Горный Штюк Хенсли. О времени Желтого Q отрывок
От переводчика и составителя:
Я являюсь всего лишь составителем, которому случайно в руки попались дневники Горного Штюка Хенсли и Неопределённого Лица, а так же газетные обрывки из журнала "Суслики и Жизнь Людей". Я постарался расположить их в порядке хронологии, хотя смысла от этого больше не стало.
на иллюстрации - горный Штюк Хенсли (автопортрет)
Горные Штюки — древний и гордый народ Штюк Хенсли — один из лучших его представителей.
Его научные труды о философии нгундьжей, биологии Петьков, коричневых гиллей, палеонтологии и Штюк-математике широко известны.
В этом издании широкому кругу читателей предоставляется возможность ознакомиться с частными заметками великого Штюка.
Также впервые и только в этом издании печатается автопортрет уважаемого Горного Штюка Хенсли.
эпиграф
Когда Собаке делать нечего, она садится на-пенёк-не-ест-пирожок и пишет,пишет,пишет мемуары О .
Собаки вообще Похожи на людей. Их тоже много, как и муравьёв, хотя муравьёв больше, чем Собак. Кошки мемуаров не пишут.
(Энциклопедия Штюков)
Записки Горного Штюка Хенсли.
Этот материал восстановлен из разрозненных записей в дневниках, на холодильнике, на ленте занудофона и ещё кое где...
Глава почти-почти Первая
Прежде всего, хотелось бы пояснить, что Собаки тут не причём. Кто такие Собаки не известно даже кошкам, впрочем, каждый, хоть немного образованный Штюк, знает, что кошек не существует. Кошки и Собаки — легенда, миф, покрытый пылью Времени Жёлтого Q (кю).
О времени говорить не стоит. Нет ничего проще времени и нет ничего желтее Q (кю).
Собаки не знали об этом, и не нам, Штюкам, судить их, разве, что муравьи...
Но только не надо о муравьях!!! Никогда не надо!!!
Фу!
Фу!
Фу!
Я старый Горный Штюк, но в душе я никогда не был Горным. В душе я всегда мечтал о Крыльях, славных Крыльях из листового железа. Их дивный шелест не давал мне спать даже днём, впрочем, не даёт и сейчас, поэтому я сплю по ночам, когда муравьи.. .Никогда о муравьях! Да простят меня уважаемые читатели, что я упоминаю это непотребное слово!
Фу!
Фу!
Фу!
***
примечание Штюка
(Эти твари любят мёд. Мы, Штюки, тоже любим мёд. Медведи любят мёд и муравьёв.
Воистину неразборчивые создания.
Понятное дело - глупое животное.
Любить такие Полярные Понятия, как мёд и муравьёв?
Да ладно, хотя-бы, оно их ест. И то польза немалая.).
***
Пять веков назад, в пятницу, шёл дождь.
Сегодня пятница. Идёт дождь.
По прогнозам Штюков-синоптиков на будущей неделе будет идти дождь.
В пятницу.
Нет ничего нового под солнцем... Суета сует.
Глава почти совсем Первая
Суета сует...
Вчера, когда я после вечернего стенд’апля предался (в который раз!) грёзам о Крыльях из чудного листового железа, раздался стук в левую зелёную дверь моего Home, Sweet Home. В такую рань мог позволить себе ломиться в дом порядочного Штюка только закавок Семён. У закавоков, вообще странное, если не сказать непонятное, восприятие времени, приличий, шёпота звёзд, вкуса мёда и, совсем уж сумасшедшее отношение к муравьям. Закавоки почему-то считают, что их не существует!
На самом деле я совсем не сержусь на Семёна. Он мой древний приятель, и мы, в своё время, вылизали с ним не одно блюдце свежайшего вельветового эля. Семён — старый космический закавок, его подвиги известны. Именно он является автором Великой Победной Песни Закавоков — Космических Разведчиков, именно он открыл первым планету Нгундьжей и, вообще, он Герой, по жизни.
Так вот, в такую рань мог прийти только закавок Семён. Я с радостью и с заготовленным набором приветственных космических ругательств потащился открывать дверь. И я открыл её!
