Форточник-любитель Лука Кашин ходил на «дело» только по большим праздникам. Например, ему чрезвычайно нравилось наносить визиты в чужие квартиры (естественно, когда хозяева в отлучке) под Новый год. Именно в это время люди, как никогда, готовы верить в любую белиберду и всяческую чепуховину. Назовись «марсианином» - и они охотно выпьют за укрепление мира во Вселенной, особенно, если ты угощаешь!..
Поэтому-то недоучившийся студент эстрадно-циркового училища в предновогодние дни брал с собой на «дело» самый разнообразный реквизит. В его портфеле хранились: борода Деда Мороза, бутылка водки, разводной гаечный ключ («Сантехника вызывали?.. А я сам пришел!»), несколько поддельных паспортов, бланки для автострахования и (даже!) березовый веник! А еще, перед выходом в «свет», Лука тщательно полоскал горло водкой с пивом – тоже исключительно для маскировки.
В этот раз 31-го декабря он без труда забрался в квартиру первого этажа, где в окнах не горел свет – правда, чтобы исключить разные неожиданности, несколько раз предварительно сбегал и позвонил в дверь. Перед самым несанкционированным вторжением на чужую территорию он, чтобы ничего не мешало, разделся до трусов, одновременно нацепив для маскировки бороду. Ничего удивительно нет в том, что никто из прохожих даже не обратил на него внимания – мало ли кто в таком виде разгуливает по городу в этот день. Или - в чью-то форточку лезет. Ну а с Дедов Морозов и вовсе взятки гладки! Может, все его вещи Снегурочка спрятала - из вредности. Или сам Дед Мороз ящик шампанского неудачно открыл...
Спрыгнув с подоконника, форточник снял через голову бороду, включил ночник и огляделся. Первые выводы оказались неутешительными. Ничего особенного – так себе обстановочка. Вот разве что телевизор хороший - большой и не «Томсон». Он включил «ящик», приглушив звук. Показывали что-то новогоднее и до боли знакомое: какой-то мужик, явно «под газом», лез в ванну мыться прямо в одежде. «В натуре!» - восхищенно бормотнул Лука, подтянув трусы. И продолжил осмотр «достопримечательностей», одним глазом продолжая наблюдать за телесобытиями. Но тут в замочную скважину вставили ключ…
Реакция у Луки Кашина была – дай Бог каждому! Форточник-любитель махом вырубил телевизор, и, как был в трусах, рухнул на хозяйскую кровать, бросив портфель с реквизитом возле нее. «Отметелят – не отметелят?» - тоскливо подумал он, укрываясь с головой. А еще, как всегда в такие минуты, он жалел о том, что был изгнан из училища за неуспешность...
Зажегся свет в прихожей. Вскоре в комнату вошла симпатичная женщина с типичным восточно-европейским лицом. В руках у нее был футляр с бритвой Бердского завода. «Бардзо добже», - как бы про себя сказала хозяйка. И тут же, увидев смотрящего на нее из-под одеяла незнакомца, издала нечеловеческий крик и, запнувшись за торчащий из портфеля веник, стала падать на кровать. При этом бритва в футляре вылетела у нее из рук и угодила в голову непрошенному гостю. Он встал, как сомнамбула, и начал молоть всякую чушь - что он врач по фамилии Лукашин и по традиции ходит с друзьями в баню, где не упускает случая заложить за воротник. «Ха-ха-ха», - сказала на чисто русском языке хозяйка и хладнокровно распылила в лицо найденышу газовый баллончик. Форточник стал заваливаться между телевизором и кроватью, тщетно пытаясь проморгаться и дотянуться до своего портфеля, где тихо-мирно лежал разводной ключ. В это время в дверь позвонили... Хозяйка для верности пнула, куда достала, «Лукашина» и со всех ног бросилась открывать. На лестничной площадке стоял вылитый Илья Муромец - только без коня. «Знаешь, Эмпидокл, ты не поверишь – я прихожу, а у меня в кровати – незнакомый мужик валяется!» - заявила она, едва успев захлопнуть входную дверь. Эмпидокл, не снимая красного пальто поверх малинового пиджака, вошел в комнату, блеснув золотой цепью на шее, и многозначительно полез во внутренний карман. «Не надо!» - одновременно крикнули хозяйка и форточник. «Лукашин» попробовал было затянуть свою волынку про баню и традицию, но получил прямой удар в челюсть и падая, прошепелявил: «Сто вы меня фсе фремя роняете?»
Чтобы хоть немного разрядить ситуацию, женщина протянула в сторону Эмпидокла электробритву: «Вот, посмотри, я купила тебе новогодний подарок». На что сразу же последовал ответ: «Ты чо, Надюха, прикалываешься? Отдай бритву своему хмырю – пусть перед смертью последний раз побреется». Пришепетывающий форточник-«доктор» опять загундел что-то про Ленинград, но добился лишь того, что его обидчик, расстегнув малиновый пиджак, поинтересовался: «А где это, в натуре?»
Внезапно в квартире зазвучала мелодия «Семь сорок», и боевик приложил к уху миниатюрную мобилу. Разговор получился коротким, после чего Эмпидокл двинулся к двери, для верности пару раз пнув жертву - правда, попадая, в основном, по гаечному ключу в портфеле, которым прикрывался «доктор». И пообещав проливающей слезы хозяйке, что вернется после «стрелки» для «разборок», подарил ей 20 флаконов французских духов «Последний шанс».
