Я их все очень люблю. Надеюсь, что в каждой из них осталась маленькая частичка моей странной, временами неустроенной, но, безусловно, интересной, жизни. Они давали мне кров, приключения и ощущение себя в самом центре «настоящей» московской жизни. Мои съемные квартиры. За год их было четыре…
№1. И все-таки она вертится…
Первая досталась мне от родственников. Им неожиданно повезло - они получили ее в наследство. Пока они пребывали в раздумьях, как бы выгоднее продать эту недвижимую ценность, квартирка пустовала, и меня пустили туда пожить. Находилась она в районе Бибирево, в одной из тех девятиэтажек, которые воспел Эльдар Рязанов в своем бессмертном произведении «С легким паром», и, которые московский мэр уже несколько лет грозится снести. В общем, стандартная «однушка», которая, однако, имела свое характерное «лицо». Когда я очутилась там в первый раз, то была несказанно удивлена великими человеческими возможностями… Люди, которые проживали там до меня, сделали практически невозможное – на каких-то 15 квадратах площади они смогли уместить столько мебели, что им мог бы позавидовать любой современный дизайнер. В комнате находился большой платяной шкаф (какие часто показывают в старых довоенных фильмах), буфет, телевизор, который высился на чем-то, отдаленно напоминающим полочку для обуви. Апофеозом же всего этого было пять кроватей –инвалидов, которые за давностью лет, потеряли ноги и покоились на подставках в виде красных строительных кирпичиков. Передвигаться по этому музею можно было только, воспаряя над невидимым полом, то есть, ловко прыгая с кровати на кровать, стараясь не повредить шаткую конструкцию. Мне милостиво разрешили спать на самой дальней кровати, а потому акробатические фокусы я проделывала каждый вечер, в попытках добраться до своего спального места. Это было нелегким испытанием, потому что, совершая это ежевечернее путешествие, необходимо было учесть все возможные трудности. Во-первых, незадолго до этого удовлетворить все свои естественные потребности, потому что в темноте добраться до туалета с ванной было практически невозможно. Во-вторых, не забыть перед этим выключить свет, за расходом которого родственники мои пристально следили. И, в-третьих, расстелить себе кровать в наступившей темноте так, чтобы она, покачиваясь, как «тонкая осина» не свалилась окончательно со своих подставок, завалив меня красными кирпичами. Но бытовыми трудностями страдания мои не ограничились… Помимо всего прочего квартира эта оказалось такой, о которой в народе говорят «нехорошая». Однажды ночью я проснулась от равномерного скрипа, который раздавался где-то над головой. Открыв сонные глаза, я даже задохнулась от удивления. Большущая, концертная люстра, которая являлась единственным украшением моего временного жилища, неторопливо вращалась вокруг своей оси, удовлетворенно поскрипывая. Она скрипела, а я смотрела. Все это шоу длилось около часа. Потом люстра неожиданно остановилась, и я провалилась в сон. Утром я тщательно проверила потолок, пытаясь обнаружить причину ночного действа. Безрезультатно. Тишина и покой пасмурного московского утра в спальном районе исключали, казалось, даже намек на возможную мистику. Но следующей ночью потолочное действо повторилось. Потом – еще и еще. Люстра моя приходила в действие около часа ночи и крутилась час или два. По настроению. Через неделю к ее вращениям присоединился и аккомпанемент – грустные вздохи и стоны в коридоре. Спать я перестала. Попробовала оставлять свет в комнате – эффекта никакого. В коридоре – то же самое. Когда я все же, измученная, засыпала, люстра начинала скрипеть особенно интенсивно, как будто пытаясь привлечь внимание единственного зрителя. Я просыпалась, и все повторялось: сумасшедшее вращение, скрип, стоны в коридоре… Было страшно. Усталая, с темными кругами под глазами приползала я на работу и «страшным шепотом» рассказывала коллегам о ночных призраках. Одна, особенно экзальтированная дама посоветовала мне с привидением (в том, что это было оно, я уже не сомневалось) поговорить по душам и войти к нему в доверие. Я послушалась, купила по дороге домой шампанского (вдруг придется пить на брудершафт) и осторожно прискакала «по кирпичикам» к люстре. Подняла голову, и тут меня разобрал смех. Я подумала… А вдруг оно мне ответит? Постояла. Угрожающе помахала бутылкой шампанского, выпила его на кухне в одиночестве и пристроилась спать на матрасе около плиты. Призраки затихли в недоумении. Неделю мы привыкали к новой расстановке сил. Однажды я проснулась от неторопливого скрипа, звук был несколько иной. Подняла глаза… О, боже. Над моей головой равномерно вращалась кухонная лампочка. В этот момент я и решилась на разговор. Темной ночью забралась на табуретку и вступила в диалог с лампочкой. Я ее долго