Человек

 
                I

      - Россия,которую мы потеряли, - командированный прочитал вслух название фильма в видеотеке.
      - Да мы ее до сих пор не нашли, - усмехнулся доктор исторических наук.
      - С этим можно поспорить, - сказал заезжий турист.
      - Что же, начнем с нашего времени, - историку хотелось блеснуть своими познаниями, - сейчас мы живем в стране, которая называется Россия, Российская Федерация, свободной стране и, вроде бы, живем неплохо. Мы прошли через тысячелетия и, мне думается, было в нашей истории больше негатива, чем позитива.
      - Да что вы такое говорите! - командированный не скрывал своего возмущения, - русское искусство, живопись, музыка, литература - это же признано во всем мире!
       - Не спорю, - сказал историк, - но как часто люди страдали от произвола власти?! Самодержавие, революция, бред коммунизма и прочее.
       - Самодержавие могло прийти к конституционной монархии со временем, не так ли? - высказался турист.
       - Думаю, это было тогда маловероятно, - ответил историк, - император Николай Второй слаб как правитель, императрица удручена болезнью наследника и чтобы, если не спасти единственного сына, то хотя бы облегчить его страдания, окружила себя проходимцами вроде Распутина.
        - А вы уверены в том, что Распутин проходимец? - в голосе спросившего прозвучала ирония.
       Это был субъект неопределенного возраста, внимательно прислушивавшийся к разговору.
       - Да помилуйте, все это знают! - доктор исторических наук дажевозмутился.
       - Не странно ли, - продолжал незнакомец все с той же иронией, - Все считают, что человек мерзавец, но когда спрашиваешь прямо: что он совершил недостойного? - на это никто не может вразумительно ответить.
       Историк бросил на незнакомца уничтожающий взгляд:
       - А вы, конечно, будете доказывать, что это не так? - спросил он с усмешкой.
       - Ну нет, - произнес незнакомец, - доказывать я никому ничего не буду: ведь если знаешь, можешь не клясться в вере, а веришь, если не знаешь.
       - Можно подумать, что вы знали то время! - воскликнул турист.
       - Я знаю не только то время, - произнес незнакомец.
       - Тогда, простите, сколько же вам лет? - не удержался язвительного вопроса командированный.
       Незнакомец будто обиделся:
       - Какое это имеет значение? достаточно сказать, что мой возраст не измерить веками.
       - Он сумасшедший, - тихо сказал турист командированному.
       - Похоже, он начитался Булгакова и вообразил себе, что он Воланд, - ответил тот.
       Незнакомец будто прочел их мысли.
       - Конечно, вам трудно меня понять, но я все же скажу: я не сумасшедший, не Воланд, не какой-либо иной мессир. Я Кронос.
       - Пожирающий своих детей? - доктор исторических наук расхохотался.
       А незнакомец сказал, вернее, спросил:
       - Может ли человек, который хочет мира, привести к войне? Может ли возвращающий к жизни сеять смерть? Но жизнь дающий прослыл убийцей, хотя не он убивал,а его убили?
       Ему никто не ответил.

                II


      - Массивные кровоизлияния, боли и тяжелая интоксикация, - сказал доктор Раухфус,осмотрев наследника.
      - Боюсь, что вы правы, - отозвался Боткин.
      А вся Россия отозвалась молитвами. И в огромных соборах, и в маленьких церквушках затерянных деревень шли службы о здравии цесаревича. А там, в Спале, даже поляки,забыв, казалось, свою вражду к русскому самодержавию, пришли на молебен и плакали во время службы. Алексею становилось все хуже. На следующий вечер, когда все ожидали самого худшего, в гостиную вошла Ирена Прусская, сестра имератрицы Александры Федоровны. В руках у нее была телеграмма из далекого сибирского села. В телеграмме было: "Бог увидел ваши слезы и услышал ваши молитвы. Не убивайтесь - малыш не умрет.".
      На следующееутро кровотечение остановилось. Царевич жил.

