В основе всех моих жизненных убеждений теперь лежит понимание
того, что одиночество далеко не редкое и мало привлекательное явление,
есть центральный и непременный факт человеческого существования.
Томас Вулф
- Как тебя зовут?
- Александр.
- Ух, ты! Александр… Защитник мужей, значит… А кто же нас – женщин защищать-то будет?
- А чё вас защищать? Вон вы какая вся в золоте да «Луи Виттоне», пускай вас кавалер ваш и защищает…
- Грубишь? Да ничего… «Луи Виттон» китайский, кавалер мой – сука, сам побёг защиту искать, после того как Виталик ему нашептал. Правда, Виталик?! Не слышит… Золото только настоящее, да и то… фальшь всё… Хотела просто посидеть, поболтать… А давай выпьем…
- Давай… те…
Так я познакомился с Наташей, дамой средних лет весьма приятной наружности, но подёрнутой дымкой неведомой печали и придавленной тем, что называется «мои года – моё богатство». Было это в посёлке городского типа Энск в почти пустом ресторане, в соседнем Розовом зале которого отмечали юбилей какого-то моего дальнего родственника, на который я припёрся чёрт-те откуда, о чём и скорбел до первого перерыва.
Я увидел её одиноко сидящую за дальним столиком у самого окна. Красивые икры выглядывали из под стола… миниатюрный остроносый сапожек, повисший в воздухе… упругое бедро в вечернем платье, за складками которого хранился всем известный секрет… Короткие мальчишеские волосы, щипаная бровь, тонкие, но не злые губы… Мне захотелось рассмотреть её поближе, я подошёл к окнам, и, двигаясь вдоль них, как бы что-то высматривая в ночи, приблизился к её месту. Тут–то она и спросила, как меня зовут, с бухты-барахты… Я принял её заинтересованность на свой счёт, так как считал себя красивым жгучим брюнетом. Но сказано это было с некоторой небрежностью, поэтому и ответ получился полуофициальным. Она предложила выпить, но меня смущал второй прибор на её столике.
- Садись, не бойся, эта сволочь уже не вернётся, они все боятся Артура, - приказала она мне и крикнула бармену: - Виталик, неси чистую тарелку и ещё салатика!
Виталик поменял тарелку-вилку, поставил свежие закуски и сказал:
- Наташа, ты уверена?
- Ты тоже боишься Артура?
- Да, я тоже боюсь Артура, мне не нужны неприятности, - холодно ответил Виталик.
- Мне тоже следует бояться Артура? – осторожно спросил я, чувствуя себя крайне неуютно при таком раскладе.
- Тебе не стоит бояться Артура, потому что ты… смазливый малец, - она развязно засмеялась, а меня это задело.
- А хотите, я угадаю, сколько вАм лет? – предложил я.
- Ну и?.. – она печально улыбнулась, ожидая ответа как приговора.
- …Тридцать два, - я решил поразить её точностью.
- Нет, Саша, ты ошибся на шесть лет, - в её голосе прозвучала нотка скорбной благодарности такой силы, что даже бармен Виталик заметил это со своего места.
- Шесть лет? В какую сторону я ошибся? – тупил я.
- Спасибо, конечно, но ты уже издеваешься, малыш… Господи, господи! Это дежа-вю, дежа-коню или гоню, или как там называется весь этот бред, который опять повторяется…
Мы выпили, и она начала рассказывать. Оказывается как-то раз, примерно десять лет назад, тоже ранней весной, она была с подругой в этом же ресторане. Артур, муж Наташи и владелец нескольких магазинов в посёлке уехал за товаром, и она с хорошей знакомой решила невинно расслабиться в местном баре. Но подруга потянула её на второй этаж: «Чего мы будем сидеть на этих вертушках как совы, идём за нормальный стол». «…Ой, Артур меня прибьёт». «Да ничего он тебе не сделает…»
…Когда в зал вошёл незнакомец, она назвала его про себя – «Аполлон». Это был юноша со светлыми вьющимися волосами и осанкой античных богов. Он был совсем ещё мальчик, но серёжка в ухе, дорогой костюм под длинным пальто и печать понтов большого города вообще, делали его взрослее. Молодой человек прошёл к барной стойке, когда начали танцевать – пригласил Наташину подругу, потом сел за их столик.