и аргументировано объясняла свою временную диспозицию, втиралась в доверие, и в заключение пообещала даже мыть за собой посуду каждый вечер. Это я погорячилась, конечно. Но чего не скажешь в запале активного диалога. В том, что она меня слушала, сомнений не было. Лампочка замедлила ход, потом совсем затихла и внимала мне с пристрастием. На следующий вечер эксцессов не было, через день – тоже. Когда люстры и лампочки не вращались уже в течение недели, я отпраздновала победу и решила, что приведение удовлетворено моим поведением. А потом начались проблемы. Не мистические – бытовые. Родственники мои начали квартиру активно продавать и устраивать показы. Привидение испуганно сникло, я тоже. Иногда, вечерами я грустно беседовала с ним, уговаривая сделать что-нибудь этакое, чтобы снизить покупательский интерес до нуля. Я не знаю, его ли это рук дело, но квартира действительно стояла, как заколдованная. Во времена бешеного спроса, когда все остальные «улетали» в течение недели, моя «продержалась» три месяца. Потом ее все же продали. Мне показали на дверь. Последним вечером я пришла домой. «Эх, вы! - горестно обратилась к люстре, - Могли бы и еще постараться. Мы же вроде друзья!». От избытка чувств, сняла с ноги тапок и запустила куда глаза глядят (как Иван-царевич стрелу). Тапок свалился под одну из безногих кроватей. Чертыхаясь, я полезла за ним, ударяясь о кирпичи. Вместо тапка нащупала увесистый сверток. Удивленная, вытащила его, развернула и увидела… солидную (для меня по тем временам) пачку денег. Испуганно оглянулась. Люстра смотрела на меня в ожидании. Позвонила родственникам, робко поинтересовалась, не оставляли ли они денег в квартире. Ответ был очевиден. Конечно, нет. Деньги я взяла. И ушла. А приведение осталось. Как сложилась его дальнейшая судьба – осталось для меня тайной…
№2. На дне…
Пришлось подыскивать себе комнату по средствам. Средств было мало, а комнат много. Риэлторы скакали вокруг меня как пудели в цирке, предлагая самые фантастические варианты: комнату в квартире с хозяйкой – бабушкой, которая хотела, чтобы квартиросъемщики приходили домой не позже шести вечера, вели с нею долгие беседы и бегали в аптеку за лекарствами; комнату в квартире инвалида, который хотел сдавать ее в тайне от своей вездесущей сестры, в момент прихода последней нужно было прятаться в шкаф и сидеть до ее ухода и т.д. Но в тот момент моим главным девизом было «чем дешевле, тем лучше», а потому я готова была рассмотреть все варианты. И вот однажды вечером один из риэлторов позвонил мне и предложил посмотреть комнату, за которую хотели всего 6 тысяч рублей. Я, как охотничья собака, навострила уши: даже дедушка – инвалид хотел получать не меньше 10 тысяч в месяц. А тут... В общем, я поехала на Красногвардейскую, смотреть. Появилась я в квартире как раз в тот момент, когда оттуда выходил участковый милиционер. Хозяева: нетрезвая женщина лет сорока, опираясь на плечо неказистого мужичка с бутылкой пива в руке (который всю последующую «красногвардейскую» жизнь именовался в разговорах не иначе, как «муж», стояли на пороге и провожали его до лифта. Из лифта вышла я. Мне обрадовались и несколько смущенно пригласили в дом. Провели в комнату. Там стоял книжный шкаф, два стула и стол. На нем была электроплитка. Кровати не было. Проследив за моим растерянным взглядом, хозяева, приложив руку к сердцу, клятвенно пообещали купить мне диван, вставить в дверь замок, заклеить окна и никогда не повышать квартирную плату. Женщина, которая представилась Мариной, тыча пальцем в «мужа», преданно бормотала: «Он все сделает, все сделает. Он умеет». «Муж», беспрестанно прикладываясь к бутылке, утвердительно кивал в такт ее словам. При этом выяснился еще один приятный для меня момент. Оказалось, что сами они в квартире не живут, а соседнюю комнату сдают приезжей (тоже) девушке. Выйдя из комнаты, я тут же столкнулась с ней в коридоре. На мой вопрос: «В чем подвох?», она ткнула в сторону кухни: «В нем»…
Дверь на кухню была плотно закрыта. Я с любопытством подошла поближе, прислушалась. Ни звука… Хозяева, выйдя из комнаты, и проследив за моим взглядом, явно занервничали. «Ну что, по рукам?» - с торопливой радостью спросил «муж» и, пошатнувшись, уткнулся затылком в грудь своей более мощной жены. Я огляделась. Что-то подсказывало мне, что нужно ответить «нет» и бежать без оглядки. Я сказала: «Да». Через два дня я перевезла свои вещи. Кровати и нового замка на двери не было и в помине. Зато комнатку теперь украшала ваза с искусственными цветами и старый проваленный матрас. Я смирилась и стала распаковывать сумки.
Неожиданно дверь осторожно приоткрыли:
- А кто это у нас тут живет? – послышался голос Серого волка из сказки о Красной шапочке…
- Теперь тут живу я, - решительно распахнула дверь.
