ДЕВУШКА, или СМЕРТЬ
ВАЛЕНТИНО: Приветик, Кьеркигорёк! How do you do?!
КИРКИГОРЬ: How… I am sorry… Przepraszam… Выбачайтэ, хлопчику… Извините, молодой человек… Не имею вроде бы чести быть ознакомленным с тем местом Земного шара, где мы могли бы с Вами предположительно пасти свиней…
Ба! Да это же ты, Валентино! Я тебя и не узнал! Быть тебе миллионером! Да какой там миллионером?! Не иначе мультимиллиардером! Ты же помолодел лет на 10-15 — не меньше! Да ты ли это, в самом-то деле?! Тебя же просто невозможно узнать! Да так оно и было бы, если бы не этот твой, поношенный до неприличия костю… армяк… зипун… хитон… Прямо и не знаю, как назвать эту твою хламиду… нет, скорее, рубище…
Но что с тобой случилось?! Ты что, нашёл эликсир молодости?! Отлей, дружище с пол-литра! Я тебе добуду за это бочку для квашения капусты. Ты же ведь, как я слышал от кого-то, так и не достал её?! А у меня на даче они валяются всё равно без дела, и уже который год! И ещё я дам тебе уникальнейший восточный рецепт приготовления капусты. Хрустит на — улице слышно!
ВАЛЕНТИНО: Да нет, мне уже не нужна никакая бочка. И эликсира у меня никакого нет.
КИРКИГОРЬ: Эх, ты! Жалко, значит для друга?! Или это ты сделал пластическую операцию?! Ну, конечно же! Как это я сразу-то не догадался?!
Но что же у тебя стряслось, и что заставило тебя обратиться к косметическим хирургам? Неужели это — следствие предсмертной старческой сексуальной вспышки — «седина в бороду, а бес в ребро»?! Как спичка всегда вспыхивает перед тем, как ей погаснуть. Не потянуло ли тебя на молоденьких девушек? А?! Сознайся! А может ещё и на мальчиков?! Не развилась ли у тебя старческая педофилия?! И не стала ли она у тебя навязчивой, компулятивной (неодолимой) манией дефлорация и растление малолетних?! Не ты ли это, старый мерзкий потаскун, заманиваешь несчастных деток на чердаки и в подвалы, в кусты и в лифты для совершения с ними развратных действий?! Не тебя ли это разыскивает наша доблестная милиция и бельгийский Интерпол?! Ох, не будет тебе прощения! И я попросту обязан уведомить об этом нашего Президента, уж он-то накрутит тебе хвоста!!
ВАЛЕНТИНО: Ну что ты, Кьеркигорёк? Как ты только мог такое обо мне подумать?! Причина моего столь невероятного омоложения совсем не в том, что взбрело тебе в голову! Конечно, не хочу тебя обидеть, но, как говорится, «каждый думает о других в меру своей нравственной испорченности», то есть судит по себе.
Нет, ни операции, ни эликсира! Просто-напросто у меня в одночасье сгорели и мой электролобзик, и прибор для выжигания! Накрылись медным тазом и моё увлечение юности, и одновременно моя же утеха в старости… Сгорели в один и тот же день! Как побратимы! Серо-синим пламенем!
Я приобрёл их ещё при великом мудром Сталине. И они служили мне верой и правдой более полувека! Сейчас в стране таких вещей уже нет! Они сняты с производства. И Сталин, сволочь, унёс с собой в могилу секрет изготовления подобного оборудования.
Да сейчас уже никто не занимается ни выпиливанием, ни выжиганием. Лишь где-то на Востоке — в Средней Азии, что ли — сохранились, говорят, дурадгоры — резчики по дереву, да и то лишь единицы. Но и они — это всё же далеко не то! Народ же русский вымирает и деградирует. И собственно я — последний из лобзикан!
Когда-то великий и гениальный Пабло Пикассо, получив первые заработанные им на своей халтурной бездарной мазне — более или менее приличные — деньги, сразу же купил себе на них красок и кистей на всю оставшуюся жизнь! И всю эту кучу сложил навалом в углу одной из комнат! Точно так же поступил и я, последовав его примеру.
