МОРАЛЬНАЯ КОДИФИКАЦИЯ КАК СПОСОБ ПРЕОДОЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНОГО КРИЗИСА
Несмотря на то, что само понятие «социальный кризис» актуализируется в полной мере лишь в социогуманитарных науках ХХ века, явления и процессы, которые по своему смысловому наполнению соответствуют таковому, имели место в жизни общества и намного ранее. Распад Римской империи, крах тирании Чингисхана, «сэнгоку дзидай» (Эпоха сражающихся княжеств) в Японии и многие другие исторические примеры свидетельствуют не только о необходимости модернизации социального пространства, но и о детерминации того или иного кризиса сферой морали. Третим основным блоком философии после онтологии и гносеологии, отвечающих на вопросы «что есть мир (бытие)?» и «насколько он познаваем?», была и остается этика, дающая ответ на вопрос «как ПРАВИЛЬНО жить в этом мире?» и способная найти достойное применение специфической антропогенной активности.
Слово «правильно» отсылает нас к определенному набору правил, к некой системе поведенческих актов индивидов, имеющих моральный смысл и достигающих цели умиротворения и гармонии между людьми. Как пишет И. Тульчинский, смысл, например, западноевропейского «категорического императива» в том, что человек, рационально оценивающий свои поступки, логически обязан поступать согласно морали. Аморальное поведение нелогично, ибо аморальное общество не может долгое время существовать и, тем более, развиваться в прогрессивном смысле (например, общество лжецов). Транслируется стереотип о том, что если мы будем слушаться хорошего парня ratio, то нам не страшен серый коварный passio. Проблема, однако, в том, что предполагается абсолютная, единственно логически возможная мораль, в то время как на самом деле мораль есть лишь кодификация устоявшихся норм поведения в обществе, и хотя крайне аморальные общества действительно нежизнеспособны, но «мало-моральные» социумы могут существовать достаточно долго [6].
Истинно немецкий кошмар выразил Ф. Кафка. Он отобразил ситуацию, в которой рационализм, выраженный государственной бюрократической машиной (этот страж морали, гарант стабильности, логичности, предсказуемости мира), переходит в точке апогея в свою противоположность – в магическую, непостижимую и живущую вне человеческой логики систему [6]. Подобный пример показал в свое время и «маломоральный» Советский Союз, перегруженный идеологическим формализмом и плакатными лозунгами, но сущностно на несколько порядков отстающий от царской России.
Моральная кодификация, как сведение разрозненных норм бытовой морали в единую непротиворечивую систему, может выступать превосходным средством для «закрепления» национального менталитета и его последующей консервации. В условиях социального кризиса такие меры бывают просто необходимы, однако, впоследствии, когда кризис, казалось бы, преодолен, а векторы дальнейшего духовного развития общества и личности не определены, приводят к возникновению новых сложностей, в частности, связанных с неумением адаптироваться к глобальным изменениям антропогенной сферы. Основную цель моральной кодификации обозначил еще Иеремия Бентам во второй половине XVIII века, сформулировав ее как достижение «возможно большего счастья для возможно большего количества людей» [1]. Ему же приписывается и заслуга введения термина «кодификация» (смысл, образующийся на стыке юриспруденции и морали) в научный оборот.
Несмотря на гонения на христианских мыслителей в первые годы становления новой религии, учение Иисуса выжило и впоследствии было трансформировано в мировую религию благодаря определенной моральной кодификации, а преимущественно языческая Римская империя, таковую кодификацию вовремя не произведшая, распалась, разложилась изнутри и была сломлена снаружи. Наличие единой или преобладающей в обществе морали так же, как и монотеизм, способствует более упроченной организации государства и социума. Разнообразные личностно-нравственные интерпретации в таком случае лишь подтверждают общепринятые правила.