Он, ухмыляясь, стоял на пороге. На «серого волка» не тянул, если только на мультяшного героя из сериала «Ну, погоди!». Ловко юркнул в дверь, каким-то профессиональным цепким взглядом осмотрел помещение, потом меня… По-хозяйски уселся на матрас и попросил чаю. Звали его Юриком, лет ему было сорок, он приходился родным братом хозяйки, который, пропив две московские квартиры, приютился у сестры, за полгода выжив из дома всю семью.
- Ну, рассказывай! – Юрец повелительно махнул рукой…
- Водки нет, жрать нечего и не будет, - радостно сообщила я ему, - Работаю в крупной фирме журналистом. Так что, если что… сам понимаешь…
Собеседник мой не смутился:
- Журналистом говоришь? Слушай, ты должна мне помочь! Нет, просто обязана! Помоги мне написать письмо министру экономики и финансов! А то я сам не могу – ошибок много делаю…
И я пообещала… Помочь, написать… И т.д., и т.п. Мне просто очень хотелось спать. Это было роковой ошибкой.
Днем Юра наслаждался жизнью. Замок мне так и не поставили. И этот факт радовал его несказанно. Он валялся на моем несчастном матрасе, съедал все мои продовольственные запасы, смотрел телевизор и курил в постели. Ему было хорошо. По вечерам он радостно встречал меня в дверях, шутливо толкал в бок и спрашивал, когда же мы напишем письмо министру… Недели через две я устала. Решила поставить замок и вызвала слесаря. Тот пришел в мое отсутствие, его встретил Юрик… Слесарь позвонил мне в середине рабочего дня на сотовый телефон и сообщил, что в следующий раз, если я его вызову, он ударит моего «сожителя» по голове. Разводным ключом. Этим же вечером Юрец продал свою единственную ценность – телевизор, и напился. Тут стоит сделать ремарку и заметить, что Юра обитал на кухне. Он разместился там с комфортом. Сначала продал за ненадобностью плиту. После чего, с чистой совестью, воровал продукты у нас с Ирой. Вслед за плитой отправился холодильник, магнитофон, табуретки и стол. В кухне остался диван, телевизор и две ложки. Теперь пришла очередь и телевизора. Действительно, зачем он нужен? Юрасика вполне удовлетворял телевизор в моей комнате.
Пил он четыре дня. По квартире тенями бродили его собутыльники, пристраиваясь на ночлег то в ванне, то в туалете… Я не выдержала и ушла жить к друзьям. Через неделю я позвонила хозяйке с извечным русским вопросом: «Что делать?». Хозяйка меня долго жалела, рассказывая при этом историю о том, как «это чудовище» планомерно выжило из квартиры всю их семью, а свою беременную жену (которая уходить не хотела) спустило с лестницы. Выслушав эту исповедь, я поняла, что надо уезжать. На следующий день вернулась за вещами и… О, боги! Юра пропал. Моя соседка Ира на цыпочках ходила по коридору и опрыскивала углы святой водой. На мой удивленный взгляд, прошептала: «Демонов прогоняю, сейчас окроплю нашу обитель, может он не вернется больше!». Потрясенная таким серьезным подходом к делу, я тщательно убралась в своей комнате и облегченно вздохнула – жизнь продолжалась. Прошла неделя. Позвонила хозяйка. Услышав отчет о том, что «чудовище» покинуло пределы квартиры, страшно обрадовалась и засуетилась. В тот момент мне это не показалось подозрительным, я наслаждалась долгожданным спокойствием и тишиной. Вскоре мне пришлось уехать из Москвы на пару дней. Вернулась я поздно вечером, устало толкнулась в дверь своей квартиры. И поняла, что она не открывается. Зато за дверью на мои робкие попытки послышалось завывание собак. Испуганно отпрянув, я начала метаться по лестничной клетке, проверяя номера квартир. Первой мыслью было, что я по рассеянности приехала не на тот этаж. Совершив пробежку по подъезду, обнаружила, что не ошиблась. Робко вставила ключ… В ответ истерический лай. Я замерла, но не сдалась и отважно нажала на кнопку звонка. Дверь открыл здоровый парень, с бутылкой водки в одной руке, и с моей футболкой в другой. «О, привет, - мое появление вызвало у него массу положительных эмоций, - ты ко мне что ли?». Глядя на него, я как-то неожиданно задумалась о том, к кому я вообще шла и зачем, попутно размышляя о высоком смысле жизни. Мне на встречу выбежали две черных собаки, досадно прервав поток моих мыслей. После некоторого замешательства, выяснилось следующее: хозяйка, поняв, что хата свободна, решила не тратить зря время и переехала «домой», прихватив с собой мужа, сына (который так обрадовался моему появлению), парализованную старушку – мать и двух псов. Меня об этом предупредить забыли. В этот раз на моей кровати лежал ее сын и смачно икая доказывал мне, что комнатка это его, лет до четырнадцати она была его детской. В доказательство своих слов, он тыкал в стену, где висел старый календарь с изображением голых баб. «Мое же, мое», - сынок горделиво похлопал одну из них по аппетитной нарисованной заднице. Пытаясь отобрать у него свою любимую футболку, я одновременно искала в телефоне номера надоевших мне когда-то риэлторов. Пришла пора воспользоваться их услугами…
№3. На дне (продолжение)…
Следующую свою комнату я взяла «не глядя». Встретились на Коломенской с риэлтором, долго шли куда-то дворами, поднялись на первый этаж и встретились с дядей Женей. Коренастый, лет пятидесяти, с цигаркой в зубах, он, отдуваясь, попивал чай и рассказывал, какие плохие ему попадались жильцы до меня. Я слушала вполуха, комната мне понравилась, ее цена тоже. Остальное уже не волновало. Закончив свою историю, дядя Женя крепко обнял меня и сообщил, что лучше меня ему и ждать некого, а потому я могу заезжать прямо сейчас. Я и заехала. Дядя Женя был счастлив и, заперев меня на кухне, полночи делился со мной грустной историей своей судьбы, из которой я поняла только то, что живет он не один (как предполагалось), а с бывшей женой и двумя взрослыми детьми. «Так сколько же вас здесь человек?» - спросила я наконец, зевая. «Так четверо», - рассмеялся мой новый хозяин. И я пошла спать.
