сюрреалистическая новелла
(на обложке - "Разборчивая невеста" Федотова Павла Андреевича, иллюстрированная к одноимённой басне Крылова. 1847 год. )
Всем известно и не для кого не остаётся тайны в том, что у мужчины есть свой и особенный пол.
Но для мамзель Lu-Lu все эти вопросы, находящиеся в высших сферах скорее вредны, чем полезны. Скорее портят аппетит, нежели насыщают его в положенные сроки. Для маленькой мамзель существовала только одна аксиома - есть мужчина или одна только пыль под переносицей.
Lu-Lu бы прожила и ещё с полвека с подобного рода убеждениями, так и не узнав истинной причины своего внезапно пошатнувшегося и всё вдруг перевернувшего недуга. Но беда в том, что в последнее время пищеварение несколько подкачивало и, образно говоря, как бы «пикировало» свою госпожу в глазах высшего света. С медицинской же точки зрения, процессы проистекали наилучшим образом: балы, мужчины, варёные перепела. Так что и речи быть не могло о каком-либо «недуге»…
Словом, жизнь протекала и била. Била ключом и перчатками в мужчин и в хамов. Наконец, она настолько забила, что все осматривавшие и знавшие прежде Lu-Lu доктора, потихоньку начали беспокоиться за неё. Наконец, и сама мамзель стала наблюдать за собой известного рода капризы: вечерние уколы докторов – потихонечку вызывали стоны и покусывания этих же самых господчиков по рассветам; вечернее же поданное яблоко - мгновенно запускалось в высь и неминуемо било по колпакам врачевателей. Lu-Lu надувала губку и выпускала чувственные пары практически повсюду. Эти пары были скорее чисты, чем грязны, и скорее любезны и симпатичны, чем нелюбезны и несимпатичны здешним пресноводным мужчинам.
А мужчины здесь действительно водились в чрезвычайном количестве. Их изобилие иной раз пугало и приводило в ужас несмелую Lu-Lu. Она чаще обращалась к докторам, но ещё чаще их покусывала. Но это потом.
А сейчас – главное! То, от чего маленькая госпожа Lu-Lu страдала. Отчего, например, в ней укоренилась та неизвестная и неописанная доселе в книжках форма пищеварения, над которой вот уже третью неделю бьются и уж начали выбиваться из колеи многочисленные охранники здоровья Lu-Lu.
Отчего такая злоба, такое исступление болезни?.. Оттого ли, что балы, от того ли что иглы или что перепела?..
Наконец, мадемуазель Lu-Lu слегла в изнеможении. «И странно бы именно сейчас?» - тихонько рассуждала сама с собой Lu-Lu.
«Нет, причины, нет причины!» - восклицала она, чувствительно задрав вверх свою губку. «Может поэзия, наконец, придёт мне на выручку, - всё продолжала она, - и действительно, если склонить и спряжить… например, вот это: нет причины - потому что…. потому что.. нет мужчины…» - «Блестяще!» - заключила она, заключив с собой в придачу одного из усатых врачевателей.
«Да, мамзель Lu-Lu! Вот так-то мамзель Lu-Lu! Lu-Lu, Вы – очаровашка! » - Всё кричала она на вдруг пришедшую и не вдруг уходящую мысль, подбрасывая вверх свою ладошку и смело, увлекая сопутствующих и сочувствующих в сферы им давно знакомые.
Конечно же, и на этом можно было поставить точку, но мамзель Lu-Lu помчалась дальше. Она настолько была образована и искушена в следопытном деле, что, наконец, обзавелась и своим собственным нюхом.
Она, в конце концов, могла бы поступить на службу, и, наконец, расстаться со всей четой бесчисленных белых халатов! Тем большую пользу принесла бы она как своим, так и полицейским органам. Участие же в общественном деле, собаки, воздух, мужчины в касках, - словом всё, что освежает и отвлекает от мыслей.
И, отвлёкшуюся, таким образом Lu-Lu, уже ничто не тревожит: по утрам отряды полиции, в обед – диетическое яйцо, а ввечеру – всё те же халаты. А по ночам… - впрочем, по ночам, одни ночные собачки с поджарыми хвостиками в талии… всё-таки, чего-чего, а общественного беспорядка Лу-Лу не терпела!..
