Мы вышли из столовой, до конца обеда время еще позволяло расслабляться. Прошли на задний двор, Серега развалился на лавке, а мы просто подставили свои морды для обогрева последнему теплу, скупо дарившему нам солнышку. Марья трепалась в столовой с какой-то девушкой, потом вышла, встала напротив крыльца, навалилась спиной на забор, о чем-то задумалась. Так и стояла, без конца щелкая семечки, при этом просто смотрела вниз. Напротив, на ступеньках крыльца сидели, тоже отдыхая, обладатель красивого «Москвича» Геннадий Петрович и яркий представитель женоненавистников Дед-Палыч. Палыч что-то тихо говорил, показывая Петровичу в сторону Марии пальцем. И потом произнес очень громко и отчетливо, обращаясь к Марье:
- Марья - проститутка!
Все растерялись, нависла тишина. Геннадий Петрович, не ожидавшеий такой выходки, удивленно смотрел на Палыча.
Марья вскинула голову, оторвалась от забора, не спеша подошла к крыльцу, поставила ногу на ступеньку рядом с Палычем и наклонилась, глядя ему прямо в лицо.
- Повтори, что ты сказал, - сказала она, смотря на него немигающим взглядом и при этом яростно закидывая семечки в рот.
- Марья - проститутка! - повторил, щерясь своими прокуренными зубами Палыч.
В следующее мгновение лицо Палыча покрылось нажеванной шелухой, да так что глаз не видно.
Геннадий Петрович захохотал на весь двор, ну и мы вслед за ним, и даже почти никогда неулыбающийся Андрей.
- Так тебе и надо, старый дурак! - утирая слезы, еле промолвил Петрович.
Она, грациозно опустив ногу и также грациозно виляя задницей, дошла до калитки и сделала нам приглашающий жест рукой. Мы прошествовали, мимо злого как черт, стирающего с лица шелуху Деда. Дернуться на нее он побоялся.
Неожиданно идущий сзади Максим остановился и плюнул Палычу на еще не утертую рожу, окончательно поставив точку в этом конфликте, и побежал догонять нас. Геннадия Петровича стали бить неимоверные судороги и он сполз по ступенькам.
Я не удивился поступку Максима, всегда догадывался, что Макс относится к ней с какой-то чуть ли не с благовейной симпатией.
Палыча не стало через пять лет, квартиру он получил, жил в ней один. Один и умер. Только на пятые сутки соседи позвонили в милицию и сообщили о странном запахе…. Это мне Геннадий Петрович потом рассказал лет через шесть, все спрашивал - как там «огонь-девка» поживает. Рассказал, что после того случая Палыч за эти семечки ее на весь город грозился ославить, глупый… кому мы нужны? Прошло уже столько лет, я изучал психологию, видел разных людей, но так и не понял, за что он тогда на неё так взъелся…
http://www.proza.ru/2009/12/31/766