За порогом, как и предполагалось,(и я высыпал полную бадью приветствий), олтимистически улыбаясь, стоял, Торя Вадор — Победитель Петьков. Оптимизма после моего приветствия у него поубавилось.
Пока Торя приходит в себя, мне придётся, раз уж его принесла нелёгкая, предоставить о нём информацию. Я, пожалуй, не найду более простого способа сделать это, чем процитировать нашумевшую пару веков назад в одном из периодических изданий, тогда ещё выпускаемых людьми публикацию. Придется сделать допущение, что уважаемые читатели знают, кто такие люди.
У людей, конечно, своеобразное представление о Петьках, обо мне, Горном Штюке Хенсли, закавоках и вообще о жизни, манера изложения мыслей и словарный состав зачастую удивителен, но, тем не менее, публикация эта — единственное письменное свидетельство тех событий, в которые я считаю своим долгом вас посвятить, пока Торя Вадор стоит у меня на крыльце.
Кстати, за порогом идёт снег.
Дождя нет.
Пятница.
Что-то страшное грядёт.
*****
Дальнейшее цитируется по газетной статье из журнала «Суслики и Жизнь людей
(Можно, и даже лучше не читать этот бред, а перейти сразу к главе первой.)
Это случилось однажды, в один из вчерашних дней прошлогоднего тысячелетия,
когда после пятничного дождя на небо повыползали полосатые радуги и коричневые гили казались такими свежими в полуденной росе. Горный Штюк Хенсли мирно копал грибы на берёзовых кочках своим любимым противотанковым совочком и наслаждался пенопластовыми звуками, возникающими в процессе лопанья коричневых гилей на которых совершенно невозможно было не наступать, ибо расплодилось их.
Ничто не предвещало ничего.
Был один из таких прекрасных моментов, когда не существовало ни прошлой пятницы, ни будущей пятницы, не было ни холодно, ни жарко, ни сухо, ни мокро, ни вообще. Однако под средней лопаткой всё же ощущался лёгкий пластилиновый зуд. А все знают, что лёгкий пластилиновый зуд под средней лопаткой у Штюков обычно означает скорое прибытие поезда на оклахомский вокзал в 18 часов 37 минут (время местное). И на этот раз предчувствие Штюка не обмануло. Однако вместо поезда по шпалам со скоростью токийской электрички двигался ни кто иной, как Мартын Мартынович Гринзельбеккер, имея на голове кепку-треух образца 1913 года, под которой была голова, и оная голова была переполнена мыслями так, что из всех трёх ушей вышеописанной кепки валил пар, который, собственно и ввёл в заблуждение среднюю лопатку Хенсли своей абсолютной похожестью на душистый свежий паровоз. Мартын Мартынович Гринзельбеккер был великим путешественником-челноком. Он даже бывал в Турции*, и в тульской области** собаки*** с ним были знакомы, знали его отчество, и запах свежих костей, которыми Гринзельбеккер снабжал весь цивилизованный мир был не отличим от запаха его знаменитой кепки, по которой его узнавали собаки в тульской области и даже в Турции, в которой он бывал даже. Очень странно было слышать такого именитого человека**** бегущим по шпалам, поэтому Штюк повернул свои глаза в сторону шума и снял очки. При этом он, конечно же, принял торжественную позу Штюка-философа, что соответствовало этикету и красиво сочеталось с полосками на берёзках. На Гринзельбеккера, однако, весь этот перфоманс впечатления не произвёл, и скорость его не уменьшилась. Горный Штюк Хенсли был без очков, поэтому превосходно и в деталях разглядел надпись мелом на удаляющейся спине Мартына Мартыновича: «Не забуду петьков восемь лет!».
*-название одного из мифических древних государств.
**-вероятно одна из малоизученных областей Штюк-галлактики, забытая за непригодностью к использованию для жизни Штюков, или вообще непонятно что.
***-это слово не обнаружено даже в самых древних словарях. Вероятнее всего, это одна из высокоразвитых вымерших цивилизаций.
****-ранее высокоразвитое существо, позднее спившееся. В настоящее время ещё встречаются особи этой породы, хотя и крайне редко.
«О жизни петьков.» (социологическое исследование).
В слове « петьки» - ударение на второй слог.