Через пару дней мне открылась нелицеприятная правда. Разведясь с женой, дядя Женя логично рассудил, что идти ему некуда. И не ушел. Но работать ему тоже не хотелось. Попробовал подрабатывать таксистом – не пошло. «Там, понимаешь, пить нельзя, а я без этого не могу. Тянет», - откровенничал он со мной. Поэтому он поступил проще – разделил трехкомнатную квартиру по-братски. Жену с двадцатилетним сыном и восемнадцатилетней дочерью отправил в самую дальнюю комнату, сам разместился в большой, а оставшуюся решил сдавать. При этом делиться дядя Женя тоже не хотел. Потому и не делился. Жена его и дети смотрели на меня неприязненно. Я их понимала. А потому старалась приходить, как можно позже, уходить раньше и никого своим присутствием не смущать. Но дядя Женя регулярно ждал меня, как верный пес, с вечера занимая свой боевой пост у кухонного окна. Наша ежедневная беседа протекала по одному сценарию:
- Где шлялась? - возмущенно интересовался дядя Женя.
- На работе, - я пыталась придать себе особенно усталый вид и прошмыгнуть в свою комнату.
- А я тут соседа в окно видал, - дядя Женя загораживал мне проход.
- Что вы говорите! А я нет, - удивленно вскрикивала, тихонько отодвигая своего тюремщика.
- Куда это он пошел, на ночь глядя? – он не сдавался.
- Гулять, - я покорно садилась и закуривала.
После этого дядя Женя начинал рассказывать очередную версию своей жизни, начисто забывая, что прошлым вечером она выглядела несколько иначе.
Заканчивал историю он всегда одинаково. «Тэкссссс, - «с» ему особенно удавалось, - И эти сволочи меня еще и не любят!!!» Последняя фраза произносилась громко и стоя. Затем из шкафа доставалась очередная бутылка водки и он, огорченно выдохнув, опрокидывал в себя стакан. Это был самый удачный момент для бегства. Обогнув «противника», я со скоростью лайнера, пролетала в темноте несколько метров, нащупывала спасительную ручку и облегченно вздыхала. Дома! Минут через пятнадцать за дверью начинал скрестись мой мучитель. Ежедневные просьбы его разнообразием не отличались. То он требовал натереть ему «спинку» мазью, то угостить сигареткой. Самое оригинальная придумка была «пустить к окошку, откуда лучше видны перемещения злосчастного соседа». То, что в лице дяди Жени «умер» великий шпион вскоре подтвердилось на практике. Однажды, вернувшись домой, я обнаружила, что его нет. Радость от этого факта была такой же неприлично сильной, как и в момент исчезновения незабвенного Юрика. На двери своей комнаты обнаружилась и причина. Там была криво наклеена заляпанная чем-то красным записка: «Я в бальници». Из чего я сделала вывод, что дядя Женя по неосторожности попал в руки врачей. Несколько дней все было спокойно. Жизнь налаживалась. Потом позвонил дядя Женя и попросил навестить его в больнице и принести гостинцев. Жалость победила отвращение. Купив «гостинцев», я поплелась в больницу. Дядя Женя выглядел несколько странно, был возбужден и разговорчив. Предупредив меня, что кругом враги, он пообещал скоро вернуться и всем отомстить. Я согласно кивала и привычно улыбаясь, отступала к выходу. Вернулся он недели через две. Занял место у окна и стал ждать. Потеряв бдительность, я вернулась раньше, чем обычно и не успела придать лицу выражение великой мученицы. Отловив в коридоре, дядя Женя по-хозяйски затолкал меня в кухню. История, рассказанная им, была душещипательной. Стоит отметить, что он был страшно ревнив. Причем ревность эта распространялась на все, что он, по, ему одному понятной, причине, считал своим. Дети априори являлись его собственностью, но он никак не мог придумать, как бы их удачнее использовать. И тут… О, ужас. Сидя на своем наблюдательном посту, он видит, что его дочь «движется» к дому в сопровождении кавалера, который, по-свойски обнимает ее за плечи. Дядя Жени, как ужаленный, понесся навстречу парочке, прихватив по пути монтировку. На всякий случай… Дальнейшие события развивались стремительно: набросившись на «врага» из-за угла дядя Женя яростно замахнулся монтировкой… Дочь вскрикнула, а парень, не глядя, обезвредил соперника, точным ударом разбив ему нос и отправив в нокаут. Соседи вызвали милицию, а нашего бесславного героя увезли в больницу – «чинить» нос. И вот, вернувшись, дядя Женя был полон негодования