–Тише ветер, нечего так страшно завывать в оконных рамах. Не видишь, баба Оля спит. Уснула третьего дня на холодном полу, и глаза не закрыла.
В моём блюдце высохли остатки молока, а она лежит, не шелохнётся. Приглажу растрепавшиеся волосы, может тогда она вспомнит про Шушу?
Надо же, не шевелится всё одно.
Хлопаю дверью, гремлю кастрюлями на кухне, сбрасываю на пол тарелки. Раньше ты бы меня заругала, а теперь лежишь и головы не поворачиваешь.
Откуда в доме этот ужасный запах? Так пахнут дохлые крысы. Помню, в старом бревенчатом доме, я громко стучал, помогая хозяину отыскивать гниющие тушки.
Эх, баба Оля, баба Оля, на кого ж ты меня… Как же Валька, её не дождёшься?
Срываю с комода Валькину фотографию, та падает, размётывая окрест брызги прозрачных стёкол. Ужели эта кичливая дурында не погребёт тебя по-человечески? Мать преставилась, а она…
Что же делать?
Весь вечер переворачиваю мебель, все, что попадётся под руку, лишь бы громче гремело. Вою в водопроводных трубах…
Водопроводных? Вот, правильно. Скорей на кухню, срываю кран. Так, а теперь в ванную, шланг от душа на пол и воду пустить. Всё, справился вроде. Бабушка Оля Шушу простит.
Я забираюсь на комод, смотрю как под дверью в ванную растекается лужа. Вода заполняет коридор, добирается до комнат, поднимается.
Звонок, ну вот, явились, наконец-то. Швыряю в дверь пустую кастрюлю. Я тоже умею звонить, почище некоторых. Голоса за дверью, не разобрать, что говорят. Прислушиваюсь…
Опять звонят, стучатся – я молчу. Хозяйку уже не поднимешь. Кроме соседки Марии и не заглядывал никто, и та месяц тому умерла. Оля затосковала совсем, всё глядела на Вальку, ждала, когда же она навестит старуху-мать. Куда там! А теперь глядите, сколько гостей пожаловало.
Входная дверь распахивается с оглушающим треском.
Скорее в шкаф, прижаться к теплому дереву и замереть. Выглядываю в щель. Надо же, двое молодцев в одинаковых серых одёжах. Ходят, таращатся, носы затыкают. С ними тетя Лида с нижнего этажа, необъятная бабища, и первая сплетница на всю округу. Ещё соседи.
– Это хозяйка квартиры? – Указывая на тело, спрашивает Лиду один из молодцев.
Та на миг отнимает от пухлого лица застиранный передник, кивает:
– Да, она.
– Давно умерла, – пожимает плечами молодец. – А вы говорите, только сегодня затапливать стало.
– Так и есть, ещё грохот здесь страшный весь вечер стоял. Мы думали, Ольга с ума сбрендила. Скорую вызвать хотели.
– Вызывайте, и стояк перекройте кто-нибудь.
– Уже перекрыли, – ответили ему из кучки собравшихся соседей.
– Хорошо. У покойной родственники есть?
– Да, дочка, – вновь оживилась Лидия. – Только давно её здесь не видали. Бедная Ольга Васильевна. Страх то, какой!
– Ладно вам, выйдем, нечем дышать.
Гости поспешно убрались. Гляжу в щель, там Олины глаза – закрыть побрезговали. Эх, люди, люди, холодно с вами!
Распластываюсь на деревянном днище шкафа, согреваюсь и проваливаюсь в забытье.
Кто это там шебуршится? Выглядываю – сухо, бабы Оли след простыл, а дебелая тётка с конским хвостом на макушке шваброй машет. Подкрадусь-ка я к ней сзади, хвост причешу. О, оглянулась. Валька?! Так вот в кого превратилась крепкая с тугими косами девица? Помнишь, как ты высмеивала мать, когда она оставляла мне блюдце с молоком? Кривилась и пальцем у виска крутила.
