...«Девятка», резво развернувшись на пятачке перед назаровским домом, укатила прочь. На прощание Закутский махнул рукой и улыбнулся, на что Сергей ответил ему тем же.
Он снова остался один.
Родители ещё не вернулись с работы, и почти всё время до их прихода и звонка Витьки Смирнова по поводу грядущей пьянки, он тупо провалялся в своей комнате, закинув руки за голову и бездумно глядя в потолок над собой.
На полу рядом с диваном стоял магнитофон, на котором созвучно минорному настроению хозяина крутился сборник «Машины времени»:
Бывают дни, когда опустишь руки.
И нет ни слов, ни музыки, ни сил.
В такие дни я был с собой в разлуке,
И никого помочь мне не просил.
И я хотел идти куда попало,
Закрыть свой дом и не найти ключа,
Но верил я – не всё ещё пропало,
Пока не меркнет свет, пока горит свеча!..
«Ну и мерзкая же сегодня погодка, прямо з а п а д л о какое-то!..» – думал расстроено Назаров, поднимая воротник летней курточки. С самого утра над городом не переставая моросил мелкий противный дождик. Интересно, а как у Светы дела? Ещё, наверное, где-нибудь только к Перекопу подъезжает. Да уж, забрала девушка лето с собою!
Как она там?
Сергей шагал от «Арбатской» прямиком на проспект Калинина, туда, где за рестораном «Прага» подпирали низкую хмарь неба его дома-книги и жилые башни из стекла и бетона.
Место, что и говорить, оживлённое.
Возле «Праги» человеческая река растекалась на два «рукава» – один шёл налево, вливаясь в пешеходное русло Арбата, а второй продолжал течь в прежнем направлении по проспекту.
Навстречу человеческому муравейнику двигался, разбрызгивая грязь, бесконечный поток рычащих разномастных автомашин, неустанно коптящих промозглые небеса.
Из всех Калининских «высоток» Назарова сейчас интересовала самая первая, что стояла на пересечении с Арбатским переулком, сразу же за огромным уличным телевизионным табло. Под кафе «Валдай» в её основании находился пивной бар «Жигули», где Сергея должны были поджидать однокурсники.
Один из них, Витя Смирнов, жил в Чертаново, поэтому они с Назаровым почти всегда договаривались встречаться в центре, на нейтральной территории. Второй, Валера Коптелов, обитал в подмосковном Загорске, и в силу этого ему было абсолютно без разницы, где «пересекаться» с друзьями.
В училище они держались вместе: как-никак «з ё м ы». Москвичей у них во взводе больше не водилось.
Смирнов пришёл в «систему» после «кадетки». Более шустрый, общительный и компанейский, он, в отличие от Сергея, не любил фиксироваться на собственных переживаниях, воспринимая жизнь просто.
Вообще, суворовцы делились на две категории. Одни, вроде Витьки, быстро становились «пофигистами», вызывая у командования постоянную головную боль своими самобытными взглядами на воинскую дисциплину. Другие, напротив, заделывались настолько матёрыми строевиками и отличниками, что от оскомины, которую они возбуждали своим кислым «правильным» видом иногда просто сводило скулы.
Назаров, понятно, был «школьником», то есть курсантом, который попал в строй сразу же после десятого класса прямо с «гражданки». На первых порах, таким как он приходилось в «системе» труднее всех прочих. Пресловутые «бабушкины пирожки», «мамкина титька» и прочие вольные мысли выбивались на КМБ из их коротко остриженных ушастых голов с беспощадной суровостью. Небо тогда им казалось величиной с овчинку, армейская жизнь – дикой, абсурдной и беспросветной, а сбитые в кровь неумело намотанными портянками ноги в яловых сапогах никак не хотели заживать. Поэтому ежеутренние многокилометровые кроссы превращались для вчерашних десятиклассников в какую-то специально придуманную военными садистами изощрённую пытку, избавить от которой могли только либо санчасть, либо наряд по роте или столовой.
В свою очередь Валера Коптелов поступил в училище из войск уже сержантом, «оттрубив» к тому времени почти год в Чехословакии командиром танка. Таких называли «вээсами», то есть пришедшими из Вооружённых Сил. Держался он независимо, что, правда, делать ему было гораздо легче, чем многим другим курсантам – в силу лычек на погонах и «нестояния» на строевой должности. Таким образом, Валерка пользовался всеми номинальными правами младших командиров, практически ни за что и ни за кого, кроме себя, не отвечая.
Ротный не любил «свободных» сержантов, но Коптелова особо не дёргал, понимая, быть может, что тому любые придирки и взыскания будут «до лампочки». Да и цепляться-то особо было не к чему. Учился Коптелов нормально, необходимые служебные обязанности выполнял хорошо, а что там у него в голове творилось, в конце концов, его личные трудности. По крайней мере до тех пор, пока это не мешало службе и учёбе. А оно не мешало.
Витёк Смирнов уже поджидал Сергея у входа в «Жигули», нетерпеливо переминаясь под моросью с ноги на ногу. Его светлые волосы были покрыты капельками дождя, словно трава росой. Это напомнило Назарову его давешний тяжёлый сон про Лену.
Бар только-только открылся, но очередь граждан, желающих с утра пораньше испить пивка, уже тянулась по переулку от дверей заведения до проспекта Калинина, после чего исчезала за углом.
Поскольку Коптелова рядом не наблюдалось, Сергей сделал вывод, что желаемый консенсус между курсантами и портье ресторана уже был успешно достигнут.
– Здорово, Вить! – сказал он, обмениваясь с другом крепким рукопожатием, – А где Коптелыч?..
– Да он внутри, место стережёт, пока я тебя встречать вышел. Мы же всего пару минут назад туда просочились, зато бесплатно.
– Это как же? С ночи стояли здесь, что ли?
– Обижаешь, начальник! С девяти утра. И к открытию были в первых рядах.
– Эх, блин, что ж не перезвонили-то?.. Я бы к девяти подъехал!
– А на фига?.. Какая разница, я бы и без вас тут обошёлся, не вопрос. Кстати, так и получилось: Валерка подскочил попозже, у него там с электричками какая-то накладка вышла.
– Чего же без очереди пройти не удалось? Много запросили?
– «Чирик», ты представляешь?! Меня жаба моментом задушила! Итак не Рокфеллер, а эта рожа с меня десятку захотела поиметь. Я что, так похож на дурака?.. Ладно, на худой конец потом «сбросились» бы между собой, но, Серёга, это же дело принципа! Лучше уж мы этот «червонец» пропьём, верно?
