(из серии «Мое ненаучное мировоззрение»)
Нанесение изображений на стену во веки веков было делом важным. Не всякому это разрешалось и разрешается делать. На этот вид деятельности требуется некая санкция от общества, сертификат. Например, сегодня граффити – несанкционированное занятие, публично осуждаемое, как и написание на стенах и заборах всяких слов, нерегулярных выражений, неполиткорректных призывов, нетипичных изображений, формул из трех букв и т.п. Важность настенной живописи объясняется, наверное, следующими факторами. Во-первых, массовостью аудитории, которая воспринимает изображенную информацию, и не каждый оратор или политик соберет такую аудиторию для передачи своей информации, а тут неизвестно кто неизвестно что несет массам. Во-вторых, доходчивостью информации, несомой изображением. Известно, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! Это так называемая когнитивная информация – увидел, и сразу все понял. Без слов. Без подключения вербальных каналов. В-третьих, изображение на стене это очень надежный способ хранения информации. Где все ваши 5-дюймовые магнитные диски, бобины с магнитофонной лентой, не говоря уже о колодах перфокарт? Где? А, понятно. А фрески на стенах храмов до сих пор хранят ценнейшую информацию из тьмы веков, даже саму Александрийскую библиотеку, якобы утерянную. В общем, ясно, что настенная живопись – дело чрезвычайной, можно сказать – государственной важности, приносит разнообразные дивиденды идеологические, политические и денежные, и должно совершаться по прямому указанию властей, либо, в крайнем случае - с обязательной их санкции. Вспомните, что в СССР рисовать Ленина на стене художнику можно было только при наличии особого разрешения обкома КПСС. Оставим самостийных незаконных творцов настенного фронта, и обратимся к тем творцам, которые действуют сугубо легитимно.
Борьба за наличие официального допуска на то, чтобы именно тебе было позволено сделать изображение на стене, ведется среди пишущей красками братии испокон веку, бескомпромиссная и упорная. Сама форма вожделенного разрешения может быть разной, например, оформленный заказ от госучреждения на оформление общественного здания, заказ церкви на роспись храма, заказ от влиятельного лица, членский билет общественной организации, приглашение на выставку, допуск на кусок стены в выставочном зале, принятие магазином на реализацию и т.д. и т.п., наконец, общественное признание. Борьба за место под солнцем среди художников идет по своим правилам. И вот в составе этих самых писанных и неписанных правил есть нечто, что не имеет прямого названия, но суть чего состоит в следующем. Это некий стандарт, ГОСТ, действующий в текущий период времени и определяющий требования к тому, что имеет право называться «живописным произведением», которое законопослушный гражданин или общественная организация могут приобрести и повесить на стену в качестве такового.
У нас не научная статья, и мы не станем пускаться в кропотливый поиск реальных «стандартов» такого рода, но они, несомненно, были и есть. Пусть их конкретизацией занимаются искусствоведы в рабочее время, если захотят. Мы только обозначим их примерное содержание. Например. Можно предполагать, что изображения на стенах храмов в древнем Египте должны были подчиняться обязательным требованиям: какого из богов каким образом нужно изображать – в какой позе, в какой одежде, в какой шапке, что у него должно быть в руках и т.д. до мельчайших подробностей. Если художник не выполнял требований того ГОСТа, то, возможно, ему отрубали голову или еще как-то наказывали. Т.е., фреска, выполненная не по тем правилам, не имела права на существование, она ликвидировалась, возможно – вместе с художником.
К средним векам, конечно же, стандарты изменились. В круг объектов, достойных изображения, кроме богов, попали уже святые. Однако существовали строгие каноны изображения определенных святых, а также сюжетов, композиций и их деталей. Все, что им не соответствовало, подвергалось хулению и уничтожению, возможно – опять вместе с художником. Понятно, что никаких пейзажей, бытовых сцен, натюрмортов и т.д. не могло быть в живописи, так как это все не входило в круг объектов, достойных быть изображенными на стене, доске или на холсте.
Шло время, и стандарты менялись. В результате тектонических сдвигов в общественном сознании. Высочайше было разрешено вводить в состав изображения пейзаж, бытовые предметы, знатных людей, и даже, о! кощунство, простолюдинов. Т.е., совершенно немыслимая ранее картина, на которой изображен не святой (!), а просто герцог со шрамом на щеке, на фоне его замка, с пасущимися коровами на заднем плане, символизирующими его богатство, получила право называться картиной и висеть на стене прилюдно, не вызывая гнева властей, церкви и общественного порицания. Понятно, что какую-нибудь «Купальщицу» Ренуара вообразить висящей на стене в том же замке невозможно. Думаю, что те «стандарты» были достаточно строгими. Видимо, регламентировалось очень многое: и композиция, и число планов, и число зданий, и число фигур, и, возможно, краски и т.д. и т.п. Т.е., опять, все, что не соответствовало действующим стандартам, живописью не считалось, не могло быть продано и куплено и не могло быть повешено на стену в качестве картины.
XIX век. Развитие в области искусства полетело стрелой. В тесные рамки официально принятого стандарта силой, локтями и зубами прорывались: бытовые сцены и предметы, ничем не примечательные пейзажи, сельские домики, пруды и канавы, фрукты и овощи, телеги и рыбачьи лодки. Все происходило быстро. Ван Гог не мог продать свои картины – они считались мазней, недостойной висеть на стене дома у приличного человека, они не укладывались в понимаемые приличным человеком понятия, что есть живописная картина. Однако едва успевал художник-революционер умереть, как его картины приобретали спрос и начинали покупаться за большие деньги.