и строил различные планы мести. Вежливо объяснив ему, что вряд ли смогу быть ему полезной, я удалилась «к себе» и решила не придавать большого внимания этой истории. Но она рикошетом обрушилась именно на мою голову. Да так, что я долго приходила в себя, вспоминая. Как-то раз, спустя пару месяцев после возвращения дяди Жени, я встретилась со старой подругой. Цель нашей встречи была одна: напиться, попутно обсуждая события нашей жизни. Напились, решили продолжить… Продолжили. В общем, часа в два ночи она зачем-то отправилась меня провожать до дома. Дошли до квартиры, я тихонько стала открывать дверь… Открывала минут пять, пока не сообразила, что она заперта изнутри на щеколду. Расстроилась. Что делать? Дружно кивая нетрезвыми головами, решили покурить и подумать. Закурили. В это время за дверью раздался странный шум. Послышались звуки борьбы и приглушенный женский голос, который испуганно причитал: «Это не она, не она…». В ответ громкий бас моего хозяина: «Она! Кому же еще? Я специально дверь на щеколду закрыл. Ха-ха!». Мефистофелевский смех привел меня в ужас и я, по какой-то неведомой для себя причине, побежала вверх по лестнице, увлекая за собой подругу. Дверь открылась.
- Ну, вот видишь. Нет никого, - в женском голосе послышалось явное облегчение.
- Здесь она. Затаилась. Нутром чую, - дядя Женя был настроен решительно.
Затем воцарилась тишина. И вдруг голова моего хозяина выросла между лестничных перил:
- Ага! – вскричал он радостно, - А ты что тут делаешь?
- Курю, - меня с детства учили говорить правду.
- А она где?
- Тоже курит, - ответила я, мотнув головой в сторону своей подруги.
- Курите, значит? – в его голосе появились зловещие нотки, - Ну, курите, курите…
Дядя Женя торопливо стал спускаться по лестнице, попутно сообщив бывшей супруге, что он поймал «гадов», жалко, правда, что не тех («теми», вероятно, были дочь и ее несчастный жених). Решив, что опасность позади, я расслабилась и по устоявшейся уже привычке стала размышлять, что же мне делать дальше. В это время дверь квартиры опять распахнулась, и на лестнице снова появился дядя Женя, держащий в руках… охотничье ружье.
- Ну что, попалась? – судя по всему, он не шутил.
Надо сказать, роль Дездемоны мне никогда не давалась, но в эти несколько секунд я пожалела, что у меня нет привычки молиться на ночь. В общем, я рванулась вперед, вверх по лестнице. Дядя Женя – за мной. К несчастью, дом имел всего пять этажей, которые, соответственно, быстро кончились. Резко развернувшись на верхнем, я, ударив дядя Женю, извините, между ног, понеслась на первый. Его тяжелое дыхание обжигало мою спину. Все, как в хорошем триллере. Моя подруга тоже принимала участие в этом шоу. Она бежала сзади, громко комментируя, какую часть тела и в какой последовательности она оторвет моему преследователю, если что… Вот это «если что» ужаснуло меня окончательно. Поэтому на первом этаже я развернулась и сообразила, наконец, выскочить на улицу. Дядя Женя обиженно сник у подъезда. Игра закончилась. На этот раз за моими вещами ездил друг, который объяснился с дядей Женей по-мужски. Тот опять чуть не оказался в больнице. А я… снова осталась без дома.
№4. А из нашего окна площадь Красная видна…
Следующее жилье искали мне «всем миром». После истории с дядей Женей, моим «квартирным вопросом» озаботились все знакомые. Результатом этого мучительного поиска стал совершенно чудесный вариант – комната в огромной довоенной коммуналке на Китай-городе. Когда я пришла туда первый раз, меня пронзило ощущение счастье. Это было, как сбывшаяся мечта. На мгновение я почувствовала себя героиней любимого фильма «Покровские ворота»… А молоденькая хозяйка Ира еще «подливала масла в огонь»:
- Когда-то здесь жила Яна Поплавская с мужем. Вы, наверное, помните ее? Она Красную шапочку играла…
Я согласно кивала.
- Но потом мой папа выселил их – они не соблюдали правила тишины и порядка…
Я по-прежнему согласно кивала. Первый тревожный звоночек так и не прозвенел у меня в мозгу.
- А до вас тут жила девушка. Она – кинокритик. В комнате осталась целая коллекция фильмов, которую она собирала два года. Но она уезжала в такой спешке, что не успела ее забрать.
- Куда же она спешила? – я удивилась, продолжая старательно и радостно кивать.
