Шипела вода, сжатая кольцом ржавой трубы. Шумел задиристый ветер за заплаканным жгучими слезами холодного дождя окном, ударяясь прозрачным своим лбом о окоченевшее его стекло...
Подогреваемый голубыми языками доморощенного пламени, вскормленного прозрачным газом, деловито пыхтит чайник. Чайник пыхтит тяжело и грустно, потому что он не в силах перекричать ломанную радиоволну, текущую из дырочек старенького радиоприёмника. За стеной что-то стучит, а в углу, под плинтусом, всё время что-то шуршит. Тихо-тихо шуршит, почти неприметно. Шуршит так тихонько, словно там тишина. Скрипнет иной раз половица. Следом, как бы невзначай, упадёт на пол книжка с полки. Дзинькнет фужер. Щёлкнет выключатель и вроде всё в порядке!
Шумит жизнь. Думать некогда да и не зачем. Шумит в голове иллюзия покоя, но вот шум умолкает и внутри пустота...
Мелкий шум обыденности вытеснял мысли, затмевал сознание, ослеплял глаза так ненавязчиво и долго, что когда угомонился на минуту, человек испугался. Испугался не тишины даже, а самого себя, потому что в ней, в тишине этой, не смог разглядеть себя. Слишком долго растворял он, человек, своё существо в шуме, суть которого и бытие слишком ничтожны для того, кто изначально был создан для свободы, но сделался рабом...