Эвтаназия

Эвтаназия – намеренное ускорение смерти неизлечимо больного с целью прекращения его страданий. Термин предложен в 16 веке английским философом Беконом для обозначения легкой, безболезненной смерти. Большинство отечественных и зарубежных медиков отрицают права человека на Эвтаназию, считая ее антигуманной, противоречащей врачебной клятве… Разрешение Эвтаназии чревато возможностями преступных действий. Так под видом Эвтаназии уничтожались противники режима в фашисткой Германии. А так же психически больные, старики и инвалиды…
Из лекции в медицинском училище.

Когда в общаге мало народу

– Ну вот, мы вдвоем! – Олег  быстро раздевался. – До конца лекций целый час! Комната полностью в нашем распоряжении.
– Если честно, мне не хочется! – Катя погладила себя по круглившемуся животу.
– Я понимаю, что ты беременна! – Олег обнял ее голову. –  Твой живот тебя только украшает! Ты у меня настоящая красавица!
"То, что сейчас произойдет и супружеским долгом назвать нельзя! – Ну почему он на мне жениться не хочет?"
 – Попей минералки! – Олег подошел к столу налил стакан воды. – Легче будет!
Она сделала два глотка. – Ты знаешь, что я хоть завтра тебя в ЗАГС поведу, но мне очень надо, чтобы ты нашла общий язык с моей мамой.
– Спасибо, – поблагодарила Катька за воду. – Но, сам знаешь, твоя мама не хочет меня видеть!
– И запомни, – говорил он, целуя ее между грудей, – аборт делать запрещаю!
– Какой аборт на таком сроке? – Вздохнула она. – А жениться?
– Все серьезные разговоры после!
Какое-то время им было не до разговоров.

"Какая же я дура, – думала Катя, – маменькин сынок! Безотцовщина! И почему я до сих пор его не выгнала? Все что хотел, он и получил и получает, а жениться никак не соберется! Мама, видите ли виновата! Принесу в подоле да только кому и куда? Мама  померла, а отчиму, чтоб ему икнулось, и без моего ребенка хорошо! В моей-то квартире! Небось, баб водит каждый день!"
Настроение у девушки было хуже некуда.

***
Катя, пожалуйста, приходи! – эту записку передала ей вахтерша в общежитии.
“Чего это он вдруг про меня вспомнил? Ладно, черт с тобой, приду!” – зло подумала девушка, узнав почерк отчима. Его она не любила, а после смерти матери предпочитала с ним совсем не встречаться.
Катя, сколько себя помнила, жила с мамой в маленькой однокомнатной квартире в  “Веселом поселке” (район С Петербурга). Отца своего Катенька никогда не видела.
– Он умер, – говорила она, листая старый альбом с фотографиями, – у тебя был хороший папа. Мы с тобой с честью носим его фамилию.
Со старых снимков улыбался человек в военной форме и рядом с ним счастливая молодая мама.

В комнате висела увеличенная фотография, а в далеком ящике стола хранился еще один альбом, где они были сняты вдвоем на церемонии бракосочетания. Мама в белом платье стояла счастливая. Вот и все, что осталось от папы.
Светлана, Катина мама, была женщиной красивой, но мужчины появляющиеся в ее жизни, надолго не задерживались – уж больно несносный был у нее характер. По малейшему поводу мама начинала орать, да так громко, что посуда в шкафу звенела.
А Катя жила с мамой всю жизнь и привыкла. Мама была строгая, но  чаще всего, прооравшись вдоволь, успокаивалась, пока не находился повод начать орать снова.
Но вот, на 12 году Катиной жизни в доме появился дядя Женя. Приходил он все чаще и чаще.

С его приходом порядки переменились, переменилась и Света. Такой счастливой Катя маму не помнила, но от переизбытка чувств Кате доставалось вдвойне за все мелкие прегрешения после его ухода. При нем Света старалась держать себя в руках и не повышать голоса по пустякам, но как-то раз Света, по привычке начала орать. Дядя Женя тут же встал, посмотрел ей прямо в глаза и тихо сказал, пародируя Гошу из культового фильма «Москва слезам не верит»:
– Никогда не повышай на меня или на Катю голос. Понятно? Все вопросы в семье надо решать тихо и мирно!
Но Света не унималась, а тут же разыгралась маленькая семейная драма. Тогда мужчина встал, посмотрел Свете в глаза и при Кате тихо, но твердо приказал:
– Молчать!
Не помогло. Он схватил Свету за руку, завел ее за спину, опрокинул на кровать, выдернул из брюк ремень. Катя с ужасом смотрела на разыгрывающийся перед ней спектакль! Никто никогда так с мамой при ней не обращался.
– Пусти! –  заорала Света еще громче, но он лишь сильнее вдавил ее коленом в диван.
– Света, я очень тебя люблю, и то, что сейчас произойдет, я хочу, чтобы это произошло в первый и в последний раз, – спокойно сказал, – я здесь не случайный гость. Но у тебя есть выбор: если ты хочешь, чтобы я ушел навсегда – скажи. Я уйду. Так да или нет?
– Пусти! Пусти! Не хочу, чтобы ты уходил, но пусти! – Света еще не понимала, что ее ждет.
– Ты хочешь, чтобы я остался? Хорошо. Но больше ты орать на нас с Катей не будешь! Понимаешь, то что я сейчас сделаю – я просто обязан сделать!
Он задрал ей платье и взмахнул ремнем.

