Слава мне не звонил, я ему тоже. Даже случайно пути наши не пересекались. Меня словно берегла судьба от лицезрения его довольной и «отъевшейся на тёщиных блинах» физиономии, как сообщила мне пылающая негодованием Лена.
«Год прошёл, как сон пустой». Я не замечала ничего и никого вокруг.
Дома тоже ни к чему руки не лежали.
– Машка, – обратилась ко мне однажды Лена. – Ты бы хоть ремонт в квартире сделала.
– Ремонтные работы дорого стоят, а у меня с деньгами, сама знаешь, – без энтузиазма ответила я.
– Ничего подобного. У меня на заводе ребята есть, отлично делают и много не берут. Сейчас с зарплатой проблемы – не выдают вовремя, так вот они и подрабатывают. Только имей в виду, по рабочим дням они работать не могут, придём в выходные, – возразила мне подруга.
К предложению Елены я отнеслась без восторга, но погром по случаю ремонта в доме затеяла. Несколько дней я собирала узлы, освобождала мебель, чтобы её легче было двигать. Подготовив всё для ремонта, позвонила Лене:
– Можешь приводить своих богатырей. Обои куплены, клей застывает в вёдрах от нетерпения, а у меня кровь стынет в жилах от ужаса при мысли, как долго продлится это стихийное бедствие.
– Не стенай, потом ещё сама отпускать не захочешь, – туманно проговорила подруга и повесила трубку.
Я ненадолго задумалась, к чему она это сказала. Потом решила, что видно, – мастера – «ах», и сто раз придётся переделывать с этими «отличными ребятами» всё заново.
Наступили выходные дни, на которые было запланировано знакомство с мастерами ремонта. Я оделась сообразно случаю – в джинсы, старую мужнину рубашку, кроссовки. Тем не менее, поглядев на себя в зеркало, осталась удовлетворена.
«А пожалуй, Пушкин был прав, утверждая, что никогда женщина не бывает так хороша, как «в утренней блузе», – подумала я.
Звонок в дверь прервал самолюбование. Я широко открыла её.
На пороге стояли «три богатыря», правда, в роли Алеши Поповича выступала Лена, высокая и широкая в кости «спелая» дивчина. Не менее зрелых юношей было двое – высокий, серьёзный парень неопределённого возраста, которого я сразу окрестила «Добрыня Никитич», и «Илья Муромец», пониже, покоренастее, с неожиданно красивым по-девичьи лицом и яркими синими глазами, заглянув в которые, я, с удивлением для себя, произнесла:
– Вы знаете, у меня такое чувство, что я очень давно и очень хорошо вас знаю.
– Может быть, – смутился он.
Осознав, что я «ляпнула», я смутилась ещё больше. «Господи, банальность-то какая. У меня чувство, словно я знаю вас всю жизнь», – мысленно передразнила я сама себя. « Дура!»
Помолчав ещё секунд пять, я опомнилась:
– Я просто хотела сказать, что иногда встречаешь человека и словно какой-то памятью прежних жизней узнаёшь его.
« Час от часу не легче. Ну, всё, «Остапа понесло!» – с тоской подумала я.
Лена делала мне «большие глаза».
Я провела ребят в комнату двигать мебель и осталась наедине с подругой.
– Ты чего так откровенно? – зашипела Ленка. – Я понимаю, что красавец и холостой. Но без интриги никак. А ты к себе должна интерес вызвать!
– Дурёха! Он абсолютно не интересует меня как мужчина. Ты же знаешь, терпеть не могу красавцев. А у него есть и ещё один существенный недостаток, он моложе, и это очевидно.
– Да ты сама выглядишь, как молоденькая девочка, – запротестовала Елена.
– Знаешь, дорогая, одно дело – хорошо выглядеть и совсем другое – быть молодой на самом деле. А сказала я то, что сказала, потому что первый раз при встрече с незнакомым мужчиной я испытала фантастическое чувство узнавания. Но это совсем не то, что любовь с первого взгляда. Вот Славка мне рассказывал, что, когда первый раз меня увидел, тут же понял, что влюбился.