Разговаривая так, ребята прошли мимо сурового вышибалы в небольшой вестибюль, а потом и в просторный накуренный зал, наполненный запахом пива, звоном посуды и приглушённым гомоном хмельных голосов.
У колонны напротив вестибюля, за пустым столиком солидно восседал Коптелов. Завидев своих приятелей, он тут же энергично помахал рукой одному из официантов, порхающих по ресторану, привлекая его внимание. Тот ему ответно кивнул, и моментально исчез в подсобке.
– Привет, Серый! Что такой счастливый?
– Да просто рад тебя видеть, Валера!
– Льстишь, конечно, а ведь всё равно приятно!
– Не надо грязи в наши отношения, товарищ сержант! Присесть рядом разрешите?.. – Назаров вытянулся и бросил руки по швам, пародируя строевую стойку.
– Сидай, сидай, хлопчик, я бачу, шо ты не москаль!.. Короче, Серж, мы с Витьком уже для начала всё заказали. Так что слишком не умничай, а то без пива останешься.
– Виноват, исправлюсь!
– Вольно!
Проворный усатый официант поэтапно принёс им три запотевших графинчика с фирменным барным пивом, чистые пузатые кружки, столовые приборы, хлеб и, наконец, лёгкую закуску – пару порций рыбной нарезки, украшенных петрушечными кустиками. Каждый графин был ёмкостью в два литра.
Расставив всю эту роскошь на столе, гарсон вопросительно посмотрел на Коптелова:
– Креветки тоже сразу нести? Или позже?
– Если можно, чуть-чуть попозже, хорошо?
– Как скажете. Приятного аппетита!
Вокруг шумели, курили, оживлённо жестикулировали, жевали, сдували пену, глотали пиво, подзывали официантов, выходили, приходили, смеялись, ругались, обнимались... С первого взгляда было заметно, что публика здесь собралась обеспеченная, более-менее интеллигентная и, в основном, мужская.
Первые два обстоятельства объяснялись легко: «Жигули» славились своими довольно высокими ценами, и простые люди предпочитали искать своё пивное счастье в заведениях попроще. Небольшое количество особ женского пола в баре тоже было вполне объяснимо, поскольку далеко не все дамы, как известно, любят пить пиво. Тем более ещё до полудня.
Что ж, это их проблемы.
Смирнов наполнил кружки из ближайшего к нему графина:
– Ну что, братцы, как говорит наш комбат: «К сожалению, есть у нас ещё и пьянки без повода». Так вот сейчас как раз наоборот: повод есть железный. С Днём Пьяного Курсанта всех! И пусть нас мало, но мы – в тельняшках!..
– За День Пьяного Курсанта! – провозгласил Назаров, поднимая кружку.
– За встречу! – добавил Валерка, поднимая свою.
Они «чокнулись», и большими глотками сразу же ополовинили посуду. Пиво оказалось холодным, неразбавленным (или почти неразбавленным) и отменным на вкус. Витёк аж крякнул от удовольствия, переводя дух.
– Между первой и второй перерывчик небольшой! – произнёс он нараспев, опять берясь за ручку уже изрядно опустошённого графина. – Граждане, требуйте долива пива после отстоя пены!
– Как, кстати, твоё ничего? – спросил между тем Валера у Сергея.
– Нормально, – ответил Назаров, укладывая на хлеб тонкий ломтик «красной рыбы». – Ленка меня бросила, ушла с каким-то «гражданским». Друг сказал, что осенью уже будет свадьба. Но мне, по правде, теперь это всё «по барабану» – я с другой девушкой познакомился. Совершенно случайно. И, пацаны, кажется, влюбился... Она вчера на юг уехала. Не знаю, может, скоро рвану к ней, она мне адрес оставила. Её Светой зовут.
– Красивая?
– Очень!
– Дай бог, дай бог... Молодчина, Серёга, что не растерялся!
Виктор тем временем уже щедро долив всем «Жигулёвского», убрал пустую графинную «стеклотару» на край стола.
Пена в наполненных кружках медленно опадала.
– Нечего пиво греть, мужики. Давайте выпьем за женщин, раз уж у нас такая тема пошла! Можно сидя, поскольку они за этим столом сегодня отсутствуют. – Коптелов взял инициативу на себя.
Возражений не последовало, и вторая порция быстро «ушла» вслед за первой. В голове приятно зашумело, и окружающий мир, словно по нему провели щёткой для стирания пыли, расцветился новыми свежими красками.
Витёк тут же снова разлил всем пива.
– У моряка в каждом порту невеста! – не удержался он от комментария в адрес друга.
– Ты чего это, Вить, «мореманом», что ли, заделался? – Коптелов, аппетитно хрустя петрушкой, олицетворял собой саму невинность. – Сперва про «тельники» загнул, сейчас вот про порты и невест... Что с тобой?
– Здрасьте-приехали!.. У меня дед в войну командиром торпедного катера был, я же рассказывал. И горел он в море, и тонул три раза. Вся грудь в орденах. До сих пор как застолье, так дедуля этот тост про тельняшки толканёт непременно, это ж его коронная фраза! А про невест – так просто, к слову пришлось.
– Я смотрю, это у вас семейное.
– В смысле? Тосты толкать?
– Тонуть. Теперь я понимаю, почему ты тогда на вождении наш танк в болото загнал, моряк!.. По открытой воде, видать, сильно соскучился. Сколько потом мы промудохались, а?.. Полдня, помнишь, Серж? А после «броню» от воды да грязи ещё столько же вылизывать пришлось и внутри, и снаружи... Сказать по совести, Витюша, я со злости на пару с тем инструктором из БОУПа готов был там же на болоте тебя и порешить на фиг!
– Да ладно, это чёрт-те когда было, Коптелыч! На первом курсе! Ты мне что, до выпуска этот «залёт» вспоминать будешь?..– обиделся было Смирнов, но Сергей с Валерой рассмеялись, и Витя тут же оттаял, вновь потянувшись за графином.
– «Три танкиста выпили по триста, – и песец машине боевой!..» – улыбаясь спел он, заправляя кружки после осаживания пены «до полной».
– Слушай, куда мы гоним? Тебе что, к вечерней поверке в роту успеть надо? – попытался урезонить товарища Сергей.
– Только без паники, старик, только без паники - никто никуда никого не гонит! Нам вон креветок несут.