- Не знаю. Так получилось как-то, - Ира немного смутилась и поспешила сменить тему.
- Надеюсь, вы не собираетесь нарушать наши устоявшиеся правила тишины и порядка?
- Нет, нет, - я уже понимала, что хочу жить только здесь. Долго и счастливо.
И я стала там жить. Счастливо, но… недолго. В квартире было шесть комнат, огромный коридор, который освещался тусклой одинокой лампочкой и напоминал тоннель, уводящий в неизвестность. Дополнительными радостями была огромная кухня, ванная, которую украшала стоящая в самом центре ржавая ванна на железных ножках и туалетная комната с окном, открывающим прекрасный вид на один из китайгородских переулков.
Ира попросила, чтобы я заплатила ей деньги сразу за первый и последний месяцы. Это было первое условие, которое мне поставили. Я заплатила, забыла об этом и начала с энтузиазмом обживаться. Комната была прекрасной: лепнина на потолке, старинная люстра и два канделябра по стенам, книжный шкаф, заполненный дисками с фильмами «знаковых» режиссеров, скрипучий довоенный паркет и дубовый шкаф. Только один недостаток несколько портил эту романтическую атмосферу – там было страшно холодно. Термометр в моей комнате не поднимался выше 16 градусов, поэтому спать приходилось в теплой толстовке с капюшоном и шерстяных носках. Вскоре, открылась и причина этой проблемы. Оказалось, что раньше в подобных домах строили квартиры, одна из комнат которых имела назначение кладовки, где можно хранить домашние запасы в виде соленых огурцов, картошки и прочих радостей. Поэтому батарей в ней установили минимум, зато не забыли «прорубить» окно, назначение которого в кладовке понять трудно. Как вы уже догадались, мне и сдали бывшую кладовку. Скажу честно, этот факт меня тоже не сильно опечалил, благо теплая толстовка всегда была под рукой. Соседи мои были люди простые: за стеной обитала семья двух бойких пенсионеров, которые любезно со мной здоровались и поили вечерним чаем, чуть дальше жило семейство, состоящее из молодой бабушки, ее юной дочери и маленькой внучки, которую эта юная дочь уже успела родить, в дальних же комнатах обустроились юноша – саксофонист, играющий джаз в одном из ресторанов и, собственно, моя хозяйка Ирина с двумя абсолютно одинаковыми кошками. Встречалась я с ними редко и очень этому радовалась. Иногда только краем глаза замечала сидящую на кухне соседку (юную дочь и мать ребенка), которая шепталась о чем-то со своим кавалером. Однажды я вернулась пораньше и столкнулась в дверях с веселым парнем, лицо которого показалось мне знакомым. От неожиданности он тут же предложил мне выпить с ним пива, по-соседски. Я, естественно, согласилась. Выпивать мы отправились почему-то на лестничную клетку. Стоим в коридоре, неспешно потягиваем пиво, юноша рассказывает о себе, я думаю… тоже о себе. И тут идиллия прерывается резким звуком открывающейся двери нашей квартиры. Оттуда фурией выскакивает разъяренная юная соседка (та, которая мать ребенка) и, краснея от злости, шипит, чтобы «ОН» (вероятно, мой собутыльник) немедленно отправлялся домой. Юноша испуганно замирает, и, затравленно оглядываясь, идет за ней. Подумав, я решаю, что вероятно он приходится соседке моей любовником, и тут же забываю об этом. Минут через сорок ко мне снова приходит юная соседка. Увидев ее, я замираю в ожидании возможной расправы. Однако девушка, робко юркнув в комнату, сообщает, что пришла собственно попросить не сообщать Саше о Сереже. Я смотрю на нее с немым вопросом в глазах.
- Сашка о Сереже не знает. Он по четным дням ходит…
- Кто ходит и куда? – пиво вяло прыгает в желудке.
- Ну, Сашка ко мне ходит. По нечетным дням он работает, - медленно начинаю понимать, что Сашка – мой недавний собутыльник…
- А Сережа – наоборот, - соседка закатывает глаза, - По нечетным ходит. Ты же видела…
Мне становится стыдно. За целый месяц я даже не заметила, что мужчины на кухне – разные.
- То есть, они не знают друг о друге, - во мне просыпается любопытство, - А дочка как же, она же различает?
- Она их обоих папами называет. Говорит: «Вот вчера папа приходил…». А они думают, что она путает вчера и позавчера…
- А зачем тебе это?
- Как это, зачем?! Люблю я их! Да и денег больше. Мне же еще ребенка кормить, - и она гордо выплывает из комнаты.