Петьки были лысоватыми мужичками фиолетового цвета с запахом ванили. Носили они ватники и резиновые валенки красного цвета с оборками.
Основной отличительной чертой петьков принято считать присутствие больших пальцев на кулаках и пяток на ноге и на другой ноге тоже.
Петьки были очень воинственным народом. Их крайне необходимо было победить, но ни один житель мира не мог этого сделать, так как не знал о существовании петьков и их столицы. Город Оклахомер был на карте, но кто же помнит школьный курс географии? И кому придёт в голову, проезжая ежедневно в 18 часов 37 минут мимо него, что Оклахомер есть, и что он столица петьков?
Петькам, однако, эта мысль не давала покоя. Мало того, они были всерьёз уверены, что Оклахомер является ещё и столицей мира, потому что построен на 123819 холмах и одной кочке, которую петьки считали центром пупа Земли.
В общем жили они тихо и мирно. На живописных холмах спокойно паслись
дико- и домашнесопящие бурылёхи, с удовольствием поглощая растущих во множестве коричневых гилей, чавкая и бурча всеми тремя животами.
Бурылёхи использовались петьками в качестве друзей (поболтать) и гужевого транспорта на рыцарских турнирах, и при катании бабушек при лунном свете, и при катании дедушек при солнечном свете, и при, при, при... Многофункционального назначения скотина сей бурылёх, однако.
Всё было бы вполне негромко, если бы не одно обстоятельство.
Бурылёхи сами не были в состоянии запастись на зиму сушёными гиллями , а петькам было лень разработать автоматическую гиллесобирательную машину.
Долго думали главные петьки и решили, что крайне необходимо изловить 18967 горных штюков и заставить их немного поработать до весны для всеобщего блага в качестве гиллесобирательных полуавтоматов. Сгенерировав эту идею, петьки напились вельветового эля и с многоэтажными гиками отправились в поход.
Собственно с этого момента и принято историками отсчитывать начало времени жёлтого Q.
*****
Горный Штюк Хенсли в душе не был горным. Горный Штюк Хенсли мечтал о крыльях... О, сколько вечерних зорь было потрачено на то, что Штюк, не замечая звёзд, пялился своими грустными глазами, напоминающими железнодорожные подстаканники, в Милеа, надеясь узреть там чертежи чудных крыльев из листового железа! Но, увы.
Вот и сегодня это милейшее и разумнейшее существо, одно из величайших творений живой природы, позабыв о полнолунии, вновь собралося предаться грёзам, но.
Из состояния медитации Штюка внезапно выдернул громкий визжащий запах вони препротивного жёлтого цвета.
- Q!!!! - воскликнул Горный философ . Глаза его вывернулись из орбит, язык взвился огнём, уши скрутились в сухопутный узел.
На всех тормозах помчался Хенсли вверх к подножию горы Мю. Задыхаясь от благовония жёлтого Q, он пел песню космических Закавоков:
( Закавоки - ударение на третий слог)
Закавоки летят на Север,
Закавоки – супергерои,
Закавоки – отважные звери,
Потому что не красят заборы,
Не катают лошадку на лифтах,
Не бросают бурундучков с парашютом,
Там – парам!!!
Та-та-та-рам!!!!
- Есть ли в мире Счастье? – подумал Горный Штюк Хенсли, и ему вдруг стало страшно. Он внезапно понял, что счастье есть, но оно у него внутри, а лопаты, чтобы его откопать, у него нет под рукой!!! Да и руки, если уж быть точным, нет тоже.
*****
Торя Вадор твёрдой походкой кое-как выполз из общеизлюбленного петьками заведения «Лунный Буль». Было уже утро, поэтому,Торя аккуратно высморкался и почистил зубы носовым платком, достав его из сапога. После того, как утренний туалет был закончен, вполне можно было, трусливо озираясь по сторонам, смело приступать к вечернему моциону, что Торя и сделал, споткнувшись об пенёк. Пеньков вообще не считали за людей! Любая, мало-мало трезвая особь просто считала своим гражданским долгом непременно споткнуться об пенёк, притом осыпая его ругательствами, как будто это пень споткнулся об неё. Справедливости ради необходимо признать, что пеньки никогда не спотыкались и, тем более, не выражались горячительными словосочеблудиями.