Уже знакомый им официант принёс поднос, на котором стояло три тарелки с креветками, от багровых панцирей которых поднимался пар. Морские ракообразные поражали взгляд своими размерами. Каждое из них достигало в длину сантиметров до двадцати. На принесённой посуде среди долек лимона, веточек укропа и петрушки лежало от трёх до пяти таких варёных гигантов на брата.
– Ого! – хором сказали курсанты.
– Откуда эдакое чудо? – скаламбурил Смирнов.
Довольный произведённым эффектом официант улыбнулся в усы:
– Из Тихого океана. Вам пиво не надо освежить?
Коптелов оглядел стол, сослуживцев и утвердительно кивнул головой:
– Давайте ещё парочку! Только ответьте, пожалуйста, на один вопрос.
– Да?
– Объясните мне, идиоту, почему здесь креветок где по три, а где по пять штук на тарелке? Не понимаю.
– Потому что порции у нас весовые, молодые люди. По раскладке в каждой из них должно быть около четверти килограмма.
– А-а-а, дошло наконец, спасибо!
– Всегда пожалуйста. – И официант, прихватив с собой два уже опустевших графина, удалился.
Валерка взял большое пустое блюдо, которое находилось у них на столе с самого начала посиделок:
– Народ, если вы «за», то я переложу всё в одну общую кучу. А шелуху будем каждый на свою тарелку кидать, идёт?
– Конечно, Валера, давай. Мог бы и не спрашивать, – поддержал идею друга Назаров.
– Я тоже «за»!.. Принято единогласно! – эхом откликнулся Смирнов.
– Тише, Витёк, это же тебе не комсомольское собрание!
– А чего, я согласен и комсомольское собрание осенью в роте провести! Только чтоб обязательно с пивом. Прикиньте, парни, как это прикольно бы выглядело!
– Эх, ну и балабол же ты, Витя!
Теперь горка из огромных варёных креветок и зелени аппетитно высилась перед ними в центре стола. Все трое поглядывали на неё с вожделением. Смирнов решительно поднялся на ноги:
– Ребята, пока мы тут дружно не скончались от острого слюнотечения, предлагаю всем срочно выпить. Третий тост. За тех, кто не с нами!
Сергей и Валера тоже встали, отодвинув скребнувшие по полу стулья. Помолчали немного, думая каждый о своём. Сергею, например, в эту минуту отчего-то пришла на ум мысль о Свете.
Потом о Лене.
Затем опять о Светлане.
Пауза оказалась недолгой: спустя несколько секунд все трое разом, не «чокаясь», осушили свои кружки. Как раз в этот момент официант принёс им ещё пару графинов с «Жигулёвским», торжественно водрузив их на стол среди посуды с закуской.
Тихоокеанские креветки были бесподобны. Вместе с пивом их мясо и икра составляли такой неповторимый и гармоничный вкусовой букет, что хотелось просто язык проглотить от удовольствия.
– А помните, мужики, наш «пьяный» караул? – спросил Витя, ковыряясь под панцирем очередного «лобстера».
Коптелов и Назаров только ухмыльнулись, потягивая пиво.
Вообще-то, жизнь в училище укладывалась в сознании обычных курсантов монотонной чередой построений, лекций, чуткого сна на «парах», возни с техникой, нарядов, караулов, посещений «ч и п к а», редких пьянок в городских увольнениях и ещё более редких «романтических» историй.
Некоторое приятное разнообразие в рутину учебного процесса вносили выезды на полигон, а также еженедельная массовая помывка в бане, сопровождавшаяся обязательной сменой нательного белья вместе с портянками.
Но как-то однажды в конце второго курса им выдалось испытать нечто из ряда вон выходящее. На исходе весны их взвод внезапно поставили в «г а р н и з о н к у» по штабу военного округа.
Валера «заступил» помощником начальника караула, Виктор – одним из разводящих, а Сергей, понятное дело, обыкновенным часовым. Дело происходило с субботы на воскресение, так что кроме солдат из батальона охраны на трёх КПП и курсантского караула, в огромном комплексе управленческих зданий почти никого более не наблюдалось.
Вскоре выяснилось, что рядом с территорией штаба, за смежным забором, располагался городской пивной завод. Солдаты бессменного наряда на «вахтёрках», договорившись с часовыми, то и дело ночью лазали туда через их посты, воруя пиво из бродильных чанов вёдрами.
Смирнов с одобрения Коптелова осторожно сходил за полночь на ближайший контрольно-пропускной пункт, и вскоре вернулся оттуда обратно в караулку с одной из таких внушительных «дежурных» ёмкостей, до краёв наполненной ледяным тёмным «свежаком». Это была лишь первоначальная плата курсантам от солдат за манкирование теми ключевых требований Устава.
Когда их взводный – «н а ч к а р», проверив посты, лёг спать на топчан в своём отдельном помещении, Валера дал «отмашку». Повторять приглашение дважды ему не потребовалось. Каждый из караульных и в бодрствующей, и в отдыхающей смене счёл своим долгом по очереди «отметиться» у спрятанного под мойкой в столовой ведра с пивом.
В две минуты всё было кончено, но, разумеется, достаточную часть живительной пенной влаги оставили для тех ребят, кто в это время томился на своих постах.
Такое смачное пиво Сергей пробовал впервые в своей жизни.
Одним ведром, понятно, дело не обошлось. Смирнову до утра пришлось ещё дважды сходить к солдатам за данью, предоставляемой ему совершенно безропотно. Оказалось, что те крадут пиво еженощно и уже употребляют его почти не пьянея. Ну, а для неизбалованных судьбой курсантов, подобная «служба» в выходные дни показалась настоящим земным раем.
– Не забывается такое никогда! – с чувством сказал Валера, поднося ко рту бело-розовую креветочную «шейку». – До сих пор не понимаю, как мы тогда не «залетели»...
– И это говорит человек, который бесстрашно возглавил всё мероприятие?! – изумился Витёк. – Ушам своим не верю!
Коптелов сперва набычился, уткнувшись носом в кружку, но вскоре передумал обижаться на товарища, и язвительно ответил:
– А ты ломай стереотипы, Витя. Перестраивайся, как партия велит! Думаешь, я не «очковал»? Ещё как!.. Случись что в карауле, я бы не просто из училища со свистом вылетел, а прямиком бы под следствие пошёл! И в лучшем случае отделался бы дисбатом. Но ради такого приключения рискнуть стоило, правда?