Конец XIX-го, начало XX-го века. Происходят фантастические вещи. Официальные живописные стандарты сходят с ума. За картину начинают выдаваться и приниматься (!) изображения ярких пятен, нескольких простых геометрических фигур – два разноцветных треугольника, один красный круг и желтая полоса объявляются картиной и занимают место на стене выставочного зала! Какой кошмар! А тут и вообще – один красный треугольник и одна синяя полоса – и это картина! Караул!!! И вдруг – взрыв хлопушки, известившей в 1915 году о точке бифуркации в живописи. В раме выставляется изображение одной элементарной фигуры – квадрата. Никакого цвета – черного. В раме. На стене. Объявляется, что это картина. Висит на стене. Смотрится как картина. Зрители приходят смотреть. Соглашаются! Все. Точка. И все верно – представьте себе скучную пустую стену. И вы вешаете в центре эту «картину» - «Черный квадрат». И, действительно, она смотрится как художественная вещь, она украшает эту пустую стену, она играет роль картины. Элементарное изображение получило статус живописной картины! И получило честно, без обмана, заслуженно.
Не очень вдумчивые зрители до сих пор ищут объяснений черному квадрату в каких-то несущественных его деталях. То анализируют черную краску, то края квадрата, то еще что-то. А дело не в этом. Можете сами рисовать черные квадраты хоть по пять штук в день. Они будут ничуть не хуже, чем квадрат Казимира Малевича.
Не надо думать, что это был лишь казус в истории живописи. На самом деле эти картины начала XX века, на которых изображались простые геометрические фигуры, включая черный квадрат Малевича, «работают» до сих пор. Живописцы, как математики, прокладывают пути для развития прикладных наук. Они ищут закономерности, часто формальные, вытаскивают их на свет и показывают людям. Люди их воспринимают, шаг за шагом осваивают, и постепенно, через много лет начинают их использовать, находят им применение в прикладных областях. Эти ребята в живописи начала XX века нащупали новую гармонию – игру всех этих разноцветных прямоугольников и кругов, которые и составили основной стиль в прикладном дизайне XX века. Они не думали о прикладных вещах, они просто почувствовали надвигающуюся новую эстетику и вытащили ее на свет божий. Посмотрите на те давнишние картины – если вы на этих разноцветных прямоугольниках нарисуете окна и двери – получится современный микрорайон. Если вы нарисуете на них дверные ручки и мебельные ножки – получится современный мебельный гарнитур. Если вы пририсуете им колеса и фары – увидите современные автомобили. Верньеры - дизайн современной электроники. Даже черты современной одежды. Вот в чем практическое значение живописи. Она прокладывает дорогу для прикладных дизайнеров из самых разных областей. Посмотрите по сторонам – увидите снаружи здания или в его холле какую-нибудь стену, украшенную просто прямоугольником простого цвета. Этот цветной прямоугольник, как элемент дизайна, и есть внучатый племянник «Черного квадрата» Малевича.
Но вернемся к самой живописи. Конечно, это событие – появление «Черного квадрата» Казимира Малевича в истории живописи сыграло большую роль и определило ее дальнейшее развитие. В этой картине всякие «теоретические кривые» временного развития живописных «стандартов» сошлись в точку. Малевич и сам говорил, что его картина знаменует собой конец живописи. Действительно, если такое изображение – элементарной фигуры – квадрата (а все иные фигуры, даже прямоугольник, уже более сложные) и даже без цвета (черный – это отсутствие цвета, белый – это уже смешение всех цветов), признано живописной картиной, то отсюда следует, что в дальнейшем любые изображения могут смело претендовать на звание живописной картины. Что, собственно, мы и наблюдали в XX веке, и наблюдаем в наше время. Любое изображение получило возможность называться картиной, если художник утверждает, что это картина. Что бы кто ни нарисовал на холсте, он может утверждать, что «это его представление о том-то и том-то», что «он так видит» и т.д. Далее логически пришли к следующему повороту. Неважно, что нарисовано, главное, что это был творческий акт – я творил, и, значит, это произведение искусства. Следующий шаг очевиден – показываем пустой холст и говорим, что «я вижу на этом холсте то-то и то-то». Кто не видит – тот сам дурак. Я хотел сотворить, и, стало быть, это результат творчества. Любуйтесь. Следующий этап – пустая стена. Говорится: «Я вот тут вижу мысленно свою картину. Я ее творю. Творите вместе со мной». Не получается – уходите с выставки. Далее – «Я мог бы захотеть написать картину, совершить творческий акт. Поэтому я художник. Признайте меня и мой вклад в искусство». Следующий виток: «Я существую. Стою вот тут. Я личность и мог бы захотеть творить. Значит я художник». Зрители в восторге. Критики в экстазе :). Живопись развивается по своим законам.
Видимо, аналогичная судьба ждет и другие искусства. В музыке наступит сакраментальный момент, когда уже не бытовые скрипы, встречающиеся сегодня в некоторых авангардных произведениях, а просто одна нота станет содержанием трехчастного концерта под аплодисменты зрителей. И наступит переломный момент в музыке. В балете – выйдет танцор, поднимет и опустит ногу. И уйдет со сцены. Шквал оваций ознаменует конец прошлой эпохи в балете и начало новой. В литературе – откроем обложку и увидим строчки из одного слова или даже одной буквы «му-у-у-у-у…». Восторг, экстаз. Шедевр. Полное самовыражение.
Но еще раз повторим – все развивается по своим внутренним законам. Плохо ли это, хорошо ли … это законы природы.