустов кое-где стояли небольшие скульптуры и уютные беседки со скамейками. Там часто сидели ученики с книжками.
В нашем маленьком городе кроме множества клумб, палисадников, деревьев и скульптур было несколько фонтанов. Запомнился фонтан в виде богатыря, разрубающего мечом горло огромной змеи.
Зимой фонтан не работал. Богатыря наряжали в Деда Мороза, рядом устанавливали высоченную ёлку. Вокруг висели гирлянды разноцветных лампочек.
Совсем недавно в этих местах царствовали зловонные малярийные болота вперемешку с солончаками. Эта низменность в недалеком прошлом представляла собой дно Каспийского моря, и она еще не успела полностью освободиться от воды. Но решением правительства здесь было начато строительство большого военного завода, и в 1931 году на морском побережье во всю шли мелиоративные работы по осушению местности.
К 1940-му году здесь уже возвышались заводские корпуса и высокие многоэтажные дома нового соцгорода. А вокруг домов были рассажены будущие парки и скверы.
И я родилась уже в зеленом цветущем царстве, которое было сотворено людьми, их умелыми руками и добрыми сердцами.
Я очень любила свой город ранней порой в начале дня.
Уже светло, но город пуст. Кажется, что все в нем вымерло. Откуда-то доносится резкий шершавый звук одинокой метлы дворничихи. Вот она тихонько окликнула напарницу с соседнего двора. Их голоса ясно слышны в утренней гулкой тишине. А вот звякнула крышка молочного бидона. Это ранняя пташка – чья-то заботливая бабуля, отправилась за свежим привозным бочковым молоком.
С одной стороны город выходил песчаным пляжем к морю. Туда вели две широкие дороги. Одну из них прозвали "топталовкой". По вечерам, помывшись и принарядившись после трудового дня, горожане гуляли по топталовке и по набережной вдоль приморского городского парка.
В парке работали карусели и танцевальная площадка, слышалась музыка.
Подростком я любила одна в сумерках бродить по ладоням прибоя. Это было совсем не опасно. Жаркими душными ночами каспийчане спали на раскладушках на улицах у подъездов домов или у моря.
Хорошо было бродить босяком по пологому приморскому берегу, ровному и теплому. Ноги пружинят по влажной упругой поверхности или проваливаются по щиколотку в мокрый песок, еще удерживающий влагу набежавшей волны. Ленивые волны монотонно набегают и невозмутимо смывают следы. Нет чувства тоски и одиночества. На душе лишь сладкая грусть и ожидание чего-то неизвестного, загадочного.
Для меня Каспийское море так же неотделимо от существования, как воздух. И это не высокопарные слова. Я родилась здесь, выросла и живу. Море знает все мои тайны.
Очень интересен на море восход солнца.
Медленно светлеет морской горизонт. Но море еще спит. Кажется, что природа замерла в ожидании.
И вот над водой появляется маленькое красное пятнышко. Оно быстро растет, но солнце еще не проснулось и напоминает налитый багряным цветом мешочек. Только когда шар полностью выполз из моря, из него сначала прорывается один яркий и острый как спица луч, за ним еще несколько, а потом уже сноп лучей. И вот уже ослепительно засияло умытое морем утреннее солнце, появились и закричали в небе неизвестно откуда прилетевшие чайки. Раскинулась и заиграла по морской глади алая золотистая дорожка. Море вздохнуло и покатило волны.
По такому признаку оживления природы можно определить момент восхода солнца даже в пасмурную погоду.
Я люблю и не боюсь входить в бушующее море, нырять под волну или весело катиться на ее гребне к берегу. Если овладеть этим искусством, то волна пронесет тебя на много метров вперед, иногда до самого берега,
Люблю заплывать в шторм подальше от берега и плыть, то ныряя в провалы волн, то взлетая вверх и оттуда вновь проваливаясь вниз.
Вспоминаются стихи Байрона.
Тебя любил я, море! В час покоя
Уплыть в простор, где дышит грудь вольней,
Рассечь руками шумный вал прибоя
Моей отрадой было с юных дней.
И страх веселый пел в душе моей,
Когда гроза внезапно налетала.
Твое дитя, я радовался ей,
И, как теперь в дыханье буйном шквала,
По гриве пенистой рука тебя трепала.
А какое море бывает зимой! Оно тихо-тихо дышит под ледяным панцирем, словно человек во сне. Прислушавшись, можно услышать его ровное дыхание. Зимнее замерзшее море, как мудрый друг, может успокоить в трудную минуту жизни!
Это настоящая психотерапия – общение с морем!!!
Помню, как однажды я заплыла далеко в море. Вдруг, буквально на расстоянии вытянутой руки, из воды вынырнуло чудовище. У него была, как мне показалось, серая раздутая и блестящая на солнце голова. От неожиданности я решила, что это утопленник. От страха закричала и тут же заглотнула морскую воду и пошла ко дну. Но, когда вынырнула, догадалась, что чудище было большим тюленем. Мне очень захотелось разглядеть его получше, но тюленя уже нигде не было видно. Наверное, сам испугался.
Для меня осталось загадкой, почему же он подплыл так близко? Почему проявил такое неосторожное любопытство?
Мое море! Оно бывает совсем разным. Иногда это просто озорной забияка. Мягким толчком прибой может сбить с ног, но тут же подхватить и лихо прокатить на гребне. Я прекрасно знаю эти коварные проделки.
Море может быть ласковым и нежным, как сильные мужские руки. Надо только довериться ему, и оно обнимет тебя и тихо покачает на своих волнах.
Мне иногда снится, что я летаю. Ощущение полета настолько знакомо, что наяву мне кажется, будто ничего не стоит оторваться от земли и взлететь, но удивительно и не понятно, почему это не получается. И наконец-то я поняла, что чувство полета ощущаешь, когда плывешь в море.
Я очень люблю плыть на спине, глядеть в небо, на облака, и представлять, что поднимаюсь все выше и выше, что еще немного, и окажусь среди стаи горластых чаек. Я взмахиваю руками, и морская вода, стекая с них, образует контур крыльев. Взмах, еще взмах. Я лечу…
Но наш город хорош не только морем. С другой стороны к городу подползают предгорья Кавказа. Давно, в первые годы стройки, здесь были каменные карьеры, на которых взрывали породу, добывая строительный материал. Теперь это плавно набегающие каменные глыбы.
С предгорьями связана моя юность.
Когда-то мы с ребятами облюбовали скальную гряду и каждую субботу после институтских занятий шагали туда километров восемь с рюкзаками, палатками, веревками и прочим туристическим инвентарем. Утром навешивали веревки на скальные маршруты и как пауки взбирались по стене.
Иногда устраивали ночные вылазки на скалы горы Тарки-Тау, у подножия которой раскинулась Махачкала.
Однажды во тьме при спуске дюльфером я сильно оттолкнулась от скалы и съехала вниз по ветвям дерева. Брезентовые штормовочные брюки остались целы, а кожа под брюками распоролась, как от лезвия ножа.
Помню, как восьмого марта мы сделали вылазку в горы за подснежниками. Нарвали их видимо-невидимо, и по дороге в автобусе дарили женщинам.
Мой родной город Каспийск! Как люблю я тебя! Куда бы ни уехала, я всегда скучаю по тебе, и нигде не бывает мне так легко, свободно и хорошо, как в моей родной колыбели!