– Ну ты даешь, Коптелыч! – вырвалось у Сергея. Эта история, которая всегда представлялась ему просто разудалой гусарской выходкой, вдруг неожиданно обернулась и другой своей стороной.
– Однако, заметьте, парни, – продолжил Валерий, – я же всё-таки не полный дурак, и поэтому рисковал расчётливо. Нашему взводному пришлось идти в «начкары» сильно простывшим: насморк, температура и всё такое... Не до нас ему было. Кроме того, я доверял всем, кто оказался в карауле. Знал, что никто из вас до ЧП не допьётся, что вы тоже боитесь «спалиться» и осторожничаете не хуже меня. А самое главное, что после смены никто из вас меня не «заложит». Да и три ведра пива на весь взвод – тьфу, что танку пуля, только горло промочить!
– Да ты прямо Кутузов, Валера! – бойко восхитился однокурсником Смирнов. – Всё учёл, всё рассчитал... Красавец!.. Ну, раз такое дело, господа офицеры, предлагаю, наконец, поднять свои кубки, и испить старого доброго эля за нашу дружбу! Как говорится: за нас с вами – и за фиг с ними!
– За дружбу! – хором откликнулись Сергей и Валера, отрывая от полировки столешницы свои тяжёлые кружки со «старым добрым элем».
– А хорошо сидим, мужики! – выразил общее мнение Витёк, когда хмельное содержимое полулитровой «тары» каждого легко и плавно перетекло в лужёные курсантские желудки. – Только срочно «до ветра» сбегать надо, уже час терплю! Кто со мной? Ай, пойдём быстрее, не то «терпелки» моей больше не хватит!..
Они гурьбой сходили в туалет, а потом продолжили празднество. Жизнь заметно улучшилась, и продолжала улучшаться с каждым новым глотком. За разговорами они не замечали, как пустеют графины.
По залу в табачном дыму то здесь, то там мелькали белоснежные официанты, невозмутимо занимаясь своей клиентурой.
– Повторим ещё раз? – предложил Коптелов.
Все согласились, и Валера схватил за локоть пробегавшего мимо гарсона. Это был другой официант, а не тот, с усами, что обслуживал их раньше:
– Ещё одно пиво, пожалуйста, и чего-нибудь на закуску.
– Принести меню? – конкретизировал задачу «человек», выжидательно глядя на заказчика.
– Не надо, давай неси-ка лучше ещё пару порций креветок – очень уж они у вас замечательные!
– А кто обслуживает ваш столик? – спросил официант, делая пометки в своём блокнотике.
– Усатый такой... Юра.
– Хорошо, я передам ему ваш заказ.
– Спасибо, только не затягивай с этим, ладно?
– Не беспокойтесь, я уже в пути!
Коптелов повернулся к Назарову, положив левую руку на спинку его стула:
– Чётко они тут работают. Слышишь, Серёга, что-то мне твоё настроение не нравится. Какой-то ты грустный! Из-за девушки, что ли?..
– Да из-за всего, Валера!.. Понимаешь, что-то я себя в этот раз чувствую каким-то чужим здесь, «на гражданке». Типа незваным гостем в чужой дом припёрся. Наверное, это меня так история с Ленкой по голове стукнула… Никогда не думал, что свобода может быть не в кайф... Может я, конечно, зря «парюсь», но ощущение такое есть.
Витя, который тоже слышал их беседу, не преминул по этому поводу схохмить:
– А ты, Серый, анекдот в тему не слышал? – и он не дожидаясь ответа перешёл на торжественный голос Левитана. – «Постановление Правительства Советского Союза: «В связи с тем, что поговорка: «Незваный гость хуже татарина» ущемляет национальные чувства, гордость и достоинство крымских татар, отныне следует писать и произносить её так: «Незваный гость ЛУЧШЕ татарина»!..
Валера и Сергей хмыкнули, оценив юмор. Смирнов скромно вернулся к сёмге:
– Ладно, ладно... Это я так, что бы обстановку разрядить. Давайте только без лишнего пафоса, пацаны! Один в стратеги, блин, метит, а второй в Печорины вдруг податься надумал. Оглянитесь вокруг: лето, солнце, пиво, девушки, «воля»! Что ещё нужно человеку, живи и радуйся?.. День Пьяного Курсанта, опять же! Так нет же, вас на философию тянет! Всё, забейте, мы её уже сдали в прошлую сессию.
Коптелов, улыбаясь, протянул ему руку ладонью вверх:
– Дай пять, дружище!
– Держи на здоровье! – Смирнов с важным видом хлопнул по его ладони сверху вниз своей пятернёй. – Как говорится: будь проще – и люди потянутся!
Усатый Юра появился у их стола с очередным графином пива и креветками. Его встретили приветственными восклицаниями.
– Ещё что-нибудь заказывать будем? – осведомился он с улыбкой, расставляя принесённое богатство перед разомлевшими курсантами.
– Хватит, – переглянувшись с ребятами, сказал Валера, – сколько с нас?
– Тридцать три шестьдесят восемь!
Получив деньги под расчёт, официант исчез окончательно, прихватив напоследок грязную посуду и пустые графинчики. О «чаевых» он даже почему-то не стал и намекать.
– Сволота! – с восхищением вполголоса произнёс Коптелов, провожая его долгим пристальным взглядом. – Интересно, насколько он нас «наколол»? Наверно на «трёшник», не меньше. Я цены в меню запомнил.
– А хоть бы и так, Валерка, – сказал Смирнов, поднимая графин и разливая его янтарное содержимое по кружкам. – Зато как он нас обслуживал! По первому классу.
– Это да, сервис на уровне, не отнять. Сколько же они тут в день имеют на обсчёте и «чаевых»?
– Скорее всего, Коптелыч, не меньше сотни, – предположил Назаров, сызнова укладывая креветок и зелень в живописную пирамиду. – Только ты им не завидуй, пожалуйста.
– Да уж, парни, нам так не жить!
– Как представлю, что в конце месяца опять форму надевать, аж мороз по коже! Не хочу-у-у!.. – тоскливо протянул Витя, передёрнув плечами.
– А придётся! – злорадно процедил Валерий. – Экипажи, по машинам!
– Что б тебе пусто было, давайте выпьем что ли, мужики?..
Покончив с очередной кружкой «Жигулёвского», Сергей впервые за всю встречу с однокашниками закурил, придвинув к себе фарфоровую пепельницу. Валера и Виктор под пиво с креветками продолжали о чём-то вести разговор меж собою, но Назаров в суть их беседы не вникал.