Э-эх! Седина в волосах пробивается, а души до сих пор не нажила. От матери родной открестилась. А ведь сама постареешь и дети от тебя отрекутся, я знаю. Немало наглых рож Шуша на своем веку видал. Приходит собаке собачий час. Телефон?
Ишь, трубку сняла, будто и впрямь тут хозяйка.
– Да, я. Продаётся квартира…
Продаётся?! Мать поди только вчера на погост снесли, а ты уже продаётся? Ну, держись!
Предвкушая месть, прячусь в шкафу, напитаться сил от старого дерева. Мне без него никак, без дерева, истончусь совсем. Жду!
Наконец Валька гасит свет и укладывается в Ольгину кровать. Полночь — время пришло.
Просачиваюсь под входную дверь и забираюсь в смердящую трубу мусоропровода. Шуршат рыжие твари, вы то мне и нужны. Собирайтесь все, и за мной, будем веселиться! Валька с детства боится вас до смерти.
Усатые полчища затапливают порог, просачиваются в щели и быстро добираются до спальни.
– А вот и наша спящая царевна. Та-та-да-дам та-дам, в атаку-у-у!
Ай, молодцы! Сплошь окутали Вальку. Гляньте, перестала храпеть как трактор, отплевывается, ручонками машет. Не проснулась ишо? Ты глазёнки-то протри, вишь сколько друзей к тебе привалило. Я свет включу, чтоб тебе лучше видно было.
О, узрела! Верещит, с кровати со страху свалилась. Погоди, представление только начинается. Ага, на кухню помчалась за дихлофосом. Выстучу ка я тебе, милая, крышкой по кастрюле похоронный марш.
Обмерла, дихлофос из рук упустила. Пошто воззрилась на кастрюлю, лучше бы вниз посмотрела. Вон сколько усатых на тапки к тебе наползло, карабкаются, по ногам взбираются.
Кузнечиком скачешь? Крестишься, чурбан зелёный? Таким как ты крестное знамение во вред. Чур меня? Ладно. Ой, гляди, в прихожую кинулась со страху, пальто в охапку и бежать. Дверью подтолкнем и пальтишко зажмем в щели, намаешься, чтобы выпростать. Шуша крепко держит. А теперь отпущу. Не ждала? Бух на порог, карабкается. Беги, беги, милая.
Несколько дней маюсь от скуки, это ж надо как быстро от Вальки избавился, а теперь и поиграть-то не с кем.
Чу! Послышалось, или в дверном замке ключ поворачивают? Точно, открылась. Чемодан?! Вот неугомонная Валька, неужто мало досталось тебе от Шуши? Ой, так это ж не она. Милое личико, коса до пояса. Явно не из Валькиной породы девица. Вона, как мнется на пороге. Ну заходи, коли не шутишь.
Оглядевшись, девушка отнесла в спальню чемодан и спортивный рюкзак с вещами. Продукты из супермаркета сложила в холодильник, и чай заварила – замерзла в дороге.
Мама не хотела отпускать её в город, но Ольга всегда была упрямицей. Без позволения поехала, поступила в медицинское училищеи, комнату в общежитии получила. У чёрта на куличках, два часа на метро и автобусах добираться, а крыша над головой. Позже устроилась подрабатывать в больнице санитаркой. Разговорилась однажды с дежурной медсестрой, посетовала, что ездить далеко, а квартиру снимать дорого. А вчера эта самая медсестра её разыскала. Сказала, что у её знакомой мать умерла, квартира пустует в соседнем дворе. Пять минут ходьбы от больницы. Хозяйка жилплощадь сдаёт за совершенно смешные деньги, лишь бы кто-то жил.
Услышав цену, Ольга обрадовалась, на переезды по городу тратила больше. После работы помчалась к Валентине Ивановне, заплатила вперёд. Хозяйка предупредила, что в квартире не убрано, не пугалась чтобы, и вручила Ольге ключи. Всё улещивала, какая Оля милая и приятная. Простодушная Ольга поблагодарила хозяйку и назавтра с самого утра занялась переездом в новое жилище.