Не обращая внимание на обидчиво-гордых пеньков, Торя Вадор отправился восвояси. В Своясях его ждала жена, около года назад пославшая его за гиллевым маслом. Масло Торя купил, но уже неделю как пропил его с космическим закавоком Семёном и, поэтому ему было немного что-то себе не по мне, или мне по себе не по что-то. Размышляя об этом, Вадор вновь споткнулся об пенёк, гикнув при этом весьма многоэтажно. Лужа, в которую он приводнился была не первой свежести.
А ведь когда-нибудь непременно случится восстание пеньков!!!
*****
- Почему, когда знаешь где находиться счастье, не находится рук, чтобы его взять, или хотя бы пощупать?- подумал Хенсли – Поэтому и говорят, наверное, «руки загребущие»! А лапы бывают загребущие? Вот вопрос! Гребут либо веслом, либо лопатой.
Лапами нельзя держать лопату.
Деньги гребут лопатой.
Не в деньгах счастье.
Следовательно, лопатой счастья не добыть.
А руки заняты лопатой!
Но лапы-то нет!
Значит только лапами и можно схватить счастье!
Да, дела...
Там – парам!!!
Та-та-та-рам!!!
Надо попробовать подержать в лапах весло.-
Вонь становилась всё желтее и невыносимее.
*****
12387 петьков с гиками промчались по улице Оклахомера. 12387 петьков бежали в сапогах. Сапогов было вдвое больше, чем петьков, ибо ног у петьков было по две у каждого. 74% из этих ног пробежало по спине, лежащего в луже из-за злополучного спотыкания об пенёк, Тори Вадора. Торя ещё как-то смог бы стерпеть 71%, ну, на худой конец, 72%, но 74!!! Терпение Вадора лопнуло. Он твёрдо решил победить петьков, показать им гору, где почём раки зимуют!
С горы раздался звук ультразвука (каково сказано, а?). Прислушавшись, Торя понял, что это свистел рак.
Началось.
*****
ни о чём
На горе, раздувая щёки, как самовар сапогом, издавал дикие ультразвуки Мартын Мартынович Гринзельбеккер. На такое изощрение подвигла Мартына Мартыновича некая бездуховность, наполнившая душу его по самые уши тоской горемычной и грустью пучезлостной, заляпистой и глубокой, как бездонное небо, какое он видел в детстве из любимого бабушкиного колодца, вырытого бабушкой во времена светлой её юности, когда так легко мечталось о бескрайних просторах штюк-галлактики, необозримой как ветви деревянного забора и бесконечной, как этот же забор, протянувшийся через всю страну отсюда дотуда и навсегда.
Мартын Мартынович Гринзельбеккер вздохнул и тихонько-тихонько тоскливо заорал: «Не забуду петьков восемь лет!».
*****
Горный Штюк Хенсли, нетерпеливо скучая, сидел на кожаной табуретке в приёмной генерального штюк-директора оклахомерской железной дороги. Дорога эта была примечательна тем, что шпалы были изготовлены из ламинированного железа, а рельсов было намного меньше, и сделаны они были из чистого дерева. В приёмную эту Штюка привело важное дело: он непременно должен был разобраться почему вместо оклахомерского экспресса по расписанию промчался Мартын Мартынович Гринзельбеккер. Так же непременно надо было объяснить, что свист, который добрые граждане восприняли как радостный гик рака на горе, был на самом деле попыткой Мартына Мартыновича изобразить гудок душистого паровоза. Но не так то просто было ввести в заблуждение великого Горного Штюка Хенсли. В заблуждении он просто не помещался. Всем известно, что размеры штюков и заблуждений несоизмеримы. Тем не менее, всем было хорошо известно, что подобные штуки Гринзельбеккер выкидывал ещё в Турции, за что и был изгнан из тульской области. Так же общедоступным фактом был и затянувшийся гринзельбеккеро-петьковский конфликт из-за права на собственность на вид неба из колодца бабушки, ибо небо было над территорией петьков, а колодец, всё-таки бабушкин.
