Ежегодная ожидаемая встреча на факультете должна была произойти через несколько дней, как в наш город приехал нечасто балующий нас концертами любимый моим сыном ансамбль. Сама я к творчеству этого незаурядного коллектива относилась достаточно спокойно, но из любопытства и, желая составить родному человечку компанию, пошла вместе с ним.
Зал был полон. Народ взволнованно гудел, и, судя по внешнему виду многих слушателей, старающихся странной внешностью подражать руководителю коллектива, в зале было полно фанатов.
Я заинтересованно стала смотреть на сцену. «Антураж» был выдающийся. Какие-то восточные символы, стелющийся по сцене дым, и масса предметов, напускающих мистический туман.
Но вот раздались нестройные звуки начинающих разыгрываться музыкантов и инструментов, и наши герои предстали перед публикой.
С первой же минуты я замерла, как «боевой конь при звуке трубы», и потом уже больше ни на что не обращала внимания, кроме происходящего на сцене. Вселенская энергия любви, казалось, просыпалась во мне, пробуждала моё сознание, оживляла душу. Я, не отрываясь, смотрела на вдохновителя этого коллектива. И вдруг наши глаза встретились.
Я пристально смотрела на него. Но он неожиданно улыбнулся мне. Я не отвечала. Он улыбнулся шире, ещё шире, я робко улыбнулась в ответ, и вдруг он засмеялся, вызвав мой ответный смех. С минуту мы радостно смотрели друг на друга, как давние, добрые знакомые, которые потерялись из виду, но, к счастью, встретились, и всё у нас ясно и просто. Артист пел: «Я, кажется, тебя люблю...» И вдруг я поняла, что чувствую суть этого человека всем своим сердцем, и он один из нас. Мы были знакомы, – «там», давно. Когда-то были дружны. Поклонялись одному и тому же. Любили и понимали друг друга.
«Серебро Господа моего» связывало нас. Он запомнил его и несёт в этот мир. Души ли всех людей пытается пробудить он, или, быть может, всю свою жизнь он пытается удержать только свою душу в любви, чтобы не оскудела она и светила людям? Я слушала его, и моя душа тоже пела, как птица:
Пришла пора, и золотым дождём осыпаны мы с головы до пяток. Пришла она, пришла пора разгадок великих тайн. А тайна та – любовь. Стоит она в миру, стоит. И входит. Пришла ко всем, во все идёт сердца. Как сладко зло в любовной неге стонет, и стонет, тая, тая, до конца. Храни в себе любовь! Храни её и в сердце, и в деснице. И для надежды душу ты готовь. И счастье вновь спешит на землю в колеснице. Его ты встретишь, как свою любовь. О связь времён! О вечные часы, спешащие любви навстречу! И вы, пока спешащие к любви, «не вешайте носы», – она вас завтра встретит!
Мне было и жаль, и нет, что я считала тогда наше общение невозможным. Было страшно быть неузнанной им, было страшно разочароваться в нём. И я мысленно пожелала ему любви, света, вечного желания делиться этим с другими.
Однажды я вернулась домой чуть пораньше и как раз попала на передачу об этом певце. Безусловно, ему ведомо, кем он был или кого несёт в себе. Он разговаривал с корреспондентом нежно и чуть-чуть снисходительно, как с малышом, который ещё не знает, о чём идет речь. Но его не хочется оттолкнуть, а хочется объяснить:
– Музыка – великий гармонизатор мира. Весь мир – это музыка, только более материальная.
Он рассказывало том, что часто ездит за границу и собирает, как пчела всё лучшее, чтобы наша жизнь в России была счастливее:
– Существует общемировая культура. Ей много тысяч лет. Мы к ней причастны.
Я снова вспомнила пережитый на концерте восторг и поняла, что с того дня все события ускорились для меня. Узнавание моим сердцем сути своей произошло. Я уже знала о том, что ухожу в другую жизнь, быть может, потребующую от меня мужества, ухожу в жизнь полную приключений и счастья. Радость захлестнула меня. Я сидела в кресле и слушала песни о любви к людям и миру и больше чем когда-либо ощущала правоту своих предчувствий.
Мои часы над креслом отбивали склянки. К какому времени медленно приближали меня они? – К счастливейшему…
… «Сын человеческий, где ты?»
Несколько последующих дней я летала по городу, счастливо улыбаясь и расточая вокруг сияние своего удовольствия. Народ дивился:
– У тебя вид странноватый – невозможно определить, – то ли ты влюбилась, то ли в лотерею выиграла.
