Пролог http://www.proza.ru/2010/04/05/1457
Часть I
I
- Вперед! Не отставай! Тащитесь, словно стадо обозных мулов!
Рослый юноша быстро сбежал с крутого каменистого склона, легко прыгнул на песок и резко обернулся. Вслед за ним, с треском проломившись сквозь заросли мирта, на берег высыпало еще шестеро меллиренов. Все были коротко острижены, босы и совершенно обнажены. Под смуглой, покрытой испариной кожей буграми ходили крепкие мышцы. Перескочив через обкатанные валуны, они, словно хорошо выдрессированные собаки, замерли, ожидая новых распоряжений. Здоровяк склонил голову набок, поглядел сердито на своих подопечных и уже спокойным голосом, без надрыва, произнес:
- Окунуться и бегом назад. Быстро!
Сам он, однако, остался на месте и, покачиваясь на носках, с усмешкой наблюдал за тем, как исполняется приказ. Его прекрасное, атлетически сложенное тело напоминало одну из тех статуй, что обычно устанавливают на стадионах. Даже праздный зевака, ничего не смысливший в палестрике и гимнастике, мог по достоинству оценить его мощные бицепсы, могучую шею, рельефные грудные мышцы, выпуклый пресс, широкие бедра и крепкие округлые ягодицы.
Меллирены без всякого воодушевления вошли в воду. И в самом деле, вид зимнего моря совсем не располагал к купанию. Темно-стальное под холодным пасмурным небом оно казалось враждебным и словно таило в себе какую-то угрозу. Ленивые волны, накатываясь на прибрежный песок, смывали с него легкие отпечатки ног.
- Окунуться? Здравая мысль, Телеклид, - проворчал темноволосый кареглазый юноша. – Но почему бы тебе не подать нам пример?
- Что ты там бормочешь, Антикрат? – резко отозвался Телеклид.
Вместо ответа Антикрат с громким всплеском бросился в подступавшую волну, размашисто разгребая воду отплыл несколько от берега и, развернувшись, помахал товарищам.
- Эврилеон, Кратесион, Эпикидид, Элад, Зевксидам! – позвал он, с усилием переводя дыхание, - давай ко мне! Здесь не так холодно, как кажется!
Его пример приободрил остальных. Немногословный широкоплечий неодамон Зевксидам бесшумно соскользнул в глубину и даже не поморщился, оказавшись в ледяных объятиях моря. Светловолосый голубоглазый Эврилеон, оттолкнувшись от дна ногами, перевернулся на спину и, мерно работая руками, быстро поплыл прочь от берега. Низенький, но крепко сбитый Элад внезапно подскочил к своему медлившему с последним шагом брату-погодку – высокому, грузному Эпикидиду - и с силой толкнул его в спину. Не удержавшись на ногах, тот с головой ушел под воду. Мгновение спустя Эпикидид выскочил на поверхность, яростно отплевываясь и изрыгая проклятия. Спасаясь от его гнева, Элад быстро поднырнул под неторопливо плывущего Зевксидама. Вскоре его улыбающееся лицо появилось за спиной Антикрата.
Крики и смех встревожили качавшуюся на волнах чайку. Взмыв вверх, она растянула свои длинные пушистые крылья и полетела на север, к видневшемуся вдали аргосскому берегу. Мофак Кратесион, провожая ее взглядом, первый заметил выплывавший из-за дальнего мыса корабль. Это была небольшая эпактрида, которая, курсируя между Брасиями и Зараком, несла у восточного побережья Лаконики обычную сторожевую службу. Несмотря на большое расстояние, черный корпус корабля ясно выделялся на водной глади. Черточки весел, мерно опускаясь и поднимаясь, взбивали у борта белые барашки пены. Матросы отвязали парус, тотчас наполнившийся свежим утренним ветерком. Эпактрида быстро и легко заскользила на юг.
- Вот бы и нам так, - с завистью качнул головой Кратесион. Он явно не спешил присоединяться к остальным.
