Дело не в патриотизме и уж тем более не в развитии туризма. О каком туризме вообще может идти речь, когда в каждом городе встречаешь всё те же совдеповские кабинеты, в которых не добьешься ничего, даже названия места, в котором находишься? Когда ты заходишь в кафе рядом с какой-нибудь достопримечательностью, и за значительную накрутку не добиваешься элементарного вежливого обращения?
О каком туризме может идти речь, когда ты добираешься до Байкала на маршрутке по разбитой дороге? Можно, конечно, на электричке доехать до другого посёлка на берегу, но не есть там после шести, потому что всё в округе к этому времени закрывается. И лишь окружающая среда Байкала – местные, пьющие на берегу пиво и выбрасывающие в озеро окурки – бессмертна и вечна.
О каком туризме может идти речь, когда у каждого дома обязательно есть что-то из Египта, но ничего – из соседнего города?
В эту страну нужно врубиться. Проехать по глубинке в Псковской области, посмотреть на полувековые деревенские дома с обветшалыми заборами, с цветами, разросшимися по всему огороду, с банями у озер. Поехать за Урал, где сибирские домики, с настоящими ставенками, облепили холмы и пригорки. В Бурятию, где по дацану коровы бродят наравне с буддийскими монахами, где двери в домах маленькие по росту жителей, где едят манты и называют их позами. На Дальний Восток, горастый и разнообразный.
Во Владивостоке пьют не лимонад, а «Милкис» - молочный газированный напиток, по вкусу напоминающий глазурь. А красивое слово «фуникулер» - это вполне себе вид транспорта за пять рублей в виде автобуса, ползущего вверх и вниз по горе. Кстати, там почти весь городской транспорт прекращает ходить к выходу передачи «Спокойной ночи, малыши». Автомобили почти все праворульные, зато китайцев, не смотря на слухи, довольно мало.
А Мурманск – это скукоженный Владивосток, с тем же портовым настроением, с изгибами сопок на горизонте. Там нет обилия памятников или двориков с фонтанами, но город по-своему уютен и красив северной строгостью.
При подъезде к Улан-Удэ видны мантры, выложенные на холмах. Можно поесть буузы в настоящем монгольском ресторане, а в центре города посмотреть на трехэтажную голову Ленина (да, что объединяет российские города, так это статуи Ленина в разных позах, с разными сюртуками и кепками).
В Биробиджане прямо у вокзала растут травяные фигуры: слон, медведь, Гена с Чебурашкой. Просто фигуры, сделанные из травы. В Биробиджане можно прогуляться по улице Шолома Алейхема, поискать редкие надписи на иврите, узнать значение слова «цимес». Город просто невозможно свой, домашний, город, в котором улицы являются как будто продолжением квартир.
Катаясь по Амуру в Хабаровске, тщательно вглядывайтесь в берег: именно там стоит тот самый мужик с пятитысячной купюры, а точнее, Муравьев-Амурский. А улицы в этом городе растянутые, изгибистые и холмистые, по ним можно долго бродить, случайно натыкаясь на пруды или парки с деревянными скульптурами.
Мост с десяти рублей находится в Красноярске, городе, в котором на лето выставляют пальмы, в котором по улицам разбросаны интересные скульптурки, часы, фонтанчики, клумбы с цветами. В этот город влюбляешься сразу же: в Енисей, в домики на окраинах, в совершенно невероятный краеведческий музей, оформленный почему-то в египетском стиле, в часовню, в улицы до горизонта. А самая красота находится в Куйсумских горах, где, поднимаясь на подъемнике, впитываешь этот невероятный простор, цветущие поляны под ногами, «столбы» - скалы, на которых местные занимаются альпинизмом.
Пьешь ли ты настоящую газировку в Самаре (да, элементарный совместный продукт двух контейнеров с надписями «Газ» и «Вода»), или едешь в метро в Новосибирске, или смотришь, как рисуют художники на улицах Иркутска, или прогуливаешься по мосту влюбленных в Тюмени, или просто сидишь на камнях Байкала, упёршись взглядом в горизонт, ты понимаешь, что всё это Россия – необъятная, непонятная, иррациональная. Разные люди, национальности, настроения, города, привычки, которые никогда не постичь, но которые можно узнать, проезжая со своим собственным мирком через всю страну.