– Опять Славка! Да уже мхом поросли ваши отношения, а ты всё не угомонишься! Ещё неизвестно, во что у тебя выльются отношения с Ильёй.
Симпатичного, в возрасте слезшего с печи Ильи Муромца, паренька звали, как его знаменитого мужественного тёзку.
– Ну уж дудки! Я лучше о душе подумаю, – намекая на свой возраст, заявила я. – А потом, у меня ещё больше пятилетки до последнего сбора урожая, - добавила, опять же подразумевая поговорку – «сорок пять – баба ягодка опять».
– Вариант, – согласилась Лена. – Но ты всё–таки в последний-то вагон успей прыгнуть.
– Этот вагон уйдёт порожняком.
– Не кажи «гоп», – парировала подруга.
Вечером я долго не могла уснуть. Снова и снова я вспоминала то неожиданное чувство, которое возникло у меня при встрече с Ильёй.
« Странно, – думала я. – По определению всё это весьма напоминает любовь с первого взгляда».
Поскольку в жизни моей до этого ничего подобного не случалось и сравнивать было не с чем, я решила общаться с Ильёй как будто ничего и не произошло. Да и что, собственно, произошло-то?!
Случайно встретила я Вас. И мы пока не знаем, кем друг для друга станем. И в молчанье мы постигаем встречи этой тайну. И не уста, а лишь безмолвный взор, и не слова, а душ прикосновенье, ведут свой настоящий разговор и истину познают во мгновенье. Как искренен наш этот первый взгляд. Отточенный, сверкнёт он мимолетно, и мы, не рассуждая, наугад, родную душу в нём признаем «с лёту».
Мои «лучшие» опасения оправдались. Ремонт и в самом деле так затянулся, что я начала воспринимать своих мастеров едва ли не как членов семьи, настолько попривыкла к их присутствию.
– Мальчики, пить чай, – нередко окликала я их.
– Сама нас отвлекаешь, а потом будешь выговаривать, не зная, как от нас отделаться.
– Я уже всё равно потеряла на это всякую надежду, так что топайте сюда.
Илья и «Добрыня», который «в миру» оказался Мишей, были умными и начитанными парнями.
Словом, под причёской обнаружились довольно серьезные познания в истории, искусстве и горячо любимой мной литературе, не считая ориентирования в тёмных для меня, гуманитария, прикладных и прочих «технических науках». Поскольку старые раны ныли, я не проявляла никакого кокетства, к чему, вообще-то, и не склонна, и наши отношения были простыми и товарищескими.
Иногда чаепитие затягивалось, и потом мне приходилось им помогать, чтобы ускорить процесс. Сразу предупредила, что на их вознаграждении за титанический труд это обстоятельство не скажется, скорей, мне надо им приплатить за науку обучения элементарным навыкам строительных работ. Они оценили мою великодушную шутку и тоже признавали во мне «своего парня».
Закончив работу, Миша торопился к семье, а Илья оставался поболтать за чашкой чая.
Не стараясь произвести впечатление, я говорила, что думала, и однажды даже поддержала его разговор о странностях любви. Чувствовалось, что и Илья в этом направлении хлебнул лиха. Несмотря на более чем приятную внешность, видно было, что он не бабник, и не любитель лёгких побед и скороспелых отношений. В нём чувствовались обстоятельность, цельность и серьёзность.
Я отмечала эти качества, но не примеряла их на себя.
Вы видели рождение любви? А я была свидетельницей чуда. Когда, откуда, вдруг и почему любовь восходит в сердце? – Ниоткуда, – из пустоты, наполненной Творимым, ещё не веря в пламенный восход, ещё неверием твоим гонима, к тебе любовь бессмертная идёт. Она пока нага и не в одеждах, она пока стыдлива и робка. Прикрытые распахивает вежды. И, как улыбка нежная, сладка. Она поверить, милая, боится, что мы принять её готовы, друг. Она сама себя ещё стыдится и прячется за спинами подруг. Но разомкнет сама все хороводы, обнимет нас сплетеньем наших рук. И, как быстрин сверкающие воды, омоет наши души, мой супруг. Не страсть сведёт нас и не Кама сутра, и не желание лишь старость обогреть. Ведь наша с тобой встреча – наше утро, и цель – всё человечество согреть!
