В июле 2009 года мне надоело вышагивать на костылях вдоль дома, и я попросил сына свозить меня на Спортивную Гавань. Это был период моей реабилитации после операции на тазобедренном суставе, и мне нужно было расхаживать ногу длительными походами.
Прогуливаясь по Спортивной Гавани, я подошел к пирсу, от которого в прежние годы отходил катер на мыс Песчаный. Пирс был в плачевном состоянии. Время бесхозяйственности и морские штормы делали свое разрушительное дело.
На пирсе я увидел одинокого рыболова. Обычно на этом пирсе бывает очень много рыбаков, когда хорошо ловится корюшка или красноперка. Но что ловил рыбак сейчас, я не видел.
Я подошел. Рыболов повернул голову в мою сторону.
«Здравствуйте!» - приветствовал я рыбака. Он ответил на приветствие.
Это был пожилой мужчина. Меня удивило его одиночество на пирсе, и я спросил: «И рыба ловится?!»
«Ловится, ловится, если умеешь ловить!» - ответил рыбак.
«А что, крючка и червячка – мало?!» - начал я приставать.
«Мало! Соображение нужно, тогда и рыба будет!» - ответил рыбак.
Я перестал приставать к человеку, стал смотреть на поплавок его удочки и задумался, завидуя рыболову. Недолго постояв, я пошел прочь, опираясь на костыли. Зачем мешать рыбаку!
В моей памяти вдруг всплыли события более чем шестидесятилетней давности. Вспомнилась моя первая в жизни рыбалка здесь в Семеновском ковше!
Мне 9 лет. Мы с моим дружком Шуриком отправились рыбачить в Семеновский ковш. Сейчас в этом месте давно обустроенная территория Спортивной Гавани, стоит здание спортивного комплекса «Олимпиец», выстроены причалы для яхт и катеров.
А тогда вдоль берега Семеновского ковша стояли баржи с песком, которые приводили буксиры с противоположного берега Амурского залива. За каменной косой, отделяющей Семеновский ковш от Амурского залива, кормой к берегу стоял крейсер «Войков».
Дальше был деревянный забор, который начинался в воде и заканчивался на берегу у скалы. Ближе к скале в заборе была калитка проходной рыбокомбината. За забором находился Владивостокский рыбокомбинат.
Воздух всей ближайшей территории был пропитан весьма специфическим запахом копченой рыбы. С несмолкающими криками кружилось над водой и берегом множество чаек.
Дядьки-рыбаки с длинными удочками расположились на камнях косы. У нас с дружком удилищ не было. То, чем располагали мы, было попыткой самостоятельно сделать рыболовные снасти.
Подсказать нам, как правильно их сделать, было не кому. Мы связали короткие веревочки в длинную и привязали огромные крючки. Какие огромные? Согните, пожалуйста, дорогой читатель, указательный палец! Согнули? Вот такие крючки были привязаны к веревочкам. Где мы взяли эти крючки, я сейчас не вспомню. Помнятся огромные черные крючки!
На камнях нам было делать нечего, и мы пробрались на баржу, которая стояла подальше от берега.
В прозрачной воде были видны крупные рыбы с тупыми носами, которые резвыми стайками то появлялись, то исчезали. Как называются эти рыбы, мы с Шуриком тогда не знали. Сейчас я знаю - это был пеленгас.
Мы опустили свои удочки и, поддергивая за веревку, пытались подцепить рыбу крючком. Но у нас, конечно, ничего не получалось.
Мы так были увлечены, что не обратили внимания на прошедший мимо буксир, который поднял волну. Баржа качнулась, и я, стоявший на самом краю борта, полетел в воду.
Помню, как надо мною сомкнулась вода зеленоватого цвета. Плавать я не умел.
Бултыхая в воде руками, я как-то вынырнул и схватился за канат, свисавший с борта баржи.
Шурик начал кричать и звать на помощь. Помню, как дядька схватил меня сначала за руку, а потом за шиворот и вытащил из воды.
Я был одет в свою школьную форму – китель. И с меня ручьем стекала вода.
Было лето. Уже во всю припекало солнце. Я разделся, разложил на песке свою одежду, и мы стали ждать, когда она высохнет. Выжимать китель мы не стали - он стал бы помятый, и дома мне попало бы от мамы. Ловить рыбу нам уже не хотелось.
Ближе к вечеру мы с дружком пришли домой. Порыбачили!
Потом за китель мне все равно влетело. На кителе выступили белые пятна соли, и мне под угрозой «лупцовки», пришлось все рассказать маме.
А годом позже мамин двоюродный брат, дядя Федя, взял меня на настоящую рыбалку.
Семья дяди Феди жила в своем доме в Корейской слободе. Корейская слобода находилась за сопкой по направлению к морю от района Первой Речки.
У дяди Феди была большая деревянная лодка на берегу за нефтебазой. Дядя велел придти рано утром к нему на ул. Садовую.
Я пришел еще затемно, постучал в калитку. Во дворе залаяла собака. Выглянул из двери дядя Федя и громко сказал: «Иду!».
Он вышел на улицу, мы поздоровались и пошли на берег. Отомкнули замок на цепи, которой была привязана лодка к бревну. Дядя столкнул лодку на воду. Уже начинало светать, и дядя Федя поспешая, быстро греб веслами.
Мы приплыли к лодкам, на которых уже рыбачили. Опустили якорь и стали разбирать удочки.
Разные снасти были у опытного рыбака. Меня, ни когда не видевшего настоящих удочек, все удивляло.
Дядя Федя показал мне, как наживлять наживку, как подсекать, когда клюнет рыба, как выбирать леску. Тогда таких лесок, как сейчас еще не было. В качестве лески использовали суровую нитку или тонкий шпагат, натертые воском или парафином.
Ловили мы на ракушку - мидию. Донные удочки были оснащены грузилом с коромыслом и двумя поводками. Поводки были из тонкой стальной проволоки. Такая снасть существует и сейчас. Только поводки другие – из лески.
Под присмотром дяди Феди я начал ловить. Попадалась разная рыба. Ловилась камбала, навага, бычки.
Очень я был рад настоящей рыбалке. Домой я принес довольно много рыбы. И даже морская звезда была в моем улове.
Мама похвалила меня!
Ну, а уж как хвастался этой рыбалкой потом перед сверстниками!