Исследователь правовых кодификаций Ф. Виаккер понимал под таковыми подчинение судей и правоприменителей господству беспробельной системы норм, восходящей свободным от противоречий рядом целостных правовых норм, целостных правовых институтов к высшим понятиям и принципам. В этом смысле кодификация описывалась им как единственное в своем роде тяжко обретенное и тяжело защищаемое творение правовой культуры на западно- и среднеевропейской почве – и поначалу только на ней; как одно из характерных образований европейского, духа, в котором с особой выраженностью проявилось его общественное и идейно-историческое своеобразие [2]. Сходная иерархия понятий и принципов, априорная эгалитарность моралистов и обывателей присутствуют и в процессе моральной кодификации.
Не менее интересна в контексте влияния кодификации норм на разрешение социального кризиса взаимосвязь морали и религии. Как отмечает Ю.Г. Петраш, «известная кодификация моральных норм священными источниками религии и придание им статуса обязательных имеет большое положительное значение. Так, Кораном сведены многие нормы общечеловеческого содержания, в целом смягчены отдельные из них и, закрепленные именем Аллаха, передаются от поколения к поколению. Это, несомненно, имеет большое воспитательное значение и потому столь ценимо в мусульманской среде. Именно положительные нравственно-этические нормы Корана нередко играют роль главного фактора благорасположенности к исламу как хранителю и транслятору общечеловеческих моральных ценностей. Чаще всего люди не вдаются в тонкости богословской мистификации морали, проходят мимо анахронизмов средневековых норм, но благоговеют перед тем лучшим, что составляет основу нашей земной жизни» [5].
Систематизация моральных норм позволяет каждой конкретной личности обрести твердые жизненные ориентиры. Однако, кодификация как таковая может с течением времени подвергаться определенному оспариванию. В этой связи интересно внимание Ф. Ницше к вопросам морали, проявившееся еще в самой ранней его работе «Рождение трагедии из духа музыки»; в дальнейшем вся деятельность философа проходила под этим знаком. Первоначальные занятия классической филологией и историей античной философии позволили ему перешагнуть границы немецкой культуры с ее специфической иерархией ценностей, посмотреть на нее с совершенно новой точки зрения. Как отмечал Э. Клюс, в «Рождении трагедии…» обнаружилось тонкое чутье Ф. Ницше в понимании различий ценностных ориентаций. К примеру, проведенное мыслителем сравнение двух повествований: мифа о Прометее и библейского мифа о грехопадении – проясняет сущность процесса кодификации морального сознания мифом. Наиболее интересны философские работы позднего периода, последовавшие за «Веселой наукой». В этих трудах Ф. Ницше предпринимает активную атаку на моральные ценности культуры XIX века. Мишенью для неистовых нападок становятся христианская мораль и философия идеализма, и конечная цель этого «крестового похода» – поиск выхода из морального кризиса, характеризовавшего эпоху, современную мыслителю [4].
Мораль, понимаемая как ограничительный код, рассматривается в трудах Ф. Ницше с исключительной жестокостью и бескомпромиссностью; он называет себя первым философом, взглянувшим на мораль как на философскую «проблему». Тем не менее, его враждебность преследует двойную цель: во-первых, отмежеваться от классических моралистов прошлого и, во-вторых, через потрясение побудить читателя к новому осмыслению нравственной оценки. В книге «По ту сторону добра и зла» Ф. Ницше замечает, что другие философы-моралисты, по существу, избегали рассматривать сущность морали в качестве предмета исследования, всегда принимая ее как нечто «данное». В результате крупнейшие философы, не исключая и И. Канта, явили миру «только ученую форму твердой веры в господствующую мораль» [4].
Что касается морально-политической ситуации в российском обществе, то она дает пример утверждения как раз антихристианской идеологии и во многом осложняется тем, что средства массовой коммуникации пропагандируют культ денег, жестокость, неоязыческие оргии, разврат. Понятия добра, совести и милосердия ныне обесценены, а быстро сколоченное состояние, богатство возведено в ранг высшей ценности: его достижение любым способом, любой ценой стало вожделенной целью; богатству поклоняются, им хвастают. Бедный, но честный гражданин страны, обладающий вышеназванными добродетелями, часто оказывается вне поля общественного внимания и государственной защиты.