- Юноша, как вас зовут? – то ли с иронией, то ли с завистью спросила Наташа.
- Я вам не юноша, - отрезал Аполло. – А зовут меня Саша.
- Скажите, пожалуйста, какое редкое имя! - подруги едва сдерживались, чтобы пошло не рассмеяться.
- А вас зовут не иначе как… Жозефины… - Аполло раздражало такое отношение к нему со стороны зрелых дам.
- А нас зовут Марина и…
- …Магдалина, - вмешалась Наташа в объяснения подруги.
- Вы дуры? – совершенно серьёзно спросил Аполло.
- Фи, в таком нежном возрасте, а такой обидчивый, - продолжала шутить Наташа.
- А хотите, я угадаю ваш возраст? – предложил Наташе Аполло.
- Попробуйте… молодой человек, - и девушки опять прыснули смехом.
- Вам… двадцать четыре!
В понимании Аполло это был «возраст», и сказано это было с заметной насмешкой.
- Нет, Саша… вы ошиблись лет на пять, - с грустью в голосе сказала Наташа.
Она вдруг помрачнела. Парень понял, что получился комплимент, но какой-то двусмысленный, который ранил её больше всяких обзываний, который напомнил ей о самом страшном признаке бренности – о возрасте женщины.
- А давайте потанцуем, - сказал Аполло, когда подруга уже ушла.
Они танцевали только под медленную музыку, это их сблизило и сгладило не очень острые, но всё же углы.
- Саша, скажите… я старая? – порядком охмелев, уже за столиком спросила Наташа.
- Вы красивая, - не задумываясь, ответил Аполло.
На глаза Наташи навернулись слёзы. Ей никто никогда не говорил этого так просто и откровенно. Ей говорили: «Наташка-симпатяшка» - в школе; «симпатичная деваха» - прыщавые старшекурсники в профтехучилище; «у-у… какая тёлка» - хулиганы в парке; «мама, пускай красивая тётенька пробьёт талончик, я не достаю» - чей-то ребёнок в переполненном троллейбусе в областном центре; «хорошая баба… а бабец у неё ещё лучше» - сальные рабочие в кирзовых сапогах из их градообразующего комбината, когда заходили в магазин к Артуру, где она работала продавщицей; и, наконец, сам Артур, который на всё это говорил только одно слово: «зарэжу». А чтоб так просто: «ты красивая», без намёка на пошлости и физику твёрдых тел – никогда.
- Я пьяна, - сказала Наташа.
- Уже поздно, я провожу вас домой, - сказал Аполло.
- Это не далеко… прямо и налево, два квартала, - согласилась Наташа.
Когда они прошли два квартала… три поворота налево и полторы улицы, Аполло влез в грязь и выругался.
- Ой, я забыла тебя предупредить, что там лужа!
- Где мы, чёрт возьми?
- Не ори – разбудишь соседей, - громким шепотом предупредила Наташа. – Мы в лесу.
- В каком лесу?! Ты Чикатило?
- Да! Сейчас достану вазелин и начну тебя гвалтовать, - она засмеялась в ночи.
Они остановились у нужной калитки.
- Хочешь, зайдем, выпьем кофе…
- Зайдём…
- Но спать вместе не будем.
- Ну и не нужно, - мягко согласился Аполло.
Наташа жила в частном доме, рядом были такие же дома – целая улица. За домами сады и огороды, которые упирались просто в лес.
Они сели прямо на кухне. Наташа включила чайник, достала печенье и конфеты. Вдруг входная дверь отворилась, и вошёл мужчина в серой фуфайке и грязных ботинках. Во дворе была собака – Абрек, когда Аполло проходил, она таки разбудила пол-улицы. А тут была тишина. Мужчина остановился на коврике, не собираясь дальше идти.
- Наташа, мне бутылку, - сказал он.
Наташа достала трёхлитровую банку с чистым, как слеза первачом и ловко через лейку наполнила принесённую мужиком тару.
- Петрович, сволочь, ты же не за бутылкой в час ночи приходил, - незло сказала Наташа.
Мужик молча рассчитался и ушёл.
- Хочешь самогона? – предложила Наташа.
