Первое, что поняла Валя Гришина, это - кончилось детство. А вскоре нагрянули немцы. В их деревне Дворики они не остановились - деревня стояла на самой опушке леса, и немцы опасались партизан, поэтому расквартировались в соседней, где была Валина школа. Но в Дворики наведывались регулярно, хватали там "курка", "свинка", "яйка".
Мало того: они засыпали деревенский колодец, и воду теперь приходилось добывать, растапливая снег. В лес за дровами было не сунуться, потому что немцы стреляли без предупреждения, видя в каждом ребенке и каждой женщине партизана.
Однажды среди ночи у ним постучали - хата-то с краю. То были партизанские разведчики. Мать затопила печку, а Валя с бабушкой пошла по соседям собирать партизанам что-нибудь из еды. Но разведчиков, оказывается, заметили немцы; завязалась перестрелка. И один снаряд угодил к Гришиным в окно. Чудом он не взворвался.
И без того не отличавшиеся человечностью, немцы совсем озверели. Сначала они не разрешали хоронить убитых, а потом начали угонять молодежь и подростков в немецкий плен. Валю от рабства спасло то, что "бабушка" разукрасила ее сажей и глиной так, что немцы шарахались от нее, как от прокаженной.
Таких. как Валентина Дмитриевна, заставших войну детьми, многие тысячи. И разве они не участники войны? Хотя бы тем, что положенный им кусок хлеба попадал не на их стол,а на фронт. Они ходили разутыми-раздетыми потому, что каждый метр ткани шел на солдатские шинели и гимнастерки. А сколько лет эти дети не ходили в школу, а шли к станку, пахали землю, собирали урожай - если он еще вырастал на обожженной земле, набитой минами, изрытой окопами, заваленной трупами... Вот что досталось детям войны.