Рождественская история
(мой подарок читателям "Прозы.ру")
Верочка, тридцатилетняя худышка, с трогательными оттопыренными ушами и полуоткрытым от изумления ртом, стояла на верхней площадке Эйфелевой башни и любовалась ночным Парижем.
Внизу, в лиловых сумерках, казалось, был виден весь город - Сена, Дворец Шайон, Марсово Поле, мост Александра третьего, Лувр...
Верочка наизусть знала количество составляющих эту кружевную красавицу – пятнадцать тысяч сборных элементов, два с половиной миллиона стальных заклёпок.
Париж искрился праздничными огнями. Наступал новый, 2010 год...
Вера панически боялась наступления Нового года и вот уже семь лет никогда не встречала его, ведь три самых больших горя в её жизни случились именно в новогодние дни.
Вся жизнь Верочки до этой поездки прошла как в тумане.
Она выросла в «неполной», как принято говорить, семье.
Отца она не знала.
Её воспитывали мать и бабушка.
Бабушка работала заведующей школьной библиотекой, мать – инженером-конструктором на секретном военном заводе, «почтовом ящике».
Мать Верочки – Екатерина Андреевна, высокая гибкая брюнетка с блестящими густыми волосами, вьющимися крупными кольцами, подстриженными «каре» была как-то по-особенному изысканно красива. Её смуглое, матовое, продолговатое лицо с нежным румянцем, крупные серые глаза, обрамлённые смоляными ресницами, тонкий нос с четким рисунком ноздрей и несколько великоватый, но нисколько не портивший её красоту, рот, составляли в целом, гармоничный образ, напоминавший о портретах художников эпохи Возрождения. Она любила носить шёлковые платья с рисунками цветов – маков, лилий, тюльпанов и летящие плащи из лёгкого габардина.
Бабушка, Вероника Васильевна - статная, не старая ещё среднего роста женщина, с очень женственной фигурой – пышные бёдра, тонкая талия и тяжелый внушительный бюст; носила неизменные белоснежные и цвета чайной розы, блузки с кружевными воротничками, строгие элегантные костюмы из дорогой шерсти благородных цветов – жемчужно-серого и коричневато-кирпичного.
Вера, видимо, уродилась в своего отца. Болезненно хрупкая, с огромными ореховыми глазами с большим «лягушачьим» ртом, тонкими светло-русыми волосами, тонконогая, была на удивление не похожа ни на мать, ни на бабушку.
Екатерина так и не вышла замуж, несмотря на обилие «женихов», пытавшихся обратить на себя внимание красивой матери-одиночки.
Она не замечала мужских взглядов, и, казалось, была поглощена единственной целью – вырастить своё «солнышко» - Верочку.
Верочка уже училась на четвёртом курсе филфака университета, когда в дверь их скромной двухкомнатной «хрущёвки» постучалось первое несчастье.
На Новый год она поехала на областную базу отдыха с однокурсниками отмечать праздник. Было очень весело, Верочка «отрывалась» на дискотеке восполняя все остальные вечера семестра, когда она корпела над учебниками, рефератами и контрольными. Тем более, в компании был Сергей, к которому она давно питала нежные чувства, но, упорно не замечавший её призывных взглядов.
Ночью 31 декабря студенты сидели за столиком ресторана. На сцене выступала группа музыкантов, специально приглашенных из Москвы.
У Веры было какое-то радужное, эйфорическое состояние.
Ведущий вечера произнёс: «А сейчас вас поздравит президент».
На огромном плазменном экране, прикрепленном к заднику сцены появился заснеженный Кремль, президент в чёрном кашемировом пальто, сером шарфе, элегантном костюме и белоснежной рубашке. Он произнёс новогоднее поздравление и поднял бокал шампанского: «С Новым годом!»
Послышался бой Кремлёвских курантов. Верочка, празднуя обычно, Новый год с мамой и бабушкой загадывала в эти секунды одно желание - «здоровья всей семье», но тут её словно переклинило: «Хочу, чтобы Сергей влюбился в меня», - мысленно прошептала она, и вместе с последним ударом курантов, залпом выпила шампанское.
Всю новогоднюю ночь, Сергей, ради торжества, надевший элегантный серебристо-серый костюм, делавший его просто неотразимым, подчеркивающий его подтянутую фигуру, танцевал только с Верой.
Девушка, захмелевшая, с непривычки от трёх бокалов шампанского, разрумянилась, и казалась почти красивой. Её глаза сияли словно рождественские звёзды.