Рацион и расписание же госпожа Lu-Lu надеялась менять не реже, чем, по крайне мере, знакомства.
Мамзель посещала вечера, рассматривала картины, одёргивала за носы художников и, увлечась однажды Гомером, надеялась вскоре обрести то внезапно ушедшее, далёкое и милое, что теперь представляется её воображению таким скромным и уж давно требующим изрядного педикюра!..
Но теперь – всё иначе!..
Если встречали её друзья, одёргивали халаты и мужчины с собачками, - она уже проходила мимо. Минутная слабость к ним проходила тем скорее и незаметнее, чем чаще обращалась она в «высшее сферы». Эти сферы стали её основой, её фундаментом, её жилищем. И, ежели бы вдруг спросили, шедшие за ней, и внезапно увлёкшиеся её, о том, на чём же построен мир и как он держится, - она бы, легонько спустив губку и в недоумении обведя полумесяцем бровки, скромно заключила: «На литературном Слоне-с»!
Ибо Слон всему причиной!
И действительно, обилие Данте, Гомера, и даже «Чего не надобно делать» Чернышевского сказывалось теперь обилием чувственных морщинок ближе к переносице.
Когда же она возвращалась домой, то первым делом расспрашивала служанку:
- Ну что, Дуняша, прочла?.. так что же делать, а чего же нет?
- Да ничего не надобно делывать, миленькая госпожа, а тем паче мужчин за носы одёргивать!..
Так как в доме Лу-Лу поселилось теперь «искусство», то, первым делом она расправилась с «халатами: «Не место вам здесь, голубчики! вы милые, добрые, хорошие мои, но вы опоздали, я ищу идеал!» - восклицала она, почти на цыпочках выводя из дому чувственных и сочувствующих её театральному жесту мечтателей.
Мамзель Lu-Lu сменила не одну пару сапожек и даже вошла в сношение с одной небезызвестной конторкой. Эта маленькая конторка под названием «Башмачок», стала для неё настоящим прибежищем: не проходило и дня, как она, впопыхах и в поту, не вбегала в заведение, принимающее её теперь почти бескорыстно, и не отдавала парочку своих хорошеньких, ещё недавно совсем свеженьких ботиночек.
И всё из-за её неугомонной шустрости…
Мамзель Lu-Lu начали, наконец, узнавать и любить. Все без исключения!.. И, хотя она и сторонилась публичности, теперь более как никогда звали её, собирали по подписке средства. Без неё не обходился уже ни один вечер и чуть вопрос из сфер юриспруденции, финансов и литературы, - сейчас запрягали лошадей и гнали к «матушке», - как любовно называли теперь Lu-Lu. Она начала подвязывать маленький красный батистовый платочек, и даже прикупила парочку хорошеньких очков для «серьёзности», пока бишь, с нулевой диоптрией…
И потому невольно состарилась в сроках.
Впрочем, хотя и не являлись теперь мужчины ни в белых, ни в прочих халатах, всё та же неуловимо-прозрачная, почти невидимая цепочка из них по-прежнему шлейфом толпилась в кружках Lu-Lu, большею частью оплачивая её счета и векселя на покупку картин и прочей необходимой «инвентуры» в областях литературных…
Но маленькая госпожа не могла успокоиться. Кто знал её в этот продолжительное время, тот тотчас же сказал бы, что это «гроза». Всё нараставшая пасмурность и хмурость её, наконец, начала отпугивать и чуть не шокировать известную «цепочку», и уж не с такой охотою тянулась та на возлюбленную актрису.
Но Lu-Lu это не пугало. Раз и навсегда утвердив в себе идеал, и найти его «во что бы то ни стало»… она, в строгом положении лица и, вытягивая попеременно свои маленькие хрупкие ножки, вбирала в себя весь воздушный свет, воздух, и все роящиеся неподалёку ночные тени так, что уже не казалась более маленькой и хрупкой госпожой Lu-Lu, а была, напротив, тигром, полноправной и полнокровною владычицей своего собственного мненья!..