- Никогда не пробовал… - ответил Аполло.
Наташа разлила в две кружки…
Самогоном торговали многие. В середине девяностых это было неплохим подспорьем в добывании бутафорско-фантиковых купонно-карбованцев. И даже потом, когда Артур встал на ноги, когда у них появился хороший дом с туалетом не на улице и тремя спутниковыми антеннами на крыше, а в гараже стояли две иномарки, даже тогда Наташа продолжала гнать – для себя, для души, для продажи, - огненный змий был для неё агентом коммуникабельности, и Артур, при всей своей ревнивости, не возражал…
Аполло сделал несколько глотков и сильно поморщился – это было не его. Наташа выпила свою кружку сразу. Она смотрела на Аполло, она почему-то ему завидовала, она не хотела его отпускать.
В какой-то момент её стало тошнить. Она подумала, что это пройдёт. Тошнота отступила, а когда вернулась, было уже поздно. Наташа успела только прикрыть ладонью рот, но рвота брызнула сквозь пальцы и полилась на стол, платье и оставила большие жирные ляпы по дороге в ванную.
Аполло пошёл следом за ней… Он придерживал её за плечи, когда её судорожно корчило над унитазом.
- Где у тебя пищевая сода? – спросил он.
- Зачем… сода… - без интонации сказала Наташа.
- Нужно промыть желудок, иначе тебе будет плохо до утра.
- В крайнем левом… шкафчике… На верхней… полке… банка…
Аполло сделал слабый содовый раствор и заставил Наташу влить в себя почти пол-литра противно-тёпленькой воды… Ей стало легче. Она вышла на кухню и упала в кресло. Посмотрела себе на грудь.
- Господи, я вся заблевалась, от меня воняет, - сказала она.
- Хочешь, я налью тебе ванну?
- Спасибо, Сашенька… Не очень горячую.
Когда Наташа вышла из ванной комнаты в белоснежном бархатном халате, она увидела, что Аполло основательно прибрался – вытер стол и даже вымыл пол. Сейчас он стоял посреди кухни без пиджака с закатанными рукавами рубашки. В руке он держал выжатую половую тряпку, а у ног был синий пластмассовый тазик из кладовки с мутно-грязной уже водой.
- Ну вот, пускай высохнет, - сказал Аполло, почему-то виновато глядя на неё.
На сей раз чувство благодарного умиления комом подступило к горлу Наташи. Этот мальчик, только что морщившийся от пятидесятиградусного мужицкого самогона, сегодня нежно держал её за руку над толчком, знал как глубоко нужно засунуть два пальца и нажать на корень языка, чтобы вырвать и даже не побрезговал убрать за ней…
- Пошли в спальню, - сказала Наташа.
Аполло по-быстрому сбегал в ванную, а когда вошёл в спальню, она уже лежала в постели в своей самой лучшей коротенькой ночнушке, полуприкрывшись одеялом. Как только Аполло начал расстёгивать ремень брюк, Наташа торопливо выключила свет. В полной темноте Аполло пробрался в постель… поцеловал Наташу в плечо… губы… лёгким прикосновением раздвинул ноги… вошёл… Его движения были неспешными, ритмичными… Вдруг он остановился.
- Включи свет, - сказал Аполло.
- Саша, зачем?
- Я хочу видеть твоё лицо…
Наташа потянулась рукой к торшеру… Было очень необычно. Артур всегда делал это в темноте, уткнув прокуренные усы в подушку, справа от её головы. С включённым светом Аполло как подменили – он поднялся на вытянутые руки, очень подался вверх и заработал как кролик, глядя ей прямо в глаза… Вдруг он опять остановился.
- Ты можешь закинуть мне ноги на плечи? – спросил Аполло.