                III

      - Привет будущему президенту!
      - Привет будущему чемпиону!
      За этими словами последовало рукопожатие, а за рукопожатием объятия. Много лет не видели друг друга бывшие одноклассники Никита Клавдин и Денис Алексеев, и теперь встретились случайно на одной из московских улиц. Как давно это было, когда они в школе сидели за одной партой?! И казалось, что не годы, а столетия прошли после того, как они расстались. Они даже не спросили друг друга "как дела?", так как в этом не было нужды: имена обоих были известны всей стране и каждый, кто читал газеты и смотрел телевизор, знал их в лицо.
      - Ему ли лезть в эту склоку? - искренне недоумевали те, кто близко знал Клавдина.
      - Ему, и только ему! - отвечала вся страна, не знавшая Клавдина иначе как по интервью и пресс-конференциям.
      В отдаленных уголках памяти семьи Никиты сохранились воспоминания о том времени, которое позже будет названо "Период великого зла", да и родители Клавдина, и он сам любили историю. Возможно, это и помогло Никите совершить свой выбор.
      Иногда знакомые и сослуживцы в шутку спрашивали Клавдина, почему он не баллотируется в губернаторы или депутаты. Никита неизменно отшучивался.
      Но подошла новая избирательная кампания,и Клавдин, к удивлению всех своих близких, объявил о своем решении баллотироваться в президенты России.
     - Не могу молчать, когда вижу боль, - как-то сказал Никита.
     Эти его слова стали известны во всем мире.

                IV

     Из кандидатов на высший пост в стране Клавдину особенно запомнился один с суровым выражением лица.Никите показалось, что после своего выступления на дебатах этот претендент не садился в машину, и даже не пошел пешком. Он просто исчез, словно испарился в воздухе.
   "Переутомился я, что ли? - подумал Никита Клавдин и огляделся по сторонам.
    Посередине проезжей части шла живая овца, за ней двигался  осёл, потом гиена, неведомо как появившаяся в Москве, а за гиеной шел, перевалиаясь на четырех лапах, крокодил. Замыкала же шествие обезьяна. Все они растворились в огнях вечернего города и, как показалось Клавдину, сгорели в нем.
    Никита пошел за ними. Источника света видно не было: было какое-то пламя, которое не сжигало. В центре этого огня в золотом кресле восседал кандидат в президенты с суровым лицом. Вокруг него стояли те животные, которых Никита только что видел на улице. Клавдин ненароком взглянул в глаза своего соперника, и сразу же отвел взгляд. В глазах сурового претендента сверкали злые огни молнии. Он устремил свой невыносимый взгляд прямо перед собой, и огонь, окружавший пространство, приняв форму змеи с мордой льва, обвился вокруг сурового господина.
    - Сакляс! Сакляс! Сакляс! - трижды донеслось из пространства, а восседавший в золотом кресле сказал:
    - Слушайте меня, дети Эстепис-Ух-Эпиптоэ. После этой ночи, которую я так долго ждал, все может принадлежать нам. Но здесь человек, единственный в мире, который способен помешать моим планам, и тогда мы все погибнем.
    Молнии снова сверкнули в его глазах, и он спросил Клавдина со злой усмешкой:
    - Значит, вы, молодой человек, хотите спасти человечество?
    - Я надеюсь принести пользу миру и прежде всего своей стране, - ответил Никита.
    - Как вы думаете, кто я? - спросил суровый субъект.
    - Вы кандидат в президенты России, - сказал Клавдин.
    Его собеседник захохотал, и смех его был подобен грому.
    - Вы в Бога верите, молодой человек?
    - Верую.
    - Так вот я и есть Господь Бог, создавший этот мир.
    Никита не знал,что ответить.
    - Смотрите же! - в руках у собеседника Клавдина появилась книга внушительных размеров и раскрылась сама собой. Текста в книге не было - были цветные рисунки очень хорошего качества.
    - Вот мир, еще не населенный, пустой, а вот, - книга показала новый рисунок - мужчина и женщина, мои создания, от них и пошло все зло мира.
    Только теперь Никита заметил, что рисунки в книге были наделены способностью двигаться и были как бы живые. Вот только говорить они не могли.
    А владелец книги продолжал:
    - Вот они первый раз ослушались меня и я проклял их. Через минуту другой рисунок - по бескрайнему морю плывет огромный корабль.
    - Они снова вызвали мой гнев, и я - книга показала еще одну страницу: на ней вся земля была охвачена пламенем - снова наказал их. Они поклонялись другим богам, а не мне, и я за это топил в воде и сжигал в огне их города. И все-же нет покорности в их сердцах. В эту ночь все должно измениться, - и опять в голосе прозвучали раскаты грома, а в глазах сверкнули молнии - на месте этого мира ничего и никого не останется, а в новом, который я создам, все будут славить меня и поклонятся только мне и никому другому кроме меня служить никогда не будут.