А я ложусь спать, и мне снятся мужчины, много мужчин, которые стирают, гладят, готовят, и кормят моих детей большими вкусными пирогами. И я их всех люблю. По графику…
А жизнь продолжается. По утрам я гуляю по Мясницкой, неторопливо завтракаю в «Шоколаднице» и чувствую себя «центровой» москвичкой. Вечерами из моих окон видны покатые крыши, на чердаке воркуют голуби, а во дворе уличные музыканты играют нечто в стиле ретро. Я все чаще приглашаю к себе друзей, которые радуются вместе со мной и подпевают музыкантам. Вино и пиво льется рекой, бутылки из-под которых я следующим утром стыдливо отправляю в мусорный контейнер. Мне хорошо…
Но тут в дело вмешался злобный Кризис, «заставив» работодателей несколько подсократить мою зарплату. И вот наступил трагический момент, когда я поняла, что вряд ли смогу оплачивать свою любимую комнату. Со слезами на глазах, я приняла решение расстаться с нею и переехать на лето к близкой подруге. Хозяйка Ира в этот момент поправляла свое здоровье в каком-то Подмосковном санатории. В этом месте нужно, наверное, объяснить, что юная Ира работать не хотела. И не работала, ссылаясь на слабое здоровье и получая ежемесячные дивиденды за сдаваемую комнату. Поэтому мой неожиданный звонок застал ее врасплох. Реакция на мое сообщение оказалось бурной, она потребовала, чтобы я осталась и выполнила условия нашего… Договора. Дальнейший наш диалог выглядел абсолютно сюрреалистично:
- Какого договора? - искренне удивлялась я, - Мы же с тобой его не составляли…
- Но могли бы, - логика была не железной – железобетонной, - И в нем мы бы указали, что минимальный срок проживания – год… А ты прожила только полгода! При этом говорила, что тебе комната нужна на длительный срок!
- Для меня и полгода – срок немаленький, - начала горячится я, - В общем, через месяц я съезжаю…
- Как это через месяц?, - в голосе моей собеседницы появились истерические нотки, - Чтобы завтра тебя там уже не было. Ясно?
- Ясно. Но тогда извольте вернуть мне деньги, которые я заплатила в самом начале за последний месяц.
- Ничего мы тебе не вернем! Ты нарушила все возможные правила тишины и спокойствия. Вот и сосед недавно жаловался, что ты съела его йогурт на завтрак…
Перед такой возмутительной ложью (съесть что-нибудь соседское я, конечно, могла, но только не йогурты, которые ненавижу) я потеряла дар речи и решила на этом разговор закончить. Однако срочно съезжать мне совсем не хотелось, а потому я решила дать и себе, и Ире неделю на размышление. Ей, чтобы одуматься и вернуть деньги, себе, чтобы не спеша проститься с любимым жильем. Впрочем, мне опять надо было уехать. А когда через пару дней я вернулась, мне стало нехорошо… Зрелище представляло собой яркую иллюстрацию к известному детскому стихотворению: «Мама приходит с работы…». «С работы», соответственно пришла я, а вот роль сыночка виртуозно сыграла Ира. Большая часть моих вещей были разбросаны по комнате, некоторые – порезаны ножницами, завершал всю эту картину многострадальный (очень мною любимый) ноутбук, который был заброшен под кровать и накрыт половой тряпкой. Увидев это, я на мгновенье забыла о первой библейской заповеди (Не убий!) и была готова совершить кровавое преступление. Но, к счастью, мой разум на этот раз победил эмоции. Поэтому я быстро собрала вещи и уехала. Но! Не простила! Позвонив другу юристу, выяснила, что вряд ли смогу навредить ненавистной хозяйке официальными способами. Впрочем, в конце разговора он дал мне дельный совет – пожаловаться в налоговую службу и намекнуть им, что «кое-кто, мол, жилье сдает, а налоги не платит». Я решила действовать иначе, позвонила Ирине и ледяным тоном объявила ей, что если не вернет мне денег за комнату, я пожалуюсь на нее куда следует, намекнув, что работаю в «очень солидной организации». Ира меня не испугалась, послав далеко и надолго, и тут «Остапа понесло»:
- Дело твое, - голос мой стал вкрадчивым, - Но, если через неделю деньги не будут возвращены, тебе позвонят… солидные люди.
В душе я, конечно, пожалела, что не вожу дружбу ни с одним человеком, которого можно было бы считать «солидным». Да, и вообще пожалела. Кто будет звонить Ире через неделю пока оставалось загадкой. Как и следовало ожидать, девушка деньги не возвращала и, кажется, не собиралась. «Зло должно быть наказано», - вскричала я и попросила свою коллегу и подругу Юльку выступить в образе «солидного» человека. А именно – главного бухгалтера нашей фирмы. Юля немного опешила, но согласилась – шоу обещало получиться забавным… В этом месте нужно ненадолго прервать повествование и рассказать про Юлю. Моя подруга человек, безусловно, творческий. Поэт по образованию, абсолютный практик по жизни, она, как некий посланник вселенной, поднимаясь в «высшие» сферы умудряется так объяснить основные небесные постулаты «простым» жителям земли, что их понимает и вовсе недалекий (и при этом очень далекий от неба) человек. Короче, размышляя о высоком, Юлька умеет легко и непринужденно быть «своей» даже в компании дворников.
Мы с ней решили серьезно подготовится к предстоящему разговору, а заодно и изучить гражданский кодекс РФ. Кодекс показался нам скучным, готовиться было тоже невесело. В результате предстоящий звонок стал абсолютной импровизацией. Все теперь зависело от виртуозности Юльки:
- Здравствуйте, Ирина, - в голосе моей подруги зазвенел металл, - Вы, надеюсь, уже догадались, кто вам звонит?