Кожаная табуретка под Штюком в приёмной тоже скучала. Часть тела, которой Штюк пользовался для сидения, полностью перекрывала табуретке связь с внешним миром. Штюк-директора вообще не было в кабинете. Он ещё вчера, насмотревшись мультфильмов ужасов, решил никогда больше не принимать решений и появляться на работе не.
Просидев, таким образом, часов эдак 12 - 34 или даже 3, Хенсли плюнул лапой и отправился восвояси.
*****
В Своясях, как помнит внимательный читатель, в луже валялся обиженный петьками Торя Вадор. Он так громко и обиженно гикал на всю округу, что проходящий мимо Горный Штюк Хенсли не заметив, случайно наступил средней ногой на левую пятку Тори, что вызвало огромный подпрыг с повизгиваниями на высоту несколькотрёхэтажной каланчи выше описанного Три Вадора, и, соответственно, такое же громкое пике вниз, прямо на головы марширующих петьков. Штюк от испуга помчался напраполую, пропалая тут же пропала лая как собака, накормленная костями Гринзельбеккера, пропала с концами, концов так никто и не нашёл до сих пор, хотя с порами давно уже успешно боролись клеросиловым керосином. От неимоверного шума, производимого в процессе передвижения всех вышеперечисленных особей, петьки пришли в ужас и, признав своё поражение, остались в ужасе навсегда.
Так победил петьков великий герой Торя Вадор, за что и был прозван народом « Торя Вадор – Победитель петьков».
Конец цитаты (цитировалось по газетной статье из журнала «Суслики и Жизнь людей»).
*****
*****
Записки Горного Штюка Хенсли.
Этот материал восстановлен из разрозненных записей в дневниках, на холодильнике, на ленте занудофона и ещё кое где...
Глава первая,
в которой и начинает происходить…завтра
Согласитесь, какой бред пишут в этих журналах! Не так всё было, совсем не так... Да и не важно, как это всё было, и было ли вообще. К моему повествованию всё, что цитировалось по газетной статье из журнала «Суслики и Жизнь людей», не имеет отношения. Да и откуда в журнале могла оказаться газетная статья? Ясно же, что ей место в газете, а газете место в месте общественного использования газет.
После того, как в пятницу, не смотря на прогнозы штюков-синоптиков, так и не пошёл дождь, я понял, что жизнь, тихая и размеряная, к которой я привык за последние пять веков, закончилась. Время жёлтого Q внесло свои коррективы в.
Выпроводив все свои воспоминания детства в виде Тори Вадора и прочих, я попытался разобраться, что же изменилось, чем запахло в воздухе, что вообще стало не так?
Задав себе этот вопрос, я задумался и понял, что чтобы разобраться с «не так», надо понять сначала, что, собственно есть «так»!
«Та-а-а-ак!» - сказал я.
Походил по комнате. Туда, сюда, обратно... Не разобрался!
Пора спать. Утро вечера мудренее.
*****
Сегодня суббота. Для вчера это было бы «завтра». Утро солнечное, атмосферное давление ниже столба, облачность умеренная. Выпив чаю я, как всегда уселся за работу над «Философским трактатом о». Ничто не предвещало ничего. Однако я никак не мог сосредоточиться. Отсутствие тока в среду тут было не причём. Просто что-то тихо жужжало в дальнем углу моего кабинета. Жужжало и смотрело прямо мне в затылок. Я обернулся. Глаз у существа не было, но оно продолжало смотреть в мой затылок, но уже не прямо, а вокруг передней части моего лица. Я запустил в него тапком. Оно, схватив тапок зубами, бешено жужжа, исчезло в дыре под люстрой. Холодный пот полился ручьём со всех моих шести лап на ковёр. Я почти не испугался. От страха я просто схватил первый попавшийся предмет и помчался, куда глаза глядят. Часа через три я, со вторым тапком в руках (прихваченным предметом оказался он), сидел на заднем сидении автобуса «Оклахоммер – Нгундженрвиль». Как я там оказался, вспомнить не мог никто.
Когда я спросил кондуктора, чем я заплатил за проезд, оказалось пластиковой картой, которую я достал из тапка. Эту карту я потерял год назад, денег на ней было не много, и я совершенно забыл о её существовании, только искал её каждый день уже год. Почему же я убежал из дома именно с этим тапком? Всё это было по большей мере странно, а по меньшей вообще непонятно. По средней мере мне остро необходимо было немедленно понять, что делать дальше.