А под утро, когда все разбрелись по комнатам, Сергей, захватив бутылку шампанского и два бокала, с какой-то тигриной грацией, проскользнул в одноместный номер Верочки и остался с ней до утра.
Так она впервые познала «радость плотской любви», разрушив, наконец, образ «синего чулка и ботаника», который прочно закрепился за ней среди однокурсников.
Второго января вместе с Сергеем, обнимавшим её за плечи, она вошла в подъезд своей «хрущёвки».
Сергей, проводив её до двери квартиры, поцеловал на прощание, и отправился в свою общагу.
Девушка открыла дверь своим ключом.
На неё пахнуло каким-то необычным запахом. «Запах смерти» - помимо воли пронеслось в её голове.
В прихожую, вышла бледная мать.
- С бабушкой случилось несчастье. На Новый год её разбил инсульт.
Верочкина любимая бабушка лежала на кровати.
- Вот, дождалась, наконец, свою любимую внученьку, - нарочито бодро говорила мать, пряча заплаканные глаза.
- Верочка, милая, приехала, - с трудом говорила бабушка, - радость-то какая! А у меня страшная болезнь.
- Какая болезнь?
- Инсульт.
Бабушка говорила на удивление связно и логично, учитывая ее состояние.
- Верочка, ты хорошо встретила Новый год?
- Да.
- И твой Сергей был? Ухаживал за тобой?
- Да.
- Вот и хорошо. Дай Бог, свадьбу сыграете, может, и до правнуков доживу…
Через несколько дней, в праздник православного Рождества, бабушка уже никого не узнавала, отказывалась от пищи и воды, бормотала: «Где я? Скорей бы уже домой. Кто эти женщины? Они меня обкрадывают.»
«Вы хотите меня отравить!» - вскрикивала она, отталкивая ложку с кашей, которую мать пыталась положить ей в рот.
Через две недели бабушка умерла...
Верочка суеверно винила себя её смерти, проклиная за своё новогоднее желание, которым, как ей казалось, она разрушила какую-то незримую защиту их семьи.
Роман Веры с Сергеем быстро сошёл на нет.
Современный «Дон Жуан» не соизволил прийти к ней ни во время болезни бабушки, ни даже на её похороны.
На следующий день после похорон, войдя в аудиторию перед началом лекции, Вера увидела, как Сергей жадно целует красавицу Илону, холёную блондинку, словно сошедшую со страниц гламурного журнала, поглаживая рукой её соблазнительные округлости, обтянутые красной коротенькой юбочкой.
Следующий Новый год они встречали вдвоём с мамой. Единственное желание, загаданное ею под кособокой ёлочкой, украшенной тусклыми фонариками было «здоровья маме».
После смерти бабушки мать сильно сдала, словно потеряла опору своей жизни.
Верочка украдкой разглядывала желтоватое, отёчное лицо матери, её потускневшие глаза.
Неделей раньше, она заметила странные лиловые пятна, похожие на синяки, на её молочной железе.
"Надо заставить пройти полное обследование в диагностическом центре сразу же после праздников," - думала Вера, машинально отмечая тяжёлое дыхание и непривычно медлительные движения.
Обследования выявили у матери рак молочной железы.
Подготовка к операции, химиотерапия, операция...
Казалось, операция прошла успешно, мучительные сеансы химиотерапии были позади.
Екатерина даже несколько посвежела.
В июне она даже отправилась на ежегодную встречу выпускников института, в котором она училась, хотя, обычно она не посещала такие мероприятия.
Сделала модную стрижку. (Волосы, вопреки её беспокойству, не выпали после химиотерапии, хотя она заранее купила парик.)
«Кто знает, может, в последний раз увидимся», – невольно вырвалось у неё.
Верочка не хотела думать о плохом. Она отлично защитилась и закончила университет с красным дипломом.
Сергей за это время успел жениться на Илоне, и развестись с ней - через пару месяцев после свадьбы, неожиданно придя домой после ночного дежурства (он подрабатывал в магазине охранником), обнаружив в супружеской постели вместе с темпераментной женой знойного брюнета, похожего на рыночного торговца фруктами.
Лето прошло относительно спокойно.
Верочка нашла работу корректора в городском издательстве.
Екатерина, казалось, была на пути к полному выздоровлению.
В октябре она слегла. У неё пропал аппетит, она чувствовала слабость, головокружение, теряла сознание. Врачи «Скорой помощи» делали пару уколов и уезжали.
