Она лежала в дальнем углу небольшой пещеры, уютно сложив передние лапы, и, глядя на вход, внимательно вслушивалась в тихую ночь. Она ждала. Лунный свет заливал пещеру призрачным светом, вместе с клочьями предрассветного тумана внутрь неторопливо плыла прохлада.
Краем глаза она наблюдала за своими малышами, возившимися в полосе лунного света. Еще неуклюжие, покрытые мягким детским пухом, они вскоре должны превратиться в сильных и крепких хищников, которых боятся все. Сейчас у них еще разъезжались лапы и еле-еле начинали прорезываться зубы, но это ненадолго. Скоро, скоро они будут бежать вместе с отцом, преследуя загнанную дичь, и тихие скалы огласятся их песнями.
Услышав шаги, волчица насторожилась, встала и на всякий случай подошла поближе к входу, загородив волчат, но быстро успокоилась: на площадке перед пещерой появился крупный волк. В зубах у него болтался только что пойманный заяц. Прежде чем войти, волк осмотрелся вокруг – в лунном свете на мгновение вспыхнуло яркое серебро – и, только убедившись, что опасности нет, легкой тенью проскользнул в пещеру. Положив свою добычу перед подругой, волк легонько ткнул ее носом и спросил:
-Ты довольна, Острый Коготь?
-Сегодня – да, - мягко ответила она, унося зайца в угол, - Но это не уменьшит твоей вины, Седой.
Она принялась за еду, а Седой оглянулся на волчат, признавая, хоть и с некоторым усилием, правоту подруги. Четверо волчат беззаботно кувыркались посередине пещеры, хватая друг друга за уши, хвосты и лапы. Они появились на свет две недели назад и еще не выказали особенностей характера, целиком отдаваясь играм и мало задумываясь о будущем. А вот взрослые – задумывались, хотя до той поры, когда их потомство уйдет в самостоятельную жизнь, было еще далеко.
Седой, скосив глаза, осмотрел собственное плечо. Имя он получил за большой, почти белый воротник на шее и плечах, и этот воротник слишком явно заявил о себе: из четверых волчат трое унаследовали темно-серую масть Острого Когтя, а последний – тот самый белый воротник Седого.
Именно о Белоснежном и напомнила волчица. Он не на шутку беспокоил их обоих. Он был странен не только нетипичной мастью, отнимающей у него возможность маскировки как на фоне скал, так и на равнине, но и характером, намного более миролюбивом, чем позволено настоящему охотнику. Он не любил драк и по возможности старался не участвовать в потасовках братьев, зато мог целыми днями играть с солнечными зайчиками, скачущими по стенам пещеры. Наблюдая за Белоснежным, ни Седой, ни Острый Коготь не сомневались, что ему не выдержать суровых уроков Жизни. К тому же он был слишком любопытен.
Задумавшись, Седой не заметил, что Белоснежный отделился от игры и стоял уже возле него, увлеченно наблюдая за матерью.
-Кто это, папа? – спросил он и Седой увидел у своих ног пушистый заячий хвост.
-Это заяц.
-А зачем он? – немедленно последовал новый вопрос.
-Зайцы рождены, чтобы стать добычей волка, Белоснежный. И ты волк. Или станешь им в скором времени.
-Когда?
-Скоро. И я возьму тебя с собой на охоту.
-На зайца?
-Возможно. Есть много зверей, которые рождены, чтобы стать нашей добычей. Нужно только выбирать жертву себе по силам.
-Сегодня я видел зверя с такими большими зубами на голове, - сказал Белоснежный. – И он ел то маленькое на земле, которое мама назвала травой. А волк разве не может тоже есть траву?
-Нет! – отрезал Седой. - Волк - хищник, охотник. Тот зверь называется козлом и он тоже наша добыча. Запомни, Белоснежный: волк не может питаться травой, он охотится и только на охоте, подстерегая, а потом загоняя добычу, волчонок может стать волком.
-С тем зверем были еще два, поменьше, - не унимался Белоснежный, пропуская поучения отца мимо ушей. – Они очень весело играли. Почему мне нельзя было поиграть с ними?
-Их можно только есть! – возвысил голос Седой, начиная терять терпение. – Ты волк, и у тебя не может быть с ними ничего общего!.. Впрочем, ты еще слишком мал, чтобы до конца уяснить все это. Волк живет охотой, а козел – удачей, которая до поры до времени помогает ему избегать глаза и зуба охотника. Иди играть, Белоснежный. Подрастешь – поймешь.
Когда в клубке серых тел снова замелькали белые лапы, к Седому подошла волчица., покончившая с зайцем.
-В нем нет и никогда не будет охотничьего духа, того азарта, который ведет нас по следу, - сказала она. – Он слишком странен, слишком не похож на остальных.
-Я вижу в нем только один недостаток, Острый Коготь. Он чрезмерно любопытен, и это может однажды стоить ему жизни. В остальном же, думаю, с возрастом он избавится от этого.
Острый Коготь с сомнением фыркнула.