Лу-Лу, таким образом, на всё решилась! На что именно - пока бишь, не знала и сама госпожа … но намерения были крепкие!..
Дело в том, что милая барышня совершенно выбилась из колеи!.. а временной подмоги уже ни капельки не было!..
Ну, посудите господа, как быть женщине… хорошенькой, миленькой женщине в платочке и очках, в перипетии невольно не в её пользу развернувшихся, и чуть не поглотивших её хрупкую фигурку неуклюже-жестоких обстоятельств?!..
Нужно просто топнуть на эти обстоятельства ножкой, нахмурить бровки и, выпрямившись подобно мраморной стенки, мужественно отражать всевозможного противника!..
Но нет, если нет поблизости ни одного мужчины, даже ни одного белого неловкого колпака то, – пропадай Россея!..
Таким образом, Лу-Лу пошла от противного. Напрягая все свои внутренние силы, и извергая все свои сырьевые резервы, выводя, так сказать, трубы наружу и прокладывая их шельфом в сознании, она вдруг, идя индуктивно и дедуктивно, невольно пришла к поразительному результату!
Результат, – как плод её бурно кипящей фантазии в её сером и прочих веществах, - изрядно накопившись, наконец, пришёл к выводу.
Вывод подчёркнуто заявил, что есть ситуация.
Ситуация настоятельно отрекомендовалась г-же Лу-Лу… и постучавшись ей два… нет, три раза… на минутку задержалась, поюлила в голове и, незаметно для своей госпожи скользнула, подобно летней лёгкой тучке и унеслась туда, где опять-таки ни Лу-Лу, ни кто-либо из её коллег по юриспруденции и макроэкономике Кейнса… не мог бы извлечь её даже насильно!..
Таким образом, и «ситуацию» Лу-Лу поспешила отправить в долговременный ящик…
И, отправляя, задалась бесчисленною грядой вопросов:
«Как быть? Что делать? В чём же причина меланхолии?.. - тихонько спрашивала у своей груди Lu-Lu, - разве я не я? разве я не в силах?.. разве всему виною и причиной батистовый платочек и белый халат или собачка с хвостатою виньеткою? Ах, я запуталась, запуталась, запуталась!..
Я вернулась, казалось, в положение девятилетней девочки, которая хотя и знает, что такое хорошо и что такое плохо, но на радость свою и по щедрости природы и родительского попечения… отнюдь не знакома ещё с таким опасным… с таким страшным явлением, иглой, насилием, с таким краснокожим племенным вождём, как краснокожий мужчина в перьях, так сказать, в перьях возвышенной и лёгкой женской натуры!..
Нет, господа-голубчики, нет правды на земле!.. А ангелы-мужчины – это утопизм современной жизни!.. Да-с, господа!..
Но будь что будет, будь, что подвернётся!.. а что подвернётся, то и станет мужем!..
Иначе пресечётся род людской, и не над кем будет потешаться начальству!..
Ах, как бы вышла удача, надежда, звезда!.. сияние и блеск которой невольно, сильно, сказочно заволокло и утолило бы все сердца, все внутренние и внешние негодования их и вывело бы их на такую спираль… на такую орбиту Земного купола, из которого, как из подзорной трубы можно было и должно наблюдать и… любоваться всей лёгкостью, всеми щедротами жизни, имея хотя бы малую частику надежды, крупицу веры и того сладкого, надёжного и подкрепляющего душу снадобья, которому имя любовь!..
Ах, господа, я увлеклась, увлеклась совершенно!..»
Итак, терпеливая моя... моя изрядно поредевшая публика!..
Моя миленькая госпожа Ли-Ли впала в философию!.. в филантропию мечтательной натуры!.. в подробную анатомию человеческих сердец! Да, господа!.. но разве тут куда-нибудь уедешь?.. Хотя бы в Петергоф, на выставку фонтанов… однако, тут не только не поспособствуют фонтаны… но уж и мужчины ничем решительно не помогут!... говоря о краснокожих мужчинах, и о прочих мужчинах в частности!..
