Эмигрантская Cказка

               

                Посвящается всем, кто помог нам выжить здесь

     Было бы преувеличением сказать, что судьба закинула Галку с девятилетней Женькой  "in the middle of nowhere", как говорят американцы. Это всё-таки была не "середина пустоты", а маленький городок с труднопроизносимым для русских названием в середине штата Пенсильвания. И вокруг была обыкновенная американская действительность: одинаковые площади, типовые магазины, однообразные игрушечные домики. Все люди вокруг тоже казались совершенно одинаковыми, а как иначе, когда ты не понимаешь ни слова из того, что они говорят.
     Жить без машины там было совершенно невозможно, но у них не было ни машины, ни дома, ни работы, ни, самое главное, никаких родственников, друзей или хотя бы просто знакомых, никаких документов и никаких прав на выживание там.
Как-то совсем случайно повезло с работой, и Галка сняла квартиру в огромном комплексе из двухэтажных домов, где жили почти одни недавние эмигранты.  Квартира была абсолютно пустая, и в ней гулко разносились не только их шаги и голоса, но и звуки из всех соседних квартир. Галка подозревала, что прислушиваясь к этим звукам,  Женька и получила первое представление о взрослой сексуальной жизни, ещё даже до американского телевидения.
     Жить без матраса и машины было трудно, но ещё труднее было жить без друзей. Первым встреченным ими русским был Борис. Они шли в библиотеку - единственное место в их городке, куда можно было дойти пешком, а навстречу им шёл с автобусной остановки импозантный средних лет мужчина в деловом костюме с совершенно американским видом. Увидев, а, вернее, услышав их, он остановился и произнёс совершенно по-русски:

     - Привет. Вы говорите по-русски?

     Женька начала прыгать и дрыгаться на месте от возбуждения, а Галка открыла рот от удивления. Так началась их дружба.
     Борис был женат, у него был маленький симпатичный сынишка и типовой домик, который Галке с Женькой ужасно понравился, вероятно, потому что это было первое увиденное ими изнутри американское жилище. Типичная почти американская семья, всё нормально и прилично. На поверку, конечно, всё оказалось потом совсем не так просто. Знаете, свои скелеты в каждом шкафу.
     Через некоторое время, кажется, уже Борис познакомил их с Идой. У Иды тоже была семья - муж и почти взрослая дочь. Но муж её обитался где-то совсем в других краях, как часто бывает в Америке, только изредка показываясь в их городишке. Так завязалась дружба их троих. Галка-то, понятно, истосковалась по человеческому общению, но и этих двух судьба, как видно, не баловала радостями дружбы.
    Это была, действительно, дружба, по крайней мере, так виделось Галке. Никаких фиглей-миглей между ними не было, хотя психопатическая жена Бориса иногда и устраивала ему сцены ревности.
    И Ида, и особенно Борис, много помогали Галке поначалу, и она была безмерно благодарна им за эту помощь. Борис научил её водить машину, Ида переводила бесконечные эмиграционные бумаги. Они помогли ей, наконец, купить старенькую Рено, и они все маленькой компанией дружно отпраздновали это событие во французском ресторанчике.
    Жизнь как-то потихоньку налаживалась. Женька уже легко щебетала по-английски, Галка нажимала на учебники, ходила на курсы.
    Дружба её с Борисом и Идой казалась уже проверенной временем, устоявшейся, какой-то почти нерушимой частью её бытия. Через пару лет она, правда, начала замечать, что между Борисом и Идой есть какие-то свои деловые отношения, в которые её не посвящали, но и не её это было дело, в конце-то концов. Несколько раз Борис уговаривал её одолжить ему деньги под большие проценты:

     - Тебе столько ни один банк не даст.

    Галке было неудобно ему отказывать, но что-то внутри не давало и согласиться:

    - Борька, ну что тебе толку от моих десяти тысяч, а я не буду спать спокойно.

    - А чего тебе не спать спокойно?

    - Борик, ну ты же человек, может, завтра тебе кирпич на голову упадёт, а то ещё разводиться будете с Леной. Где я тогда буду свои денежки искать?