-Никому из них, – она кивком головы указала на барахтающийся и взвизгивающий клубок, - не пришла в голову идея поесть травы и поиграть с козлом. Только Белоснежному. И он так и не понял, почему нельзя этого делать.
-Ты боишься за него, - Седой ласково лизнул ее в нос и потерся головой о ее плечо. – Это естественно.
-Нет, я уже не боюсь, - волчица улеглась, все еще наблюдая за волчатами. – Я знаю, он будет первым. Он не понимает разницы между хищником и жертвой, охотником и добычей и, что гораздо хуже, между сильным и слабым противником. Если он не погибнет от голода, его убьют другие.
Седой поворчал, укладываясь рядом с ней, но спорить ему не хотелось и он ограничился одной короткой фразой:
-Время покажет, Острый Коготь. Время покажет…
*****
Время шло. Детский пушок у волчат сменился на короткую густую шерсть, лапы окрепли, голоса огрубели. В положенный срок все они прошли своеобразную «проверку кровью» - первая охота, первая самостоятельно пойманная добыча! – и скоро должны были уйти в жизнь, на волю, отделившись от родителей. Острый Коготь и Седой все реже помогали подросшим волчатам загонять добычу, все меньше давали советов. У них не возникало никаких сомнений по поводу будущего своего потомства: они легко приспособятся к независимой жизни. И только Белоснежный все еще беспокоил родителей.
Он сильно вырос, возмужал и, отчасти из-за своей ярко-белой шерсти, казался крупнее остальных. Статью он пошел в отца, Седого: те же крепкие лапы, широкая грудь, гордая посадка головы. И все-таки, хотя он и научился различать друзей, врагов и добычу, ему приходилось труднее всех. Как, скажите на милость, спрятаться белому волку в скалах или в траве? Мать не могла научить его этому, поэтому первым наставником Белоснежного стал Седой.
Белоснежный, перенимая сложную науку выживания, не переставал удивлять отца. Ему было трудно выследить жертву, но именно благодаря этому он развивался гораздо быстрее остальных волчат. Он обладал быстрым и цепким умом, в хитрости и в вопросах изворотливости мог поспорить даже с таким охотником, как Острый Коготь; он умел понимать логику многих зверей из числа своей потенциальной добычи, а следовательно – предупреждать их действия. А вот характер Белоснежного изменился мало, только миролюбие его стало сдержанней. Драк он по-прежнему не любил, за что ему не раз доставалось от братьев. Он любил луну и часами мог любоваться на нее, сидя на плато над пещерой.
После нескольких неудачных попыток привить ему черты настоящего охотника Седой и Острый Коготь не старались перевоспитать его, предоставив все природе, и это послужило основной причиной того, что Белоснежный ушел в самостоятельную жизнь намного раньше обычного для волка срока.
Стоя на скальной площадке, Седой и Острый Коготь молча провожали его взглядами. И когда его почти не стало видно, Седой уверенно сказал:
-Он не пропадет, - и провыл прощальный привет.
Белоснежный не обернулся, продолжая стремительный легкий бег, и сильные лапы уносили его все дальше и дальше от родной пещеры.
*****
Прошло несколько лет. Белоснежный, волк-одиночка, жил в горах, избегая любых контактов даже с волками. Впрочем, сородичи и сами не стремились сблизиться с ним: его масть могла выдать стаю.
Жизнь приучила Белоснежного к осторожности, ставшей центром его существования, и он понял, что рожден не таким, как все. Он на собственной шкуре узнал, что такое охота на волков, капканы и петли; он умел издалека отличить гул вертолета, он знал ни с чем не сравнимый запах человека, запах стали, огня и смерти, и даже прыгал через флажки загонщиков. Он научился терпеливо ждать конца страшного для него охотничьего сезона и сдерживаться, как бы ни хотелось накинуться на врага. Уроки Седого не пропали даром: Белоснежный научился выживать. Однажды он едва не попался, но по тому, что в него не выстрелили, а бросили сеть, понял: его хотят взять живым. Это было гораздо хуже, чем даже погибнуть от пули человека. Седой не раз втолковывал, что свобода – лучшее, что есть у волка, и проще потерять жизнь, чем стать пленником, живой игрушкой людей. Белоснежный хорошо усвоил это.
Он был неуловим. Охотники называли его Белым Призраком, однако те немногие, кому посчастливилось увидеть его хотя бы раз, долго не могли забыть прекрасного белого зверя, сильного и ловкого, стремительно мчавшегося прочь по скалам. И это только подстегивало людей. За него, живого или мертвого, была назначена фантастическая сумма награды и между охотниками шла настоящая война за право охотиться там, где видели Белый Призрак.
Всего этого Белоснежный не знал. Он жил в скалах отшельником, но это не тяготило его. Пережив несколько охотничьих сезонов, он стал жестче, а утратив снисходительность, узнал, что такое ненависть…
…Стоя высоко на скале, Белоснежный смотрел вниз, на людей, цепочкой пробирающихся вдоль скального хребта. Они не видели волка, а он наблюдал, как блестят на солнце стволы их ружей.