Телеклид только фыркнул в ответ. Оба знали, что плаванье по зимнему морю – дело опасное. К тому же путь в главную спартанскую гавань Гитион лежал мимо вытянутого скалистого мыса Малеи. Сильные переменчивые ветра, дувшие здесь на протяжении всего года, делались особенно свирепыми в зимнюю пору. Решиться на подобное предприятие можно было только в самом крайнем случае. Пешее путешествие через заснеженные перевалы Парнона, ожидавшее их впереди, хоть и не такое опасное, также было сопряжено с большими трудностями.
Окоченевшие меллирены, толкаясь и перешучиваясь, выбрались на берег. Но здесь оказалось немногим теплее, чем в воде. Окрестные горы были покрыты снегами. Над песчаным пляжем то и дело проносились порывы пронзительного, морозного ветра.
- Не тяни, Кратесион, - сердито промолвил Эврилеон, - одного тебя дожидаемся!
Мофак зло сверкнул глазами, а потом, словно ища поддержки, покосился в сторону хозяина. Телеклид оставил его молчаливый вопрос без ответа, и Кратесиону пришлось вместе с другими отведать холодного моря. Он дошел до места, где вода едва доходила до пояса, затем быстро присел и тут же выскочил обратно. Его товарищи громко засопели. Но Телеклид не стал дожидаться, пока их возмущение примет более откровенную форму, и отрывисто приказал:
- Вперед марш!
Быстро вскарабкавшись на склон, он скрылся из глаз. Меллирены бросились следом.
За прибрежной скалой открывалась прелестная, пестревшая цветами, долина. Среди невысокой травы ярко желтели одуванчики, поднимались золотые головки шафрана, трепетали при малейшем движении воздуха нежные ветреницы, и тянул свои стебли белесый, словно тронутый сединой, крестовник. В отраженном от горных склонов бледно-голубом свете тускло зеленели узловатые маслины. Над долиной вздымались поросшие лесом и увенчанные белыми шапками вершины Парнона. Было тихо. На всем лежала печать величия и покоя.
Впрочем, красоты девственной природы совсем не волновали молодых людей. Стараясь согреться, они резво припустили вперед, сбивая ногами цветы, оставляя после себя на мокрой траве мятый, серебристый след.
В четырех или пяти стадиях от моря долина упиралась в узкое ущелье, по дну которого быстро нес свои воды студеный ручей. Над его берегами вился веселый дымок, и ветер разносил по округе дразнящий аромат жарившегося мяса.
По тропинке, которую они сами проложили накануне сквозь густые кусты олеандра, юноши добрались до поляны, служившей местом ночлега. Хотя меллирены провели здесь менее суток, место казалось хорошо обжитым. Горный склон имел углубление в виде грота, который был застлан срезанными ветвями, служившими, по-видимому, ночным ложем. Тут же у стены были свалены сшитые из козьих шкур походные мешки. С ветвей свисали короткие дорийские плащи. Рядом с насаженным на длинную палку гарпуном в виде трезубца сушились сплетенные из ивовых прутьев верша и спурис. Отдельно, на сучковатом стволе сосны, было подвешено оружие: полдюжины лаконских мечей-махер и колчан со стрелами, из которого торчала пехееса лука со снятой тетивой. За бивуаком пасся стреноженный мул.
На краю поляны догорал небольшой костерок, ярко тлели сдвинутые в сторону угли. На четырех рогатинах и двух перекладинах были разложены вертела с нанизанными на них кусками баранины. Перед ними сидел на корточках обнаженный юноша, следивший за тем, чтобы жаркое равномерно прожарилось. Чуть поодаль прилегли два разномастных худых пса терпеливо дожидавшихся, когда им швырнут полуобглоданную кость.
- Куда ты смотришь, Дамипп? – сердито спросил Кратесион, - огонь вот-вот потухнет!
Он схватил валявшуюся на земле ветку оливы и стал с силой ворошить ею угли костра. Сноп искр разлетелся во все стороны, спугнув бродячих собак. Но, отбежав на два шага, они вновь повернулись мордами к костру и остановились, слегка помахивая хвостами.
- Как там наш завтрак? – поинтересовался Телеклид.
- Сейчас все будет готово, - поспешно ответил Дамипп и поднялся. Это был высокий, худой, нескладный юноша с неловкими, несколько суетливыми движениями и какой-то детской, наивной улыбкой.
