Посвящается воронежской газете
«Независимый курьер», причем автор,
очарованный ее парадоксальным
названием, не имел в виду ничего
кроме улыбки за пазухой.
1993 год.
Губернатор проснулся от громкого стука по дребезжащей двери. Перекрестившись, он откинул одеяло и принялся лихорадочно нашаривать в темноте брошенный где-то впопыхах парик.
«Должно быть ревизоры из Петербурга, — с тоскливым ужасом подумал он. — Спаси и сохрани, Господи!..»
Губернатор вспомнил о городской казне и заложенном на воронежских верфях царском флоте. Самым отвратительным было то, что денег на взятки не осталось ни копейки — три дня тому назад пьяный вдрызг губернатор собственноручно набил лифчик заезжей красавицы золотыми червонцами. Теперь молодуха лежала в постели рядом с ним и задумчиво кусала кулачок.
— Открывай, стервец!.. — донесся из-за двери чей-то грубый голос. — Открывай, а то хуже будет!
— Свечу зажги!.. — срывающимся голосом приказал девице губернатор и бросился к двери.
Засов долго не поддавался, потом глухо звякнул и в комнату вместе с клубами морозного пара ввалился высокорослый, пьяный донельзя детина.
У изумленного губернатора упала на грудь челюсть. Заговорить он смог только после того, как челюсть несколько раз мягко спружинила о толстые складки тройного подбородка и вернулась на место.
— Ты кто?!..
Одетый в форму непонятно какого ведомства верзила долго не отвечал, стремясь в первую очередь найти так необходимую ему, в теперешнем положении, точку опоры. Когда, наконец, таковая была найдена на постели рядом с повеселевшей девицей, он счел возможным представиться:
— Дед Пихто, вот кто!..
Глаза губернатора недобро прищурились: государева служба подобных шуток не терпела. Но, снова вспомнив о пустой казне, губернатор сумел сдержать уже было готовый вырваться наружу боярский рык.
— Ты вот что, — стараясь казать спокойным, сказал он, — если по делу государеву, то говори, а нет — так иди, проспись.
Верзила глумливо всхлипнул:
— Не буду я говорить... Обидел ты меня!
Губернатора передернуло.
— Да ты кто такой, в конце-то концов?! — не выдержал и заорал он.
Верзила захохотал и несколько раз дружески хлопнул девицу по полуголой груди. Та радостно взвизгнула.
— Курьер я, отец родной! — твердо сказал незнакомец. — Курьер, понял?!
Должность курьера была слишком незначительной, что бы испугать чиновника в чине генерал-аншефа.
— Что?!.. — губернатор задохнулся от гнева. — Да я тебя...
— Ну что ты? — хмыкнул верзила. — Я тебя знаешь, где видел?!..
Губернатор снова вспомнил о пустой казне.
«А может быть этот тип из этих?.. — подумал он, — каких их?.. Из фаворитов?!..»
— Депешу давай! — с трудом подавив бешенство, буркнул губернатор. — Ездят тут всякие, спокойно поспать не дадут...
— Депешу?!..
Верзила снова захохотал. Это слово показалось курьеру настолько смешным, что он ржал никак не меньше минуты.
— О, удумал!.. Ну, уморил!.. Депешу ему подавай!
Высоко задрав грязные ботфорты, курьер завалился в постель рядом с девицей.
— Га-га-га! — продолжал верзила. — Вишь, ведь что удумал, старый пенек — депешу! Да знаешь ли ты, костлявая твоя душа, что я есмь за курьер, а?!
«Господи, неужели ревизор инкогнито?! — пронеслось в голове губернатора. — Пропал!..»
Старик с трудом сглотнул вдруг ставшую тягучей слюну.
— Да уж сделайте милость, — вкрадчиво попросил он, — поясните мне, дураку старому...
Губернатор подмигнул девице. Тотчас изящная женская ручка белой змейкой скользнула по груди курьера. Тот блаженно поморщился, но потом сел и налил себе вина в большой, губернаторский кубок.
— Ладно, так и быть... Поясняю для бестолковых, — дорогое вино булькнуло в глотке таинственного курьера. — Я есмь курьер независимый. Не-за-ви-си-мый!.. Усек, дедушка?!..
Губернатор растерянно моргал глазами силясь понять только что услышанное. Больше всего ему мешала думать неистребимая, как тараканы на боярской кухне, мысль о пустой казне.
— Это как так? — спросил губернатор. — По какой же вы части служите? Не по ревизорской ли случаем? Не понятно мне что-то...
— И не удивительно, что не понятно, — верзила пьяно икнул. — Тупой ты как валенок. Слушай меня внимательно, больше повторять не буду: я есмь курьер независимый. То есть езжу куда хочу, везу что хочу и вообще в гробу я вас, губернаторов, видел!
— Ну? — тупо спросил губернатор. — А депеша где ж?..
— Во дурак! Я же тебе русским языком говорю: курьер я!.. Только независимый, поскольку являюсь личностью свободной. А на депеши там разные я плевать хотел, пусть их сами министры развозят.
Скрипнула входная дверь и в образовавшуюся щель просунулась заспанная физиономия служки.
— Барин, — обратился он к застывшему как статуя губернатору, — там проезжий капитан Ушкин своего извозчика ищут. Сказывают, что в подпитии он черт знает что несет... Сюда этот извозчик, случаем, не стучался?
Губернатор тихо вздохнул, потом перекрестился, но почему-то не в красный угол комнаты, где стояли иконы, а в тот, где висели на стене шпицрутены и нагайки.
— Иди уж! — отмахнулся губернатор от служки. — Я с тобой, ротозей, завтра утром поговорю. А ты, братец, — ласково обратился он уже к курьеру, — ты сейчас со мной на конюшню пойдешь. Конюхи у меня люди умные, может быть они мне, да и тебе особенно, ума прибавят. Ты уж не обессудь, милок, но такое звание как независимый курьер уж больно не понятное!..
Красавица безразлично зевнула и отвернулась к стене.
...Что это такое «независимый курьер» верзила объяснял на конюшне до самого утра. Но губернатор так ничего и не понял…