Едва дверь за ним захлопнулась, как «Лукашин» вполз в брюки и рубашку, после чего сноровисто открыл шампанское. Надя, рыдала и слезы лились малым водопадом прямо на «Последний шанс». Осмелевший гость, чтобы утешить хозяйку, приговаривал: «Какая гадость ваша наливная парфюмерия!» А потом, хватив еще и коньяку армянского разлива, совсем распоясался. Он взял фото, где Эмпидокл был сфотографирован в фас и в профиль, разорвал его и выбросил в форточку, сопровождая свои действия словами: «Какие мелкие кусочки, а приятно». Потом, с разрешения Нади, начал жадно закусывать. Но тут раздался звонок в дверь, после которого форточника-любителя сдуло не только от стола, но и со стула – прямиком под кровать. Однако и оттуда он заметил, что это не Эмпидокл, а какие-то две «клюшки» непризывного возраста. Посему, расхрабрившись, покинул свое неполитическое убежище. «Так вот вы какой, Эмпидокл», - смущенно сказала одна из пришедших – обладательница горбатого носа. А другая, без колготок, но в обрезанных валенках, добавила: «Мы с Надей в одном ларьке работаем... А где ваш знаменитый малиновый пиджак? Надя нам о нем много рассказывала». «Да одному брателле дал поносить, а то его весь пулями изрешетило», - не моргнув глазом, сказал «Лукашин», умудряясь одной рукой разливать по бокалам вино, а другой незаметно сжимать горло хозяйке. Беседу продолжила горбоносая: «А вы не слышали еще, как наша Надя поет? Это незабываемо». В это время подруга гангстера попыталась сделать официальное заявить: «Это не... Эм... Это ни... пидо...» Выпить со всеми Наде все же не удалось, но для страховки незваных гость начал ее картинно целовать – правда, не ослабляя хватку. В этом месте подруги-ларечницы как будто смущенно вышли за двери, но еще 10 минут таращились по очереди на целующихся, сменяя друг друга у замочной скважины. «Лукашин», как знаток человеческой психологии, продолжал ломать комедию – правда, постепенно это дело ему по-настоящему понравилось. Потом он отпустил Надюху, уже казавшуюся ему своей в доску, подошел к двери и закрылся на все замки и цепочки. Хозяйка в это время пробовала восстановить дыхание по системе йогов и тугов. Дыхание не восстанавливалось, и это ее немного раздражало...
«Выпейте. Это я вам как рвач... тьфу, как врач говорю», - вкрадчиво проговорил «Лукашин», незаметно пряча в портфель упаковку духов и пульт от телевизора. – «А потом, может, действительно что-нибудь исполните на прощание?» Надя выпила для храбрости. Коньяку. Полбутылки. После чего расслабленно прошла к шкафу и извлекла из-за него пыльную балалайку с хохломской росписью, встала по стойке смирно и торжественно объявив: «Адажио ди Альбиони», заиграла чрезвычайно грустную мелодию. Уже собравшийся уходить гость вдруг остановился у дверей и пафосно произнес: «Мы перестали делать большие хорошие глупости». Лука вытащил из портфеля парфюм, пульт, свой настоящий паспорт и березовый веник.
Когда он уходил, в сердцах так распахнул железную дверь, что наповал уложил замешкавшегося Эмпидокла (руки у которого были по локоть в крови), но даже этого не заметил. Незадачливый бандюган интеллигентно сполз по стене, еле внятно прошептав: «Простите, но я думал, что здесь живет мисс Диана Литл». А весь этаж еще долго вытирал ноги о красное пальто и пиджак потерявшего сознание брателлы – причем, на ощупь, поскольку единственную лампочку разбили хулиганы. А очнувшийся через двое с половиной суток Эмпидокл вдруг решил, что он – Ипполит и уехал под утро на чьей-то разбитой «копейке», оставив свой «крузер» во дворе...
* * *
Надя вышла замуж за Луку Кашина, которого нашла по штемпелю в паспорте. Она появилась у него в Рождество со словами: «Ты забыл у меня свой веник». Теперь их можно часто видеть в ресторане «Черный омут» исполняющими классическую музыку в народной обработке. Надя играет, как вы понимаете, на балалайке, а Лука изо всех инструментов предпочитает милицейский свисток, но может, если надо, подмогнуть супружнице на пиле и на ложках...
Естественно, что прежние занятия они забросили напрочь. Хотя иной раз, завидев открытую форточку, Лука вдруг начинает подкрадываться и раздеваться, но вовремя спохватывается и быстро одевается, смущенно поглядывая по сторонам.
К контуженному железной дверью Эмпидоклу полностью вернулись здравомыслие и ум. Сначала ему ставили сотрясение, но что, собственно, можно было сотрясти в этом русском Илье Муромце? Он вышел из больницы, поставил на счетчик родителей тех детей, которые успели нацарапать на брошенном без пристомтра «крузере» свои любимые слова. Кроме того, он теперь продюсер истинно русского проекта «ЛУНА» (то есть Лука и Надя). Он даже организовал им гастроли в Йемен – правда, там семейный дуэт долгое время принимали за безработных. Особенно Луку Кашина с его пилой, которую он всюду таскал с собой завернутой в мешковину.
А еще они втроем всегда смотрят в Новый год по телевизору один и тот же фильм. Ну тот, где мужик в одежде моется, а потом все здоровско заканчивается. Правда, иногда их бывает четверо – забегает еще горбоносенькая подружка Нади. Она теперь шурует в коммерческой палатке за двоих. А что? С такой «крышей», как Эмпидокл, это запросто.