Работая как-то в химкинской конторе по механизации и энергетике лесной промышленности, я помаленьку, полегоньку столько понавытащил оттуда себе фанеры, досок и деревяшек (как говорится, «ни дня без досочки!»), что они заняли у меня почти всю мою комнату! Прямо как у Блока в «Пузырях Земли», помнишь? «И сразу стало казаться, что в моей большой комнате очень мало места»! Ну, там ещё девушка была. «Она пришла с мороза, раскрасневшаяся…» к нему…трахаться… не на морозе же… Пикассо Пабло, падло жидовское, локти бы кусал от зависти, если бы узнал об этом: на несколько жизней скопилось у меня того лесопильно-фанерных материалов этих…
И вот, после гибели всего моего инструментария я сделал изо всех оставшихся досок несчётное множество ящиков для комнатных растений. И к тому же ещё и обшил их все своими выпиленными и выжженными поделками, до этого бесцельно собиравшими пыль на стенах и на полу — валялись, где ни попадя, только интерьер портили! Я насадил цветов и получилась красота — просто неописуемая! И не только я, но и жена теперь не нарадуется!
Она помолодела даже сильнее, чем я! Куда только и подевались все её неврастении и аллергии! А её грудная жаба, горестно квакая, упрыгала в неизвестном направлении! Мы даже, скажу тебе по секрету, возобновили прерванные чуть ли не сталинских времён наши интимные отношения! И я ни за что бы не променял её ни на какую девушку, даже, пожалуй, и на десяток девушек не согласился. Ещё б подумал… поторговался… что может сравниться с «Матильдой моей», с опытной женщиной?! «Сорок пять — баба ягодка опять»! Золотые слова! А тем более пятьдесят пять… шестьдесят пять… А ты шьёшь мне педофилию! /Да плевать я хотел на этих сцыкух и мокрощелок! Так,.. если только любознательности ради…/
КИРКИГОРЬ: Да нет! Это я так — в виде вероятностного предположения! Чужая ж душа — сам знаешь, потёмки! Тоже золотые слова! Чем чёрт не шутит?! Сколько тем более всяких таких вон случаев! В газетах всё пишут, по ящику показывают, в хронике происшествий. В Бельгии вон поймали с полсотни педофилов. И все из высших чиновников и правительства. И во Франции, и в США особенно, то же самое!
ВАЛЕНТИНО: Это понятно, что не из работяг, что за станками стоят,.. да за лобзиками сидят… Ну, да ладно! Забудем это маленькое недоразумение.
Я ведь ещё изготовил несколько больших кадок — прямоугольных таких, слегка сужающихся книзу. И теперь вот хочу посадит в них декоративные деревья. Я хотел было остановиться на пальмах и фикусах, но жена — против, говорит, это пошлятина, безвкусица! К тому же она где-то услыхала об этом японском декоративном бзик-****изме, или как его… икебанизме! Так вот, она не хочет и слышать ни о чём, кроме сосны или самурайскую вишню ей подавай — сакуру!
А ты, помнится, обещался свести меня с одним человечищем — этническим евреем, — который якобы может продать семена для декоративных карликовых деревьев? Но, поди, он же дорого возьмёт? По расценкам, чего доброго, как за большие?! На кубометры лесопильных материалов будет их считать! Жид же, как-никак! Схитрит! И не отвертишься!
КИРКИГОРЬ: С корейцем, Валентино, с этническим советским северным корейцем! У них отсутствует еврейский менталитет, не то, что у корейцев южных или, там, у японцев с китайцами. Те убьют за юань или за иену! Как американцы — за цент! Или англичане — за сантим! Или как «новые русские» — эти за копейку, за юань, за иену, за цент с сантимом, эти, за что угодно могут даже мать родную ухандокать!
Он же — Василий Васильевич Ким Эр-сан — предоставит в твоё распоряжение эти семена бесплатно! И ещё будет при этом благодарить, провожая до дверей, и кланяться! Ему же их некуда девать! Вся квартира у него заставлена мешками с семенами теми!