В квартире и правда был бардак. Мебель перевёрнута, кухонный пол усеян осколками битой посуды. Но Оля выросла в деревне, к работе была приучена с малолетства и немедля взялась за дело. Убралась, постель свежую постелила. К вечеру квартира блестела чистотой. Девушка приготовила нехитрый ужин и села на диван с учебником по химии, готовиться к экзамену. Углубившись в чтение, не заметила, как глаза её начали слипаться. Так и уснула.
Грохот за стенкой заставил её подхватиться. Мгновенно проснувшись, девушка ринулась в спальню. Оказалось, кто-то свалил торшер, и тяжелое продавленное кресло лежало на боку прямо напротив балконной двери. Неужто вор залез?
Замерев на месте, Ольга прислушалась и осторожно попятилась к двери. Но за спиной, заставив подпрыгнуть от страха, вновь что-то упало. Девушка оглянулась – никого, но статуэтка с комода в прихожей упала и разбилась. Девушка удивлённо пожала плечами и пошла за веником – осколки убрать, а когда проходила мимо ванной комнаты, за дверью послышалось шипение. Ольга включила свет и распахнула дверь почти одновременно. Вода из крана хлещет, забыла выключить, вот растяпа. Туго закрутила кран, вернулась в спальню, а там…
Душа ушла в пятки. На полу лежала порванная подушка. Вздохнув, и уговорив себя, что бояться нечего, Оля подняла с пола подушку и положила её на кресло – перо нужно собрать, выстирать и сшить новый наперник, а то хозяйка рассердится. И только открыла шкаф, чтобы достать пакет, как оттуда выплыла по воздуху другая подушка, из неё, разбрасываемые невидимой рукой, во все стороны летело перо. Оля пыталась бежать, но упрямая подушка догнала и прижала девушку к стенке.
— Шуша, пусти! Что я тебе сделала? — выкрикнула напуганная Ольга.
Подушка упала к её ногам, подняв белоснежное облачко пуха, и больше не двигалась с места.
— Значит, Шуша. Я угадала? — отдышавшись, выговорила Оля. — Меня Ольгой зовут, приятно познакомиться.
Молчание. Ответа она не ждала, поняла кто с ней балует и, переступив через подушку, направилась в кухню, налила молока в первое попавшееся блюдце и поставила на пол со словами:
— Вот тебе, Шуша, гостинца. Не серчай на меня.
Тишина. Вот ведь, и в городе домовые бывают, зато квартира почти бесплатно досталась. Оля навела порядок в спальне, помолилась, легла и мгновенно уснула.
Вот это да! Баба Оля вернулась молодая и красивая, а я — старый дурак. Нет, чтобы хозяйку приветить. Эх, Шуша, Шуша, натворил, набедокурил. Оля – добрая душа, молоком свежим побаловала. Я уж и запах стал забывать. Благодарствую. Ну, обознался, с кем не бывает. Теперь заживём мы с тобой как прежде – душа в душу. Спит, Оленька, личико – чистый ангел, волосы – шелк. Приглажу. Улыбается, значит, хорошие сны видит. Отдыхай, хозяюшка, отдыхай, милая. Шуша убережет тебя от всех напастей.
Проснувшись рано утром и увидев своё отражение в зеркале, Ольга удивилась. Длинные волосы были уложены волосок к волоску, точно она только сейчас вышла из парикмахерской.
— Ай да Шуша! — догадалась она. — Спасибо за причёску, девчонки на курсе обзавидуются.
Быстро умывшись и позавтракав, девушка отправилась на учёбу. Вернулась поздно вечером. Юра обещался навестить, поздравить с новосельем.
Они познакомились два месяца назад, в больнице. Юрий навещал умирающую мать, а молоденькая санитарка Оля ухаживала за болящей и никаких вознаграждений за это не требовала. Напротив, смущенно опустила глаза, когда он как-то раз попытался сунуть ей деньги в карман.
Сказала, как отрезала:
— Этого не нужно, простите.