- Кончай поскорее свою стряпню, – пробурчал толстяк Эпикидид. - Я голоден, как лев! Если мне не дадут мяса, я начну рычать и кусаться.
- Вот будет славно, - усмехнулся Элад, - мы живо посадим тебя на цепь!
- С такой образиной, как у тебя, там самое место, - ввернул Кратесион.
Перекидываясь шутками, меллирены поспешно готовились к трапезе. Они разложили на траве рогожу и высыпали на середину с десяток ячменных лепешек. Рядом легли пучки молодой зелени, головка козьего сыра и несколько горстей соленых олив. Эврилеон принес полный кувшин холодной воды. Эпикидид извлек из-под вороха мешков сморщившийся, на две трети пустой мех и с помощью Антикрата нацедил в деревянный походный кратер полторы или две котилы красного вина.
Когда с хлопотами было покончено, все подстелили под себя плащи и улеглись вокруг стола. Кратесион полил Телеклиду на руки чистой воды, после чего тот зачерпнул немного неразбавленного вина и, как старший, совершил положенное обычаем возлияние богам. Затем вино в кратере растворили в двойном количестве воды и разлили по кружкам. Дамипп подал вертела с жареной бараниной, и завтрак начался. Он был прост и непритязателен, как и вся повседневная жизнь спартанской молодежи. Куски мяса, уложенные на свежие капустные листья, брали прямо руками и отправляли в рот вместе с кусочками острого сыра, пряными оливами и перьями сладковатого лука. Хлеб был давнишний, сухой, и потому его размачивали в терпком, с привкусом камеди, вине.
- Вино дрянь! – проворчал с набитым ртом Элад.
- Панкал из Ферапны, - заметил Кратесион, - тот, что приехал в прошлом месяце с Керкиры, хвастался мне, что в походе они пили такое вино, какого в Спарте никогда не попробуешь.
- Это правда, - промолвил Телеклид, - говорят, Мнасипп даже илотам выдает к обеду аргосское, а его друзья ничего, кроме лесбосского, в рот не берут.
Мнасипп был известный спартанец, наварх союзного пелопонесского флота, который вел успешную войну против острова Керкиры. Проиграв битву в открытом поле, керкиряне отступили под защиту стен и уже несколько месяцев страдали от тяжелой осады. Перипетии этой компании были хорошо известны каждому спартанцу, о ней часто говорили во время вечерних бесед в лесхе взрослые, о ней же не раз вспоминали в своих казармах старшие мальчики и юноши. Вот и теперь, едва речь зашла о керкирской войне, меллирены оставили прежний разговор о вине и стали высказывать различные предположения о дальнейшем ходе событий.
- Керкиряне – торговцы, - презрительно изрек Элад, - богатств у них много, но солдаты они так себе. Думаю, долго им не продержаться.
- Если бы им не помогали афиняне, мы бы уже давно их сделали, - заметил Кратесион.
- Афинянам тоже достанется на орехи, - уверенно предсказал Эпикидид, - эти горшечники вечно лезут не в свое дело. Забыли, как в позапрошлую войну молили нас о пощаде!
Под позапрошлой войной подразумевалась Пелопоннесская, закончившаяся полной капитуляцией афинян. И хотя с тех пор миновал без малого 31 год, любое упоминание о славной победе по-прежнему наполняло сердца спартанцев гордостью. Ведь враг, противостоявший им в той войне, был чрезвычайно могущественным, упорным и опасным. А то, что победа досталась лакедемонянам не сразу, но после двадцати с лишком лет неустанных трудов, многих жертв и разочарований, только увеличивало ее ценность. Именно тогда Спарта стала по-настоящему великой! Ее влияние распространилось далеко за пределы Пелопоннеса. Все греческие государства – ближние и дальние – склонились перед ее могуществом. В ту пору одного только слова какого-нибудь мелкого спартанского гармоста достаточно было для того, чтобы решить судьбу любой политической партии в любом городе на обоих берегах Эгейского моря! Конечно, юноши знали, что за прошедшие годы многое изменилось к худшему: Афины сумели оправиться от поражения и вновь превратились в сильную морскую державу, а многие прежние союзники (и прежде других фиванцы) из верных соратников обратились в непримиримых врагов. Однако, могущество Спарты не иссякло. Оно, как и прежде, повергало ее противников в ужас. И меллирены бесконечно гордились тем, что являются гражданами государства, к мнению которого вынуждены прислушиваться не только его соседи, но даже далекий персидский царь!