Хмель м у т н о бродил в мозгу, путая мысли. «Как тогда Ленка сказала: «Уходи, Серёжа, не надо больше, прощай», – думал он. – «И всё. За четыре с половиной года близких отношений всего шесть слов. Чуть больше чем по слову на год… Боже, какая чепуха в голову лезет!.. Эх, если бы можно было возвратить время назад, вернуть его, торопыгу... Да ладно, проехали уже, не надо ничего возвращать!.. Теперь есть Света. Едет она сейчас в своём поезде «Москва – Керчь» и, может быть, тоже в эту самую минуту обо мне думает. Блин, как же плохо, что она так далеко!..»
За спиной вдруг раздался звонкий женский смех.
Сергей невольно оглянулся через плечо. Сзади за соседним столиком развлекались трое парней и две девушки, примерно одного возраста с ним, Витьком и Валеркой.
Худощавый блондин, обняв одной рукой свою симпатичную соседку, другой помогал придерживать ей кружку, из которой та, крепко ухватив её за пузатые гранёные бока, в это время пила. Второй парнишка радостно хлопал в ладоши, а его спутница, чем-то похожая на артистку Наташу Негоду в фильме «Маленькая Вера», беззаботно хохотала, наблюдая за процессом.
Третий участник компании, голубоглазый крепыш с ёжиком тёмно-русых волос, тоже, как и Сергей, курил, пуская дым к потолку и, рассеянно улыбаясь, поглядывал по сторонам. Перед ним стояла пустая кружка, в которую он стряхивал пепел.
...весело вам? Конечно, от чего ж не повеселиться: кабак, симпатичные девочки, пивко... А в армии вы служили, такие чистенькие, «мажористые», аккуратненькие?.. Вряд ли, что-то не очень на вас это похоже. Испортить вам настроение? Ну, испортить?.. Это мы запросто, это нам как два пальца… Сейчас мы все вместе посмеёмся, ребятки, сейчас!..
Тёмная волна холодного бешенства ослепила Назарова. Он понимал, что не прав, что почти сознательно распаляет себя. Но ему хотелось драки, и пусть хоть кто-нибудь попробует его остановить!..
Тело безотчетно напряглось, готовясь отбросить стул и вскочить, а пальцы на руке, стиснувшей полупустой графин, побелели. Крепыш с сигаретой случайно встретился с ним глазами, и в его взгляде явственно обозначилось удивление.
Сергей отвернулся от соседей, с трудом совладав с собой.
Отпустил графин.
Расслабился, остывая.
Загасил в пепельнице окурок.
«Чего это я, в самом деле?.. Откуда это во мне?.. Докатился, воин, дальше некуда! Аллес...»
– Аллес, – повторил он вслух.
– Что? – не поняли Валера с Витей.
– Так, ничего. У нас какие дальнейшие планы, народ?..
– Да вот по городу прошвырнуться собирались, – ответил Коптелов. – Хотим на «Пушкинскую» съездить. Я в «Макдональдсе» ещё ни разу не был, интересно.
– Там очередь как в Мавзолей, Коптелыч! Часа три простоим, минимум. Тебе охота столько времени под дождём торчать?
– Ну и замечательно, заодно и проветримся! Может из-за дождя, кстати, и очередь меньше будет. А там, глядишь, с девчонками познакомимся... Ничто так не способствует быстрому сближению мужчин и женщин, как совместное стояние в «Макдональдс», поверь мне – наслышан!.. К тому же я у Вити остаюсь ночевать.
– Всё с вами ясно, молодые люди!.. Я-то ещё зимой сходил, и второй раз меня туда что-то особо не тянет, разве только за компанию.
– Почему?
– Потому, парни, что сперва несколько часов стоишь снаружи, потом ещё минут сорок внутри, чтоб до касс дойти и сделать заказ, а после с полным подносом опять ждёшь, пока какое-нибудь место поблизости освободится. И только затем «точишь», причём всего минут пятнадцать от силы!.. Нет, если хотите, то идите: приобщитесь, так сказать, к образу жизни вероятного противника. Там вкусно, чисто, музыка играет, постоянно пол швабрами трут, как мы «взлётку» на ПХД... Интерьер залов по странам «разбит», я, например, обедал под Эйфелевой башней. Ну, под её макетом, конечно... По деньгам у вас, наверное, до «пятёрки» на нос выйдет, если не шиковать. У меня зимой так и получилось.
– Чего же ты на эти деньги там набрал?
– Ну, гамбургер взял, двойной чизбургер, картошку – фри, горячий пирожок с вареньем, молочный коктейль и «Кока-колу».– Назаров загибал пальцы, перечисляя свой февральский заказ. Смирнов и Коптелов внимательно его слушали, позабыв о недопитом пиве и недоеденных «лангустах» перед собою.
– А ты по-человечески можешь сказать, что всё это такое, кроме, конечно, газировки, коктейля и пирожка? – спросил Витя, забавно подняв брови «домиком».
– Гамбургер – котлета в булочке, чизбургер – то же самое, только с кусочком сыра. Двойной чизбургер – две котлеты и две пластины сыра, а фри – это ломтики жареного в масле картофеля. Они вкусные только пока горячие...
– Серый, а пить там хоть можно? – задал мучивший его вопрос Валерка.
– Нет, они спиртного не продают. И ещё следят, что бы люди с собой чего не пронесли. Если заметят, то немедленно выведут на улицу.
– Вот гады!.. Но всё равно, блин, надо бы и нам там отметиться! У себя в Посаде сразу «козырным» стану, мол, в «Макдональдсе» побывал!.. Все девки мои. Я думаю, мы аппетит опять нагуляем, да, Витя? За три часа-то. А выпили мы и здесь нормально, хватит! Серж, ты с нами?..
– Не, братцы, я по собственному плану. Выспаться хочу наконец!
– На «конец» хочешь что?.. – не удержался от «шпильки» Виктор.
– Ничего не хочу. И тебе не советую.
– Скучный ты человек, Серёжа! Боишься ненароком своей новой девушке изменить? Так вы же пока не женаты...
– Вить, давай на эту тему язык больше чесать не будем, ладно?
– Всё, молчу, молчу!.. Был не прав, погорячился. Дяденька, прости засранца!
– Бог простит, – сухо отрезал Назаров, но затем всё-таки примирительно хлопнул друга по плечу. – Без обид, старик, но это моё личное дело. Понимаешь?..
– Конечно понимаю, не дурак, – насупился Смирнов.