                V

    Ушла ночь и унесла с собой невыносимую боль. Мальчик не вспомнил о ней в это утро и подбежал к окну. У окна стоял какой-то лохматый гигант и что-то бормотал себе под нос. Мальчик подбежал к нему поближе.
   "Этот человек новый", - подумал мальчик и снова отбежал от незнакомца. А потом снова подбежал к исполину.
    Гигант обернулся и схватил мальчика за руку. Не говоря ни единого слова он подвел цесаревича к какой-то иконе и стал перед ней.
    - Слова не обязательны при молитве, - сказал он мальчику, - Прислушайся к своему сердцу и Бог услышит тебя.
    С тех исполин стал частым гостем в детской. Обыкновенно он садился возле мальчика и рассказывал ему интересные истории. А историй таких гигант знал много: это были и народные сказки, и жития святых, и древние сказания. Не только мальчик, но и красавицы-цесаревны, и сама императрица заслушивались тогда, и даже государь не оставался к ним равнодушным.
    - Хочешь посмотреть на настоящего русского мужика? - сказал как-то император своей сестре Великой княгине Ольге Алексеевне.
    И повел ее в детскую. Со всеми исполин был почтителен, но не раболепствовал, а в разговорах с людьми часто употреблял и библейские изречения, и русские поговорки.
    - Это хороший русский человек, - сказал император, - в минуты беспокойства и сомнения я люблю говорить с ним и после этого я неизменно чувствую успокоение и примирение с самим собой.

                VI

    Если бы Регину Перовскую, редактора популярного журнала  "Страна" спросили: как случилось то, что все важные вопросы в редакции решает рядовой репортер Костя Добродеев, она бы не смогла ответить определенно. Но ее такое положение вещей вполне устраивало, а о молодом сотруднике Добродееве говорила, что он работает за десятерых, и это было
правдой. Ведь Добродеев приходил на работу раньше всех и уходил позже всех, а Перовская (простим даме ее слабости) то и дело срывалась с работы то в магазин, то в театр, а то и домой посмотреть очередной сериал, прихватив заодно и весь женский коллектив газеты. Неудивительно, что вся работа ложилась на плечи Добродеева. Впрочем, сейчас все сотрудники редакции были на рабочем месте. Еще бы: скоро страна узнает имя нового президента, и Никита Клавдин, самый молодой кандидат на этот пост, а значит, самый интересный для репортеров, согласился дать интервью журналу "Страна". Интервью предстояло брать, конечно же, Косте, но оно было назначено на следующий день, а сейчас, закончив текущие дела,все сотрудники журнала вели интересную беседу за накрытым столом. Закуски было много, выпивки еще больше,и неудивительно, что Добродеев был дома только после полуночи. Впрочем, на следующее утро, сохранив ясность ума и твердую память, он отправился брать интервью и вошел в тот дом, где оно было назначено.
   Клавдина не было.
   - Задерживается, видимо, - сказала кучерявая дама, чем-то похожая на овцу.
   Нет, это была самая настоящая овца и она говорила по-человечески.
   - Не-ве-жа-а, бе-едную овечку обидел, - проблеяла овца и растаяла в воздухе.
   "Пора кончать эти посиделки в редакции", - подумал Костя.
   Из другой двери на одних задних лапах вышел крокодил в модном костюме и в очках.
   - Никиту Васильевича ждете, господин репортер? - вежливо осведомился он, - так он вам ничего не скажет, по крайней мере сегодня.
   И крокодил вновь скрылся за дверью.
   Прошло три часа,и никто не появлялся.
   Добродеев постучался в первую попавшуюся дверь и слегка приоткрыл ее. За компьютером сидел какой-то мрачный субъект.
   - Это кто же осла впустил в кабинет?! - закричала уборщица,вошедшая в свой час, - А вы кто такой?-повернулась она к репортеру.
   - Мне было назначено интервью с Никитой Васильевичем Клавдиным сегодня, - сказал Костя и протянул редакционное удостоверение.
   - Что вы мне телефонную карту под нос суете? - закричала уборщица пронзительным голосом, -Вон отсюда!
   Явился гориллоподобный дядька и здоровенным пинком выставил репортера за дверь. А осёл - тот действительно сидел за компьютером - погрозил Косте правым копытом.