Этим и зацепила? Не только. Кроткая Ольга не походила на современных самоуверенных красоток. Она была другая: светлое лицо с милыми ямочками на щеках, тихий приятный голос. Рядом с ней на душе становилось тепло и уютно. Юрий устал от постоянных стычек с женой, уж она всегда повод найдет для скандала. Даже самый невинный. А ведь когда-то и Вика была совсем иной, но внезапно свалившееся на голову мужа состояние, изменило характер жены до полной противоположности. Так вышло, что он случайно выиграл в лотерею. Билет ему подсунули на кассе продуктового магазина. Думал выбросить, а после взял, и заполнил. Сам не поверил, когда узнал, что он обладатель главного приза. Правда, он и до этого неплохо зарабатывал, работал ведущим инженером завода, но растущие цены подъедали все излишки. О роскоши мечтать не приходилось. А тут. Приличный загородный дом и новая машина, вместо старой «копейки» советских времен даром достались. Казалось, вот оно, счастье. Но вышло, наоборот. Сначала Вика ходила по всяческим курсам личностного роста, потом взялась за себя всерьёз. За несколько лет сделала пять пластических операций, превративших миловидную женщину в холодную вамп с обложки глянцевого журнала. Юрий пытался объяснять, что это опасно, он любит её такой, какая есть, но Вика и слушать не желала. Сын Игорь рос с няньками и бабушками, а вошедшей во вкус пластической хирургии женщине было не до него. Занятия йогой, шейпингом и бесконечные осмотры в институте красоты отнимали все её время.
Дома Вика все чаще скандалила с мужем. Доведёт придирками до исступления, а после требует денег. Муж в деньгах не отказывал, но при этом отдалялся от Вики все дальше. И теперь с трудом вспоминал, что заставило его связать свою жизнь этой склочной женщиной.
И вот, случилось несчастье – мама Юрия попала в больницу с инфарктом. Вика отнеслась к этому безразлично, а Ольга запала в душу. Он не сдержался и начал ухаживать. Сначала девушку смущали настойчивые ухаживания взрослого мужчины, но после она уступила.
Юра возил Ольгу в путешествия, дарил подарки, окружал теплотой и вниманием, но о том, что женат, конечно, помалкивал. Да, Ольга и не пытала, радовалась каждой встрече и берегла свое счастье от посторонних глаз. Даже подругам с курса ничего не рассказывала.
Беглый взгляд на настенные часы вывел её из задумчивости. Юра в гости придёт, а она тут расселась. Поднялалась, начала готовить ужин. Когда стол был почти накрыт, в дверь позвонили. Оля пригладила волосы и побежала открывать.
Поцеловав её на пороге заиндевелыми с мороза губами, Юра сказал:
— Ты не представляешь, как я соскучился!
— Ой, да что же мы тут стоим. Проходи, сейчас ужинать будем. — Оля стряхнула снег с его шапки, помогла снять пальто и к столу проводила . За ужином рассказывала, как прошел её день. Юрий слушал, и понимал, он хочет остаться здесь навсегда.
Ох, любит тебя, Оленька, избранник твой, крепко любит. Шуша все видит. Это тебе, милая, за все твои мытарства воздаяние. Вальке такого подарка не будет, пустая и бессердечная, потому что. Ладно, мне пора на покой. Нечего тут подглядывать.
Очнулся утром, свет в щель пробивается. Оля одна на постели спит. А кавалер куда подевался? А, вот он, на кухне, по телефону с кем-то разговаривает.
– Вика, чего ты хочешь? Я по работе уехал. Нет, на выходные домой не вернусь… Не кричи, говори, что тебе нужно, у меня здесь люди. – Глядите, выглянул в коридор и дверь кухонную прикрыл. – Сколько?.. Хорошо, сними с моей карты и, очень тебя прошу, не беспокой, я сам позвоню. Сына от меня поцелуй…
Ах ты, ирод! Сына от тебя поцеловать? Ух, я ж тебя сейчас поцалую. Вот она мухобойка: по затылку его, по затылку! Будешь знать, как Оленьку обманывать. Вот и Оля пришла, зевает, глаза спросонья трёт.
Бросаю мухобойку на пол.
– Оленька, ты слышала разговор? – спрашивает подлец.
– Нет, не слышала. – Оля подняла мухобойку и на место её положила.