Валера внимательно посмотрел сперва на одного, потом на другого, и удивлённо покачал головой:
– Ну, хлопцы, дывлюсь я на вас, и никак не зрозумию – дорослы вы людыны, чи ни... Как дети, ей богу, ещё давайте, подеритесь тут!.. Смешно. Ладно, праздник окончен. Нужно «стременную» опрокинуть и – по коням! Мы с Витьком на «Пушку», а ты, Серый, как хочешь. Давайте-ка поднимем крайнюю кружку за взаимопонимание. Возражений нет? Тогда всё, вперёд и с песней. Будем!..
Через несколько минут они поднялись из-за стола, и неестественно твёрдой пружинящей походкой, обнявшись за плечи, все вместе направились к выходу.
– А теперь – ламбада!.. – громогласно заявил Смирнов, покидая зал.
Распростившись с однокурсниками у «Праги», Сергей вернулся на Арбат.
Красотища!
На душе вдруг стало так спокойно и хорошо, как было только однажды за всё начало отпуска – ещё до встречи с Леной в день приезда. В воздухе посвежело, и Назаров застегнул свою куртку до самого горла, а руки сунул глубоко в её карманы. Хорошо хоть дождь прекратился пока они с ребятами заседали в «Жигулях».
Тучи расползлись и попрятались за крыши окрестных домов, обнажив нежный аквамарин чистого неба. Из подземного перехода на Площади Арбатских Ворот выбрались художники и музыканты, проторчавшие там полдня из-за непогоды. Назаров с удовольствием потолкался меж мольбертов и послушал обрывки разговоров этих странных ему людей, жадно наслаждаясь новизной ощущений.
У театра имени Вахтангова уличный менестрель в окружении толпы зевак с чувством пел одну из песен Виктора Цоя, сам себе аккомпанируя на гитаре. Выходило всё это у него очень недурно:
Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна,
И не вижу ни одной знакомой звезды.
Я ходил по всем дорогам и туда, и сюда,
Обернулся – и не смог разглядеть следы.
Но если есть в кармане пачка сигарет,
Значит все не так уж плохо на сегодняшний день.
И билет на самолет с серебристым крылом,
Что, взлетая, оставляет земле лишь тень…
«Меня же, в принципе, в Москве ничего не держит – неожиданно мелькнула у Сергея шальная мысль. – Что здесь, действительно, делать ещё целых две недели до приезда Светы? Поеду-ка я лучше к ней сам!.. Собраться мне – только подпоясаться. Если я завтра же укачу, то буду в Феодосии через сутки. А получится улететь, и того быстрее!.. Деньги пока есть, ещё пару сотен перехвачу у родителей, не откажут... Всё, решено, надо действовать!..»
Для курсантов никогда не было особой проблемой уехать куда бы то ни было даже при полном отсутствии билетов в кассах и денег в карманах. Всегда существовали самые разные варианты с успехом добраться из пункта «А» в пункт «Б», простейший из которых назывался «подсадкой».
Всё, что для него требовалось – это пройтись вдоль состава, который шёл в нужную сторону, и поговорить по душам с проводницами или бригадиром поезда. Как правило, уехать получалось сразу же, с комфортом заняв одно из свободных мест в плацкартном вагоне.
Но для начала следовало узнать расписание движения, что бы завтра не торчать дураком весь день на вокзале. И заодно ещё неплохо было бы разведать на всякий случай время авиарейсов и стоимость перелёта до Симферополя.
В двух киосках «Союзпечати», что попались Назарову по пути к метро, ничего подобного не оказалось. Уже сбегая по эскалатору «Арбатской», Сергей вдруг вспомнил, что на его ветке метрополитена возле станции «Щербаковской» в торце одного из домов по Проспекту Мира находится небольшое агентство Аэрофлота.
И хотя сами кассы по случаю воскресенья, скорее всего не работают, на улице перед входом в них, на специальных информационных стендах всегда раньше висели расписания авиационных маршрутов и движения поездов дальнего следования из Москвы и обратно на всё направления. Скорее всего, они и сейчас там висят, если за полгода, конечно, ничего не изменилось.
Это стоило проверить, и полчаса спустя Назаров уже оказался на гранитном перроне «Щербаковской». За время пути он только укрепился в своей авантажной затее, не найдя для отказа от неё ни одной мало-мальски серьёзной причины. Всё должно было сложиться как задумано.
Только вечером, пожалуй, стоит позвонить Свете в Феодосию, что бы узнать благополучно ли она добралась, и между делом сообщить ей о своём столь скором приезде.
Интересно, какова будет её реакция?..
Тут Сергей заметил, что шнурки его кроссовок развязались, и поэтому ему пришлось присесть на корточки, дабы затянуть их покрепче. Едва он успел это сделать, как услышал пронзительный вопль:
– А-а-а-а, пустите!!! Помогите кто-нибудь, а-а-а-а!!!
Кричала женщина. Назаров инстинктивно вскинул голову.
В самом конце платформы у тоннельного провала и щитовой, несколько крепких ребят деловито выкручивали руки какой-то девушке, обступив её со всех сторон.
Голосила именно она, сопротивляясь нападавшим изо всех своих сил. Но силы эти явно были неравными.
Курсант быстро осмотрелся вокруг, оценивая обстановку. Пассажиры, вышедшие вместе с ним из электрички уже разошлись, а несколько мужчин и женщин, ожидающих следующего поезда, лишь равнодушно созерцали происходящее издали. И, разумеется, совершенно не горели желанием вмешиваться.
Кроме этих семи-восьми апатичных «наблюдателей», Сергея и странной компании в конце платформы, на перроне в сторону «ВДНХ» в эту минуту больше никого не оказалось. Даже работники метро и постовые как нарочно куда-то запропастились.
...что же это такое? Куда же они все подевались?.. А эти ротозеи, блин, чего стоят, смотрят, клювами щёлкают?! Почему не зовут милицию?..
Девушка опять закричала. Кто-то из парней закатил ей пощёчину, и она осеклась. В этом оборвавшемся крике было столько боли и страха, что Сергей больше не раздумывал над тем, как ему поступить дальше.
...пятеро – всем лет по восемнадцати на вид, среднего роста и чуть повыше, подтянутые, спортивные... Двое держат девчонку за руки, гнут к полу. Третий, в болоньевой д у т о й куртке-безрукавке поверх клетчатой ковбойки, схватил её за волосы и шипит что-то в лицо... Он у них, видимо, за «старшего». Ещё двое «качков», как футбольная стенка стоят от них шагах в трёх лицом к залу, прикрывают... Ох, ну и злые же у них у всех морды!..