- Не знаю, я не…
- Вот так не больно? А другую…
У Наташи всё получилось. Теперь это была настоящая долбёжка. Кровать ходила ходуном, одеяло упало, убежала простыня… подушка ушла куда-то на сторону и Наташа билась головой о лакированное бельце кровати, но Аполло этого не замечал… Сама Наташа этого не замечала, в ней начали рождаться какие-то новые, доселе неведомые ощущения. …Она взмахнула правой рукой, чтобы найти стену с ковром и упереться в неё и хоть как-то амортизировать удары разгорячённого любовника… и тут свет погас и уже в темноте послышался хруст упавшего торшера. Аполло остановился… встал с кровати, тяжело дыша, спросил где включатель на верхнюю лампу… Теперь она увидела его целиком, во всей красе… Это был мальчик с телом из мечты. Хорошо накачан по тогдашней моде, с ярковыраженными мышцами бёдер и тугим задом, с почти ангельскими крыльями под лопатками и вздутыми бугорками плечевого пояса… Мощные овалы груди… руки, шоколадные кубики с ручейками пота и… член. Большой, прямой, с пропорциональной головкой, с венами до самого основания, до тёмной аккуратной бородки. Он пульсировал и, едва заметно, эхом подёргивался в ответ на каждый удар пылающего сердца юноши. Он был настолько горяч, что высох на глазах у Наташи, и если бы в комнате было прохладнее, она бы увидела идущий от него пар…
- Повернись задом, - попросил Аполло.
Наташа с готовностью повиновалась и вскочила в постели. Аполло приблизился к ней и протянул руку. Наташа увидела у своего лица его ладонь.
- Плюнь, - сказал Аполло.
…На сей раз, он вошёл как-то иначе и спокойнее. Наташа опять почувствовала необычный прилив внизу живота – он нарастал, она не кричала и не стонала, а лишь закусила губу и… Аполло замер… упал на спину. Она верноподданнически легла рядом и положила голову ему на грудь.
- Это было так хорошо, Саша. Артур бы ни за что не решился, а я бы постеснялась ему даже предложить. …Знаешь, весь мой сексуальный опыт заключается в том, что когда-то работая продавцом в газетном ларьке, я продала «Плейбой» подростку и его мать устроила скандал и опозорила меня на полрайона. А так… я никогда особо не верила нашим крутым девочкам в училище и потом, в техникуме, когда они рассказывали о своих экспериментах… со всем этим… Потом появился Артур… Он ревнивый, но никогда ни разу не ударил меня, думаю, что этого я бы не стерпела, но и никогда ни разу по-настоящему не сказал – «я люблю тебя»… Дочь наша с шести лет живёт в столице, так как только там есть балетная школа, а я не посмела перечить родителям Артура… Я, наверное, плохая мать…
- Зато ты хорошая любовница, - Аполло поцеловал её руку.
- Знаешь, мне так часто снится всякое… Как он бьёт меня членом по лицу… Как привязывает меня… Я глупая?
- Нет. Такие фантазии норма, если они не навязчивы...
- Я хочу взять у тебя…
Она посмотрела ему в глаза, потом вниз… Аполло сел повыше в кровати.
- Обхвати его всей ладонью, он не хрустальный, - томно улыбнулся Аполло её неумелости.
…Когда её рот наполнился спермой, она ушла вверх, оторвалась и, не зная, что делать, глотнула всё. Вытерла губы… Думая, что на этом всё будет кончено, легла в стороне… Аполло придвинулся к ней, легонько взял рукой за подбородок, повернул её голову к себе.
- Хочешь, ты будешь сверху?.. В тебе и пятидесяти килограмм, наверное, нет, не раздавишь… - сказал он с улыбкой, протирая большим пальцем засохшее пятнышко в уголке её губ.
Наташа воспрянула, вскочила на готового уже Аполлона, направила его в себя и начала двигаться, как подсказывала логика и итальянские порнофильмы. …Она опять почувствовала приятный зуд внизу живота. …Но Аполло обмяк, и она покорно слезла с него.
- Послушай, я кончил уже три раза, а у тебя что-то было? – спросил он.
- Сашенька, у меня этого не было никогда… Только что, вот этот последний раз, накатило… но это, наверное, было не оно…
- Это было оно, но ты не успела, потому что я… - он глубоко с языком поцеловал её… потом шею, грудь, живот… потом перебрался вниз кровати и коснулся её волос… её губы налились пунцом и разом раскрылись… Наташа застонала, начала комкать под собой простыню… потом целая Вселенная сжалась в одну маленькую точку и взорвалась миллиардами Солнц… Сколько это длилось, она не знала, но когда галактики остыли, сверхновые звёзды опять оформились в пылающие сгустки, а планеты вокруг них перестали бешено вращаться, она посмотрела вниз на Аполло и увидела его улыбающееся лицо в обильной липкой влаге - он был счастлив.