ВАЛЕНТИНО: Да я их — этих азиятов — и не различаю! Все они мне выдают на одно лицо! Я сам-то хоть и этнический караим, но изо всех азиятов я чётко отличаю только русских! Да и то, только потому, что пьяные всегда, да и лежат к тому же по большей части, валяются, где ни попадя! А поставь ты мне тверёзого как стёклышко русского, и положи с ним рядом пьяного вдрибадан и/или вдребезину этнического еврея, то я наверняка буду пребывать в полной растерянности — кто же есть кто?! Или как тебе, возможно, понятнее — «who is who?»
КИРКИГОРЬ: Да и я, по-видимому, был бы не меньше тебя обескуражен подобным фантастическим интернационалистическим зрелищем!
Но ты твёрдо решил? А то будет неудобно попусту беспокоить хорошего нужного человечка. В открытую он свою обиду, конечно, не выскажет, но затаит её, и будет копить и наращивать. А потом при удобном случае, когда уже и не ожидаешь, вдруг и отомстит! Такая вот у них психология. Ещё одна из парадоксальных Парадигм Востока!
Правда, я знавал одного русского, который 6 (да-да, шесть!) лет терпел несправедливые притеснения унизительные выходки своего непосредственного начальника — этнического еврея, руководителя лабулатории социальной психологии. А затем в один прекрасный (не знаю, правда, для кого из них) день ударил того ржавым шилом в шею! Тот и откинул все свои копыта от сепсиса! Он побоялся обращаться к русским врачам и выписал лекарства из Израиля, а те и возьми, да и окажись ядовитыми!
Но эти редкие исключения лишь подтверждают правило. А так, русские обычно терпят любые унижения очень долго, накапливают звериную — бессмысленную и беспощадную — злобу сотнями и сотнями лет!
ВАЛЕНТИНО: Да нет! Я сказал — как отрезал! Моё слово — умру, но сдержу! Ведь восстановить мои сгоревшие приборы невозможно! Такое впечатление, что кто-то плеснул в них серной кислотой перед тем, как мне их включить в сеть. Дым стоял такой, что я чудом не задохнулся! Двигатели и трансформаторы так не горят! Я уже было подумал, не жена ли это решила отчебучить под занавес жизни. Терпела-терпела, и на тебе, старая карга! Но у неё оказалось безупречное алиби: говорит, что накануне она была у подруги и ничего не знает, понятия не имеет! Я сразу же позвонил, конечно же, проверил — меня не проведёшь! И та подтвердила, у неё, мол, действительно была моя ласточка!
Я пытался работать ручным лобзиком, но какой там! Руки уже не те! Тремор, чёртов старческий тремор, дрожание рук! Только поломал почти все свои пилочки. У меня же ещё был солидный запас пилочек — жизни на полторы!..
Да, пропало моё любимое занятие, накрылось кое-чем! А какое же это было божественное наслаждение! Несмотря на гарь! На визг пилы! На визжание безумной супруги — психопатки! Но она в итоге оказалась права моя кисонька! Какое это неизъяснимое блаженство — любоваться цветами, нюхать их, поливать, подкармливать удобрениями… И практически исчезла невыносимая гарь, по крайней мере — на лестничной площадке, и соседи уже не вызывают постоянно, как раньше пожарные машины.
Но вот, говорят все, что на Востоке помимо икебанизма существует и широко практикуется ещё одно наслаждение — совершенно необычное, ни на что не похожее! Скорее, это уже блаженство под наименованием… нир… нер… нюрванна… Как будто ты летишь и летишь, что ли, куда-то? Не помню точно. Не есть ли эта экзотическая восточная утеха чем-то вроде необычайно длительного, если не бесконечного — до самой смерти — оргазма?!
У некоторых очень заводных женщин подобное, я слышал от кого-то, якобы случается, но только лишь многочасовой! Не подскажешь ли ты, как его добиваться — этого оргазма в нюрванне? Какие существуют для этого методики? Асаны, медитации или ещё чего? Ну, на первых порах — хотя бы уж недельного, ну, хотя бы уж — суточного? Для непросветлённых?