- С афинянами тяжело бороться, - заметил Эврилеон. – Говорят, у них сотни кораблей.
- Что с того? – сердито возразил Телеклид. – Разве их флот хоть раз остановил наступление наших пеших мор? Сколько раз мы осаждали их город, а они на своих триерах никогда не добирались до нашего. Пускай море в их власти, зато суша всегда будет за нами!
Эта фраза прозвучала гордо, даже высокопарно, но никто из меллиренов не думал ее оспаривать. Чуть не с первых дней жизни они постоянно слышали речи об исключительном положении Спарты, о ее славном прошлом и были свято уверены в том, что живут в самом совершенном и наиболее значительном греческом государстве.
- Жалко, что мы слишком молоды, - возбужденно воскликнул Эврилеон, - будь мы постарше, нас бы наверняка отправили на Керкиру.
- Зачем ты торопишься туда? – с кривой усмешкой спросил Телеклид. - Или надеешься повстречаться с кем-нибудь из своих родичей?
- С кем, например? – побледнев, отозвался Эврилеон.
- Да хотя бы со своим отцом! Ведь он давно спутался с нашими врагами!
Все знали, что отец Эврилеона Мандроклид двенадцать лет назад потерял в бою под Олинфом свой щит и был объявлен согласно спартанским законам «убоявшимся». Домой он не вернулся, числился дезертиром и с тех пор добывал пропитание наемничеством, в связи с чем вполне мог оказаться на Керкире. Именно на это и намекал Теленлид, зная, как жестоко ранят его слова несчастного сына. И происходило это уже не в первый раз. Сколько попреков и жестоких насмешек перенес за свою жизнь Эврилион! Право, иногда он жалел, что отец не погиб в том злосчастном бою. Насколько бы легче тогда сложилась его жизнь!
- Не неси вздор, Телеклид, - сказал он, сжимая от гнева кулаки, - мой отец служит аркадянам, а аркадяне наши союзники.
- Тю-ю, - насмешливо протянул Телеклид, - разве керкиряне с афинянами не истратили кучу золота на то, что бы переманить с Пелопоннеса всех, кого только можно купить? Разве твой отец не продается как все?
- Все наймиты служат за золото, а у афинян его больше, чем у кого-либо другого! – уверенно изрек Кратесион.
- Мой отец не наймит, и против своих никогда воевать не станет! – запальчиво крикнул Эврилион.
Телеклид и Кратесион разразились в ответ издевательским смехом. Дразнить Эврилеона, доводить его до белого коленья было их любимым занятием.
Разговоры смолкли, и вторая половина завтрака прошла в полном молчании. Когда с едой было покончено, Телеклид велел готовиться к выступлению. Разойдясь по поляне, меллирены стали быстро складывать вещи. Непродолжительные сборы заключались прежде всего в одевании трибона – короткого плаща в виде прямоугольного куска ткани, служившего спартанским юношам их единственной одеждой. Каждый перекидывал трибон через левое плечо, так что нижний конец его оказывался чуть выше колен. Затем остальную часть плаща ловко оборачивали слева направо вокруг спины, правой руки и груди, а конец перебрасывали назад через левое плечо таким образом, что его задний край оказывался вровень с передним. После этого оставалось только сунуть ноги в красные эмбадесы, завязать шнурки, перекинуть через плечо перевязь с мечом и взять в руку посох. Походные мешки и нехитрый скарб приторочили на спину мула.
Заметив, что все готово, Телеклид махнул рукой, повернулся и быстро зашагал через кусты по направлению к дороге, пролегавшей, как он знал, по краю долины. Следом двигался Дамипп, который вел за узду мула. За ним шагали остальные юноши. Шествие замыкали две приблудные собаки, привязавшиеся к меллиренам еще третьего дня и теперь не пожелавшие их оставить.
Словарь терминов http://www.proza.ru/2011/04/01/346
Гл. II. http://www.proza.ru/2011/04/01/343
Перекресток эпох http://www.proza.ru/2015/08/24/345