Сама я ростовская. Дедушку со стороны отца убили белые казаки. Бабушка осталась одна, пятеро по лавкам. Рядом жил крестьянин, у которого умерла жена, осталось десять ребят. Он предложил соседке объединиться, так как поодиночке детей не поднять. Девять его сыновей погибли на фронте, остался только младший. Дедушку очень любили не только родные, но и неродные внуки.
Бабушка со стороны матери скончалась от тифа, на другой день её муж пошел на кладбище и умер от разрыва сердца. Их дочка, которой было четыре года, и её младший брат остались сиротами. Их взяла на воспитание бездетная неласковая тётка. Мальчик умер, а девочка выросла и стала моей матерью. Она родила меня прямо в поле. Мой отец Александр Бутенко был военный, хорошо разбирался в технике. Наступил 1937 год. Посадили и отца, и его начальника. Последний посоветовал Александру:
— Скажись неграмотным, не подписывай никаких бумаг. Подпишешь, расстреляют. Напирай на то, что твоего отца убили белые. В деревню не езжай. Там тоже чистки. Мне отсюда не выйти, а ты ступай в военкомат к моему другу, пусть пошлёт тебя служить подальше.
Отец так и сделал и оказался в Забайкалье в танковом полку. Но тут пришел 1938 год, новые репрессии. Вызвал его командир:
— Саша, беги, пока не поздно. Проси перевести в Караганду. Дальше не сошлют.
Отец устроился шофёром в Карлаге. В 1939 году перевёз к месту службы и семью. Там родились мои брат и сестра. Во время войны отец рвался в бой, но был нужен в тылу.
Запомнила я 1949 год. Зимние каникулы. В нашем маленьком саманном домишке топится печка, мама вяжет кружева, все ребята спят. Мама говорит мне:
— Дочка, сегодня большой праздник. Оденься, выйди на улицу, глянь на небо и крикни: «Как звать моего суженого?»
Я вышла. Звёздное небо. Кто ответит? Крикнула. Тишина. Хотела уже уходить, как вдруг высоко с неба летит голос, как будто кого-то зовёт: «Олег!» Опять задрала голову, повторила вопрос. Тот же ответ.
Ранней весной 1949 года мама слегла. Порок сердца. Врачи сказали, что не выживет, казахстанский климат ей вреден. Я единственная из детей в нашей семье была крещёная, помнила некоторые молитвы. Вышла из дома. Солнце село, но ещё светло. Весна, ручьи, но холодно. Посмотрела на небо и заплакала:
— Боженька не забирай маму. Мы все пропадём, потеряем друг друга. — Я очень боялась попасть в детдом.
И вдруг далеко на горизонте тучка, но я знаю, что это мужчина. Он идёт ко мне, а улица вдруг стала проваливаться в тартарары. Я стояла на самом углу дома, дальше пустырь. От испуга прижалась к стене, готова была раствориться в ней. Наступила страшная тишина. Всё вокруг опускается, а человек приближается. Красивое бледное лицо, длинные вьющиеся кудри, весь в красивой чёрной одежде. А лицо такое родное и знакомое, но кто он? Человек поравнялся со мной и на ходу произнёс:
— Не бойся, всё у тебя будет хорошо! — и скрылся за угол дома. Я глянула вслед, но тот словно растаял. И как только он исчез, сразу всё вернулось: зажурчали ручьи, защебетали птички, залаяли собаки. А в доме мама у печки возится.
— Ой, дочка, мне сейчас так полегчало, так хорошо себя чувствую. Не знаю, что случилось.
Моему рассказу не поверила: «Тебе, небось, приснилось». Через два дня мы уехали на родину. Прожила мама восемьдесят лет.
Став постарше, я поехала в Ленинград поступать в институт. Всё свободное время проводила в библиотеке. Однажды приходят с танцев соседки по общежитию.
— Мы видели парня. Вылитый Радж Капур.
Мои туфли развалились. Надела я парусиновые тапочки, зубным порошком их начистила. Девочка хоть куда. И направилась в парк. Сразу какой-то парень пригласил меня танцевать. Я танцую, а сама по сторонам оглядываюсь.
— Девушка, кого вы тут высматриваете, я же вас пригласил.
— Да при чём здесь вы, тут, говорят, есть парень, похожий на Раджа Капура.
— А, ну пошли.
Привёл меня к дереву, под которым стоял незнакомый парень и курил. Меня поразили яркие тёмно-вишнёвые губы как у девчонки. «Зачем парню такие губы?» — подумала я. Кепочка как у Раджа Капура, но из-под неё выбиваются чёрные кудри.
— Совсем ты не похож на Раджа Капура.
— А я не танцую!
— Ну и дурак!