Для начала нужно разобраться, что это за существо спёрло мой первый тапок, или, может быть, оно перепутало его со вторым, и ему нужны были мои деньги? Зачем деньги существу без глаз? Может быть, купить глаза? Но оно же смотрело на меня и без глаз! Значит нужно было спереть именно первый тапок! Впрочем, я же сам в него этим тапком и запустил. Неувязочка. Тут я посмотрел на свои ноги и с ужасом обнаружил, что три левые ноги были в правых тапках, на правых двух вообще ничего не было. «Босяк», - подумал я, - «босяк, какой позор! Как меня только пустили в автобус!». И тут до меня дошло, что первоочередной проблемой для меня будет не понять, что же произошло с о мной, а понять, что же делать дальше, как выйти в Нгундженрвиле из автобуса в одних правых тапках и не попасть за это вопиющее нарушение в штюк-полицию. Я представил, как в участке буду невнятно объяснять штюкам-полицейским что-то про жужжащую безглазую тварь, так нагло укравшую у меня первейший предмет одежды любого порядочного штюка. Не поверят! Еще, чего доброго (или злого), упрячут меня в штюкасшедший дом! Да, скорее злого, чем доброго.
Мои соседи по автобусу весело переговаривались. Речь шла о бурылёхе, который только что обогнал нас. Бурылёх гнался за нгуньджей, который вероятно украл у бурылёха мешок коричневых гилей...
****
Из дневника Неопределённого Лица (найден на чердаке при раскопках городища Сусликов-летяг):
Я проснулся в холодном поту и не сразу понял, где я нахожусь. Странное ощущение, что у меня шесть лап, ещё долго не покидало меня. Приснится же такое! Я – Горный Штюк Хенсли? Да и что это такое – Штюк? Почему Хенсли? Почему я? Я посмотрел на часы. Была половина шестого утра. За окном было ещё совсем темно и уж, наверное, холодно. На работу идти ещё рано, спать уже поздно. Приснится же такая чушь! Рассказать кому – не поверят!
Выпив кофе, я решил пройтись до работы пешком. Синоптики дождь обещали в пятницу, но небо, не зная об этом, дождя пока не обещало. Я ещё не окончательно пришёл в себя, поэтому шёл медленно, невнимательно разглядывая существующий вокруг мир. Прохожих навстречу попадалось немного, так как час был ещё не пик. Под ногой что-то хлюпнуло. «Коричневый гиль» - подумал я, - «недозревший ... расплодилось их тут...». Я поднял глаза к небу. Небо стало принимать странный желтоватый оттенок. « Какой, к свиньям кошачьим, «гиль»? », - пронеслось у меня в мозгу. Я не мог понять, откуда я знаю это слово. «Гиль», - странное название, и почему несозревший? Откуда я знаю, как выглядят созревшие гили?
- Моё почтение! Вы не находите, что погода неплохо выглядит? – я увидел, что ко мне обращается пожилой и странно одетый гражданин небольшого роста в треухой кепке образца 1913 года.
- Мартын Мартынович Гринзельбеккер, позвольте отрекомендоваться. – я продолжал молчать, ошалело разглядывая собеседника. « Однако, надо бы что-то ответить», - подумал я и не ответил ничего.
- Простите, Вы не видали тут, поблизости, ма-аленького, го-орненького Штюка, – вкрадчиво прошептал Мартын Мартынович Гринзельбеккер, - а?
- Маленького?
- Ну, да.
- Горненького?
- Ну, да.
- Штюка?
- Ну, да, конечно, Штюка. Так видели?
- А кто такой Штюк?
- Что Вы тут голову мне морочите, - внезапно обозлился старик, - если бы видели, так не спрашивали бы, кто такой – кто такой? – передразнил, отвернулся и ушёл, грубо не попрощавшись. Пройдя метров двадцать, он обернулся, показал язык, махнул рукой и исчез в желтоватом тумане, который за время нашего разговора, сгустился до осязаемости. Мимо с грохотом промчалась электричка. Насколько я себя помню, электричек, да и рельсов в этом районе никогда не было.
продолжение следует.