Из поведения Ильи было неясно, вызываю ли я у него какие-либо чувства, кроме товарищеских и сугубо деловых, потому что он помалкивал, а оговоренные, так сказать, в устном соглашении работы были сделаны, мебель благополучно расставлена по углам, и всеми нами затеяно последнее, трогательное чаепитие.
Мысль ли о том, что я больше никогда не увижу этих приятных строителей, или хозяйская радость за свежий вид своего жилья «будоражила» меня, но в этот вечер я особенно распоясалась, – рассказывала в лицах анекдоты, истории из своей жизни и нагоняла всякого мистического тумана.
Посиделки затянулись, и обязательный Миша заторопился домой:
– Маша, ты извини, но я жене обещал, что приду пораньше. Желаю тебе новой жизни в обновлённой квартире. Илья, ты идёшь?
Илье после этого вопроса оставаться, видимо, показалось неудобным. Он тоже засобирался, но, подождав, пока Миша выйдет в коридор, повернулся ко мне и неожиданно робко и почему-то грустно спросил:
– Маша, у тебя на кухне кран течёт, хочешь, я завтра приду, починю?
– И ты, что, надеешься в ответ услышать – нет, Илья, не приходи? Конечно, хочу! И кран течёт, и телевизор надо настроить, новые дырки под картины просверлить, и наконец у хозяйки «едет и требует ремонта крыша»!
Илья повеселел:
– Ну ты как скажешь! Так я приду?
Ещё через неделю в доме всё было прибито, привинчено, пришпилено, починено и отлажено.
«Интересно, что он теперь скажет?» – подумала я.
Илья, напротив, всем своим видом как будто говорил: «Маша, ну ты же умная, придумай что-нибудь!» В голову, хоть убей, достоверного предлога для продолжения общения не приходило. Изобразив всем своим видом благодарного работодателя, деланно - весело прощаясь, я открыла кошелёк с деньгами.
– Мне ничего не нужно, – неожиданно произнёс Илья.
Это поразило и одновременно смутило меня. Я стала настаивать на материальной благодарности, в качестве аргумента указывая, что умные работники с хозяев за одну привинченную розетку денег берут, – не мерено.
– Не надо, Маша, – повторил он. – Я один, справлюсь, а у тебя дети. Ты и так потратилась на ремонт.
– Я была не очень-то щедрой. Фирмы за ремонт берут гораздо дороже.
– Так-то фирмы. У них расходы, штат, офис, налоги, а в данном случае деньги пошли в карман без изъятий.
Трудно было не согласиться.
Но мы оба молчали о главном, – о том, что знакомство было приятным, разговоры интересными и содержательными, что мы одинаково смотрели на многие вещи, ценили в людях порядочность и обязательность и по мере сил, старались быть такими сами. И что каждый из нас отметил друг в друге то, что давно искал в других. Мы хотели сказать многое, но не сказали ничего.
Что нам уста сомкнуло, милый? Я знаю, это было, друг! То страхи наши и унылой семейной жизни нити пут. И оплели, как паутина, они свободу и мечту, и в одиночестве постылом порою видим красоту! Себе придумали напрасно, что без свободы меркнет свет, и даже верим в эту сказку, – «в семье таланту роста нет!» И свято веря в гениальность своих усилий и потуг, теряем часто мы реальность, когда рвёт связи наш испуг.
Мне было жаль прощаться, но страх «наступить на те же грабли», оказался сильнее. И я опять надолго осталась одна. Лена придумывала всякие другие варианты сватовства, даже зарубежные знакомства, но я решительно пресекала все её попытки в этом направлении.