Кризисная атмосфера, сложившаяся в российском обществе, подтверждает общеизвестное фундаментальное положение о том, что экономические механизмы капитала действуют совершенно независимо от морали, как правило, вопреки ей. Исходя из этого, наиболее дальновидные общественные, государственные деятели индустриально развитых стран приходят к выводу о необходимости сделать капитализм моральным. Так, по мнению американского ученого Пола Джонсона, капитализм безразличен к понятию нравственного выбора. Он слеп ко всем иным факторам: к классовой и расовой принадлежности, цвету кожи, религии и полу, национальности и убеждениям. Мгновенно и безошибочно отзываясь на все рыночные стимулы, он материалистичен, бесстрастен и лишен человеческих свойств. Однако этот исследователь убежден, что в сфере производства материальных благ адекватной замены капитализму не существует, и поэтому необходимо приступить к процессу насаждения нравственных ценностей в пределах капиталистической системы [3].
Таким образом, моральная кодификация – это процесс, одинаково актуальный для любого общества, несмотря на его политическую специфику, религиозную направленность и тип экономической системы, и эффективно способствующий выходу социума из того или иного кризиса.
Библиография.
1. Бентам, И. Введение в основания нравственности и законодательства [Текст] / И. Бентам. – М. : РОССПЭН, 1998. – 415 с. – (История полит. мысли).
2. Виаккер, Ф. Зарождение, расцвет и кризис идеи кодификации [Текст] / Ф. Виаккер // ФЕМИС. Ежегодник истории права и правоведения. – Выпуск 1. – М. : МГИУ, 2000. – 221 c.
3. Гасанов, З. Т. Морально-этические и религиозные основы воспитания патриотизма и веротерпимости [Электронный ресурс] / З. Т. Гасанов. – Режим доступа : www.portalus.ru/modules/shkola/
4. Клюс, Э. Ницше в России. Революция морального сознания [Электронный ресурс] / Э. Клюс. – Режим доступа : www.nietzsche.ru/around/a5_2.shtml.
5. Петраш, Ю. Г. Ислам и современность [Электронный ресурс] / Ю. Г. Петраш. – Режим доступа : www.proza.ru/2001/09/14-128.
6. Тульчинский, И. Философические размышления (ПроКанта) [Электронный ресурс] / И. Тульчинский. – Режим доступа: iliat.livejournal.com/115893.html.
Впервые опубликовано в:
Гуреев, М. В. Моральная кодификация как способ преодоления социального кризиса // Бренное и вечное: идеология и мифология социальных кризисов. Материалы Всерос. науч. конф. 20-21 октября 2009 г. / редкол. А. П. Донченко, С. А. Маленко, А. Г. Некита и др. – Великий Новгород : НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2009. – 449 с. – С. 73-76, 416. (0,3 п.л.).
С архивом публикаций других авторов можно ознакомиться на сайте организаторов конференции "Бренное и вечное": http://brennoe-i-vechnoe.narod.ru/
Что касается отношения к тематике и определений концептов конференции в целом, то могу выразить себя таким образом:
1) Миф – это совокупность интуитивных ощущений человечества по поводу наиболее актуальных проблем, способная как примирить с наболевшей реальностью, так и послужить орудием для манипуляций над другими акторами.
2) Идеология – система вербально выраженных идей, способная как упорядочить отношение человека к миру, помочь ему самоорганизоваться, так и приводящая его сознание в состояние замкнутой на себе «клетки сознания». Идеология – это способ бытия в мире, являющийся полезным, когда он употребляется в совокупности с другими способами и вредным, когда всё внимание концентрируется только на его важности.
3) Кризис – необходимый процесс для очередного глубинного познания (прозрения) выносливости и других возможностей народных масс, а также изменений, произошедших в нравственном облике политических и иных лидеров.