Почему-то “активности” (жаргонное выражение означающее “радиоактивность”, “ионизирующее излучение”) я никогда не боялся. Уж не знаю почему. Дяденька я совсем не отважный на самом деле.
Хотя лично знаю человека, страдающего радиофобией, но, тем не менее, всю жизнь работающего с “активностью”. Может оно и правильно (это я про знакомого моего), лишний раз на корпус принимать излучение неполезно. Тщательнее надо быть с собственным организмом, как завещал М. Жванецкий.
В этом отношении довольно дурацкий фильм “Девять дней одного года” с Баталовым. Физик-Баталов так и лезет под облучение. И вроде жить ему еще не надоело и любовь несчастная отсутствует на корню. Не знаю. Непонятная какая-то для меня логика. Кстати, в детстве мне этот фильм нравился очень. Теперь же когда иногда пересматриваю (все-таки пересматриваю, хотя и с иронией) думаю, страшно далеки создатели этого фильма были и от народа и норм радиационной безопасности.
В конце 80-х субботник проводили какой-то комсомольский. Как положено во внерабочее время. И что характерно - в субботу. На недействующем уже тогда реакторе АРБУС.
Если кто на сайт нашего института зайдет (http://www.niiar.ru/) то “арбуз”, как называли АРБУС в просторечии, уже и не обнаружит среди прочих реакторных установок. Давно его уже демонтировали. И забыли, наверное, про него. Только в специальной литературе и встретишь упоминание. А зря. Ведь эти мобильные реакторы, про которые сейчас вдруг внезапно схватились – это он и есть – “арбуз”. Реактор на тепловых нейтронах с органическим теплоносителем. И очень маленькой активной зоной. Что позволяло его транспортировать на барже. Да даже, вроде, был проект установить его на такую самоходную повозку. Чтобы он того… Своим ходом добирался туда, где нужна электроэнергия, в районы весьма Крайнего Севера. Такой вот был проект. В памяти зацепилось -“рУдник Многовершинный”. Именно так - рУдник. С ударением на первом слоге. На этом Многовершинном собирались испытывать первый мобильный реактор.
Да. Но я отвлекся. Короче был у нас субботник на “арбузе”. Даже не переодевались. Во всем своем. Своей одежде. Своей обуви. Халаты только нам дали. Черные такие. Ну и рукавицы брезентовые. Вот и все средства индивидуальной защиты организма.
Ну, вот. Погрузили мы какие-то железяки. Субботник закончился минут за 40 всего. И стоило вообще на работу тащиться из-за этого?
Стою это я посередине тускло освещенного помещения. Оглядываюсь по сторонам. Не поймешь, что за комната такая? Где это мы грузили с места на место непонятные железки? Пол под ногами железный, с каким-то таким характерным рисунком. “А где тут у вас реактор?”, спрашиваю вообще, ни к кому собственно не обращаясь. “Да ты ж на нем стоишь, дорогой”, отвечает кто-то из сопровождавших нас аборигенов “арбуза”.
Народишко окружающий, разумеется, радостно засмеялся.
Однако. Это ж я, оказывается, в собственных ботиночках на активной зоне стоял. На “крышке” реактора.
Правда, к тому времени активная зона уже демонтирована была.