– В чём дело, мужики? – спросил он как можно спокойнее, подходя к ним. Девушка, закрыв глаза, всхлипывала, скорчившись в руках парней. «Дутый», не отпуская её волос, повернул голову к Назарову.
«Футболисты», держа руки в карманах чёрных кожаных курток, встали плечом к плечу перед Сергеем, закрывая ему обзор.
– Слушай, фраер, вали отсюда. Это наши дела, и ты в них не лезь, понял? Учим сучку. Шагай своей дорогой, защитничек, пока цел! – ответил правый «о т г о н я л а», напряжённо поглядывая по сторонам.
– Да он поддатый! – весело произнёс его напарник, сверля Назарова взглядом. – Чё, не чувствуешь, как пивом несёт?.. Ты чё цепляешься, чё цепляешься-то, баклан?.. В лоб захотел?
Назаров стоял один против пятерых. До новой электрички оставалась ещё минута-другая, и помощи ждать было неоткуда. В душе запоздало шевельнулся страх: «Может не связываться, уложат ведь на фиг...»
– Отпустите девку, шакалы.
– Нехорошо говоришь, – подал голос «Дутый» из-за спин своей живой стены, – невежливо. А ну-ка, Труня, покажь этому...
Сергей ударил первым, проведя ближайшему «отгоняле» мощный хук в корпус – на расслабление. Почти одновременно с этим он жёстко двинул его коленом в пах. А когда бедолага, так и не успев вынуть рук из карманов, согнулся, шумно вбирая в себя воздух для вскрика, Назаров с силой добавил ему тем же коленом по лицу – на добивание.
«Х-хак!..»
Один готов. И встанет не скоро.
Опасность слева!.. Курсант присел, и зубодробительный удар второго охранника пришёлся в пустоту. Сила инерции увлекла «молотобойца» вперёд, и Сергей, подставив ему согнутую спину, легко перебросил довольно массивное тело через себя.
Парень от неожиданности не успел сгруппироваться, и, врезавшись головой в тёмно-красный гранит платформы, упал навзничь. Но даже оглушённый, он ещё шевелился, упорно пытаясь подняться на ноги.
Майор Пигулевский, преподаватель кафедры физической подготовки училища, всегда говорил им на занятиях по рукопашному бою: «Здесь нет никаких правил, кроме одного: биться насмерть. Вы не должны оставлять за собой никого, кто был бы способен двигаться, это вопрос вашей безопасности. Даже сбитого с ног врага надо либо сразу же убивать, либо так его «вырубить», что бы он очнулся только в плену. Иначе, товарищи курсанты, придя в себя, противник ударит вам в спину».
Добивание!..
Минус два.
Девушку отпустили, и она, размазывая по лицу слёзы пополам с тушью, торопливо поползла в сторону на четвереньках. Сергей заметил это мельком, оказавшись нос к носу с «Дутым» и двумя его приятелями.
Перед ним блеснули прозрачные от ярости глаза главаря. Уклонение!.. Один из подручных главаря подставился на миг, и Назаров, не жалея кулака, изо всех сил пробил ему под дых.
«Х-хак!..»
Готов: схватился за грудь и, хватая ртом воздух, упал на колени, судорожно пытаясь продышаться. Не боец, только жалко, что нет времени добить. Скоро придёт в себя.
Ну, а пока – минус три. Такой расклад превосходил даже самые смелые ожидания.
Не смотря на это, численный перевес противника в схватке сказался немедленно. Сергей тоже начал пропускать удары. Один пришёлся в корпус, и сбил ему дыхание, а от второго онемело левое бедро – ногой метили явно в пах.
Но всё равно сердце мощными толчками гнало по артериям и венам безумные дозы адреналина, голова оставалась холодной, а на душе отчего-то было радостно, хотя он едва это осознавал:
«С-суки, так просто вы меня не возьмёте, щенки грёбанные!..»
Они втроём молча продолжали свой гибельный танец в опасной близости от края перрона. Уклонение, уклонение, удар, удар, блок, опять уклонение... Бац! – вспышка салюта разноцветных искр в левом глазу...
Из горла Назарова вырвалось сдавленное звериное рычание. Да он и был сейчас самым настоящим зверем.
В какой-то момент Сергей понял, что его хотят столкнуть на пути. Поэтому когда «Дутый» с дружком одновременно бросились на него с двух сторон, он отскочил в сторону, подставив ногу одному из нападавших. Жаль, что им оказался не вожак этой шакальей стаи.
– А-а-а-а!!! – дико закричал парень, теряя равновесие, и боком падая на рельсы.
По-хорошему, именно главаря-то и нужно было бы «вышибать» в первую очередь. Без командира остальная шпана сразу же стала б сворой обычных шавок.
Эх, мечтать не вредно, вредно не мечтать!.. Момент всё равно уже упущен.
Из чёрного зева тоннеля повеяло сквозняком – это к станции пока ещё издалека шёл очередной поезд. «Гопник» внизу резво вскочил на ноги, очумело покрутил головой, а затем побежал вперёд по жёлобу между рельсами к месту остановки первого вагона. При этом он сильно прихрамывал и держался за правый бок.
Пока добежит, пока вскарабкается на перрон (если не наступит по дурости на контактный рельс и разом не превратится в обугленную головешку), пока дохромает сюда – его тоже можно было на какое-то время выбросить из головы.
Но оставались ещё «Дутый» и тот драчун, которому Назаров поначалу так ловко «пробил грудину». Он оказался крепче, чем ожидалось, и уже, согнувшись, стоял, опираясь дрожащими руками за стенку. Но заново ввязываться в драку этот молокосос явно не торопился, и это уже радовало.
Двое первых Назаровских «крестников» до сих пор без движения валялись у белой стены платформы.
Сергей и «Дутый» на пару секунд остановились друг перед другом, переводя дыхание. Теперь во взгляде главаря отчётливо читались ненависть и… страх. Из его разбитой губы обильно сочилась кровь, которую он то и дело машинально слизывал кончиком языка.
Подбитый глаз Сергея тоже «заплывал» довольно быстро. Курсант держался так, что бы одновременно видеть обоих своих «активных» противников. Растущий «фонарь» ещё позволял ему такую роскошь.
Тоннельный ветер сделался более ощутимым. Его порыв неожиданно упруго хлестнул по лицу.