Наконец пришел врач, оперировавший Екатерину. Он быстро осмотрел её. «Надо ехать к нам, в онкодиспансер, на обследование», - коротко сказал он.
На следующее утро, с трудом стащив мать с лестницы (она уже с трудом держалась на ногах), Вера вызвала такси и повезла её в онкодиспансер. Поднялась на четвёртый этаж к доктору за обещанным креслом на колёсах. Он указал на кресло стоящее в конце коридора. Шины на колёсах были то ли проколоты, то ли сдуты, хрупкая Вера волоком, надрываясь тащила кресло с сидящей на нём матерью.
В ожидании приёма Вера присела у кабинета УЗИ. К ним подошлая знакомая Екатерины, работавшая врачом в этом онкодиспансере. «Что-то не нравишься ты мне», - прямо заявила она.
Прошли в кабинет УЗИ.
Вера уложила мать на кушетку.
Доктор нанёс на живот Екатерины гель и начал водить сканером.
На экране монитора появилось что-то страшное, напоминающее чёрную дыру, как живое существо, засасывающее открытым ртом, постоянно вибрирующее, с рваными махровыми краями.
Доктор балагурил, шутил, он, видимо, уже привык к подобным зрелищам.
Затем Вера поволокла кресло с матерью в кабинет гинеколога. Екатерине ещё можно сказать «повезло», так как «по знакомству» она прошла во все кабинеты без очереди, вдоль стен толпились бледные люди с одинаковыми «опрокинутыми» лицами.
Верочка втащила кресло с матерью в кабинет гинеколога, с трудом усадила её на кресло.
Знакомая Екатерины тоже зашла в кабинет.
Сунула в кулак Веры, незаметно от матери, клочок бумаги.
Вера развернула: «У мамы метастазы в печени».
Доктор тут же взяла прочитанную записку, разорвала на мелкие клочки, выбросила в мусорницу.
Вера приложила все усилия, чтобы не выдать страшное волнение, пыталась даже улыбаться.
Медицинского заключения пришлось ждать томительно долго.
Доктор не возвращался.
Вера поднялась на четвёртый этаж. Наконец он вышел.
В его руках был лист бумаги.
- У неё метастазы в печени, - пряча глаза пробормотал доктор.
- Сколько ей осталось?
- Это только ЕМУ известно... - он поднял глаза вверх. – До Нового года точно не доживёт...
Екатерина дожила до Нового года...
Вскоре после праздников Верочка похоронила маму.
С тех пор она окончательно замкнулась.
Придя домой, после работы, бросив пальто на тумбочку в прихожей, скинув сапоги, проходила в спальню, падала на кровать и забывалась до утра в каком-то полуобморочном сне.
Все дни слились для неё в один бесконечный серый поток.
Как-то вечером, придя с работы, она против своего обыкновения, решила принять душ не утром, перед работой, как она делала всегда, а вечером. Выходя из ванной, в пушистом махровом халате, с «тюрбаном» на голове, она услышала звонок в дверь.
Странно, вот уже несколько месяцев никто её не навещал, все подруги отвернулись от неё, утомлённые постоянным раздражением и нетерпимостью.
Да она и сама не нуждалась ни в ком.
Как только звонил сотовый, она нажимала на кнопку «отбой», домашний телефон был постоянно выключен.
Она посмотрела в «глазок».
Искажённое «глазком» лупоглазое, смешное существо таращилось на неё.
Вера отворила дверь.
- Хозяюшка, одолжи сахарку, - немного жеманничая, растягивая гласные, пропело существо, оказавшееся довольно складным молодым человеком, лет 30, одетым в синий кашемировый свитер и модно продырявленные голубые джинсы. На шее у незнакомца поблёскивала увесистая золотая цепочка, на запястье – часы «Ролекс».
То ли педик, то ли метросексуал, - раздражённо подумала Вера.
- Я ваш новый сосед – Александр, - неожиданно перейдя на «вы», и сменив тон, представился незнакомец. – Мы кофеёк с другом решили попить, а сахар я купить забыл, не обжился ещё в новой квартире.
Вера принесла стакан, наполненный сахарным песком.
- Благодарствую, а может быть, вы составите нам компанию? – лукаво блеснув глазами, поинтересовался сосед.
- В другой раз!
- Хорошо, не буду вас больше беспокоить. Мerci.
Верочка, захлопнув дверь, направилась в спальню, но заснуть не могла, встревоженная необычной внешностью своего нового соседа. Под тонким кашемировым свитером угадывалось точёное мускулистое тело. Волосы, лицо и руки были необыкновенно ухожены.
