ЧАРЛЬЗ ДИККЕНС
(1812-1870)
<ГОСТЬ МИСТЕРА ТЕСТАТОРА>
Когда мистер Тестатор поселился в Лайонз-Инне, обставить комнаты ему было почти что нечем: для спальни кое-какая мебель нашлась, а вот гостиная совсем пустовала. Коротать долгие зимние месяцы среди голых неуютных стен оказалось испытанием нелёгким и куда как тягостным.
Однажды, засидевшись над бумагами далеко за полночь, мистер Тестатор обнаружил вдруг, что запас угля иссяк; работы же было еще предостаточно. Уголь хранился в подвале, куда он ни разу до сей поры не заглядывал. Ключ, однако, лежал на каминной полке: если спуститься вниз и отпереть нужную дверь, там наверняка отыщется уголь, принадлежащий ему, рассудил мистер Тестатор. Служанка мистера Тестатора жила где-то по другую сторону Стрэнда, в неведомой крысиной норе на берегу Темзы; там, в путанице тупиков и проулков, обитали угольщики и водовозы (в те времена эти достойные призвания еще не вывелись). Повстречаться на лестнице с соседями мистер Тестатор не опасался; постояльцам Лайонз-Инна по ночам было не до блужданий. Они видели сны, пили, проливали чувствительные слёзы или предавались философским раздумьям; заключали пари, ломали головы над предъявленными счетами – словом, все были заняты кто чем. Мистер Тестатор взял в одну руку опустевшее ведёрко, в другую – ключ и свечу, и сошёл по лестнице в окутанные непроглядной тьмой подземные убежища, где грохот запоздавших карет уподоблялся раскатам грома над головой, а водопроводные трубы напоминали Макбета тем, что тщетно пытались выговорить «Аминь», застрявшее у них в глотке. Помыкавшись без толку у длинного ряда низких дверец, мистер Тестатор кое-как изловчился повернуть ключ в одном насквозь проржавевшем замке. Не без натуги отворив дверь, он увидел, однако, внутри каморки вместо угля целую кучу беспорядочно нагромождённой мебели. Смущённый нечаянным покушением на чужую собственность, мистер Тестатор поспешил прикрыть дверь и вновь запер ее на замок. Отыскав, в конце концов, свой уголь, он наполнил им ведёрко и вернулся к себе в комнату.
В шестом часу, зябко поёживаясь, мистер Тестатор забрался в постель, но мысль об увиденной им мебели не выходила у него из головы. Особенно хотелось ему обладать письменным столом – и как раз такой, наиудобнейший для писания стол, рисовавшийся прежде только в мечтах, попался ему на глаза в подвале. Утром, когда служанка явилась из своей норы кипятить для мистера Тестатора чайник, он довольно искусно перевёл разговор на подвалы как на вместилище ненужной мебели, однако деловитая, но мало любознательная особа связать у себя в мыслях вышеназванные понятия была не в состоянии. За завтраком мистер Тестатор продолжал размышлять о мебели; ему припомнилось, что висячий замок совсем заржавел; мебель, следовательно, пылится в подвале уже целую вечность. Быть может, о ней забыли, а самого владельца давным-давно нет на свете? Промаявшись с неделю в безуспешных попытках разузнать что-либо об этом таинственном владельце, мистер Тестатор вознамерился позаимствовать у него на время письменный стол. Каковое намерение и осуществил той же ночью.
Очень скоро мистер Тестатор почёл позволительным заимствовать и кресло-качалку, затем – этажерку для книг, потом – кушетку и, в довершение всего, ковёр. Тут у него появилось ощущение, что в мебели он «чрезмерно далеко зашёл» - и потому ничего не изменится, если он позаимствует весь гарнитур полностью. Итак, вся мебель перекочевала в руки мистера Тестатора… Заветную дверцу он не забывал тщательно запирать за собой на замок, теперь он запер ее самым надёжным образом – и, как надеялся, навсегда. Прокрадываясь по лестнице под покровом ночи и пугливо озираясь при каждом малейшем шорохе, мистер Тестатор чувствовал себя злокозненным преступником – самое меньшее, похитителем трупов. Приносимые им предметы обстановки казались плотно укутанными в голубой мех – и ему приходилось подолгу, втайне от почивавших сожителей, возиться с добычей, наводя на полированную поверхность блеск и претерпевая угрызения совести, едва ли сопоставимые с душевными муками раскаявшегося убийцы.
Минуло два-три года – и мало-помалу мистер Тестатор свыкся с приятным убеждением, что взятая напрокат мебель безраздельно принадлежит ему. В этом благодушном состоянии он и пребывал, наслаждаясь домашним покоем. Но вот однажды поздним вечером на лестнице послышались вдруг шаги: кто-то остановился за порогом, нашаривая дверной молоток; тишину возмутил один-единственный могучий и полновесный удар, мгновенно выбросивший мистера Тестатора из кресла-качалки, каковая словно была снабжена ради подобной оказии специальной пружиной.