В это время я бегала рядом и знаками просила Юльку включить громкую связь.
В трубке послышался испуганный голос моего «врага»:
- Нет, не догадалась я. Почему это я должна догадаться…
- Ну, не будет играть «в прятки». Зовут меня Юлия Владимировна и я… главный бухгалтер Корпорации Х. У нас, дорогая Ирина, возникли с вами некоторые сложности, как я понимаю…
- Какие такие сложности? Я, лично, ничего не понимаю, - Ирина явно бросилась в атаку, но голос предательски задрожал…
А Юлю уже «понесло»:
- Как же это вы не понимаете? Мы звоним вам, дорогая Ирина, по поводу нашего сотрудника (очень ценного, естественно – ремарка автора), с которым вы повели себя очень некрасиво…
Я молитвенно воздела руки к небу и сделала трагическое лицо. А Юля, грозно махнув на меня рукой, продолжала «глаголить»:
- Наша организация предоставляет деньги сотрудникам на жилье (в этом месте я даже закашлялась от неожиданности), поэтому мы в курсе случившегося недоразумения. У нас на руках все договоры,- в этом месте Юля недоуменно замолкла от собственной смелости – ни одного договора мы с Ирой никогда не заключали, но на том конце провода затравленно молчали, а потому Юля, окончательно осмелев, продолжала блефовать:
- Короче, Ирочка, дорогая вы наша, мы хотели бы получить деньги нашей Корпорации назад…
В этом месте Ирина зарыдала:
- Я же вообще не собственник этой комнаты, - лепетала она сквозь слезы.
Мы с Юлькой одновременно взглянули друг на друга – это была победа.
- Как? Вы еще и не собственник? – моя подруга сделала трагическую паузу, - И при этом сдавали комнату? Как, интересно, на это посмотрит налоговая, с которой мы, между прочим, в партнерских отношениях…
- Буквально с детства дружим, - прошипела я, не выдержав…
А Юля уже не могла остановиться:
- Согласно статье 124 налоговой декларации (вот никогда бы не подумала, что в декларации налоговой есть статьи) вам грозит срок в размере двух лет условно…
Услышав весь этот бред, Ирина заплакала еще громче, но Юля была холодна, как богиня правосудия:
- В общем, Ирина, давайте что-то решать!
- Я подумаю, - выдавила та.
- Подумайте, подумайте, только не затягивайте с ответом, - Юля облегченно швырнула трубку. Нас душил смех.
- Ты зачем перепутала налоговую декларацию с уголовным кодексом? – я, передразнивая Юлю, ткнула ее пальцем в грудь, - Хотя правильно. Кто меня обидит – всех в тюрьму!
- Иришке-то нашей надо было в школе лучше учится, - Юля лениво потянулась, - тогда не была бы такой… наивной…
В этот момент у меня зазвонил телефон. Звонила Ира. Я ошарашено взяла трубку.
- Куда тебе деньги привезти? – голос бывшей квартирной хозяйки по-прежнему дрожал…
Я сделала театральную паузу, затем медленно (с оттяжкой) произнесла:
- Засунь себе в жопу свои деньги, солнышко, и никогда больше не связывайся с журналистами!
Занавес. Спектакль кончился. Главный режиссер внутри меня счастливо засмеялся – финальная сцена особенно удалась. Мы с Юлькой посмотрели друг на друга и отправились работать. Китайгородский этап моей жизни закончился.
P.S. В поисках земли Обетованной…
Сейчас я вместе с друзьями живу в двухкомнатной квартире в небольшом московском районе Курьяново. Первое впечатление от Курьяново лучше всего комментируют слова моей подруги-художницы, которая, увидев наш будущий домик, совершенно искренне воскликнула: «Так не бывает!». Это местечко было построено еще в сталинские времена. Небольшие двухэтажные домики с острыми крышами, украшенные каминными трубами, уютные полисаднички, увитые плющом и деревенские сарайчики, где курьяновцы хранят свои многочисленные запасы – все это создавало навязчивое ощущение сказочного бытия. Впрочем, сказка вскоре стала былью. Проезжая на маршрутном такси от метро до дома, я каждый раз с интересом рассматривала странные гаражи, окруженные колючей проволокой. Впоследствии оказалось, что это – женская тюрьма. А недалеко от нее – самая большая в столице станция аэрация. Так что по дороге к нашему «Эдему» человек неподготовленный может вполне захлебнуться в дерьме. Но мы здесь уже прижились, на радостях «обросли» животными всех мастей, которые почем зря громят съемную квартиру. И это почему-то тоже радует нас. Но… не законных владельцев. Которые ежемесячно напоминают нам, кто в доме хозяин. А недавно часов в одиннадцать вечера забрел «на огонек» некто по имени Абдул, который оказался бывшим квартиросъемщиком. Абдул требовал возвращения «своих» вещей и каких-то мифических денег на ремонт. Абдула спустили с лестницы и ждем… Продолжения, которое обязательно последует….