Правильно, мало ему мухобойки, шваброй перетянуть надо.
– Тогда зачем дерёшься?
– Я не дралась.
– А кто меня сейчас мухобойкой шлепал?
– Правда? – Оля удивленно пожала плечами, потом сообразила. – Ой, так это, наверное, Шуша балует. Меня тоже пугал. Ты поздоровайся с ним, он и отступит.
– Шуша?
– Ну да, домовой.
– Какой ещё домовой?! Оля, ты что, за дурака меня держишь?
О, снова тылом ко мне тылом повернулся, бесовское отродье! Хлоп тебя шваброй по лысеющей макушке, и Оленьке в руки отдал.
– Юр, это не я. – испугавшись, Ольга упустила швабру из рук.
– Зачем ты так? Если слышала всё, скажи. Объяснимся как люди.
– Слышала, что?
– Ладно, не хочешь говорить, не надо. Пойду я, – Юрий вышел в коридор, почесывая ушибленное место.
Тарелку о твою дурную голову ещё не разбивали. Лжец, нечестивец! Н-на!
– Ай! Оля, хватит, это уже не смешно.
За ним побежала, обняла, утешает. Кого?!
А мне говорит строго:
– Шуша, прекрати! Это Юра, он хороший.
Ага, знаем мы его хорошесть. Срамота! Вот, телефон евойный на столе. Сбросить и стулом его, стулом. Гляди, гляди, авось совесть свою высмотришь.
– Как ты это делаешь, Оля?!
– Это не я, а Шуша, говорю же.
– Оль, ты в своем уме? Ну ладно, мне пора.
– Куда ты собрался?
– Домой, к жене и сыну, – он отстранился, поднял осколки телефона и хотел уйти, но Ольга остановила.
Посмотрела в глаза, спросила:
– Выходит, ты женат?
– Да! Не надо делать вид, что не знаешь.
– Какой ещё вид, Юра?.. – руки, уже готовые обнять любимого, бессильно опали.
В спальню подался, псовье отродье. Поглядим, что делать будет. Наряжается, Иуда. Люстру тебе на башку вместо шапки!
Больно? А ей как! Как она жить после этого будет? Выпрастывает свою бесстыжую головушку.
– Юра, что случилось? – забежала в спальню Ольга.
– С дороги, полоумная, убьешь!
Девушка послушно отстранилась. Обманщик был таков, и дверью саданул на прощанье.
Лжец, туда тебе и дорога! Вон отсюда, и чтоб ноги твоей поганой больше здесь не было!
Девушка растерянно огляделась, упала на кровать, и залилась горькими слезами.
Оля, Оленька, не убивайся так, я ж не со зла… глажу мягкие волосы.
– Прочь, от меня, прочь, – отгоняет. – Откуда ты взялся на мою голову?
Оленька, он твоих слез не стоит, я вот даже названия подходящего для него подобрать не могу.
Весь день хозяйка ходит по дому тихо, глаза высохли, а в них стужа лютая, даже мне холодно стало.
Пойду, в шкаф зароюсь, сил нет смотреть на тебя такую. Только ночью решаюсь выбраться на кухню. Надо же, свежее молоко. Обиделась, а не забыла Шушу. Значит простит...
Свет? Хозяйка открыла шкаф. На постели аккуратными стопками разложены вещи. Чемодан достала, складывает. Ты что же это удумала? Уходишь? бросаешь Шушу? Я ж всей душой к тебе прикипел! Бывают же у зрячих слепые глаза. Баб Оль, я ж только добра тебе желаю!
Вот, чемодан собрала, за сумку принялась. Что же делать?
Шкатулка в руках деревянная, в сумку кладёт. Тесновата шкатулка для Шуши, ну да ничего. Зато всегда с тобой буду, хозяйка.
Ольга закрыла молнию на сумке и присела на дорожку. Деньги за квартиру уже не вернуть, Юру тоже. Но лучше уж в общежитии жить, чем в этой страшной квартире.
Девушка подхватила вещи и, закрыв дверь на замок, начала спускаться по лестнице.