                VII

    - Он безобразный мужик,к тому же наглый и грязный!
    - Он мудрый старец!
    - Тоже мне старец! чуть за тридцать. Знаете, что он мне сказал вчера?
    - Что?
    - Пойди сюда, моя милая кобылка.
    - Ну, это даже довольно мило.
    - Развратный мужик!
    - Вы сами дали ему повод, милая, - сказала Лили Ден, близкий друг императрицы.
    - Расскажите лучше, что он вам говорил, когда вы остались с ним наедине.
    - Охотно, - ответила Лили, - мне надо было тогда сделать выбор: Сопровождать ли мужа в его поездке или остаться с маленьким сыном. Он подошел, взял мои руки в свои, поглядел мне в глаза и сказал: "Ты терзаешься, но поверь, что это не заслуживает волнения. Ты разрываешься между мужем и ребенком и не можешь понять, кто из них слабее. Ты думаешь, что мальчик беспомощен, но это не так. Ребенок ничего не может натворить по своей слабости, мужчина же очень много. Но Господь направит тебя".
    - Он не имел права в таком тоне говорить с вами, - заметила Великая княгиня Ольга Александровна.
    - Поверьте, дальше этого дело не шло, - сказала Лили.
    В гостиную, на ходу разговаривая с кем-то по телефону, вошел тот, о ком говорили дамы. Окончив разговор, он сел на диван и как-то грустно сказал:
    - Да, мои дорогие, вы слишком изнежены, пресыщены. Поедемте со мной летом в Покровское. Мы будем ловить рыбу, работать в поле, и тогда вы действительно поймете жизнь.
    - Что, все вместе?! - гостиная залилась веселым смехом.
    Ответа не было.

                VIII

    - Кандидат в президенты давно уже ждет вас, заходите, - любезно пригласила репортера одетая в черное брюнетка с мрачным лицом.
    И Добродеев вошел. Мрачная женщина повела его по смежным комнатам. В первой из них репортер увидел террариум, в котором обитало множество змей со злобными глазами, а во второй, которую они прошли, на львиной шкуре сидела живая обезьяна. Она встала,чтобы преградить путь репортеру, но его сопровождающая крикнула:
    - На место!
    Животное вновь уселось на свою шкуру.
    Открылась третья дверь, и там в кресле сидел кандидат в президенты.
    - Заходите, молодой человек, - сказал он скрипучим голосом.
    Это был не Клавдин.
    - Простите, - смущенно пробормотал Костя, - у меня назначена встреча с Никитой Васильевичем Клавдиным.
    - Он снял свою кандидатуру.
    Костя посмотрел на своего собеседника. Тот производил впечатление умудренного опытом человека, но в глазах его, казалось, притаилась злоба. Таких злых глаз прежде репортеру не доводилось видеть ни у кого.
    - Оставьте нас, Ахамот, - сказал он той женщине, которая привела Добродеева, после чего сказал репортеру:
    - Начинайте интервью, и быстрее, у меня мало времени!
    Последние слова он почему-то прокричал.
    - Я буду рад беседовать с вами, - сказал репортер, - но, видите ли, я не знаю, с кем мне предстоит интервью.
    - Да называйте как хотите, - усмехнулся незнакомец, - впрочем, вы меня и так хорошо знаете.
    - Этого не может быть, - сказал Добродеев.
    - И все же это так. Например, я был вчера в вашей редакции. Неплохая была пирушка.
    - Вы и это знаете! - репортер не смог скрыть своего удивления.
    - Я знаю все, - твердо сказал его собеседник.