«Этого не может быть! – Катя зажмурила глаза. – Дурной сон!»
Ее мама, всесильная мама, домашний царь и бог, подвергалась порке!
Света шипя от боли, попыталась вывернуться, но ее рука было заведена за спину на болевом приеме. Мужчина бил спокойно, без злобы, но сильно. Катя слышала хлопки ремня о голое тело. И, наконец, решилась открыть глаза.
Мамины ягодицы были украшены темно-красными полосками так сильно, что уже под ними почти те оставалось белой кожи. Там, где следы перекрещивались, цвет переходит в синюшно-багровый.
Мама не кричала, видимо стесняясь дочери, но ее исполосованное ягодицы судорожно вздрагивали.

Наконец, Света не выдержала и стала молить о пощаде.
– Прости! Прости! Больше не буду !
Дядя Женя опустил ремень, отбросил его в сторону и только тогда заговорил с Катей.
– Катенька, сходи на кухню, поставь чайник!
– Прости любимая, – услышала она голос дяди Жени за своей спиной, – но я должен был это сделать.

Судя по всему, это была последняя капля. Катя услышала, как строгая мама ревела как маленькая девочка. Потом вдруг рев сменился сладким стоном…
«Им не до чаепития!» – Катя постучала в комнату: чайник кипит! – позвала она.
– Вот Катя. Запомни, лучше учиться на чужих ошибках, а не на своих!  – Дядя Женя спокойно помешивал чай. – Не будешь слушаться…
На кухне вдруг стало тихо-тихо.
– Лучше слушаться!
От таких разговоров у Кати  по спине пробежал неприятный холодок.
– Вы и меня будете бить?
– Все будет зависеть только от тебя, – Женя поставил пустую чашку в раковину. – Пороть надо только тогда, когда без этого уже не обойтись! Из-за каждого пустяка руку поднимать на ребенка не позволю! Сегодня я останусь на ночь, завтра перевезу вещи. Потом – решу свои дела, и переедем в квартиру побольше. Дамы, возражения есть? Возражений не было.
Катя поняла, что теперь ее место жизни – кухня. Холодильник и пенал сдвинули в сторону, раскладушка еле влезла.
С приходом отчима в семью жить Кате пришлось на кухне, там же спать и делать уроки. Ей приходилось мыть посуду и пол на кухне, прежде, чем сесть за домашние задания. Мыть посуду Катя терпеть не могла. Но все эти мелочи можно пережить, но мама… Теперь она не интересовалась дочерью. Все ее время занимал дядя Женя. Он приходил с работы раньше. Готовил обед, кормил ее с Катей, после чего они уединялись в комнате, а Катя сидела с включенной радиоточкой, чтобы не слушать стоны из-за запертой двери. После ужина вся семья рано ложилась спать, так как Дядя Женя уходил на работу в шесть утра.

«Теперь я понимаю, что чувствовала Золушка, – Ночью Катя прислушивалась к сладостным маминым стонам и скрипу кроватных пружин, – я теперь маме совсем не нужна. Не дочь, а так… Кухонный житель!» На глаза девочки навернулись слезы.
Через месяц они расписались. С его появлением в квартире многое изменилось. В новую квартиру они не переехали – инфляция 90-х годов съела почти все дяди Женины сбережения, но в ванной появился водонагреватель, и теперь не стало проблем с горячей водой. Краны перестали течь, а мебель стала как новая. Света любила и побаиваясь мужа, а отношения с дочерью портились день ото дня. Катя не могла простить выселения на кухню.