«Человек рожден убивать». Так говорил Седой, когда учил волчат избегать людей любым способом и спасаться бегством, не пытаясь принять бой. И это не потому, что человек был сильнее, нет! Человек был слабым противником волку, но против его капканов, ножей и ружей волк ничего не мог сделать. «Увидел человека – беги!», - таково было главное правило Седого, которое он передал волчатам. Белоснежный помнил его. А между тем сколько раз ему хотелось броситься на этих слабых двуногих существ, которые ничто перед ним без своих ружей и капканов! Это чувство жгло его огнем, когда он видел, как люди несли на шестах его собратьев и тащили клетки с волчатами, - в такие минуты он просто зверел, испытывая такую ненависть, что мутная пелена застилала глаза.
В этот день какое-то неясное чувство беспокойства выгнало Белоснежного из глубокой трещины, надежного убежища, выдержавшего не одно испытание во время охоты на волков. Он долго стоял на скале, наблюдая за людьми. Их было немного, но они шли так целенаправленно и уверенно, словно не сомневались в успехе и точно знали, куда идти.
Белоснежный пропустил их, ничем не выдав своего присутствия, но чем дальше шли люди, тем больше росла тревога в груди Белоснежного, толкая его следом за ними. И он поддался ей. Он не знал, куда и зачем, но это не заботило его. Охота впервые доставляла ему удовольствие – охота на охотников.
-Остановись! – внезапно прозвучал позади него чей-то голос. – Остановись или они убьют тебя!
Белоснежный круто обернулся, уже готовый к бою, - и замер на середине прыжка: перед ним стояла белая волчица.
-Остановись, - повторила она.
Белоснежный знал, что осадил бы любого, кто вздумал бы указывать ему, но ответить ей почему-то не смог. Волчица улыбнулась, оскалив длинные острые клыки, и они обнюхались.
-Кто ты? – спросил Белоснежный. – И что здесь делаешь? Я никогда не видел тебя раньше.
-Я прячусь, - сказала волчица. – И жду случая, чтобы отомстить. А ты?
-Меня зовут Белоснежный. И я иду за ними, потому что чую смерть.
Волчица лязгнула зубами, в ее янтарных глазах зажглись злые огоньки и вся она вдруг стала колючей, как дикобраз.
-Я пойду с тобой. Быть может, эта смерть не для нас, а для них. Меня зовут Белая Луна и это именно тот случай, которого я ждала.
В этот момент ветер донес выстрелы и короткий визг. Белоснежный весь напрягся – и вдруг рванулся в ту сторону, вытягиваясь в струну, хотя это и противоречило волчьему инстинкту самосохранения. Белая Луна не отставала от него ни на шаг. И Белоснежный внезапно понял, почему пошел за охотниками: в этих местах он вырос, здесь жили Седой и Острый Коготь и именно от их пещеры донеслись выстрелы!.. Но, выскочив на плато над пещерой, он увидел, что опоздал.
Острый Коготь лежала мертвой на площадке чуть ниже плато, а Седой, скаля зубы, стоял над ее телом. Он не пытался убежать и только ждал своего мига. Ветер трепал его белый воротник, а из горла рвался тоскливый вой, оборвавшийся новым выстрелом. Пуля попала Седому в голову и он рухнул, почти закрыв убитую волчицу своим большим сильным телом.
Кровавая пелена ярости застлала Белоснежному глаза и он кинулся на людей, впервые потеряв голову от жгучей ненависти. Он видел, как люди поворачивались в его сторону, вскидывая ружья, он слышал гулкие хлопки выстрелов, но мчался с такой быстротой, что ни одна пуля не достигла цели. Мощным толчком он сбил с ног ближайшего к нему человека, одним ударом клыков разорвал ему горло и, не снижая скорости, бросился дальше, вложив в прыжок всю силу своего веса. Следующего врага он столкнул с плато вниз, на третьего прыгнул сзади, сломав ему шею… Он прошел сквозь строй людей так, как в детстве, играя, пробегал сквозь лунный луч. И через несколько минут понял, что убивать больше некого.
Белоснежный гордо выпрямился, подняв к небу окровавленную морду, провыл песнь удачной охоты и огляделся.
Острый Коготь и Седой лежали вместе посередине площадки, окруженный людскими телами, а Белая Луна стояла неподалеку, упираясь передними лапами в грудь убитого ею человека, и глаза ее горели ярко-ярко, как звезды в ясную безлунную ночь.
-Я отомстила! – воскликнула она, поднимая вверх острую морду, и ее торжествующий клич слился с голосом Белоснежного.
-Волк рожден, чтобы никогда не знать поражений! – в упоении крикнул он. – Даже умирая, мы остаемся победителями!
А чуть позже коршуны, уже кружившие над местом схватки, видели, как два белых волка бежали бок-о-бок прочь от пещеры, в занимавшуюся на востоке зарю.
*****
…-Какой смешной! Посмотри! – Белая Луна носом подтолкнула вперед волчонка. Белоснежный лизнул его в мордочку, отчего малыш кувыркнулся на спину. Волчонок был белый-белый, единственный из четверых…