Но, господа, в путь! к заключению, к неминуемому эпиграфу той сюрреалистической и ни к чему не годной картины!..
Господа-голубчики, представьте пушечный выстрел! представьте взлёт ракеты со спуска! представьте девятый вал на море!.. вот, по крайней мере, наиболее «безобидный» перечень явлений и свойств природы, способный в миниатюре как бы очертить тот факт, ту картину, подобную которой лицезрела наша миленькая госпожа Лу-Лу…
В минуту горечи, невзгод, пасмурных стенаний о пропадающей неловко юности и о невольных злоключениях желудка… нашей героини, так жарко требующей мужчин и так горько, отказываясь, сожалеющей об их отсутствии… вдруг предстал… образ, во всей, так сказать, его ретроспективе… образ в обеих руках которого была свежая, новоиспеченная… коллекция модных картин!..
Искусство господа!..
Далее опускаю факты. Лишь упомяну как бы общие черты дела.
Вышеупомянутое… и как бы вновь рождённое существо… оказалось ни кем иным… как…
приготовились господа-голубчики?.. мужчиной!..
В цвете лет и даже с усами, господа!.. А не то чтобы совсем без них…
Конечно, друзья мои… усы были несколько неловки… да и не видны были вовсе из под огромных, чёрствых, и белоснежно-пепельных щетин лица незнакомца… которые казались уже вовсе не щетиною… а глубоководною… так сказать, залежью одной неизведанной породы руды… носителю которой и вовсе не пришло бы в голову ощущать её наличие, ровно, как и отсутствие… так как носители её всегда заняты более плодотворной и благородной деятельностью…
Итак, господа, мужчина средних лет, пропитанный табаком и прочими эфирами, невольно вылез из под половых досок своего жилища… и, щурясь, обоими глазами, невольно впивался в лицо своей таинственой незнакомки!..
После чего последовали поцелуи, объятия, обоюдная чистка шёрстки и щетин… и проч., и проч. процедуры, свидетелем и полноправным участником которых, я, господа, уже, к счастью, не являлся…
Оказалось между прочими фактами, что это был не просто мужчина… краснокожий и без перьев… какой-нибудь там… хоть и не без изобретений во внешнем облике… и не то что бы отнюдь не мужчина, конечно же… но верный и давно припрятанный от общественных глаз субъект, впоследствии и по прихоти судьбы оказавшийся мужем давно позабывшей его в своих подпольях… но хранящей известную верность в неизвестные для мужа сроки … и в впоследствии страстно обрадованной внезапной своей находке… нашей страстно влюблённой, преданной и милой госпожи Lu-Lu…
Лу-Лу думала, что он улетел. Улетел безвозвратно в космос и парит там, парит, как птица, как эфир… среди сфер и иллюминаторов… среди людей, что спят на стенках и тумбочках и кушают одну только траву в пробирках!..
Господа! Ли-Ли была вне себя от счастия, а муж был первый раз влюблён!.. И потому всё, что связано с желудками, с их неимоверно бродящими соками… собачками… хвостами… виньетками… полицейскими шлемами и даже врачевателями в белых колпачках… всё это, господа – вещи спорные, вещи трансцендентальные, и уж, разумеется, ни относящиеся, ни к нашему с вами делу, господа, ни даже к кристальной чистоты сердца Лу-Лу…ни, конечно же, к её счастливому мужу… да и вообще… вышла какая-то каляка-маляка, господа!..
Господа! Мир спасёт красота!.. вот, наш мужчина-муж… оказался, между прочим… художником… и даже не без таланта, говорят!..
Он все десять лет подряд чертил спирали и почти гимнастические сальто-мортале , которые бог весть, откуда пришли мне на память!..
Итак, господа, посылаю обоюдные, так сказать, поцелуйчики!
Ваши нежно-пламенные ручки
Не проделайте со мной изрядной штучки,
Что б на них, как бедной рыбе щучке,
Не попасть гортанью на крючки!..
Великие Луки
лето - 19 ноября - 28 декабря 2009