КИРКИГОРЬ: А, это ты, по-видимому, имеешь в виду нирвану! А лететь — это нервюра у самолётов! Нирвана же — это совсем другое!
Если рассматривать получение удовольствий в самом широком контексте, то окажется, что всякое удовольствие взаимосвязано с расплатой за него, причём с весьма ощутимым разнообразием «валют». За всё в этом мире надо платить, поэтому и за всякое наслаждение тоже имеет свою расплатную цену! И степень удовольствия тоже чётко коррелируется с «ценой» за этот «товар». При этом «возрастание цен» на «рынке удовольствий» прослеживается по цепи: пища ; секс ; алкоголь ; наркотики. Именно в этом направлении увеличивается «плата»: пресыщение с изжогой и вонючей отрыжкой ; апатия ; похмелье ; ломка. К сексу примыкают и чувственные разновидности искусства. Музыка, балет, похабные ревю и шоу, эротические поэзия, кино и театр — все они вызывают духовную опустошённость и сексуальную извращённость. Например, все балеруны – злостные педерасты.
Может показаться, что в этой цепи наслаждений каким-то исключением является труд по призванию и бескорыстное творчество. Что они якобы не оставляют осадка в душе, но даже, наоборот, приносят радость — от труда и творчества — в чистом виде. На самом же деле и эти «невинные радости человеческие» снабжены абстинентными механизмами аккумулятивного, накопительного действия «мук творчества» и «осточертелости работы» — даже самой наилюбимейшей — будь она проклята иногда!
Поэтому, в принципе представимо — чисто по логике — предельно острое и сильное наслаждение. Но и расплата за него, следовательно, должна быть столь же предельной! Абстинентный синдром такого «приключения» — это уже не тремор с похмелюги, не головная боль, не депрессия и даже не ломка, но уже смерть! И я знаю такие наслаждения! Вот уж нирвана-то и есть как раз отказ от всех земных удовольствий и занятий, и ожидание такого сверхнаслаждения.
ВАЛЕНТИНО: Но погоди, я с тобой в общем-то согласен, не буду спорить насчёт похмелья, но ты же сам себе противоречишь! Как же ты можешь их знать, хотел бы я уже об этом знать?! Ты же должен по идее умереть после первого же стакана… или чего там ещё?!.. Как ты сам только что говорил! По определению! Ты что, пьяный?
КИРКИГОРЬ: Нет-нет! В моих словах нет противоречия! Всё дело в том, что мне, как последовательному реинкарнаторщику и метемпсихотику, удалось просмотреть несколько своих земных воплощений, включая и их концовки. Так вот именно эти-то последние мгновения всех моих бывших реинкарнаций и являют собой эти самые предельно возможные наслаждения! То есть сама Смерть приходит ко мне всегда каждый раз в виде необыкновенно красивой девушки — «реинкарнатницы». Причём, всегда — девственницы! Она вроде бы всегда и одна и та же, но и в то же время каждый раз — чуть-чуть иная, как-то неуловимо, но существенно отличная от прежней.
И вот мы с ней предаёмся самому что ни на есть отчаянному сексуальному… Не знаю даже как и назвать это наше сверхъоргаистическое занятие! После чего она и удаляет меня из жизни. Такие вот у меня финишные спурты в моих жизнях!
И вот нирвана, конкретно у меня, и есть ожидание этого свидания. Ровное, спокойное ожидание её прихода, состояние, когда уже есть твёрдая договорённость, есть ощущение, что придёт обязательно и всенепременно!
ВАЛЕНТИНО: Всё это здорово смахивает на энтомологические порядки! У некоторых насекомых бытует примерно то же самое. У многих видов насекомых, например, у пауков, самка поедает самца после спаривания! А у богомолов эта сучка ещё до совокупления откусывает голову своему «возлюбленному», и тот «Ромео» от этой «ласки» уже до самой своей смерти становится прямо-таки сексуальным маньяком! В таком безголовом виде он ещё живёт и непрерывно трахает эту падлюку, свою «Джульетту» двое-трое суток!