                IХ

     Хвойный лес похож на поле битвы, усеянное мертвыми телами. Птицы не поют здесь, и всякое занесенное сюда случайным ветром семя молодого веселого растеньица быстро чахнет в стране вечнозеленых великанов. Страшные мохнатые лапы елей и сосен закрывают солнечный свет, и в бору оттого стоит вечный сумрак.
     Да и человек редкий гость в этом лесу - что ему делать среди угрюмых гигантов? Но человек шел по этому лесу, не разбирая дороги - ведь дороги и не было. Одинокий путник и сам не понимал, как он очутился в этом лесу. Помнил человек лишь одно: намеренно он в мрачный лес не заходил. "И никакого просвета, - подумал человек, - интересно, долго я буду блуждать здесь?". Какой-то зверь промелькнул и тотчас же скрылся. "А он красивый, - подумал путник. Сзади послышался веток и глухое рычание. "Неужели медведь?" - ужаснулся человек, которого никто не назвал бы трусом. Тут он увидел, как мимо пробежал тощий старый волк."Этого еще не хватало," - подумал путник и сам не заметил,как очутился у края какого-то обрыва.
     - Дайте мне руку, Никита Васильевич, - сказала одетая в белое женщина с добрым и немного печальным лицом, - я выведу вас из этого мрачного места. Я дочь Того, кого у нас называют Созидателем. Ну а вас я сразу узнала.
     И она улыбнулась. Так они шли, взявшись за руки: женщина в белом платье и кандидат в президенты России. Угрюмый лес вскоре расступился перед ними, и они вышли к резвому ручейку, напевавшему свою веселую песенку. Путники перешли ручей вброд и вышли к большому дому, похожему на замок.
     - Ну вот и наше жилище, - сказала женщина, - заходите и будьте как дома.
     Из замка вышел пожилой мужчина.
     - Благодарю, София, - сказал он женщине в белом и, чуть помолчав, добавил:
     - Никита Васильевич, не откажитесь провести с нами этот вечер.
     Втроем они вошли внутрь и оказались в хорошо освещенном зале.
     Играла тихая музыка,а в середине зала были накрыты столы.
     - Садитесь, Никита Васильевич, - сказал мужчина, - сегодня вы познакомитесь с интересными людьми.
     - Догадываюсь, что вы Созидатель, - сказал Клавдин.
     - Ну что вы, - мужчина улыбнулся, - никто не видел никогда Созидателя, но он всегда среди нас. Я всего лишь Хранитель.
     - А вот и наша неразлучная пара, - сказала София, увидев, что в залу вошли два человека,- знакомьтесь, Никита: великий Данте Алигьери и не менее великий Вергилий. Они всегда вместе.
     Клавдину стало не по себе. "Неужели я умер?" - подумал он.
     Хранитель будто прочел его мысли и снова улыбнулся Никите.
     - Дотроньтесь до любого из них, - сказал он, - и вы убедитесь, что они имеют такое же тело, как и мы с вами, и одеты в красивые одежды. А значит, они живы. Другое дело, что они не хотели бы оставить наши края. Но вы, Никита Васильевич, должны будете вернуться в свою страну. А вот и еще одна неразлучная пара - Цельс и Ориген, а ведь они когда-то были почти что врагами и беспощадно критиковали друг друга в своих трактатах.
    - Вы как всегда правы, дорогой Хранитель, - сказал Цельс.
    - Мы поняли друг друга, и каждый из нас признал, что он ошибался в чем-то, - добавил Ориген.
    Гости постепенно стали рассаживаться. Клавдин отметил, что пища здесь была вегетарианская, но изобилие разнообразных фруктов не позволяло заметить отсутствие мяса. Фруктовых вин тоже было достаточно. А гости прибывали и прибывали. Клавдину даже показалось, что это похоже на какую-то международную конференцию: участвующие в застолье были из разных стран мира. Впрочем, они были не только из разных стран, но даже из разных времен, и здесь это никого не смущало.


                Х


    - Мне кажется, что вы жесткий человек, - сказал Добродеев своему собеседнику.
    - И справедливый, - сказал тот, у кого репортер брал интервью.
    Добродеев вновь ненароком взглянул в его глаза, и жгучая боль завладела всем телом репортера. Ему показалось, что тысячи молний прожгли его насквозь. За окном среди ясного неба послышались раскаты грома, а в кабинете почему-то стало темно.
    - Я приведу вас к счастью, - послышалось Добродееву, - но если вы отвернетесь от меня, вам не избежать бедствий.
    Репортеру вспомнились почему-то стихи Галича: "бойтесь того, кто знает как надо".
    Вошла Ахамот с подносом, на котором стояли два стакана с каким-то темным напитком.
    - Рекомендую,- сказал собеседник репортера.
    Костя взял стакан и, сделав вид, что отпил из него, поставил на стол. А его собеседник выпил залпом и просто исчез из комнаты. Каким образом - это для Добродеева осталось загадкой.

