- Послезавтра папа приезжает, - неожиданно заявил Максим.
У него была возможность звонить с почты к бабушке, в этом плане он был везучим – она проживала в том же районе.
- Хорошо тебе, - отозвался Серега
- И у меня день рождения послезавтра.
- А что раньше молчал? Ребята, слышали? Надо обмыть, - предложил я, - повод же.
В рутине деревенской жизни такие события всегда большой праздник. И я предложил - если гулять, так по полной. Марья, конечно, тоже обрадовалась, но перспектива пить самогон ее удручала: всегда испытывала к нему непреодолимое отвращение. Серега предложил слетать в район. Если ехать с утра, то к обеду можно затариться и к вечеру уже быть дома. Наша трусиха от этой идеи испугалась сразу:
- По одному не отпущу, а одна я не останусь.
- Но почему одна? - удивился я, - и Макс и Женя с тобой будут.
- Нет и все, - капризничала как ребенок.
Подумав, я кое-что вспомнил:
- Там же конфеты шоколадные и газировка есть. В сельпо-то нашем одни пряники. А там, каких только конфет нет. Да и вино нормальное там всегда есть!
Продажность женщины я почувствовал сразу:
- Конфеты говоришь? Конфеты я бы поела.
Сопротивление было сломлено, и тут же состоялся сбор денег. Все выложили, сколько могли, оставив себе на самое необходимое.
Мы посидели, как говорится на дорожку, при этом наша трусиха без конца причитала, что если кто-то чужой придет, то у неё не выдержит сердце. Серега вздохнул и подал ей свой чехол с ножом.
- На, держи нож, на всякий пожарный, и не порежься.
Думали, не возьмет, но нет – взяла и аккуратно положила нож под подушку.
- Мне так спокойней будет.
Сборы были недолгими. И тут мы с Серегой совершили довольно большую глупость - мы не учли одно обстоятельство: ну нельзя в зоне «сухого закона» передвигаться с вино-водочными изделиями без средств маскировки. Мы взяли обычную сумку, полиэтиленовые пакеты и устремились на автобусную остановку. Туда добирались почти без приключений, если не считать, что Сергея утрясло и разморило в душном салоне. Бурят стал клевать носом, а голова наклонилась на плечо молодой женщине, сидящей рядом. При полном погружении в сон его голова опускалась и падала на нее со всего размаху. И тогда он вздрагивал, просыпался, говорил «извините» и так продолжалось дальше в том же духе. Я стоял рядом, держась за поручень, наблюдал за ним сверху и прыскал от смеха. Наконец женщине это надоело, и при следующем ударе головы о плечо, взяла ладонью его голову и прижала, чтоб больше не поднимал. А затем сама прижалась щекой к его черным волосам. Так они и спали, пока мы не добрались до пункта назначения. Приехав, они улыбнулись друг другу, и когда мы вышли, я тут же подколол товарища:
- Выспался?
- Ой, еще бы маленько.
- Знаешь, я даже залюбовался вами, пока ехали, как дети прям, ну такие…даже.. слов нет..
- Правда?!
- ! – я сжал кулак и показал ему оттопыренный большой палец.
Бегали по магазинам, которых в райцентре немного. Купили подарок и сколько память не напрягал, так и не вспомнил, что же это было. Набрали вина, причем оказалось только «Тырново» и знаменитое «Яблочное» по «рупьсемнадцать». Но на безрыбье и рак рыба. Конфет, как сейчас вспоминаю, ассортимент был приличный. Хотели еще и пива прикупить, но не нашли.
Отоварившись, вернулись на автовокзал, но выяснилась вторая глупость, даже скорей неопытность. Билеты надо было брать заранее, тем более в воскресенье. Но глупость уже сделана, пришлось добираться автостопом, половину пути проехали без проблем, потом как будто пересекли невидимую границу. За этой границей все как один не хотели брать денег, и требовали жидкую валюту, которая торчала у нас из сумок. Привезли от бутылок меньше половины.
Марья повисела на каждом от нас, сказала, что никогда еще в жизни так ни за кого не переживала.
В избе была удивительная чистота, втроем с Максимом и Женькой провели генеральную, зря как видно тоже не сидели.
Отец Максима приехал на следующий день, привез сахар к чаю, отварную курицу и торт. Наличие торта в деревне привело Марью в неописуемый восторг.