И у людей тоже существует аналог этому своеобразному адюльтеру — знаменитое состояние «потерять голову от любви»! иные такие страстные «мухозои» идут аж подрасстрельные дела из-за этих ****ей! Ну, а тебе-то твоя зазноба не отрывает часом голову-то?! Ха-ха-ха… гы-гы-гы… извини, это я подавился слюной…
КИРКИГОРЬ: Ну, ты, пожалуйста, не утрируй! У каждого, наверное, своя кончина! Вон, рисуют же Смерть с косой! И действительно, трудно представить себе все эти жуткие смертельные исходы от эпидемий, войн и стихийных бедствий в виде многомиллионных полчищ красавиц! Как нашествия саранчи! Очевидно, что каждому — своё! Иначе всё это необъяснимо!
Ну, а моя смерть – это девушка! И для того, чтобы как-то описать её приходится, к сожалению, использовать всю атрибутику пошлых любовных романов «для женщин». Ибо, как это ни банально, но так оно и есть! У неё миндалевидные золотисто-зелёные глаза, длинные ресницы, алые коралловые губы, жемчужные зубы, плавный изгиб плечей, упругие груди, осиная талия, крутые бёдра, густые пышные волосы — она платиновая блондинка! И такой же платиновый треугольничек имеется у неё на лобке, тут же рядом нежное-нежное, чуть извилистое влагалище. Ну, а ягодицы у неё прямо-таки «эвклидовские», они столь же сферически выпуклы и так же — математически совершенно — округлы!
Как-то однажды в своём поза-поза… позапрошлом воплощении (это было очень давно, ещё в Средние века) я был магистром схоластики в Сорбонне, и при окончании своего жизненного пути я обратил внимание именно на эту «тыльную» её достопримечательность. Но не было у меня тогда нужной твёрдости — и душевной, и физиологической, эрекционной…
И вот только лишь в прошлом своём воплощении — в бытность мою военным руководителем юношества в подмосковных Мытищах, я сильно наблатыкался … натренировавлся на своих молоденьких учениках, чаще… точнее, ученицах. Они были девственницами, целками, а при таком анальном способе гимен, т.е. девственная плева остаётся нетронутой, значит, и меня не тронут. Милиция какая или СМЕРШ там какой. Было голодное послевоенное время, а у меня спецпаёк был хороший, да и денежки водились. Ведь и в Войну я не сидел сложа руки. Выправил себе «белый билет», да и скупал потихоньку золото и прочие драгоценности у бедствующего населения. Точнее, менял на продукты, я служил политическим инструктором при военном интендантстве тогда. Ну, и очень удобно было, все, собственно, и соглашались, не ломались. Да и кроме того, мужиков-то живых мало было, ну я всеми этими обстоятельствами очень умело пользовался.
Вот после этой этакой «сладкой жизни» я имел удовольствие и эту приходящую ко мне один-единственный раз в каждой моей жизни девицу впервые «оприходовать» этим же восточным способом «перанусаяна». Проще говоря — в задницу!
И нужно сказать, какое же это у неё тоже роскошное местечко! Пышное-пышное! И скользкое-скользкое! Кто сказал, что Смерть холодна, как лёд?! Глупости! Она — тёплая-тёплая! Ну, а особенно — там у неё аж горячо! — так это именно в её перанусном влагалище! И скользко — прямо как сильно подогретая ртуть! Вот с того раза я теперь очень сожалею, что упустил столько возможностей применения именно этого способа.
Так что Смерть, как видишь, тоже может иметь свои прелести, не знаю, правда, какова она у других людей. Но не зря же о ней часто говорят, что её следует ждать, как ждут прихода невесты!
ВАЛЕНТИНО: Ну, это ты всё же несколько перебарщиваешь! Мне кажется, что это уже слишком: невесту — и в зад! Я что-то читал об этом в старинном Уголовном кодексе. Вроде бы как «Статья 121. Совершение полового акта путём введения полового члена в задний проход»… А ты говоришь «перанусаяма»?.. Странное название… Я читал ещё древнеиндийскую книгу «Трактат о любви. Ветвь персика», и что-то не упомню такого названия… А там сотни самых разных способов описываются! Хотя что-нибудь подобное можно иногда себе позволить… Но это, если с любовницей, или там, скажем, с попутчицей в поезде где — это я понимаю.