                XI


     - Если существует рай, должен существовать и ад, верно? - спросил Клавдин.
     Хранитель улыбнулся и ответил:
     - Дорогой Никита, я должен пояснить вам на примере, как мне кажется, довольно простом. Допустим, вы были долгое время на холоде и после этого заболели. Воспримете ли вы жар как наказание или же-как исцеление?
     - Думаю, скорее это будет способствовать исцелению, - сказал Клавдин.
     - Но в жару находиться неприятно, верно?
     - Конечно, удовольствия мало.
     - Итак, вы знаете, что огонь внутри вас совершает свою работу исцеления и погаснет, когда вы выздоровеете?
     - Мне кажется,что я начинаю понимать вас, - сказал Никита, - адский огонь это средство исцеления.
     - Конечно! Созидатель не палач, Он не наказывает, а исцеляет и утешает.
     - А как же вечные адские муки?
     - Их нет, - ответил Хранитель, - есть враг всего живого, который и пугает ими, и он среди людей.
     - Да, все знают, что есть в мире зло, но как его победить? Окончательно победить?
     - Это, конечно, трудно, но возможно, - сказал Хранитель, пристально посмотрев в глаза Клавдина, - и я уверен, дорогой Никита, вам это под силу. Но должен вас предупредить: это делают не оружием.
     - Я вроде пониманию и в то же время не понимаю вас, - сказал Клавдин.
     И Хранитель ответил:
     - Я думаю, вам случалось не раз осуждать себя за какие-то поступки, и вы тогда соглашались сами с собой,что были неправы, что где-то когда-то с кем-то поступали эгоистично. Это можно поставить вам в заслугу, но теперь вам предстоит задача сложнее: сделать так, чтобы как можно больше людей нашло в себе силу и волю посмотреть на себя со стороны. Я думаю,что вашему разуму, вашему интеллекту, а самое главное - вашему сердцу это удастся сделать.
     Вдали был виден красивый золотой дворец.
     - Там, наверное, живет очень хороший человек? - спросил Клавдин.
     - Там проводит свои дни очень несчастный человек, - ответил Хранитель,- дворец этот не наградa, а наказание.

                XII


     Мальчик родился и сразу же вступил в сказку. Гостиные и галереи его первого жилища были украшены золотом и многочисленными картинами. Он видел мебель, принадлежавшую когда-то Марии-Антуанетте, ему светили канделябры, освещавшие в свое время будуары мадам Помпадур. Нарядные лакеи подавали кушанья на золотой посуде. Он думал, что так и должно быть и будет всегда. Одинокий замкнутый мальчик. Его мама хотела девочку. Она одевала мальчика в девичьи платьица и завивала ему локоны. Мальчику это нравилось. Нравилось ему это и тогда, когда он уже стал красивым юношей с мягким взглядом больших глаз, окаймленных длинными ресницами. Да, юношу считали самым красивым молодым человеком в Европе и с улыбкой наблюдали за его шалостями. И не раз бывало, что молодой человек, надев парик и облачившись в платье своей матери, прогуливался по бульварам. Вскоре юноша поступил в Оксфордский университет. А потом, закончив курс, молодой человек вернулся в Россию и вновь погрузился в мир роскоши и удовольствий.


      "Я пишу и оставляю это письмо после себя. Я знаю, что покину этот мир до января. Я хочу, чтобы русские люди узнали: если я буду убит человеком простого звания, то Царь русский не должен бояться за себя и своих детей. Но если я умру от руки ближних Царя - их руки будут залиты моей кровью. Никто из семьи Царя не останется в живых. Брат будет убивать брата, все будут ненавидеть друг друга и убивать, убивать, убивать. Меня уже нет среди живущих. Молись, Государь, будь сильным и думай о своей благословенной семье".
       К вечеру комната в доме на Мойке была приготовлена.

                ЭПИЛОГ


        Нет, так не бывает, чтобы в стране и в мире все шло гладко и все были довольны своей жизнью. И все же мудрое слово в диалоге всегда эффективней самого смертоносного оружия. Это знал недавно избранный президент России Никита Клавдин.
        Стремление понять каждого своего собеседника вызывало уважение во всех, с кем Клавдину приходилось иметь дело. Доволен был своей жизнью и сам Клавдин. Лишь иногда, будто наяву, видел Никита золотой дворец, в котором проводил свои вечные дни, не зная ни радости, ни печали, самый красивый и самый богатый человек России начала двадцатого столетия, князь Феликс Юсупов.
        - Вина его тяжка, но ведь это невыносимо!
        - Созидатель милосерден, - сказал Хранитель, - вам, Никита Васильевич, стоит только пожелать, и он будет отпущен.
        - Я не хочу, чтобы где-нибудь оставалось страдание.
        Из золотого дворца вышел человек, пошел по прямой дороге, освещаемой неземным светом и вскоре скрылся за горизонтом.


                КОНЕЦ.