«Наверное, стриптизёром в ночном клубе работает», - думала Вера.
Так в её жизнь вошёл мужчина, ставший впоследствии самым близким другом...
На другой день Александр снова позвонил в дверь.
Он вернул стакан сахара и вновь пригласил Веру на кофе.
На этот раз она, неожиданно для себя, согласилась.
Войдя в квартиру соседа, Вера была поражена переменами, происшедшими с бывшей жилплощадью бабы Клавы, умершей год назад.
Перегородка между кухней и гостиной была снесена. Стены сияли белизной, на полу - дубовый паркет. Повсюду затейливые светильники из «муранского» стекла, мебель и сантехника в стиле «хай-тек».
Посреди гостиной на полу лежал роскошный пушистый ковёр «тигровой» расцветки.
- Присаживайтесь, Вера, - Александр галантно подвинул стул.
Ловкими, точными движениями приготовил в сверкающей никелем чудо-машине ароматный густой кофе.
- Плеснуть коньяка? – поинтересовался Александр, доставая из бара пузатую бутылку.
- Да, с удовольствием.
Он наполнил бокалы маслянистым золотым напитком.
- Я – бывший спортсмен, работаю тренером в фитнес-центре, разведён.
- А вы, Вера, чем занимаетесь?
Она, неожиданно для себя рассказала Александру всю свою жизнь.
Александр слушал внимательно, не перебивая.
- Да, досталось тебе, - сочувственно протянул он. – Но, ничего, за чёрной полосой всегда следует белая. Это закон жизни, - добавил твёрдо.
- Вера, ты молодая женщина, разве можно так себя запускать, прости за откровенность. В прошлый раз, глядя на тебя, я думал, тебе далеко за сорок.
Давай-ка, начнём приводить тебя в порядок.
С завтрашнего дня после работы ты начинаешь ходить в мой фитнес-центр. У нас есть тренажёрный зал, бассейн, сауна, массаж, косметический кабинет, ароматерапия.
Оказалось, Александр лукавил, сказав, что он лишь тренер в фитнес-центре. На самом деле он был владельцем крупнейшего в их городе спортивно-оздоровительного заведения. Он переехал месяц назад в квартиру по соседству с Верочкой после развода с женой, оставив ей коттедж в пригороде.
Верочка послушно выполняла все указания Александра.
Через два месяца её было не узнать. Тело словно налилось живительной силой, согнутые плечи распрямились, щёки порозовели.
Александр никогда даже не намекал Вере на какие-либо иные отношения, кроме дружеских. Похоже, он был альтруистом, либо вовсе не интересовался ею, как женщиной.
- Верочка, ты, вроде, говоришь по-французски? - как-то спросил он. – Мне нужна твоя помощь. Я познакомился по интернету с основателем центра винотерапии, живущим во Франции. Думаю ввести эту услугу в нашем центре. Мне необходим переводчик. Если ты согласна, увольняйся со своей грошовой работы, и через неделю приступай к работе со мной.
- Я согласна, - выпалила она.
Верочка боялась самой себе признаться, что она уже по уши влюблена в своего красивого соседа.
Но закомплексованная дурнушка и помыслить не могла о близких отношениях.
Так она начала изучать технологии винотерапии, целебные свойства вина, косметические и лекарственные препараты, изготовленные на основе винограда, винный массаж и целебные обёртывания.
Она переводила многочасовые беседы по МСН Александра с основателем и владельцем центра винотерапии. К её удивлению, месье Винсент де Монжо оказался весьма дружелюбно и позитивно настроен к своему будущему русскому партнёру.
В начале декабря Александр предупредил Веру, что месье де Монжо пригласил своего будущего партнёра и его переводчика встретить Рождество в семейном кругу, в шато в Версале.
23 декабря в аэропорту Шарль де Голль их встретила Катрин, дочь месье де Монжо, приехавшая на маленьком красном «Пежо».
Они оставили чемоданы в небольшом отеле, возле площади Святой Троицы, и отправились в ресторанчик, расположенный неподалёку. Хозяин ресторана подал необыкновенно вкусную жареную ягнятину с ломтиками жареного картофеля и зелёным салатом, нарезанный багет, и, конечно, великолепное «Бордо».
