Только день рождения Максима отметили, а на следующий день как назло пришлось выпивать опять. В конце рабочего дня наш уважаемый тракторист дядя Ваня достал бутылку водки, стаканы, закуску и объявил:
- У меня день рождения сегодня, справлять не буду, вот с вами выпью и хватит.
А что там бутылка водки на шестерых мужиков? Хватило на один тост, я даже ничего не почувствовал. Когда забирали Марью с работы, она по Серегиному состоянию поняла сразу.
- Что это вы сегодня пить решили?
- Да, дядя Ваня нас угостил, он тоже именинник.
Пока шли домой, ничего не сказала. Пошла в баню умываться, и мне как всегда пришлось караулить. По ней всегда было видно, что ближе к вечеру на неё наползает этот непонятный вечерний страх. Даже встретив Марью не так давно в городе, когда она проходила вечером мимо школьного стадиона, я узнал ее и окликнул. Марья меня не узнала, и она рванула через поле с необычайной быстротой. Догонять я её не стал. Сейчас сквозь запотевшее стекло бани слышу в который раз:
- Ты здесь?
- Здесь, здесь…
Выходя, с немного недовольной миной буркнула:
- Будешь теперь ночью дышать мне в лицо перегаром. Мог бы и не пить сегодня.
Чёрт бы меня побрал: бывает же иногда - выпьешь на копейку, а выступаешь на рубль.
- Слушай, ты мне не жена, чтобы мне указывать!
Реакция была незамедлительной: дернулась, сверкнула антрацитовым блеском глаз и у неё сразу изменилась походка - стала ходить очень быстро, почти летать, но это так мелочь. К тому же она перестала меня замечать. Разговаривала в домике со всеми, а обо мне напрочь забыла и я уже начал жалеть о своем поступке. А с другой стороны, ну что такого я ей сказал? Я попытался извиниться перед ней, но она полностью потеряла слух и меня не слышала. Ночью демонстративно отвернулась от меня, а когда я попытался до неё дотронуться - предложила перебраться на Толькину кровать. Да… женщиной оказалась чрезвычайно вредной, я уже не знал, как к ней подступится.
Думал, к утру остынет, но издевательство продолжалось. Когда вышли все на улицу, неожиданно схватила Женьку под руку и пошла с ним вперед. Тот с женщинами никогда раньше не дружил и сейчас шел, испуганно оглядываясь на меня. Неужели он подумал, что я его буду бить?
- Что, поссорились? - посочувствовал Серега
- Да… обиделась.
- Ничего помиритесь, куда она без тебя здесь.
Женька никудышный собеседник, и я подумал: рано или поздно ей надоест с ним идти. Так и случилось. На середине пути она неожиданно остановилась и, не глядя на меня, спросила:
- Сережа! Ты дверь хорошо закрыл?
- Хорошо, не беспокойся.
Потом повернулась ко мне и, сверкая сердитыми глазами, спросила:
- Нравится?
- Нет, - вздохнул я честно и очень грустно.
- Еще будешь так говорить?
- Никогда, извини меня.
- Извини… - передразнила самая вредная женщина на свете, - я вчера уже подумывала - до конца уборочной не стану с тобой разговаривать.
- Марья, ну разве можно так жестоко наказывать человека, - вступился за меня мой друг.
- Я его еще не наказывала, хотя надо бы. А то ночью обниматься лезет, то его обними, то спину ему почеши. И мне заявляет: «Ты мне не жена!». Ладно, пойдемте, и не дай бог… - посмотрела на меня еще более сердитым взглядом, но в глазах уже злости не было.
В столовой неожиданно заявила, обращаясь ко всем, но имея в виду явно меня:
- Я не хочу больше в обед этот суп есть, не знаю, как он у них называется то ли «Полевой», то ли «Половой»?!
- Ну, ты размечталась, Марья, - протянул Сергей.
- Вова, - повернулась ко мне ядовитое растение, - иди и скажи, что мы не будем больше эти помои есть и пусть в обед что-нибудь другое сварят.
Женька смотрел на меня сочувственно, Серёга ехидно хихикал, а у меня уже было прекрасное настроение. Вспоминая все способы воздействия на женщин, я встал и подошёл к поварихе, как мы все её звали, тёте Гале, как мне всегда казалось - она вечно недовольна всем на свете. К моему удивлению пожилая повариха тётя Галя оказалась полным антиподом Антонины Петровны.
- Да что я вам приготовлю, сынок? Свекла, пшено, морковь да картошка, чего из них придумаешь-то?
Я придумал, хотя кулинарных техникумов не кончал.
- Тёть Галь, у вас в деревне ведь молоко есть, ну можно же молочный суп сварить?
- Можно, хорошо – завтра в обед будет.
Вернувшись на место сел и повернувшись к ядовитому цветку, спросил, ожидая всяческих реакций:
- Молочный будешь?
- Да, буду! С удовольствием! - неожиданно для меня произнесла Марья и положила голову на мое плечо, - вот так Сережа, а ты мне - «размечталась»… Оказывается все просто: если вас не подтолкнешь, то пришлось бы до самой смерти эту бурду есть.
Так в моих глазах белена превратилась в аленький цветочек. За соседним столом сидел Палыч, поглядывая на Марью и на меня, что-то шептал Валерке, работавшему у нас на яме шофером. Валера поел, поднялся и, хлопнув Палыча по плечу, довольно громко сказал:
- Дурак ты, Палыч, нормальные ребята, у нас все им завидуют.
Палыч встретился с моим взглядом и самое удивительное: смутился и покраснел. Валерка достал из сумки мешок с кедровыми шишками, положил нам на стол.
- Угощайтесь! Вчера мы в кедрач смотались, а тебе, Вов, я отдельный подарок приготовил, - и достал обрезок железной трубы, - Держи, пригодится.
Трубу я, правда, потом выкинул.
После этого бурят всё время в шутку возмущался:
- Ты чего Марья моего друга под каблук загоняешь, смотрю вон уже на все готов ради тебя.
- Не на всё Серёга, есть вещи, которые я не могу сделать, так как панически боюсь этого, - засмеялся я.
- Чего ты боишься?
- Я познакомился с девушкой, встречались с ней неделю. Она мне похвасталась, что ходит в парашютную секцию и приглашает меня завтра поехать с ней туда записываться. Я представил, как подхожу к люку… Больше мы с ней не дружили.
- Сдрейфил! Меня с тобой не было! - заржал Серега, - я бы один раз выкинул тебя из самолета, в следующий раз бы не боялся. Я, между прочим, хотел в десант идти, но меня не взяли.
http://www.proza.ru/2009/12/31/752