"Мало я из-за него в детстве мучилась! Теперь этому что-то от меня надо!" Ноги сами принесли девушку к порогу квартиры.
Этого когда-то сильного человека, Катя не узнала. Ей открыл дверь живой скелет с ввалившимися глазами и высохшими руками. Он помог ей снять пальто.
– Выглядишь ты не очень! Честно скажу! Ну, что тебе от меня надо? – Катя по привычке  пошла на кухню.
– Сейчас ты все поймешь! Чаю хочешь?
– Спасибо! Не надо! Мне твои  "гостинцы" на этой самой кухне до сих пор по ночам снятся!

«И фильм теперь не посмотришь и маме я не нужна! – Вспомнила Катя свои печальные мысли. – И спать мне приходилось на раскладушке среди кухонных запахов!»
– Вот что, девочка, я знаю, как ты ко мне относишься, но все же позвал тебя. Понимаешь, у меня рак желудка. Оперировать поздно. И чаю ты не хочешь! В общем… пройдем отсюда в комнату.
Катя увидела, что вся мебель стоит на знакомых местах. Только ее раскладушка, застеленная свежей простыней, стояла посередине комнаты. Рядом стояла импровизированная стойка для капельницы из швабры, приклеенной скотчем к стулу. Бутылка, с уже заправленной системой висела на швабре. Почему-то после слов отчима, Кате показалось, что это маленькая гильотина. Ее бросило в холодный пот.
Отчим налил коньяк в две рюмки.
– На посошок! – сказал он, – а тебе, как я знаю, больше нельзя! На поминках моих не пей!
Живот у Кати заметно округлился.
– Олег  запретил мне делать аборт, но его мама неизвестно за что возненавидела меня с первого взгляда и отказалась пускать будущую невестку в дом.
– И эту проблему мы сейчас тоже решим! – Вздохнул отчим.

"Раскладушка... Сколько я на ней слез пролила!" – Катя при первой же возможности  бросила школу и выбрала медицинское училище не сколько по призванию, а потому, что там давали койку в общежитии. Скоро она познакомилась с Олегом, от которого “залетела”.

На месте фотографии отца теперь висела увеличенная мамина фотография.
– Как ты можешь решить проблему? – Не поняла Катя.
С уходом из дома, Катя с мамой общалась редко. Но год назад вдруг мама внезапно умерла. Катя всерьез подозревала дядю Женю, но на вскрытии обнаружен был обнаружено обширное кровоизлияние в мозг.

– Виновник твоих проблем – я! Вам в училище, кажется, говорили, что такое Эвтаназия? Отчим замолчал. Было видно, что ему тяжело говорить. Катя с ужасом подумала, что эту лекцию им прочитали только сегодня, но ей казалось, что это происходит где-то там, далеко, с другими, а это просто кошмарный сон.
– Так вот, Катенька, у нас есть право на страдание, а смерть – нет. Смерть нас выбирает сама. Катя, пришло мое время. Нет человека – нет проблем! Я знаю, что ты меня не  любишь – не за что. И знаю, что вам говорят – нельзя людей убивать. Так-то людей. А посмотри на меня: я человек? Болевая судорога свела его мышцы. Он смог вновь говорить только через несколько минут.

– Наркотики уже не действуют. Есть давно не могу. Только коньяком и держусь! Но я успел привести все в порядок. Вот тут у меня приготовлены бумаги. (На столе лежал розовый лист в черной рамке, украшенный подписями печатями. Все: имущество и мою долю квартиры, – все тебе. Но с одним условием: ты сегодня, сейчас, поможешь мне умереть. Я приготовил и записку: ухожу из жизни добровольно. Следственные органы тобой интересоваться не будут. Тебе почти ничего не останется сделать. Укол  – и все. Капельницу подсоединишь, чтобы милиция не беспокоилась понапрасну и не искала помощников. Вена уже наколота – он показал на пластиковый катетер, фиксированный к коже лейкопластырем. Вас ведь  училище этому научили?

По лицу Кати потекли слезы. Отчим устало лег на раскладушку.
– Про тебя с Олегом я все знаю. Я специально приготовился умереть на раскладушке. Тебе, да и ему еще понадобится двуспальная кровать.
– Откуда вы знаете? – Катя не рассказывала отчиму о своем романе.
– Все – просто: Олег – мой родной сын, и поэтому его мама сразу тебя невзлюбила. Я благословляю вас и прошу мне помочь. Ты... присмотри за Олегом! Он хороший мальчик! Точнее – мужчина! Шприц на столе.
«Ситуация как в плохом мексиканском сериале! – подумала Катя. – Я должна убить своего отчима и будущего свекра. Но сериалов с трагическим финалом не бывает!»
– Нет, я не могу! Твердо сказала она вслух.