    Галка как в воду глядела. Семейная жизнь Бориса шла под уклон, он периодически уходил из дома, снимал квартиру, потом возвращался опять. Скандалы сотрясали их семью, как вулкан небольшой остров.
    Один случай как-то почти испортил отношения Галки и Бориса, но Галка постаралась это забыть, проглотила, так сказать. Дело было так. Борис повёз её в какой-то далёкий итальянский магазинчик с экзотическими продуктами. Когда они уже двинулись на выход к кассе, Галка заметила, что он быстро запихивает в её сумку какие-то баночки и коробочки. "Он пытается стащить их и поэтому кладёт в мою сумку? Но почему именно в мою?" - обалдело подумала она. Она остолбенела в двух шагах от кассирши, и это-то, наверное, и спасло её. Борис засуетился, начал неловко вытаскивать коробочки и баночки обратно из её сумки.
    Проглотить-то Галка это проглотила, но этот эпизод долго не выходил у неё из головы, а, может, из сердца, кто знает, где у нас это всё хранится. Она не могла ни с кем обсудить его, и тем настойчивее думала об этом. Особенно поражало её то, что друг, который так много вкладывал в их дружбу, готов был рисковать этой дружбой из-за каких-то мелочей, готов был подставить  её, чтобы выиграть что-то самому. Да и выигрыш-то был мизерным!
    Постепенно она начала понимать, что никаких серьёзных отношений с Борисом иметь нельзя. Да и не только поняла это для себя, но даже попыталась осторожно предупредить Иду, но та только отмахнулась от неё:

    -  Вечно тебе что-то мерещится.

    А рассказать ей про случай в магазине Галка никак не смогла, рот не открывался. И вот после этого разговора Ида начала как-то отплывать от Галки. Что-то ей то ли сильно не понравилось, то ли покоробило, то ли насторожило, не понять было.
Дошло один раз даже до совсем обидного, когда Ида позвонила ей, разыскивая Бориса, который в очередной раз обитал где-то вдали от семейного очага:

     -  Понимаешь, хочу его пригласить на день рождения мужа в субботу, да вот, никак найти не могу.
 
    Галка обомлела. От неё даже не сочли нужным скрывать этот день рождения, просто откровенно дали понять, что она  -  пария. Она нашла Бориса и, как могла спокойно, передала ему информацию.

    -  Давай я за тобой заеду и поедем вместе, - предложил он.

    -  Но меня не пригласили, - со смесью обиды и отверженной гордости произнесла Галка.

    Борис начал возмущаться и что-то расспрашивать, потом провернулся невидимый круг, и опять позвонила Ида:

    -  Я тебя не приглашаю, так как там будет много людей, которых ты не знаешь. Но если ты хочешь, можешь приходить, конечно.

    -  Нет, конечно, не хочу, что ты, что ты, - совершенно искренне уже отвечала Галка.

    Таких пилюль за время эмиграции всем приходится проглотить по самое горло, и для Галки она была не первой и не последней, но надо признаться, достаточно горькой.
    А время потихонечку шло. Галка с Женькой умудрились на полгода залететь в золотой калифорнийский Сан-Диего, но как-то не прижились они там. А между тем, Борис, уже почти окончательно разведшийся с женой, названивал и уговаривал вернуться и купить его дом, так как накладно было ему оплачивать и свою квартиру и домик, в котором уже никто не жил. 
    И вот в один прекрасный день погрузили они опять кошку и свои нехитрые пожитки в машину и двинулись в январе из солнечной Калифорнии через потрясающие по красоте пустыни Аризоны всё дальше и дальше на север к своей замерзшей и заснеженной Пенсильвании. 
Кошка орала дурным голосом всю дорогу, Женька капризничала, обуреваемая противоречивыми чувствами любви как к Калифорнии, так и к Пенсильвании, а Галка просто ощущала, что она возвращается домой. Вот первый раз ощущала, что не Москва, а этот занесённый снегом городок теперь и есть её дом.  Вероятно, чувство это некоторым образом было связано с тем самым пустым, холодным домом, который ждал их там.
    Уговор с Борисом был такой: они снимают дом на год, а через год, если у Галки всё нормально складывается с работой, дом они покупают. Но наступила весна, и Борис неожиданно начал торопить их с покупкой дома.

    -  В чём дело, - заволновалась Галка, - мы же договаривались с тобой через год.