Папа Максима сел на стул, сложил руки на груди, при этом строго сдвинув брови и поправив очки, посмотрел на сына и, чуть наклонив голову, обратился к Сереге:
- Сергей Иванович, мне бы хотелось услышать от Вас о поведении моего сына. Как он себя ведет, слушается ли старших?
Марья чуть со смеху не упала, но я показал ей кулак, и глазами показываю, что папа у него тоже странный, и смеяться лучше не надо. Но она уже не могла и потому выбежала на улицу выплеснуть свой хохот.
В этот момент я увидел, как у Максима запылали уши. Но не от того, что за папу неудобно. Накануне Максим с Андреем такой фортель выкинули, что заставили переживать всех по полной программе. Да так особенного ничего и не случилось: мы в этот вечер втроем прогулялись по улице, а когда пришли домой не обнаружили Максима и Андрея в привычных позах на кровати. Женька валялся на кровати и читал книжку про разведчиков.
- Жень, а где парни? - спросил обеспокоенный Сергей.
- Не знаю, Максим зашел, позвал его, и они вместе ушли. Я не спросил куда.
Ну, подумали - скоро будут. А время шло, их не было, я еще как-то был более спокоен, а Марья с Серегой бледнели с каждой минутой. Прошло два часа, а мы, перебрав все возможные варианты, никак не могли сообразить, куда исчезли эти два не вполне адекватных человека. На улице темно, клуб не работает, знакомых у них в деревне нет.
Сергей не выдержал первый.
- А что мы сидим? Идемте, пройдем по деревне, не найдем - придется к председателю идти.
Вот она - опять эта чертова неизвестность, тем более в чужой деревне, даже и не знаешь что думать. Прохожих здесь как в городе нет, спросить не у кого.
Пройдя нашу Зареченскую до половины, неожиданно увидели их в окне дома. Дом принадлежал подшефной тимуровца бабе Зине, где эти голубчики с ангельским видом сидели и смотрели телевизор.
Злости Сереги не было предела, он орал на них при Марье не стесняясь в выражениях. Потом каждый, получив в воспитательных целях крепкий пинок, отправились домой. А баба Зина оправдывалась перед Серегой.
- Я блинчиков напекла, их к себе позвала: пусть мальчишки со сметанкой их покушают. А потом за телевизор усадила, ты прости меня, Сережа, не подумала про тебя, дура я старая.
Хорошо, что хорошо кончается. А сейчас Серега строго посмотрел на Максима и, обращаясь к Николаю Геннадьевичу, слегка веселым тоном произнес:
- Николай Геннадьевич, нормально он вел себя, нет к нему претензий. Хороший парень!
Уши при этом у Максима запылали еще больше, а я подумал - и зачем жаловаться: мы же не знаем, какая у странного папы может быть реакция.
Уселись за стол, папа достал курицу, торт, мы тут со своим вином, конфетами да консервами.
Марья курицу попробовала первая, и удивленно посмотрев, на папу спросила:
- Николай Геннадьевич, а вы что курицу не потрошили перед тем как варили?
- Нет, а зачем? Достал из морозилки, бросил в кастрюлю и проварил три часа. А что?
- Там желчный пузырь лопнул, она вся горькая.
- Да?.. Я никогда их не потрошу.
А мы мужики не побрезговали - съели. Она отвращением смотрела на то, как мы поедаем это горькое мясо. Но курица даже пропитанная лопнувшим желчным пузырем, нам мужикам казалось гораздо лучше, чем фаршированные мухами котлеты. Потом был торт, я и Сергей отдали его остальным четверым. Пили «Тырново», Серега был весел, как никогда, травили политические анекдоты, песен правда не пели. Потом я, посмотрев на веселую Марью, с грустью подумал - жаль, что не захватил магнитофон, могли бы и танцы устроить.
Серега как всегда захмелел быстро, потом расчувствовался и без конца душил нас с Марьей в своих медвежьих объятиях. Папа остался ночевать, а рано утром уехал.
- Вов, - обратилась ко мне утром Марья. – Мне кажется, что мама Максима выскочила непонятно зачем за Николая замуж, родила потом, а когда заметила, что Максим растет с отклонениями, попросту сбежала от проблем.
- Может и так, - согласился я.
http://www.proza.ru/2009/12/31/750