И тут же «Дутый», сделав обманное движение, проворно ударил Назарова кулаком в висок. В ней, видимо, было зажато что-то вроде кастета, поскольку мир вокруг сначала всей своей тяжестью обрушился Сергею на голову, а затем исчез, как будто его просто взяли и выключили.
Как электрическую лампочку.
Назаров уже не чувствовал, как его пинают ногами, не слышал истошные трели свистка дежурной по станции, не видел, как из тоннеля, светя прожекторами, вылетела электричка, машинист которой, заметив впереди на путях человека, тщетно пытавшегося выбраться на платформу, дал продолжительный гудок и начал экстренное торможение.
Сначала были голоса. Кто-то кричал: «Милиция!.. Милиция!.. Человека убили!» Кто-то порывался вызвать «Скорую помощь», кто-то совсем близко жалеющее протянул: «Какой моло-оденький, господи!..»
«О ком это они? – подумал Назаров недоумённо. Тут сознание полностью прояснилось, и он ощутил, что лежит навзничь на чём-то твёрдом и холодном. – Где я? Что со мной случилось? Что происходит?..»
Его сильно тошнило, голова просто разламывалась от боли, а всё тело ныло, точно огромная содранная болячка. Сергей мучительно застонал, и с огромным трудом разлепил веки. Сделать это левым глазом он так и не смог: получилась лишь узкая-узкая щелочка.
Над ним стояли люди, очень много людей. Лица, лица, лица.
Где же вы все были раньше?..
Сергей попытался подняться на ноги, но сильнейшее головокружение и боль заставили его отказаться от этой идеи. Его вдруг вырвало, и люди, ахнув, торопливо расступились, что бы он их не испачкал. После рвоты Назарову стало значительно легче.
Рядом присела на корточки молодая женщина в белом костюме «сафари». Нет, не та девушка, которую он выручил, а совсем другая. Та была моложе, одета иначе... Наверное испугалась и убежала, как и эти сопливые подонки. Гады, трусы вонючие, этого «Дутого» вообще убить было б мало...
Женщина легонько коснулась его плеча, и он с трудом повернул к ней голову. Глаза у неё красивые: голубые-голубые, с длинными пушистыми ресницами, бездонные как небо. Они словно вбирали в себя его боль.
– Потерпите немного, – сказала она негромко, – уже «Скорую» вызвали, сейчас врачи приедут, всё будет нормально. Потерпите только!
– Отойди, – хрипло прошептал Сергей, не в силах оторвать от неё взгляда. Она казалась ему галлюцинацией, наваждением. – Отойди, костюмчик твой жалко, испортить могу…
Своего голоса он не узнал. Создавалось такое ощущение, что за него говорит совсем другой человек. У которого, кстати, было далеко не всё в порядке с речью.
– Вы только чуть-чуть подождите, слышите? – тормошила его девушка. – Совсем недолго осталось...
Назаров устало прикрыл глаза. И тотчас все звуки, голос молодой женщины, другие голоса окрест слились в один приятный и обволакивающий рассудок ласковый шум.
То был гул морского прибоя.
Постепенно он нарастал, и в какой-то момент полностью поглотил Сергея. Курсант почувствовал, что его сорвало с места, поволокло куда-то, но противиться волнам не было ни сил, ни желания. «Прости меня, мама!..» – успел подумать Назаров, и вновь погрузился в мягкую пучину спасительного небытия.
В голове ритмично грохотал набат, эхом перекатываясь по всем закоулкам его измученного болью мозга. Ещё не открывая век Сергей понял, что его куда-то везут на машине. Это чувствовалось сразу. «Неотложка»?.. Прямо над ним спорили два голоса, мужской и женский:
– Томография покажет, Лёлечка, есть ли у него внутричерепное кровотечение или нет. Поэтому мы его не в «Двадцатку» везём, а в «Склиф» – там хоть томограф есть. Показания для трепанации, мне кажется, пока отсутствуют. У парня сильное сотрясение мозга, возможно, закрытая ЧМТ, но ничего более страшного я не вижу. Шейные позвонки целы, жизненные показатели стабильны.
– Но, Вадим, он же до сих пор без сознания!
– И что?.. Это не кома. Держу пари, что скоро придёт в себя.
– Может, нашатырь?..
– Лёля, не надо. Ему и так крепко досталось. Пусть пока побудет в мире без боли... Да выключи ты эту сирену, Петрович, тут и здоровая голова раскалываться начнёт!
Монотонный набат исчез, и жизнь сразу же существенно упростилась. Машину мягко покачивало на скорости. Голова кружилась, подташнивало... Её приятно стягивала тугая повязка. Перед глазами плавали пятна. Матовые окна «Скорой» то и дело озарялись снаружи синими сполохами «мигалки».
– Вадим, больной в сознании, – тут же раздался женский голос. Дымчатые плафоны на близком потолке заслонило чьё-то огромное бородатое лицо:
– Ну, герой, как ты?
– Не знаю. Плохо. Доктор, я жить буду?
– Не ерунди, конечно же будешь! Долго и счастливо. Ну-ка, пошевели ручками!
Сергей выполнил то, что от него потребовал врач. Такое элементарное физическое действие мгновенно вызвало новый приступ жуткой мигрени.
– Что морщишься, голова болит? Ничего, терпи, казак!.. Это пройдёт. Давай лучше теперь ножками попробуй шевельнуть... Отлично. Я сейчас задам парочку вопросов, постарайся на них внятно ответить, лады?.. В глазах не двоится?
– Есть немного... – Из-за разбитого лица у него получилось: «Ешть немога».
– Великолепно! А как тебя звать-то, герой?
– Сергей... Назаров...
– Замечательно! А какой сегодня день?
– Пасмурный. – И опять выговорилось коряво: «Пахмургый».
– Нет, шутник, я имею в виду, какое сегодня число и месяц?
– Пятое августа, воскресенье.
– А год?
– Тысяча девятьсот девяностый.
– Молодчина, вот видишь, а то: «плохо, плохо»!.. Всё чудесно!
– А скоро я на ноги поднимусь, доктор?
– Ну, пока смотреть на себя в зеркало я бы тебе не советовал. Но не пугайся: неделька-другая, и всё пройдёт, опять станешь как огурец, обещаю. Будем жить, парень!..
Белый «Рафик» с красными крестами на бортах и цифрой «03» на капоте мчался по Проспекту Мира в сторону Садового кольца, роняя вокруг тревожный свет своих проблесковых «маячков».
Октябрь – декабрь 2009 года, г. Москва.