Как-то я и сам тоже имел подобное удовольствие, ехал однажды в отпуск с женой и вышел покурить в тамбур… Ну, и попросила там одна молодайка закурить… «Молодой человек, не выручите сигареткой?», — говорит. А мне тогда уже за 55 с гаком было. «У меня, — объясняю, — извиняйте барышня, только вот «Беломор»». «Да ничего, давайте, — отвечает она, — только давайте вставляйте мне не туда, а рядышком, а то я ещё девушка, а мне через неделю замуж выходить. Я на свадьбу-то и еду». Джинсы с себя приспускает до середины бёдер, задом ко мне поворачивается, вперёд нагибается и ягодицы свои, большие, округлые такие, руками раздвигает, а трусиков на ней вовсе нет. Ну, я ей и, согласно статье 121…
Однако, если это невеста, супруга... спутница в жизни и в смерти… как-то это всё же малость стыдноватое занятие… Но приятное, как мне хорошо помнится! Поезд № 31 «Москва — Феодосия», вагон № 8, дальний от проводников тамбур…
КИРКИГОРЬ: Ну, тут ты абсолютно не прав, Валентино! Между мужчиной и женщиной допустимо абсолютно всё! За исключением — совместного ведения хозяйства! Это я тебе авторитетно заявляю, как убеждённый холостяк! Ну, а ту-то в тамбуре которая, ты как?! Прямо там умудрился или всё же догадался для конспирации в туалет её завести? Жена-то… спутница твоя в жизни и в… поезде… супруга вас не засекла?
ВАЛЕНТИНО: Да в том-то и дело, что догадался, и в туалет затащить-то я её затащил, а вот дверь в угаре страсти позабыл за собой закрыть. Жена и засекла. Да там вообще полвагона сбежалось на моё оргазменное кряхтенье и её визги, думали, что кого-то убивают. Но я успел всё же. Жена ж, вообще, следила за мной! Я всё обещал ей бросить курить, а то и дым от выжигания, и «Беломор» дополнительно сажу одна за одной! Это ж ей — с ума сойти! И вот я втихаря по ночам-то и стал смолить, а она пасла меня, змея! Так такое устроила, что думал, что лучше бы мне было и не родиться вовсе! Хотел уже было с поезда выбрасываться, да окно, к сожалению… к счастью, не открывалось!
А кстати, кем ты ещё бывал — в тех других своих рождениях? Ну, помимо этого твоего поза-поза… позапрошлого преподавательства в Сорбонне и прошлого недавнего перанусаямного завершения воинской карьеры в Подмосковье?
КИРКИГОРЬ: Да понимаешь, тоже всё та же, зараза, преподавательская деятельность! То вот была Сорбонна. То очнулся как-то деревенским учителем где-то в Тропической Африке. То был наставником в доминиканском монастыре в Монтевидео. То однажды очутился на Чукотке учителем почему-то чукотских народных танцев и зачем-то алеутского языка. Как раз тогда Аляску нашу продали Америке по 1/3 корейки за тысячу десятин. То вот, наконец-то, в прошлый раз — оказался младшим военруком в Мытищах!
Одно и то же… одно и то же… надоело всё — до чёртиков! Иногда даже хочется любым способом разорвать этот безысходный кармический круговорот! Осточертело! Приходят изредка такие кощунственные мысли в голову от отчаяния, что аж самому страшно становится! Взять, иногда думаю, как-нибудь однажды гранату-лимонку, да и захерачить её в аудиторию, а самому — присесть быстренько, пригнуться за кафедрой! Ха-ха-ха!..
Но боюсь… Мне кажется, точнее, я смутно вспоминаю, что этакое уже было, у меня давным-давно когда-то состоялось одно такое прошлое рождение. Это, по-видимому, самое моё древнее воплощение на Земле, во время которого я и выкинул уже подобный фортель: поубивал, к чёртовой матери, своих бестолковых учеников! Но вот где и когда всё это было, — хоть убей, не помню!