Со свечой в руке, мистер Тестатор устремился к выходу и отворил дверь. За порогом стоял джентльмен очень высокого роста и мертвенно-бледной наружности, на редкость ссутуленный и узкогрудый, с необыкновенно красным носом – джентльмен, по виду которого нетрудно было заключить, что жизнь изрядно его потрепала. Незнакомец был облачён в длинное изношенное пальто чёрного цвета, застегнутое не столько на пуговицы, сколько посредством булавок; под мышкой он держал зонтик без ручки, чем смахивал на волынщика.
- Прошу меня простить, - начал незнакомец, - но не скажете ли вы мне… - Тут он умолк, пристально вглядываясь в меблировку комнаты.
- Что именно? – торопливо переспросил мистер Тестатор, с беспокойством проследив за направлением взгляда посетителя.
- Прошу меня простить, - повторил незнакомец, - но… Я отнюдь не собираюсь учинять вам допрос, однако… Не подводят ли меня глаза – или же кое-что в этой комнате, насколько я вижу, принадлежит мне?
Мистер Тестатор, заикаясь, пустился было в объяснения, что он, мол, и понятия не имел – и так далее, и тому подобное, а незнакомец тем временем шагнул мимо него прямо в комнату. Сохраняя сверхъестественную невозмутимость, заставившую мистера Тестатора похолодеть от ужаса, посетитель внимательно осмотрел в первую очередь письменный стол и веско констатировал: «Мой!»; затем перешёл к креслу-качалке и проговорил: «Моё!»; далее обратился к книжной этажерке и заметил: «Тоже моя!»; наклонившись, завернул угол ковра со словами: «И это моё!»; таким образом он обошёл всю комнату и потрогал каждый предмет, сопровождая свое обследование неизменным восклицанием. К концу инспекционной процедуры мистер Тестатор уяснил совершенно недвусмысленно, что посетитель, вне всякого сомнения, находится под сильнейшим воздействием крепкого спиртного напитка (если блюсти точность, джина). Джин, впрочем, ни в малейшей степени не повлиял ни на твёрдость речи, ни на твёрдость поступи визитёра, скорее наоборот – придал его дикции и осанке особую торжественность.
Мистер Тестатор с отчаянием предвидел свою близкую и неотвратимую гибель, ничуть не сомневаясь в страшном наказании, неминуемо ожидавшем его за чудовищно легкомысленное деяние, всю безмерную преступность коего он впервые начал осознавать. После длительной паузы, на протяжении которой хозяин и гость неотрывно глядели друг другу в глаза, мистер Тестатор дрожащим голосом вымолвил:
- Сэр, я как нельзя лучше отдаю себе отчёт в том, что вы вправе потребовать от меня как исчерпывающего объяснения, так и полного возмещения нанесённого вам ущерба. За этим дело не станет, поверьте. Позвольте мне только обратиться к вам с нижайшей просьбой: подавите, умоляю вас, совершенно законное неудовольствие, отбросьте совершенно понятный и естественный гнев – и давайте вместе…
- Пропустим по стаканчику! – подхватил незнакомец. – Ничуть не возражаю.
Мистер Тестатор собирался предложить посетителю совместно, без излишней горячности, обсудить непростую ситуацию, однако с величайшим облегчением согласился с внесённой поправкой. Он поставил на стол графинчик с джином и принялся хлопотать у огня – но, вернувшись с кипятком и сахаром, обнаружил, что графинчик наполовину пуст. Остаток джина посетитель прикончил уже в разбавленном виде: не прошло и часа, как с церкви Сент-Мэри на Стрэнде донёсся перезвон колоколов. Наливая и опустошая бокал, посетитель то и дело бормотал себе под нос: - Моё! Моё! Моё!
Выпивка иссякла, и мистер Тестатор озадаченно гадал, что за этим последует дальше, но тут незнакомец поднялся и еще более веским тоном осведомился:
- В котором часу утра, сэр, вам это будет всего удобнее?
- Может быть, в десять? – наобум предложил мистер Тестатор.
- Очень хорошо, сэр, - поддакнул посетитель. – Ровно в десять, минута в минуту, я буду на месте. – Окинув мистера Тестатора долгим взглядом, он добавил: - Да благословит вас Бог, сэр! Как поживает ваша супруга?
Мистер Тестатор, будучи убеждённым холостяком, с большим чувством ответил:
- Бедняжка, она очень встревожена, однако в остальном всё совершенно благополучно, благодарю вас.
Услышав это заверение, незнакомец медленно откланялся и, спускаясь по лестнице, дважды растянулся во весь рост.
С тех самых пор никто о нём больше ничего не слышал. Кем был этот нежданный гость – привидением, которое понудила облечься плотью больная совесть; случайным забулдыгой или же подгулявшим законным владельцем мебели – неизвестно; благополучно ли добрался он до дома или же вообще не имел пристанища; скончался на дороге от перепоя или запой у него только начинался, – всё это также навсегда осталось окутанным мраком. Но именно такова история, переданная в качестве достоверной (вкупе со всей завещанной обстановкой) от мистера Тестатора второму арендатору меблированных комнат на верхнем этаже сумрачного Лайонз-Инна.
Перевод Сергея Сухарева
Лицом к лицу с призраками: Таинственные истории.
СПб.: Азбука-Классика, 2004.
С.114-118,