Это был мой Алька! Но встреча закончилась ничем...
Как-то я шла с подругами к институту. Мне было уже девятнадцать, но больше пятнадцати лет никто не давал. Вдруг сзади меня обхватил высокий красивый мужчина, которого я приняла за артиста.
— Смотри, какая девочка, вот невеста для моего Альки, — сказал он смеющемуся спутнику.
— Марк, да ты с ума сошёл, она ж дитя.
— Ничего, Алька тоже ребёнок. Вот подрастут и поженятся.
— Ну, вот ещё, я не жениться, а учиться хочу! — но в тот раз я не поступила, уехала домой. Всю жизнь удивлялась, как из миллионов людей отец Алика выбрал меня...
Родился Олег, которого все звали Аликом, в 1937 году в Ленинграде. Мать у него была русская, а отец Марк Бушель — еврей, сын известного портного, шившего одежду самому С. Ю. Витте. Муж сестры Марка работал в Ленсовете. Когда началась война, он сумел вывезти в эвакуацию всю родню. Прибегал и к матери Олега: «Надо убегать». А она отказалась: «Война скоро закончится, а у детей коклюш». Мать Олега устроилась работать на проходную хлебозавода. Весь паёк отдавала детям и однажды умерла на работе. Их дом разбомбили. Алик был уже без сознания. Лёва, который был на полтора года старше, одел брата теплее и затащил в подвал разбитого дома. Прохожая женщина услышала детский плач Лёвы.
— Можешь идти? Тогда держи меня за подол, а его я дотащу волоком. — Обессилевшая женщина дотащила ребят до детского дома.
Летом детдом перевели в село в Горьковскую область. До восьми лет Алик не ходил. Лежал на печке, а воспитательница читала ему сказки. Потом стал учиться, начал двигаться. Всю жизнь сетовал: «Зачем отец забрал нас из детдома, там было так хорошо!» Отец братьев служил артиллеристом на Финской и в Великую Отечественную. Однажды Алик играл с собакой по кличке Отбой, когда увидел, что дети бегут к высокому дядечке, тянут к нему руки: «Будь моим папой!» Но мужчина сразу взял на руки Лёвку, достал из котомки хлеб. Лёвка крикнул брату:
— Это не их папа, это наш папа. — Алик не помнил родителей и не захотел идти к отцу на руки. Пошёл только из-за куска хлеба. Уехать из детдома его уговорили, пообещав, что поплывут на пароходе. У Алика никогда не было чувства домашнего очага.
В Ленинграде отец братьев устроился аккомпаниатором на радио. Красивый Марк обладал чудесным голосом, Алик в отца очень музыкален. Вначале Марк нашёл русскую женщину с ребёнком старше Алика и Лёвы. Новый брат колотил ребят, и отец расстался с женой. Тогда родители нашли своему Марку еврейку Веру Семёновну. Отец представил её детям:
— Вот ваша новая мама. — Лёва отозвал Алика на кухню и сказал:
— Неправда, это не наша мама, наша совсем не такая. Давай будем звать её тётя Вера. — Лёвка был покладистый, а у Алика отношения с мачехой не сложились. Мальчик был себе на уме, часто убегал из дома, ночевал на чердаках. Лёвка носил брату еду. Учились братья неплохо, но Алик часто сбегал с уроков. Нередко озорничал. Вся ленинградская милиция его знала. Мальчик совершенно не боялся высоты и прыгал со всех мостов Питера. Плавать он не умел. Тонет, барахтается, его вытащат из воды, оштрафуют. Платила бабушка, которая его жалела.
Несмотря на озорство, Алик был тихий и страшно застенчивый. Подросток Лёвка убегал на танцы, а Алик только смотрел со стороны, боясь подойти к девчонкам. А когда по телевизору показывали целующиеся пары, он опускал глаза.
Подросток понял, что деньги играют в жизни людей большую роль. Решил разбогатеть. В тринадцать лет увидел в универмаге «Пассаж» бриллиантовые украшения. Умный мальчик сразу сообразил, как украсть. На ночь в залы выпускали собак. Алик стал их прикармливать, закрывался на ночь в туалете. Собаки к нему привыкли. И однажды ночью он забрал целый чемодан ювелирного добра. Вылез в форточку в туалете, взобрался на крышу «Пассажа». В полутора метрах другой дом. Прыгнул с крыши на крышу и спрятал украденные ценности на чердаке. Так бы вора и не нашли, но приехала из Магадана дочь мачехи Лида с мужем — военным прокурором. Она купила Алику проигрыватель, о котором тот давно мечтал. Добрый мальчик решил отблагодарить. Вспомнил, что у него куча колечек. И принёс Лиде одно из них прямо с этикеткой, мол, нашёл на улице. Она заявила в милицию. Подростка пожалели, не осудили. Алик окончил семь классов, потом радиотехническое училище, поступил работать на конвейер завода имени Козицкого, где собирали телевизоры. Работали там, в основном, женщины. Они внушили юноше, что он очень похож на индийского актёра Раджа Капура, чья популярность тогда была огромна. Алик стал надевать кепочку, как у Капура, а, когда получал зарплату, вызывал такси с открытым верхом и ехал на этой машине через весь Ленинград. Люди останавливались, кричали:
— Радж, ты к нам приехал. — Таксист хохотал...