- Что было дальше, знает весь Энск… - сказала Наташа.
Я был под пьянящим впечатлением… не столько от самой истории о банальном адюльтере, сколько от той атмосферы - надрыва и откровенности, с которыми она была рассказана. К реальности меня вернул режущий звон бьющейся посуды – это у притихшего Виталика из рук выпала тарелка, которую он целый час тёр, сам едва не вываливаясь из-за барной стойки.
- И Виталик тоже знает, что было дальше… - деланно строго сказала Наташа в сторону бармена.
…Аполло ушёл под утро. Вернее, Наташа его выпроводила, а не то бы он после сданной нормы спал до полудня. Артур должен был приехать к семи-восьми часам. …Они не попрощались, он просто ушёл в предрассветную мглу, и больше она его никогда не видела…
Дома Наташа привела себя в порядок, прибралась в спальне, поменяла весь комплект постельного белья, грязное платье намочила в пышной пене, настольную лампу кое-как сложила и поставила на тумбочку и пошла на работу – в самый большой магазин Артура, где была кем-то вроде менеджера, продавщицы и уборщицы одновременно.
Весь день Наташа проходила в тумане – от похмелья, от происшедшего… Несколько раз её поймали на том, что она пересдавала сдачу, многие покупатели в тот день остались молчаливо довольными… В остальном – всё было в порядке. Артур с машиной появился только после полудня. Задержку он объяснил кратко, двумя словами: «Праклятые мэнты». Поэтому учёт-приёмку они с Алкой, другой продавщицей, решили отложить на завтра.
На другой день до обеда управились, а после обеда заявился Артур, сказал, что сегодня поедет за гречкой по очень хорошей цене, но не близко – придётся ночевать и вернётся только завтра к вечеру, но она – гречка, дескать, того стоит. Фургон уже ждал его на улице. Артур взял нужные бумаги, бутерброды для себя и шофёра, сел в машину и уехал.
Время до вечера тянулось невыносимо медленно, но домой не хотелось. Что дома? Напоминание об Аполлоне, его тающий образ на каждом углу… Или Артур молчащий у телевизора, хоть бы оттрахал как-нибудь по-звериному… Ах да, его же не будет до завтра, ещё и ночевать одной придётся. Стало невыносимо тоскно…
Ближе к закрытию в магазин зашёл Коля. Неплохой малый, но поломанный семейной жизнью и испорченный квартирным вопросом. Честный работяга из комбината, он уже несколько лет строил глазки Наташе и всё как-то в шутку. По жизни, в плане «серьёзных отношений», он давно уже наплевал на себя. …Сейчас он был не в духе.
- Здрасьте… Наташа, мне пачку «Примы» и один «кирпича», - буркнул Коля.
- Хочешь, зайди сегодня ко мне… вечером, я буду одна, - сказала Наташа, особо ни на что не рассчитывая. Это было сказано так легко и естественно, что у Коли отвисла челюсть и прямо в магазине началась эрекция.
- Я не знаю, где ты живёшь, - выдавил он из себя.
- Жди меня на автобусной остановке, я задержусь, пока не начнёт темнеть, - Наташа высыпала сдачу на тарелочку.
Коля взял в левую руку сигареты, правой под левую подмышку сунул буханку хлеба и, забыв о сдаче, поплёлся к выходу. Наташа не стала останавливать увальня.
На автобусной остановке он так и стоял с этим хлебом, хотя жил недалеко, значит домой не ходил, боялся её пропустить. Это порадовало Наташу.
…Они миновали лающего Абрека уже в полной темноте. Наташа закрыла жалюзи кухонного окна, заперла входную дверь изнутри… Нарезала хлеб, колбасу, выставила две кружки, самогон… «Что-то не так, - думала про себя Наташа, медленно пьянея. – Ну и пусть… пусть хотя бы даже так».
- Идём в постель, - сказала она.
Они разделись, легли… Наташа выключила свет…
- Коля, поцелуй меня, - сказала Наташа.