– Влюбилась в жизнь, которая и подкинула мне выигрышный билетик.
– Хоть бы поделилась, что ли.
– Какие могут быть сомнения, – восторженно улыбалась я.
Поделиться и в самом деле хотелось. Распалясь жаждой выплеснуть эмоции с понимающим меня человеком, я стала названивать Вере. Было видно, что она скучала без меня, но увидеться отказывалась наотрез. Её поведение меня озадачило.
Через несколько дней я встретила нашу общую знакомую, от которой узнала, что у Веры проблемы в семье, а потому скачет давление. Вспомнив наше потрясающее душу и нервы и обычно затягивающееся за полночь времяпрепровождение, я поняла, что сие Вере будет не по силам.
Хотела огорчиться, но вовремя согрелась мыслью, что завтра встреча выпускников и уж там-то пуговицу, за которую я ухвачу кого-нибудь из своих друзей, я не выпущу.
Войдя в зал, я с порога увидела Александра и, пробравшись к нему через длинный ряд «сидельцев», плюхнулась рядом. Он тоже мне обрадовался:
– Маруся, сколько лет! А я уж лицо твоё начинаю забывать.
– Маразм крепчал и принимал причудливые формы, – ответствовала я. – Стареем, братец, мы с тобой на прошлой неделе виделись.
– И то правда, – как-то рассеянно произнёс он. – А где Лизавета?
– Я думала, ты знаешь.
– И в самом деле, знаю. Значит, ещё не вернулась. Она мне говорила, что уезжает в отпуск, куда-то в Россию.
– Интересно, а мы-то с тобой где живём?
– Мы с тобой – в отдалённой её точке. Знаешь, как на Севере народ говорит – «поехал на материк», хотя и они не на острове.
Кругом зашикали, потому что на сцену вышел декан и обратился с приветственной речью к народу, стало быть, и к нам с Сашкой тоже. Декана мы уважали за весёлый нрав, наличие музыкального таланта и отсутствие мелочной вредности. Внимательно прослушав его речь, его же концертную программу, а также отдав дань юным и не очень дарованиям своих собратьев по учебным коридорам, мы в толпе других слушателей покидали зал.
Продвигаясь к выходу, наша с Сашей скромная группка обросла по дороге несколькими однокурсниками, и тут же было соображено на семерых.
Осели в уютном ресторанчике, где часа два с жаром вспоминали уже изрядно отдалённое прошлое. Как и на всяком обычном курсе, народ общался по интересам, которые подчас складывались исходя из продолжительности жизненного пути. Через короткое время нас осталось четверо, подходящих к черте, после перехода которой начинаешь больше думать о душе, а не о бренных радостях жизни.
Все любители поговорить о душе и по душам осели в моей «холостяцкой» квартире. Разговор затянулся глубоко за полночь. Я была приятно удивлена, что мальчишки – умники, красавцы, удачно устроившие свою семейную и производственную жизнь, приобрели к тому же серьёзный душевный и духовный багаж.
«Надо же, народ-то как вырос, – думала я. – А может, и был таким на курсе. И в голову бы никогда не пришло, что между нами может быть столько общих тем. Будь наше приятельство таким бойким в университете, скольких ошибок можно было избежать!»
Я подумала о том, что в выборе будущего супруга надо было ориентироваться на более, на мой взгляд, удачные образцы мужских особей, выполненные матушкой-природой.
Эту тему я и развила в разговоре. Через некоторое время, сойдясь во мнении, что «судьбу-злодейку ни на какой кобыле не объедешь», мы разбрелись по комнатам спать.
При утреннем чаепитии разговор был продолжен и вскоре получил прямо противоположное развитие.
– Маш, вот как ты считаешь, – поступки человека влияют на его судьбу? – спросил меня Костя.
– Думаю, – да. Я недавно читала книгу Ричарда Баха, и, если правильно сориентировалась в его философских выкладках, поняла, что, начиная жизнь, человек получает от Создателя массу вариантов своего будущего. Так сказать, оно альтернативно. И, совершая ближнему пакость, или наоборот, или даже поразмышляв о том или другом, мы меняем тропинку своей судьбы.
Проговорив это, я осознала, что кривую дорожку к своему суженому протоптала сама. Это открытие наполнило меня чувством ответственности за свою будущую судьбу. Хотелось уподобиться ангелам. Я приуныла. Задача была не из лёгких. Но зато и награда в виде собственной счастливой судьбы – велика.
Идея всеми была поддержана.