Во время службы в армии Алик попал под суд вместе с несколькими сослуживцами. Отбывал срок в Плесецке, где тогда ещё только валили лес. Просидел он недолго, подоспела амнистия. Домой он не стал заезжать, было стыдно. Решил сначала заработать денег в Воркуте, приодеться. Устроился в посёлке электриком. Поступил в филиал Горного института...
А я к тому времени успела поработать на Шпицбергене, потом судьба забросила меня тоже в Воркуту. Поступила в тот же институт, что и мой будущий муж. Хорошо сдала вступительные экзамены, меня назначили старостой. Взошла на кафедру я, девушка с короткой стрижкой, очень юная на вид. В аудитории одни мужики. Сперва испугалась, потом объявила:
— Внимание!
— Неужто, дети преподавать будут, — раздались возгласы.
— Я вам дам «дети». Я ваша староста. — Начала читать фамилии студентов. Дошла до своей фамилии. — Бутенко. Это я. Зовут Маша.
— Замужем, нет? — раздались вопросы.
— Нет. А мужа я сейчас найду. — Через четыре фамилии от меня в списке — Бушель. Встал кудрявый Алик.
— Пушкин! Ты откуда?
— Из Ленинграда, вестимо.
— Небось, женат? — неужто такой красавец и свободен.
— Ну, вот ещё!
— Молодец! Вот сопромат сдадим и поженимся. — Сказала и забыла. Все хохочут:
— Ну, и смелая! Уже и жениха нашла.
Я всегда мужчин боялась: вдруг обманут. Алик же мне сразу пришёлся по сердцу, хотя он ничего не предлагал. В него я сразу поверила. Алька часто крутился вокруг меня, помогал в учёбе. За три года мы поцеловались всего два раза, да три раза в кино сходили. И вот я сдала с его помощью сопромат и собралась в отпуск на родину в Ростов. Алик попросил:
— Ты напиши, когда будешь возвращаться. Я тебя встречу.
Приехала домой, а отец говорит:
— Дочка, тебе уже тридцать два года, а ты ещё не замужем...
— Папа, есть у меня парень, но он ни рыба, ни мясо.
— Ну, так ты сама ему предложи.
— А он просил меня письмо написать.
— Ну, так садись сейчас и напиши...
Когда вернулась из дома, меня встретил Алик с другом. Приехали в мою комнату. Отпраздновали встречу, друг ушёл. Алька всё сидит.
— Чего ты сидишь?
— А ты что, забыла? Говорила, что сдадим сопромат и поженимся.
— Хорошо, завтра пойдём расписываться!
Хотя Алик меня предупредил, что детей не будет, но я сразу забеременела. Однако случился выкидыш. Шесть раз пыталась я стать матерью. Было бы сейчас у меня шестеро сыновей…
Я преподавала в техникуме, муж работал начальником бригады по автоматизации. Олег Маркович был настолько знающим специалистом, что читал лекции профессорам. Материала, который он им преподносил, хватило бы на несколько докторских и кандидатских диссертаций, но он не захотел идти в аспирантуру.
Однажды, когда Алику было сорок шесть лет, он позвонил мне и сообщил: «Я заболел». Инсульт. Муж перестал ходить. Мне пришлось научиться делать уколы, массаж, ухаживать за прикованным к постели супругом. Врачи предрекали ему от силы три месяца жизни, но он протянул тринадцать лет. А всего мы прожили вместе тридцать лет. Ни разу за все годы не поругались. У мужа не было друзей. Он иной раз просил меня:
— Поклянись, что ты меня не бросишь!
— Да ты что, Алька, я без тебя жить не могу!
Иногда жаловался, как тяжело ему жить на этом свете. Всю жизнь его что-то тяготило. Что именно, осталось для меня тайной. Наверное, я была для него не только опорой, но и какой-то сдерживающей силой.
В один из дней 1996 года он пожаловался:
— Я боюсь! — Пришлось успокоить и пойти приготовить чаю. И вдруг я увидела в углу комнаты какое-то чёрное грязное облачко. Оно улетело в сторону высоковольтной линии. А когда подошла к мужу, того уже не было на этом свете.