Одним ранним утром, я вдруг утратил способность отражаться в зеркале. Произошло это со скоростью света – одну щёку побрил успешно, а вот вторую уже не успел. Смотрю в зеркало, а там никого. Однако паники не последовало, видимо она ещё спала или же сама испугалась, поэтому в мою голову пришла полезная мысль – а не утратил ли я ненароком и собственную тень? День был солнечный и выйдя на балкон, я с чувством удовлетворения, обнаружил, что – нет не утратил, вот она моя родная – закурила вместе со мной. Я курил и думал – а что здесь необычного то? На дворе заморский кризис с местным, меняются грязным бельём и всё спорят - как стирать - нефтью,газом или так рассосётся, а я при таких вот делах вокруг даже память не потерял. Руки-ноги - вот они, вижу их, всё на месте. Позвонил жене на работу, пообщались…- нормально. Добрив вторую половину лица на ощупь, решил пойти попробовать сфотографироваться. В киоске у метро купил сигареты. Как всегда – «спасибо – пожалуйста», всё без изменений. Зашёл в фотосалон, там тоже, как и должно быть - правее, левее, подбородок повыше, подойдите и посмотрите на экран – хорошо? Я посмотрел, но увидев только свои плечи, без лица, спросил фотографа -
– Вам не кажется, что глаза сильно прищурены?
- Да нет, глаза как глаза, и вообще - отличная фотография, но если хотите, могу переделать.
- Давайте, сказал я и состроил рожу.
Фотограф оказался не без чувства юмора и улыбаясь сделал новый снимок. Затем попросил - немного покурить, пока он печатает. Забрав фотографии, я пошёл вдоль витрин. Шёл и смотрел на своё отражение - без лица, прямо как «всадник без головы». Я не замечал в витринах ни манекенов, ни рекламы, ни призывающих стендов со скидками. Размышляя - что мне с Этим делать, я пришёл к выводу, что это не я буду с Этим что-то делать, а это - Это будет что-то делать со мной, а моя задача – не свихнуться.
Стало немного легче. Я решил смириться и просто не смотреть в зеркала. Мимо меня продефилировал в неглиже - мысленный образ поэта «Ивана Бездомного». Я махнул на это рукой, но всё же решил никому не говорить о своём открытии, даже - самым близким. Ведь для окружающего меня мира – внешне, я не изменился. Да и касается это только меня одного. С такими мыслями я направился в парк, сел на лавочку рядом с детской площадкой и закрыв глаза, начал искать причины и изобретать в уме всякие преимущества своего нового состояния. - Нужно - не вспоминать, давал я себе установку, но установка никак не устанавливалась, а скорее делала наоборот.
В реальный мир меня выдернул – вдруг начавшийся - громкий разговор на соседней лавочке. Это к сидящим на ней бабушкам и мамам - озорников, резвящихся на детской площадке, подошла женщина и стала рассказывать о книгах, которые она могла бы предложить по ценам издательства. Началось живое обсуждение книг и цен на них. Я повернул голову в другую сторону, увидел пожилого человека в тёмных очках, постукивающего тростью по бордюру. Он довольно таки твёрдо и быстро приближался к лавочке, на которой я сидел один. Затем, я - пошарив по всем карманам и насчитав ровно пятьсот пятьдесят рублей, что совпало с ценой сборника Омара Хайяма, купил книгу, и начал было, погружаться в рубайят, в переводах Тхоржевского и Мазурина.
Ты обойдён наградой? Позабудь.
Дни вереницей мчатся? Позабудь.
Небрежен Ветер: в вечной Книге Жизни
Мог и не той страницей шевельнуть…
Сказать, что я был поражён – это ничего не сказать. Как же так? - Стоило открыть книгу и тут же, с первых же строк – подсказка-разъяснение. Я не сомневался в такой вот - связи. Эти два, очень разных, но равновеликих, на мой взгляд - события в моей жизни, и именно в такой последовательности, не могли быть простым совпадением. Что же - Это тогда? Но я не успел продолжить дальнейшие размышления, потому что меня снова отвлекли.
На этот раз - со мной поздоровался пожилой человек, тот самый – слепой старик, который шёл, нащупывая дорогу – тростью по бордюру. Я тоже поздоровался, и мы представились друг другу. Завязался разговор, вернее, говорил он, а я слушал.
Пётр Константинович рассказывал мне, как он жил и как неожиданно потерял зрение. Его рассказ был очень интересен.
Он вспоминал о том, как прошёл войну – начиная с 1943 года и до Берлина, как сидел в лагерях и работал на БАМе, как, вроде бы совсем недавно читал курс лекций на кафедре университета и что сейчас имеет несчётное количество внуков. Зрение он потерял в самом начале перестройки и гласности, будто бы, кто-то выключил свет, и это совпало с приходом пенсионного возраста. Пётр Константинович не успел увидеть, как выглядит ваучер, хотя смысл его понимал, как ему казалось, очень хорошо. Свой рассказ он настолько мастерски сдабривал юмором, что я напрочь забыл все свои заморочки, а только слушал его, раскрыв рот. Я грустил и смеялся вместе с ним.
И вдруг он замолчал.
Я закурил и начал думать о том, что мне поведал Пётр Константинович.
Рядом с центральным входом в парк «Дубки», в котором мы с Петром Константиновичем беседовали на лавочке, в девяносто седьмом году, был Возрождён Храм Святителя и Чудотворца Николая у Соломенной Сторожки, и сейчас, именно в этот момент – зазвонили его колокола. Меня и раньше всегда завораживал этот звон, но сейчас, он был каким-то особенным и я увидел в нём ещё одну подсказку. Самый главный, пожалуй - Вывод в моей жизни был сделан. Вывод состоял в том, что слово «если» в отношение к Создателю, для меня больше не существует. Расхожую фразу - «Если Бог есть, то - то-то, то-то и то-то» , я в корне изменил для себя - «Бог - Есть и всё, без всяких – если», но был и ещё один вывод - что – то - что происходит сейчас со мной, это - Его Промысел, а вовсе не чертовщина какая то, а это значит, что Это - для чего-то Ему нужно. Я поднял взгляд на Петра Константиновича и заметил в его лице значительные перемены – он был необычайно бледен и строг и сняв тёмные очки, смотрел мне в глаза, а губы его шептали – «Глаза, Лицо, Спасибо». Но я, словно в забытии, в то же мгновение - снова погрузился в волны Колокольного звона. Я чувствовал себя очень хорошо – было состояние - умиротворения и гармонии, торжества Божьей Любви. Всё это, я испытывал ещё какое-то время, после звона колоколов. Немного придя в себя, я повернул голову в сторону Петра Константиновича, но оказалось - что его уже нет. Он ушёл, оставив свою трость. - Как же, слепой - без палочки? Подумал я. - Как он смог уйти?
И тут меня как молнией пронзило – Он же прозрел! Я вспомнил лицо Петра Константиновича - эта его внезапная бледность и невнятное шевеление сухими губами, этот его взгляд, прямо мне в глаза – Он получил от Бога Подарок!
Это был Подарок!
Ещё полчаса я просидел на лавочке в одиночестве. Затем, встал и пошёл в сторону Храма. Выйдя из парка, в боковом стекле припаркованного недалеко от Храма автомобиля, задержав взгляд, я наблюдал постепенное проявление - отражения собственного лица.
Это был Подарок!