Коля начал её целовать, неуклюже тыкаясь членом в её же колено…
…В этот раз всё было не так. К тому же вдруг включился верхний свет. Коля оглянулся через плечо и упал с кровати. В дверях спальни стоял Артур, в руке у него был топор. Наташа пронзительно закричала.
Оказывается Артур никуда не уехал. Он устроил спектакль с гречкой и отъехал километра на три от магазина, шофёра отправил домой вместе с фургоном, а сам лесом вернулся в посёлок, со стороны сада пробрался в дом и спрятался на чердаке. …Петрович, сука, вечно жующий фильтр своей сигаретки поймал его на улице и, не выходя из собственного двора, оперевшись о забор, намалевал ему смачную картинку о неведомом юноше и о том, когда он ушёл – ибо сам Петрович в это время уже встаёт по хозяйству, к скотине… И Артур, зная, что любовник, запробовав запретного плода раз, может добиваться своего повторно, решил пойти на провокацию…
- Артурчик, брось!.. брось топор!!! – взмолилась Наташа.
Артур был угрожающе спокоен, Наташа легко забрала с его повисшей руки колюще-режущее… рубящее орудие и спрятала под кровать. …Колю он знал хорошо, тот даже работал у Артура грузчиком, и первая и самая мощная волна гнева разбилась о процесс узнавания.
- Оденься и иди за мной, - приказал Коле Артур.
Наташа пыталась что-то возражать, но Артур оттолкнул её, она упала и ударилась головой о стену. Коля даже не посмотрел в её сторону, когда она теряла сознание. Он был не трус и по габаритам не уступал Артуру, но он был прост как валенок и не собирался геройствовать… К тому же чужая территория, чувство вины, которое взяло верх над всем остальным…
Они вышли на кухню. Артур достал бутылку «казёнки», хотя на столе стояла трёхлитровая банка и два стакана (кружки от сервиза он тоже отставил в сторону).
- Пей!
- Я не буду пить, Артур, мне сейчас не полезет…
- Так с ней ты мог пить, а со мной нэ будешь?!..
- Лучше бы он выпил, - сказала мне Наташа. – Он ударил его бутылкой по голове. Коля успел рассказать об этом… Он умер в больнице. …Часть бизнеса ушла на взятки и адвокатов, остался только один магазинчик, но это не помогло, Артура осудили… Первое время всё было как в аду… Косые взгляды, сплетни, стыд… Я хотела всё бросить, продать, развестись, уехать… Меня остановил… Петрович. Этот старый ублюдочный дрочила мне сказал: «Наташа, не дури… ну куда ты поедешь? А здесь у тебя свой дом и, какой-никакой магазин… работа… Языками поплещут год-полтора, потом всё забудется… Люди такие ****и». Он оказался прав – время лучший доктор. Разводиться не было смысла… Ездила на свидания…
- Подождите, Наташа, почему «ездила»? – спросил я.
Она промолчала.
- С тех пор я живу одна. С дочерью вижусь мало. Не о каких амурах, понятно, не может быть и речи… Вот так, Александр, недамский защитник…
В ресторане было пусто и тихо, свет горел только в баре… Мы вышли на улицу. Под ногами хрустели плохо промёрзшие лужи. Ветер сдувал жар с моего лица. Мы шли по главной улице посёлка городского типа Энск… В жёлтом круге скрипучего фонаря Наташа остановилась, повернулась ко мне.
- Ты знаешь, Саша… Артур три дня уже как должен был выйти… Это странно, как раз три дня назад я почувствовала удивительную лёгкость, как будто это у меня кончился срок, а не у него…
Одинокая снежинка упала на её шапочку… Она вся дрожала… Я поднял воротник её куртки, она не отстранилась. Я поцеловал её в губы – она ответила… Морозный ветерок не мешал мне чувствовать её горячее дыхание и тот незримый лёгкий аромат, который перебивает всё – запах селёдки в шубе, сигарет, кофе, водки, пота, рвоты… крови… и которому уже больше двух миллионов лет.
- Что-то я сегодня много болтаю, наверное, перепила, - сказала Наташа.
- Это ничего… Если что, я знаю, где у Тебя стоит сода, - сказал я, глядя в её ледяные глаза…