Верочка была словно в волшебном сне. Она наслаждалась особым воздухом Парижа, сиреневыми сумерками, ароматами свежего хлеба и круассанов, витавшими возле многочисленных булочных, запахами моря, исходившими от лотков рыбных магазинчиков, выставленных прямо на улице, наполненных морскими ежами, рыбой, креветками, омарами,кальмарами и устрицами, украшенными ломтиками лимонов, расположенными на колотой ледяной крошке.
Парижане казались ей воплощением галантности и вежливости, в сравнении с российским прохожими.
Вторую половину дня Катрин провела с ними, катая их на пароходике по Сене.
Вечером Катрин уехала, пообещав заехать за ними на следующий вечер, чтобы отвезти на праздник.
- Спасибо за этот праздник - Париж, - прошептала Верочка, открывая дверь своего номера.
- Тебе ещё отрабатывать придётся, подмигнув, хохотнул Александр. – Ладно, ладно, шучу!
Признаюсь, я старый пошляк. На твою невинность я не посягаю. Но завтра, на рождественском вечере не подкачай с переводом. Спокойной ночи!
Вечером следующего дня они ехали в машине Катрин. Молодая француженка явно хотела заинтересовать привлекательного русского, сыпля прибаутками и подпевая шансону, звучащему по радио. Поблёскивала ореховыми глазами из-под густой каштановой чёлки.
Наконец они подъехали к шато. Их встретили хозяева – месье – невысокий худощавый мужчина с пронзительным взглядом и его супруга – элегантная дама в чёрном атласном платье, в бриллиантовых серьгах и колье.
Вышколенная прислуга в форменном коричневом платье с белым воротничком и в белом переднике (похожем на школьную форму времён социализма в СССР) и кружевной наколке, подала аперитив – домашнее солёное печенье с фуа-гра и оливки.
Их было пятеро за столом: хозяин, его супруга, Катрин, Александр и Вера.
- Сегодня не будем о делах, - заявил хозяин. Пусть будет хотя бы один день в году свободен от работы. Я ознакомлю вас с моим заведением послезавтра и предоставлю вариант проекта нашего сотрудничества.
- Знаете, я с юности влюблён в Россию, - продолжил он. – Даже немного знаю русский язык: «пожалуйста», «спасибо», «да», «нет», «хорошо».
После ужина я вам покажу фотографии из России. Они сделаны более 30 лет назад, когда я двадцатипятилетним парикмахером приезжал вместе с моим патроном в Ленинград для обучения французским методикам русских коллег.
Подали икру, устриц, шампанское.
Затем прислуга торжественно внесла огромную фаршированную лисичками и фуа-гра индейку на серебряном подносе, в обрамлении печёных каштанов.
На десерт подали испечённое собственноручно мадам де Монжо сливочное рождественское полено с миндалём.
Попивая кофе, хозяин попросил прислугу подать синий бархатный альбом с фотографиями.
Он открыл его посредине.
- Вот я, в Ленинграде, в 1978 году. - Он провёл рукой по одной из фотографий.
Верочку словно огнём обожгло. Такая же фотография, точнее, её половина, хранилась в России, в её семейном альбоме.
На фотографии была изображена Екатерина, хорошенькая, двадцатилетняя, а вторая часть - аккуратно обрезана.
У месье де Монжо она была целиком. Рядом с Екатериной сидел молодой Винсент.
Верочка не поняла, что произошло, она лежала в спальне на кровати, возле неё хлопотала хозяйка дома.
- На фотографии – моя мама, - вырвалось у Веры помимо её воли.
- Катенька! Моя первая любовь! – воскликнул хозяин дома.
- Девочка моя, а кто твой отец? – обратился он к ней.
- Отца я не знаю, мать никогда не рассказывала о нём.
- Так значит, есть вероятность, что я твой отец. – Я настаиваю на генетической экспертизе. Ты согласна?
- Да...
Вечером 31 декабря Верочка и Александр были вдвоём в ресторане «Жюль Верн» на Эйфелевой башне. Внизу разноцветными огнями сиял праздничный Париж.
Сегодня утром взволнованный месье де Монжо сообщил Вере по телефону, что генетическая экспертиза на 99 процентов подтвердила его отцовство.
Верочка пока ничего не сказала Александру.
По его губам блуждала загадочная улыбка.
Он наполнил бокалы шампанским.
- С Новым годом, душа моя! У меня есть для тебя предложение.
- Деловое?
- И да, и нет. Я должен тебе признаться, я влюбился в тебя, мой воробушек, еще в прошлом году, когда впервые увидел... Выходи за меня замуж!
Он протянул ей маленькую коробочку.
На алом бархате сверкало бриллиантовое обручальное кольцо.