    Борис помялся:

    -  У тебя ещё пара месяцев, к лету я объявлю банкротство и дом уйдёт банку, тебе придётся съезжать.

    Съезжать ни Галке, ни Женьке, ни, тем более, разгулявшейся по дому кошке, не хотелось, и Галка начала потихоньку нажимать на Бориса, требуя объяснений:

    - Дело в твоём разводе с Леной?

    Развод в Америке -  дело суровое, и часто приводит к непоправимым финансовым крахам, но тут дело оказалось совсем не в нём.
    Оказалось, что Борис уже давно вёл рискованную биржевую игру на золоте. Денег своих у него не было, и он начал одалживаться у всех русских. Брал небольшими суммами, у кого сколько было, тысяч по десять, в основном у стариков, которые не могли держать деньги в банке, так как получали социальную помощь. А Борис платил хорошие проценты, действительно ни один банк столько не давал. Что уж побудило Иду дать ему сто двадцать тысяч, сказать трудно. То ли она хотела скрыть эти деньги от мужа, с которым назревал развод, то ли прятала их от колледжа, где училась дочь, то ли просто прельстилась на большие проценты. Вобщем, как там сказано в библии "лукавому - по лукавству". Хотите верьте в библейские предсказания, хотите - нет, но тут именно так всё и получилось.
    Как рассказывал Борис Галке потом, он честно три с половиной года платил проценты, а потом дела стали идти хуже, он стал нервничать и больше рисковать и т.д. и т.п., пока не потерял в конце концов всё и не оказался с инфарктом в больнице. С каким-то трудом он наскрёб всё, что у него было, и вернул долг старичкам. То ли совесть его мучила, то ли боялся многочисленных судебных процессов, не поймёшь теперь.
    А вот с Идой дело было хуже. Он выплатил ей процентами тридцать пять тысяч в предыдущие три с лишком года. А теперь написал записку, что он разорился, что готов ей заплатить ещё пятнадцать тысяч, и всё. Потом между ними был разговор, о котором Галка узнала в пересказе с обеих сторон. Борис настаивал, что деньги он проиграл, что все потверждающие документы у него есть, а из своего пенсионного фонда платить ей решительно отказался. Галка позвонила Иде, жалость её разрывала, и всё допытывалась:

    - Как ты могла? Именно ты, такая осторожная с деньгами?

    У Галки всё никак не шло из памяти, как несколько лет назад были они на блошином рынке, и Иде приглянулась какая-то то ли вилочка, то ли ложечка за тридцать семь центов,  и та замучила её сомнениями:

    - А она ототрётся? А вдруг на ней останутся эти пятна?

    Галка смеялась:

    - Ну, выкинешь в помойку, подумаешь, тридцать семь центов.

    Дело кончилось тогда тем, что Ида попросила Галку заплатить за эту вилочку, так как ей не хотелось менять десять долларов.
    Вот так-то! Боялась рискнуть тридцатью семью центами и не побоялась отдать сто двадцать тысяч долларов. И как это только уживается в одном человеке, не переставала удивляться Галка.
    Конечно, дружба их всех троих пошла поврозь после всего этого. Ида, по крайней мере, чисто внешне, довольно легко пережила эту финансовую потерю, почему-то уверовала в бога, начала регулярно ходить в синагогу. Борис пометался по жизни и по Америке и осел в Алабаме, где у него новая жена, которую он  привёз из какой-то подмосковной деревушки. Говорят, замечательная женщина. Галка ещё долго уговаривала его потихоньку отдавать долг Иде, но ничего из этого не получилось.

    - Не такие уж это большие деньги, - всё думается ей, - неужели из-за них стоит не спать спокойно и мучиться до конца своих дней. А, может, он и не мучается вовсе?

    А потом он перестал ей совсем звонить.

    Боится, что до новой жены слухи дойдут, решила Галка. А много чего у каждого из людей есть тайного, чего не знают близкие, и сильно бы удивились, если бы узнали,  думает она.

    А дом Галка тогда купила, и они с кошкой и, иногда приезжающая теперь из Нью-Йорка  Женька, нежно любят этот свой дом и почти совсем забыли, что он принадлежал кому-то другому до них.