И вот теперь — эта скорбная тусклая нескончаемая цепь педагогики, будь она проклята! Это, по-видимому, и есть наказание мне за то моё массовое смертоубийство, неизвестно где и когда. Влачу этот жалкий удел несения знаний этим тупицам! Ужас… ужас… И единственная у меня отрада в этом бесконечном кружении — это очередная моя Смерть. Ещё один оборот этого беличьего колеса однообразных судеб, и тогда ко мне приходит эта моя платиновокудрая красавица и выводит меня на несколько упоительных мгновений прочь из этой непрерывно и бесконечно вращающейся преподавательской клетки!
В земной же жизни таких не встретить… Очень редко попадаются слегка похожие… Да и потом это несравнимо… Нет такой эффектной развязки, я же остаюсь в живых после оргазма, нападает апатия, как расплата за него. И смотреть-то уже не хочется на неё, а она всё лезет и лезет: давай, да давай ещё разок-другой… Убил бы! Всё это не то… не то… Не то, что моя возлюбленная Смерть!
ВАЛЕНТИНО: А что, разве лучше было бы, если бы какая-нибудь — хоть и не такая уж раскрасавица, но зато точно так же насмерть заехала бы тебе, например бутылкой 0,8 из-под шампанского, да по башке?! За то, в частности, ты больше не хочешь, за эту твою расплатную апатию!
И потом ещё одно во всей этой твоей истории мне непонятно. Это же странно: ведь твоя столь благородная и столь же длительная деятельность на благородном поприще несения знаний человечеству — тем более такому тупоумному — должна же была уже как-то окупиться? Должен же быть разорван для тебя этот твой кармический круг, и пора бы тебе уже выскочить, в самом-то деле, из этого колеса на свободу? А не то, и вправду, осатанеешь ещё от этой почасовой и пожизненной работы!
Кстати, если уж тебя действительно так припрёт и станет тебе совсем уж невмоготу, невыносимо тошно от бесцельно прожитых жизней, и захочется действительно, на самом-то деле, «сломать карту», чтобы «масть пошла», то я могу — услуга за услугу — свести с одним, не знаю, человеком, не человеком… этническим чеченским евреем. Так вот он продаст тебе, сколько хочешь гранат этих лимонок, ему их тоже некуда девать. Но возьмёт он дорого — это тебе не корейские сгнившие семена.
Он, кстати, и обычными лимонами торгует. Может это у тебя просто авитаминоз, и от него твоя депрессия? Бери больше, оптом дешевле будет… Но неужели ты так много поубивал в тот раз своих учеников, что тебя так долго и столь изощрённо мучают?!
КИРКИГОРЬ: Я их не считал, сам понимаешь, не помню полностью этого своего воплощения, нет ясной картины, а так — лишь обрывки. Но, видимо, достаточно много. Дело в том, что я вообще всегда уж очень строг к своим ученикам! А особенно — к ученицам! А ещё точнее, то к таким вот попадающимся изредка в моих аудиториях, классах и на дому (если это репетиторство) красавицам, ярким соблазнительным девушкам, хоть в чём-то похожим на мою Смерть. Ну, хотя бы там глазами, бровями, грудью, вагиной, ну, или уж на худой конец — задним проходом! и все они прямо как сговорились — ну, никогда не знают как следует учебного материала! А же, ты знаешь, принципиальный и дотошный — до невозможности! Я просто так, за красивые глазки тройку на экзаменах выводить не стану, даже зачёт не поставлю за здорово живёшь! Вот поэтому и приходится мне их гонять, ведь хочется, чтобы у них были твёрдые знания, для них же стараюсь! Даже трачу на это и всё своё внерабочее время! Достаю их даже на дому, и заставляю учиться, учиться и, бывает, ещё раз учиться!
В принципе, таких нерадивых учениц только пороть розгами надо, чтобы они осознали всю важность и учились прилежно! Отшлёпать бы их как полагается по заднице, всыпать им по первое число по филейным частям, чтобы знали!