«Вот так. Взять и убить отчима и свекра. Ну почему, зачем надо и именно мне?» – подумала Катя, вытирая слезы. Хотя на улице стояло лето, Кате стало холодно.
– Это очень тяжело, я знаю! Любому нормальному человеку трудно это сделать. – Он посмотрел ей прямо в глаза, его лицо вдруг сделалось строгим, как в детстве, когда он отчитывал ее за шалости. – Вспомни, как ты меня еще сегодня боялась и ненавидела. И сделай! Не ради меня. А ради своей будущей семьи. Куда из роддома пойдешь? Вам с мужем и ребенком надо жить не в общаге, а дома! Стоишь? Хорошо, вспомни, как я тебя порол вот на этой самой раскладушке, а ты ночью пыталась выброситься в окно, вспомни! Если мало воспоминаний, можешь вспомнить, чему я тебя научил! Наверное, Олег благодарен мне за эту науку?

Воспоминание о "науке" вызвало у Кати приступ тошноты.
  Отчим  сказал,  что  взрослые девушки играют в эту игру для сохранения невинности, и если Катя  сделает все, как надо, то спасет себя от сурового наказания. В тот раз она ремня избежала, но какой ценой!
– Молодец, девочка! – улыбнулся он, застегивая брюки. – Не расстраивайся ты так! Все хорошо! А вот твое маме ничего говорить не надо!
С этими словами он показал девушке ремень.
В ту ночь она собралась покончить с собой, открыла окно, чтобы сигануть в бездну с 9 этажа. Отчим услышал скрип оконной створки, и  успел в последнюю секунду.

– Ну же! Надевай перчатки. Подключишь капельницу, после укола ролик – на максимум. И все! Перчатки и шприц выкинешь на улице в урну. Уйдешь и захлопнешь дверь! И еще, закажи заочную панихиду в церкви. Свечку поставь…
Это самоубийц не отпевают, а меня можно!
Катя хорошо помнила, как руки отчима схватили ее в последний момент, когда она собиралась шагнуть с подоконника в бездну, как он прижимал к себе и успокаивал злую на весь мир глупую девочку, но помнила и другое, что она испытывала, лежа привязанная к этой раскладушке. Как дико вопила от невыносимой обжигающей боли и делала бесполезные попытки вырваться из привязи. Как она орала, сорвав голос.
– Палач! – кричала она из последних сил. И вдруг отчим опустил ремень и спокойно сказал: “Катя, ты будешь моим палачом!”

Сел, рядом с ней на колени и внимательно посмотрел ей прямо в глаза. Она так и не смогла забыть его фразу и его взгляд. Запомни как следует: ты будешь моим палачом!
До поступления в училище, она жила в постоянном страхе. И вот этот кошмар вернулся...
Катя хорошо помнила, как руки отчима схватили ее в последний момент, когда она, впервые наглотавшись сени отчима, собиралась шагнуть с подоконника в бездну, как он прижимал к себе, но помнила и другое, что она испытывала, вздрагивая под ремнем на этой самой раскладушке, где отчим собрался принять смерть.
– Я приготовил костюм. В нем меня похороните. Бельё на вынос и обмывание тела в шкафу. Деньги на похороны и поминки – в коробочке. Олег тебе поможет, а его мама перестанет ревновать. Покойникам надо прощать все! И она простит! Только о сегодняшней встрече ничего ему и тем более его маме не говори. Пусть это будет наша с тобой тайна! Ну же, ну! Он посмотрел на нее так, как много лет назад. Пусть тебя совесть не мучает. Меня твоя парализованная мама просила… Я… Я ей тоже помог! Ну же, ну!

– Я… Я сделаю! – сказала Катя сквозь слезы.
Катя взяла шприц и опустилась на колени рядом с раскладушкой.
Капельница подсоединена. Машинально она протерла резинку спиртом. Игла вошла, как учили, срезом вверх. Стараясь не смотреть отчиму в лицо, она быстро ввела всю желтоватую жидкость. В ушах послышался свист падающего ножа гильотины. Все! прижимной ролик на капельнице отпущен до отказа. Она не помнила, как оказалась на улице. Ее трясло, она с ненавистью посмотрела на свою руку, державшую шприц.
В себя пришла Катя только на улице. Шприц и перчатки нашли свое упоение в мусорном баке.

Отчима  они похоронили скромно, как тот и просил. Катя, до этого не верившая в Бога, ставя за упокой души свечи, долго молилась в  церкви перед иконой Спаса, а лицо строго с иконы смотрело на нее. Легче не становилось. Вторую свечку она поставила у Казанской  Божьей матери. Вдруг она поняла, что сможет жить дальше: а будущего ребенка назовет именем отчима.

* Новелла основана на реальных событиях. У Кати с Олегом своя счастливая семья.