По сути дела, именно этим-то делом сутки напролёт я и занимаюсь в буквальном смысле. Ибо в этом ракурсе перанусаяма — это не что иное, как просто-напросто крайняя форма отшлёпывания по мягкому, как говорится, месту! И вот тут-то, нельзя не сказать, я им спуску не даю — ни малейшего! Строгость, только педагогическая строгость! Иначе они моментально же сядут преподавателю на шею!
Это подобно тому, как самые опытные автогонщики на Гран При в соревнованиях по Формуле-1 преодолевают свой врождённый автоматизм, производный от инстинкта самосохранения, и при звуках очередной аварии, случившейся на трассе гонки у кого-то у соперников, нажимают не на тормоз, а, наоборот, на акселератор! Вот так же точно поступаю и я!
Даже во время своего такого педагогического оргазма со своими самыми нерадивыми ученицами я не только не прекращаю их школить и воспитывать, но, скорее, наоборот, я врубаю все свои резервные и подсознательные механизмы строгости, вплоть до физического воздействия! Тем самым я как бы модифицирую и осовремениваю некогда неправомерно отменённые Розги Классической Педагогики! Я и щиплю их, и луплю кулаками, и душу маненечко — до лёгкой синевы только, и царапаю, и даже кусаю — рук-то не хватает: их мало, да и заняты!
Они уходят от меня все в синяках, ссадинах, царапинах и кровоподтёках, но зато — с полным осознанием важности прилежной учёбы, и с твёрдой, заслуженной оценкой или с зачётом. Одной почти неисправимой двоечнице я даже как-то однажды сосок на груди откусил, — таким строгим я вдруг сделался!
Всё из-за того, что она уж очень плохо училась, и не поддавалась на все увещевания — ну ни в какую! Потом по судам всё грозилась меня затаскать, эта бестолочь; пришлось-таки дать ей отступного. Не докажешь же этим продажным нашим судьям, что всё, что я с ученицами этими ни делаю, это же всё только к их благу! Не понимают же, что «ученье — свет»!
ВАЛЕНТИНО: Не буду уж с тобой спорить! Я сейчас вообще уже ни с кем не спорю. Дело в том, что работая с молотком, долотом и досками, сооружая все эти ящики и кадки для комнатных растений, я с непривычки нанёс себе множество нечаянных ударов молотком по рукам, ногам и в том числе по голове. И два из них оказались очень удачными! Они пришлись в аккурат по тем местам моей головы, под которыми расположены корковые зоны критики своего и чужого поведения № 49 и № 52, соответственно, по классификации психолога Брока.
Вот так они и исчезли — и моя шишка чужой критики, и вмятина осуждения своего поведения. И теперь я очень самокритичен, и весьма терпим к чужим высказываниям, даже к самым абсурдным. Поэтому я готов согласиться с тобой в вопросе твоей трактовки перанусаямы как крайней формы педагогического отшлёпывания по попке.
Я даже могу сделать некоторое уточнение и внести дополнение. Тогда ведь в равной степени и пероральный сексуальный контакт, ошибочно именуемый в народе минетом (а правильно — это кейра), следуя твоей логике, необходимо признать точно такой же педагогической уловкой — крайней формой вразумляюще-разъяснительного подзатыльника!
И таким образом, получается, что ту свою девушку Смерть ты этаким вот педагогическим макаром как бы отшлёпал в своей прошлой военруковской мытищинской жизни, поправ таким вот весьма специфическим способом саму смерть!! И, кроме того, тебе ещё не раз предстоит повторить этот свой бессмертный (и равно смертельный?!) подвиг!
КИРКИГОРЬ: Ну, не я знаю как в будущих реинкарнациях это случится. А в прошлый раз, в «общем-то зачёте» это она, конечно же, меня пришлёпнула после того моего существования. Но всё же с учётом того обстоятельства, что в тот — «мытищинский» — раз меня наделили весьма внушительным генитальным хозяйством, а своей неутомимостью и энергичностью меня можно было бы сравнивать разве что лишь с твоим достопамятным и ещё не сгоревшим электролобзиком, то можно уверенно считать, что пожурил я её основательно!!!